Их май

Слэш
PG-13
Завершён
37
автор
Размер:
3 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
37 Нравится 5 Отзывы 5 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Он всегда приносит ему полевые цветы, самые разные. От них стоит сладковато-горький аромат по всей комнате, и стоят они очень долго, почти не увядая и не засыхая. Сева смотрит на них, пока пишет маленьким сточенным карандашом ноты в исписанной нотной тетради. Усердно готовится к поступлению в консерваторию, и эти пёстрые букеты своим ароматом пробуждают какое-то вдохновение. Сева всегда улыбается, думая о Феде.       А потом под окном раздаются шорохи. Старозубов встаёт из-за старенького фортепиано в углу комнаты и подходит к раскрытому окну, и в этот же момент в нём появляется довольное солнечно-загорелое лицо Феди, с улыбкой до ушей. Сева в ужасе ахает, прикрывая рот рукой. — Дурак, ты напугал меня! Я же просил так не делать! — Ну прости-прости, я не удержался. Соскучился, как грица, так что сил нет. Удели мне хоть минутку, а тот так и погибнуть недолго. Сева хмурит брови, но подходит ближе и опирается руками на подоконник. Строго грозит пальцем, после чего бережно запускает руку в чужие тёмные кудри, тёплые от яркого дневного солнца. — Даже не вздумай. А Федя снова улыбается, опираясь головой на руку и млея от поглаживаний пальцев Севы. В каждом его взгляде столько любви, что даже не верится, что вся она — лишь для одного человека во вселенной. Так было всегда, с самого детства. Горький касается пальцами букета, стоящего на подоконнике прямо перед его носом. — Да выбрось уже, я тебе новых нарву. — Так чего же не нарвал? Когда новый принесёшь, тогда и выброшу. В голову Феди неожиданно закрадывается безумная идея. — Слушай, соловушка, а может это самое… Вместе сбегаем за букетом, а? Развеешься заодно, отдохнёшь от своих закорючек. — У меня поступление через месяц, ты ведь знаешь. — Ну то через месяц… А сейчас можно и отдохнуть немного. И так весь день из дома не вылезаешь, а на улице уже лето почти! Когда же нам с тобой время-то проводить, если не сейчас? Сева неуверенно кусает губу, но поддаётся. Снова. Он просто не может отказать этой широкой улыбке, которая светит ему ярче майского солнца.       Федя спускается по скрипучей лестнице, которая держится лишь на одном честном слове. Сева зачем-то лезет следом за Федей, хотя мог бы с лёгкостью выйти из дома самым цивилизованным образом — через дверь. Но нет, в этом не было бы столько азарта. Где-то на середине лестница начинает дрожать, а Сева чуть ли не кричит, вцепляясь в её вертикальные края. Федя держит изо всех сил, пока его соловей спускается. На последних ступеньках ловит его в крепкие объятия и целует в лоб. Хвалит стройные ноги в шортах и белых гольфах, от которых не мог отвести взгляд, за что получает подзатыльник. У Севы даже подзатыльники такие же нежные и деликатные, как он сам.       Они оба смеются и бегут наперегонки в широкое поле, цветущее и уже пахнущее летом. Нагретое солнцем и стрекочущее кузнечиками. Задорно-жёлтые одуванчики кое-где уже белые, от дуновения ветра легко разлетаются пушистыми зонтиками. Сева берёт один и в отместку за лестницу сдувает Феде в лицо, а тот щурится, отмахивает от себя рукой пушистое недоразумение с крошечной семечкой, из которой следующей весной «вылупится» новый одуванчик.       Сильные руки хватают Старозубова за талию и роняют в мягкое покрывало полевых трав. Тот крепко обхватывает чужую шею, тёплую, чуть влажную, и утягивает за собой. В высокой траве никаким глазам не видно их поцелуев. Да никто и не смотрит — они совершенно одни. Во всём мире. Федя игриво задирает рубашку и нежно целует в плоский живот, отчего Сева вздыхает и невольно втягивает его. Рукой снова гладит чужие волосы, пока Горький ловко стаскивает его обувь. — Ну что ты делаешь? — ворчливо тянет Сева, когда гольф оказывается в траве следом за туфлей.       Федя ничего не отвечает. Вместо этого оставляет поцелуй на колене, а затем чуть выше, на внешней стороне бедра. Придерживая за босую ступню, покрывает множеством поцелуев стройную голень. А Сева краснеет так сильно, что по цвету слился бы с цветущими неподалёку маковыми цветами. Больше не выдержав эту сладкую пытку, Старозубов требовательно притягивает Федю к себе и снова целует в губы. Они гадают на ромашках, и Севе трижды выпадает «любит». На четвёртый раз Горький забирает у него цветок, дабы он, упаси боже, не попортил такой замечательный исход цветочного гадания. После этого они лежат в траве и смотрят на медленно плывущие по небу облака. Сева лежит на боку, прижавшись, и целует федину щёку, нежно и лениво. Силится не задремать и оттого целует чаще. — Сев. Ты ведь будешь приезжать? Старозубов отвлекается от своего увлекательного занятия и приоткрывает сонные глаза. — Ну конечно буду! Так часто, как только смогу. — И звонить мне будешь? — Буду, Федя, обязательно буду. — И письма писать? Сева озорно улыбается, и в следующий момент вместо поцелуя Горькому достаётся игривый укус в щёку. — А письма писать не буду, сам мне пиши. Если ни одной ошибки не найду — отвечу. Федя смеётся и нежно проводит большим пальцем по веснушчатой щеке Старозубова. Знает, что тот всё равно ответит, даже если ошибок будет больше, чем слов в письме. А Сева знает, что его будут ждать. И зимой, и летом, и днём, и ночью. Они оба знают, что больше никогда в жизни не полюбят так сильно. Что бы ни сказали ромашки, Сева всегда знает правду, а Федя готов говорить эту правду столько, сколько будет необходимо. Пока не поверят и гадалки-ромашки, и алые маки, и даже покачивающиеся на ветру васильки.       К вечеру они придут к Севе. Старозубов поставит в вазу новый полевой букет, пока Федя будет снова спрашивать про закорючки в тетради. Сева с радостью расскажет и даже споёт то, что сегодня записал. В свете керосиновой лампы Севе шепнут на ухо, что никто и никогда не будет петь лучше, чем он. А Сева смущённо сожмёт чужую руку и прошепчет в ответ, что никто и никогда не сделает его таким счастливым, как это делает Федя. Лампа гаснет. Теперь свидетелями их поцелуев становятся лишь звёзды, бледная Луна и стоящие в её фосфорическом сиянии полевые цветы. Это была их юность. Это был май 1941 года.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.