Спи спокойно, Льюис

Разумеется, Альберт не мог не пройтись в разговоре и по их с Льюисом отношениям. Поэтому уйти быстро у полковника всё же не получилось. Для Себастьяна совершенно не было новостью, что старший брат не одобряет его союз с младшим Мориарти, но до этого он не обозначал свою позицию столь прямо. "И ещё кое-что, Моран,– Альберт вперил в него блестящий изумрудный взгляд, что ни говори, а освещение всегда выгодно играло на выражение лица братьев,– Я не собираюсь лезть в личную жизнь своего брата, но очень надеюсь что ты серьёзно относишься к тому что есть между вами. Я очень не хочу, чтобы доверие Льюиса к тебе, как и наше общее, не оправдалось. Не обижай нашего брата, Себастьян." Стоит признать, что старший Мориарти выбрал как нельзя более подходящий момент для своей тирады. Убивать так двух зайцев одним ударом, беспокоиться о братьях – наставить полковника по поводу обоих. А Моран, вернувшись в спальню, не мог выкинуть его слова из головы, застыв столбом возле постели. Какой бы сволочью, на его взгляд, ни был Альберт, Себастьян понимал, что он прав. И в миллионный раз называя свои чувства по отношению к Льюису правильным именем, он всё равно сомневался. В себе. Он никогда не сможет предугадать своё поведение наперёд, впрочем как и никто другой. Но он знал , насколько сильно дорожит Льюисом и их взаимоотношениями, так что сомнения постепенно становились всё меньше. Однако всё равно это не мешало словам Альберта разбередить его рану. Тут на кровати завозился Льюис и повернул голову к нему: – Помнишь, ты в первый день меня корил за то что я вот также стоял и думал?– донеслись до полковника его тихие слова,– ложись, Себастьян. Моран послушался беспрекословно и дал младшему опутать себя конечностями, как большую подушку. Дышать отчего-то стало легче, прикосновения Льюиса всегда дарили спокойствие. – Что-то случилось? Брату удалось тебя запугать?– спросил он, поглаживая Морана по груди через рубашку, в голову последнего закралось подозрение, что он и не спал вовсе, пока Себастьян стоял, раздираемый собственными мыслями. – Не дождётся,– фыркнул Моран и обнял его в ответ, наконец отогнав остатки надоедливых размышлений,– я расскажу утром, хорошо? – Как скажешь,– кивнул Льюис, устраиваясь поудобнее. Моран прижал его к себе и смог, наконец, полностью расслабиться, целиком отдавшись ощущению тепла тела и аромата волос Льюиса. От сомнений в себе он не сможет избавиться никогда, но это не значит, что они должны мешать построить счастливую жизнь. Хотя бы на какое-то отведённое им двоим время. А потом эта самая жизнь приняла новый оборот. Разумеется, Альберт не успел поговорить с Уильямом до того, как подвернулся удачный момент для нового этапа претворения общего плана в реальность. Так что Себастьяна сделали полноправным участником собрания братьев, формально как бывшего представителя аристократии, фактически – как парламентёра между старшими Мориарти, чтобы не дай бог что-то не пошло не так из-за их недомолвок. Так началась операция по вербовке Уайтли, которая вылилась в то, что мог бы предугадать только Уильям, но у него не вышло по личным на то причинам. Возвращаясь домой, Моран всегда помнил, что они работают на общее дело, вовлечённость теперь была как никогда всеобщая. Разумеется, Льюис, так и не смог смириться с тем, что брату придётся запятнать руки в крови невиновного, но другого варианта предложить, к своему сожалению, не мог. Альберту же удалось поговорить с Уильямом только накануне, как только все вернулись домой для подготовки последнего этапа. – Уильям, на пару слов,– позвал старший и братья прошли в кабинет. Математик прикрыл за собой дверь и посмотрел на Альберта. – Что-то не так, дорогой брат?– Уильям склонил голову на бок, а граф Мориарти нервно провёл рукой по волосам. – Начиная с того, что уже всё не так,– коротко хмыкнул он и сделал шаг, подойдя ближе,– прости меня, пожалуйста. Это было неправильно с моей стороны, заставлять тебя, весь этот план... – Ты ни к чему не принуждал меня, дорогой брат,– Уильям положил руку ему на плечо,– возможно, я был слишком погружён в собственные мысли последнее время. Уильям и правда был доволен тем, что сумел проделать его брат, но посторонние действия спутали все карты до того, как он сумел в этом признаться. – Понимаю,– Альберт кивнул и ответил на его попытку к объятьям, заключив Уилла в кольцо рук,– Нам нужно будет скрыться, после того как ты объявишься на улицах. – Да, думаю нам всем не повредит небольшой перерыв,– Уильям чувствовал, что все они долго не протянут в таком напряжении, так что возможно они проведут пару выходных дней в Дареме, пока всё не закончится. Это было бы идеально. – Всего пару дней, а потом узнает Холмс...– похоже Альберт пытался его подбодрить, поэтому Уильям поддался, не отказав себе в удовольствии его не поправить. – Оба,– фыркает Уильям ему в шею, хотя до Холмса-старшего известие дойдёт максимум через пару часов после происшествия. Объятия не расцеплялись ещё с минуту, момент казался слишком драгоценным, чтобы его разрушить. Уильям подумал, что даже благородная цель не оправдывает того, что все они сильно отдалились. Он уже забыл день, когда он вот так обнимал брата в последний раз, и это казалось самой страшной вещью на свете. Когда братья возвращаются, разумеется, по отдельности, Льюис не может сдержать радостного выдоха. Да, над ними теперь висит ещё большая опасность, но Уильям обещал, а значит так оно и будет. Покой, двадцать четыре часа, для передышки, чтобы у них были силы на формирование нового плана. Уильям сразу отправился отдыхать, не без уговоров братьев, разумеется. Альберт с удовольствием провёл время в компании Бонда и Гердера. Себастьян же наконец смог найти лицо Льюиса хотя бы немного умиротворённым. Без слов они тоже решают провести время вместе. Моран лежит на боку, подперев голову рукой и смотрит как Льюис осторожно переплетает пальцы их свободных рук. – Я тебя люблю,– срывается с губ раньше, чем мозг успеват среагировать и они оба замирают, Моран судорожно сглатывает и с неким страхом смотрит на Мориарти. – Я тебя тоже,– полминуты спустя отвечает Льюис, которому приходится лечь на спину, чтобы погладить его по щеке, Себастьян нехотя освобождает ладонь из захвата одной руки, только ради того, чтобы одарить поцелуем другую. Льюис краснеет, но упорно идёт до конца, подавшись к его лицу. В том чтобы целоваться при свете дня он видел какую-то особую привелегию, ведь никогда они ещё не были настолько близки в присутствии дневного светила. – Всё будет хорошо,– позже обещает Моран, привычно обнимая Льюиса, прижимаясь грудью к спине. – Конечно,– едва не урчит тот, расслаблено устроившись в его объятиях,– Если ты будешь рядом,– тихо добавляет Мориарти, за что получает поцелуй в нежное местечко за ухом. Тело прошибает волной удовольствия, по рукам бегут мурашки. Прижаться ещё ближе уже невозможно, но эти двое, казалось, растворились в объятиях друг друга. Пусть завтра они снова будут рисковать жизнями во имя своей страны, но ночь принадлежит только им. Эти минуты не променяешь ни на что. Без них жизнь снова потеряет цвет.