Эстетика в голубых и чёрных тонах.
В комнате темно, поэтому свет от экрана ноутбука слепит. Если понизить яркость — не будет видна клавиатура, оставить всё, как есть — не оберёшься проблем со зрением. И всё же, приходится жертвовать собой, чем звонкими строчками и торнадо мыслей в голове. Лучше поймать музу за хвост, пока она не ускакала, чем после страдать от недосыпов, но так ничего и не добиться. Весь труд писателя — это страдания. Он не всегда пишет только под пение музы и её игру на скрипке. Приходится себя заставлять. Когда заставляешь — больше видишь. Ошибки и недочёты лезут как серпентины из канализации в город. Это, конечно, хорошо, но от постоянных «Делай» теряешь себя, как писателя. Писатель — творец. Он ни машина, ни робот, ни человек. Он комок чувств, нервных сплетений, мыслей и идей. И только этот комок может творить нечто гениальное, что покоряет сердца и приносит удовольствие… Джей понимает, что опять начинает верить в вдохновение. И это его раздражает.Эстетика в голубых и чёрных тонах.
В глазах двоится, если не троится. Мозг слишком кипит от переизбытка информации и идей. Хронологические ниточки спутались и распутываться не желают. Персонажи стали слишком самостоятельными и ведут себя не так, как он задумывал. Слишком живые. Слишком нереальные. От этого болит голова, а после болят и зубы. Уокер начинает жевать язык, чтобы хоть как-то прогнать боль в челюстях. Выходит не очень. Слишком сложно. Слишком невозможно. Кто бы мог подумать, что писать намного сложнее, чем побеждать противников! Скольких он поборол, сколько ранений и травм получил? Сколькими шрамами перешито его тело? Сколькими шрамами перешито тело рядом? Сколько раз он был на волоске от жизни и всё равно оставался жив, потому что хотел жить? И прямо сейчас он не может написать что-то вразумительное, что могло бы вписаться в сюжет? Смешно. Не очень.Эстетика в голубых и чёрных тонах.
Джей сдаётся, ставит ноутбук на прикроватную тумбочку, берёт с всё той же тумбочки пачку сигарет и встаёт с кровати. В темноте мало чего видно, но он доходит до двери и закрывает её за собой как можно тише, чтобы не разбудить другого человека. Он гуляет по коридору корабля, скрипя половицами, пока не выходит на палубу. Здесь намного светлее и радостнее, чем в каюте. Здесь и дышится легче. Воздух не душный и спёртый, а чистый и свежий. С лёгкими капельками воды… Огонёк тонет в темноте, а в небо врывается струйка дыма. Такая белая, прозрачная в лунном свете… вода за бортом чёрная-чёрная. Смотришь в неё и чувствуешь, как нечто незнакомое затягивает тебя в самую глубь… и как только Ния и Зейн умудряются владеть водными стихиями? Это же наверняка так сложно… Если подумать, то ничего в мире не просто. Не просто владеть стихией, не просто быть ниндзя, не просто бороться с врагами… не просто жить. Джей понимает, что последнее — не метафора. Жить не просто. И это понятно, ведь все так говорят. Мы так говорим. Спотыкаемся о камни и проблемы и говорим. Если не говорить, то как другим понять, что тебе плохо? Кажется, никак. А если кто-то и умеет читать мысли, так это Нейро. Вот он-то знает, о чём ты думаешь. А другие… Если кто-то и может понять, что творится в твоей голове, так это те, кто предназначены тебе судьбой, космосом, Вселенной. Они на платоническом уровне понимают, что с тобой не так. И они самые настоящие экстрасенсы.Эстетика в голубых и чёрных тонах.
Джей смотрит на воду так долго, что не замечает этого. Он в футболке и пижамных штанах, но ему совсем не холодно. То ли так сказывались тренировки с Зейном, то ли внутри него тоже бушует огонь, как у Кая. Хотя, второе навряд ли. Молния может вызвать огонь, но сама она вряд ли таковым является. А что вообще значит молния? Скорость? Нет, он не гоночная машинка. Да и это другая стихия… Разрушение? Молния может разрушить, но и это тоже не то… да и он не Карлофф. И не Коул… Свет? Но свет молнии живёт не так долго, как огня. Зависть к Каю так не вовремя наступает на самолюбие… Что же тогда молния?Эстетика в голубых и чёрных тонах.
Что?Эстетика в голубых и чёрных тонах.
— Почему ты здесь? — Прости, я тебя всё же разбудил? — тихо интересует Джей и вполоборота смотрит на Коула. Высокий, сильный, перекроенный шрамами от и до… немного встрёпанный и красивый. — Я просто решил остыть и покурить. Прости, я хотел быть тихим. — Ничего, я всё равно не спал, — говорит Баккет и случайно зевает. Джей тихо смеётся. — О чём думаешь? — Много о чём, — признаётся Уокер и рефлекторно трётся носом о чужую шею, когда Коул подходит ближе и обнимает его со спины. — О том, что я не могу дописать книгу. О том, что жизнь непростая штука. О том… Джею самому страшно от этих мыслей. Его, вечно жизнерадостного шутника, никогда не преследовало нечто подобное. Боязнь одиночества и незнания — да. Но… Кто он? — Не выпадай посреди разговора, — нежно тянет его за ухо Коул и возвращает к реальности. — О чём ещё? — Не знаю, это слишком… слишком, — тянет он и смотрит на луну. Она бледно освещает небо. — Кто мы такие? Почему мы те, кто мы есть? Ты никогда не задумывался о том, почему ты Земля? Почему Ния — вода, Кай — огонь, Зейн — лёд, а Ллойд — Зелёный ниндзя? Почему именно мы? А кем бы мы были, если не стихиями? — Джей не смотрит в чужие глаза. Он в ссоре со своей головой, с возможностями своего мозга. — Это всё… так нереально и сложно… прости, я тебя нагружаю. — Честно, не задумывался, — признаётся Баккет и треплет рыжеватые волосы. — Но думаю, что могу дать тебе ответ, — он на пару секунд закусывает губу и продолжает, — мы все — частички мира. Как частички пазла. Каждая деталька — важная часть чего-то. Без деталек не было бы ничего. Именно поэтому мы есть, — коротко молчание и снова, — ты спрашиваешь, почему на нас — детальках, — именно такой рисунок, а не другой. Потому что кто-то так решил. Первый мастер Кружитцу, наши родители, мы сами. Всё могло бы в нас погибнуть, умереть. Но мы не дали этому погибнуть. А если и дали, то воскресили. Потому что так кому-то нужно. Для кого-то нужно, чтобы была земля. Для другого — вода. Для третьего — огонь и лёд. А кому-то нужно всё: энергия. Именно поэтому мы те, кто мы есть, а не другие. Земля — сила, вода — жизнь, огонь — тепло, лёд — стойкость и собранность ума, энергия — всё это вместе. И разве это плохо? Джей понимает, что это ни капельки не плохо. Это очень и очень хорошо. Он думает, что его мысли какие-то слишком детские. Грустно. — А что значит молния? — голубые глаза пересекаются с чёрными, почти не видными в сумраке. Тишина. Молчание. Надежда. — Надежду, — произносит Коул, и его глаза блестят в лунном свете. — Она раздаётся всего на короткий миг, но очень ярко и громко. Так и надежда: мы ждём её, таим, но приходит она с громким треском, когда кажется, что всё кончено, пути назад нет, ты проиграл, — молчание и короткий вдох. — Ты надежда, Джей. Ты надежда для себя, для нас всех, для меня… не знаю, чтобы мы без тебя делали. А Уокер не знает, чтобы делал без этого ответа. Наверное, сошёл бы с ума. Так, слишком печальные мысли. Хотя, чему он удивляется… Он сильнее вдавливается в чужие объятия, будто укрывается тёплым пледом. Прямо сейчас ему спокойно. Ему хорошо, ведь на вопросы нашлись ответы. Его душа покойна, и больше нет причин её терзать. Осталось только дойти до каюты и лечь спать. В тёплых объятиях, со спокойными мыслями. А книгу он потом допишет…***
На кухне корабля никого, кроме Кая, что дочитывал какую-то книгу, и Зейна, который занимался чисткой своей системы. Конечно, было бы лучше, если бы они разошлись по разным комнатам, и остались в тишине и одиночестве, но вдвоём было не так скучно, пусть они и не разговаривали. Просто было некое ощущение… словно всё в порядке, так и должно быть. Смит закрывает книгу и допивает свой остывший чай. Зейн рядом пиликает, сообщая, что система была успешно очищена. — Дочитал? — интересуется ниндроид и закрывает дверцу на груди. — Да, — кивает Кай и немного вращает кружкой с чаем. — Джей отлично постарался. Мне понравилось. — Советуешь? — спрашивает Зейн и складывает руки перед собой. Такая странная привычка… — Однозначно, — улыбается Мастер огня и передаёт своему «брату» книгу. — Думаю, концовка тебе понравится. — Хорошо, прочитаю её к сегодняшнему вечеру, — кивает Джульен и забирает мягкий переплёт. — На тренировку, или после? — После, — отмахивается Смит и встаёт со своего места. — Пойду помедитирую. — Хорошо. Зови, если что, — улыбается Мастер льда и тоже встаёт со своего места. Когда Кай кивает, Зейн выходит с кухни. Одиноко.Эстетика в голубых и чёрных тонах.
— И надо же было такое придумать, — усмехается Кай и смотрит за тем, как четверо других его товарищей разминаются на палубе. — Ты действительно надежда, Джей. Конечно, Уокер этого не слышит. Но где-то глубоко в черепной коробке он всё понимает и улыбается. Хорошее занятие — писать книги. Хорошие метафоры иногда приходят в голову…Эстетика в голубых и чёрных тонах.