Ты в моих лапах.

Страх ледяной змеёй переползает от органа к органу, стопоря функционирование всех систем. Сирена в голове не умолкает, потому что янтарные радужки и не думают снимать своего прицела с его лица. Чёрт бы побрал эту интуицию. Если бы с ней напарником ещё работал инстинкт самосохранения. Только как тут пенять на самосохранение, если тело так странно реагирует на опасность? Чужое колено упирается в ширинку, и охотник вдруг чувствует неправильный жар. Организм, как вовремя. Парень пытается выдавить ухмылку, но всё засматривается на длинные клыки. Густой бас окутывает кожу слоем мурашек, которым Чон малодушно поддаётся. Он попал в лапы хищника — теперь только принимать правила чужой игры и выигрывать по ним. — ты… ты ничего мне не сделаешь, — храбрится парень, только вот волк к его шее опускается, шумно вдыхая аромат и водя кончиком носа в опасной близости от пульсирующей кровью артерии. И вот нужно же было Чонгуку именно сегодня использовать любимый тонкий аромат, принадлежащий женским духам? — мой отдел знает, к кому я пошёл и зачем. И если после визита к тебе, «случайно» пропадёт такой кадр, как я, тебе не выжить и не убежать. Так отчаянно Чонгук ещё никогда не блефовал. —Чонгук.—Томно шепчет мужчина, обводя языком аорту, его горячее дыхание обволакивает даже слаще голоса, кажется он начинает сводить с ума не только себя самого, Ким дышит тяжело, слышится его сердцебиение всё сильнее и сильнее, оно трепеталось так сильно, что невольно он думает о том, что там вовсе не сердце, а голубка, которую поместили в грудную клетку и заперли там навсегда. Руки старшего спускаются к бёдрам, а длинные пальцы сжимают их, слегка массируют, а его прикосновения жаром отдаются во всем теле, он кусать и не думает, изучает шею губами, обводит чувствительную-нежную кожу влажным и разгоряченным языком, вдыхая сладкий аромат, зверь даже рычит слегка, будто готовиться. Но к чему.. —Ты думаешь будто я хочу твоей смерти. Даже если все знают о том что ты пришёл ко мне, ничего мне не будет. Я смогу доказать обратное. Гуки, сладкий. —шепчет на ушко парня, слегка царапая мочку клыками. Он и не думает кусаться, не думает впиваться клыками в столь прекрасную и тонкую шейку, теплую, чувствуя аромат жизни и крови, от которой очи золотые, в ярком огне вспыхнули. Не по доброму. Рука ложиться на щеку охотника, проводит по ней большим пальцем, а после немного сжимает, отстраняется от шеи, губы облизывает от желания, смотрит прямо в глаза на против, а в них одновременно и страх и желание. —Я хочу другого. Совсем другого. Но и отпустить я тебя просто так не могу крольчонок. Ты же понимаешь меня? —шепчет мужчина прямо в чужие губы, опаляя слабым запахом табачного дыма, слегка, ненавязчивый мужской аромат одеколона, он сводит с ума и не дает покоя, Чонгук в длинных и острых когтях черношерстного волка, что так пристально смотрел в его глаза, во тьме ночной. Чонгук всматривается в гладь золотых водоворотов, понимая, что бедному утопающему в их глубине никто не поможет. Или как там, спасение утопающего дело рук самого утопающего? Охотник просто не в силах уйти от горячего дыхания, от острых клыков, что с терпкостью опасности водят по коже и этих чёртовых рук. На секунду парню кажется, что если бы чужие пальцы вдруг сомкнулись на его шее, а не на бедре, он бы застонал. Но остатки гордости и хоть какого-то здравого смысла, что всеми системами орёт о неправильности зарождающегося желания, поддерживают чона на поверхности. Нечего копировать Джека Доусона и тонуть так глупо, тем более в лапах оборотня. — я не… — пытается начать Чонгук, но его обрывается тихим порыкиванием. Чёртов волк. Нужно было брать официальный ордер и приходить с оружием, а не играть в супер героя, очищающего мир от кровожадных существ. — я не собираюсь спать с шавкой, которую нужно пристреливать. И что-то парню ой как не нравится, что уголки пухлых губ напротив медленно поползли вниз, теряя очертания улыбки. Его улыбка вновь сползла и сменилась гримасой волка готовому к прыжку, зря Чонгук, ты с огнём играешь, как можно быть таким глупым. Вроде и умён. А что на самом деле. Мужчина усмехнулся и схватил парня за горло, сжимая и заставляя смотреть лишь в горящие омуты напротив. Шавка которую надо пристрелить. —Твоё возбуждение тебя выдает. —пробасил Ким, сильнее сжимая горло и отрезая доступ к кислороду, так что перед глазами лишь искры блестят. Это поведение и злит и раззадоривает, хочется впиться клыками в горло в столь неповиновенного мальчишку, почувствовать вкус столь сладкой и манящей жидкости. Но нет. Хотя об одной мысли это возбуждает лишь сильнее. —Я заберу тебя с собой в ад. Эта шавка и разрешения не спросит. —вторая рука ложиться поверх возбуждения, начиная медленно массировать, специально тянет чтобы здравый смысл затмился похотью и желанием, сладкой негой заставляя отдаться ему полностью, угрожающе клык скалит и рычание издает. —Если ты хочешь вызвать моё раздражение, у тебя это получается. А если хочешь чтобы я как настоящая сука поджала хвост и убежала от тебя, то у тебя это ничего не получается. —облизнул губы снова, спускаясь к ключицам и ведя кончиком языка по ним, его рука медленно отпускает шею заставляя сделать глоток блаженного воздуха, потому что он уже понимает, дольше не продержится. Несдержанный стон то ли боли, то ли наслаждения царапает глотку острыми краями, пробираясь наружу от одного нажима крепкой ладони на пах. Чонгук плохорошо: его сознание твердит о том, что он не должен желать оборотня, того, против кого должен оружие направлять, а подсознание лишь усмехается, ненароком посылая новые горячие волны в низ живота. Отсутствие кислорода дурманит голову, забивая её не теми картинками, что следует: особенно ярко почему-то запечатлён момент того, как пальцы с даже не снятыми с них кольцами, вторгаются в узкое нутро. Блядство, нет. — шавка и манеры у тебя собачьи, — прыскает ядом охотник, получая странное наслаждение от гуляющих под кожей скул желваков. У Тэхёна черты лица заостряются, грубеют, как и пальцы на собственном бедре: Чонгука от этого ведёт. Ни один из его любовников не дышал к нему такой гневной страстью. Страшно и желанно одновременно. Чон наконец достаточно приходит в себя, чтобы давать слабый, больше для видимости отпор. Он мужчину за галстук на себя дёргает, чтобы в самые губы тому начать дерзить. — так сильно хочешь трахнуть меня, что забываешь всё человеческое? Возбуждение пробуждает в тебе волка, готового меня сожрать, не так ли? Или нравится непокорность? Чонгук вновь дерзит, а его уголки губ поползли в верх, эта не покорность сводит его с ума, действительно противоречивые чувства, Ким усмехнулся наклонившись чуть ближе когда его притянули за галстук к себе. —И то и другое. —так же шепнул прямо в губы, а его руки по блядски облапывая чужие бёдра, сжимая их в своих руках, так умело, так желанно, заставляя с пухлых и таких красивых губ, сорваться точный вздох, а Тэхён жадно ловит это дыхание и усмехается. Всё ещё не повинуется. А разве он будет это делать? Хотя Ким уж точно заставит. Обязательно. —Я одновременно хочу вырвать тебе язык за дерзкие фразы в мою сторону. А одновременно впиться в эти губы. И что же мне делать, если не в одном раскладе нет отпустить? Нужно же как то решить эту проблему? —мужчина улыбнулся во все тридцать два, после чего руки вновь стали оглаживать талию, прохладные пальцы проникают под рубашку парня лаская участки тела, теплого тела от которого веяло страхом, его сердце билось всё сильнее, а Тэхён наслаждается процессом. Подушечки пальцев прохладные, кольца так же холодны. Что же случиться дальше. —ты делаешь вид что без страшный. Пришел ко мне, сел в кресло и не пошевелился когда дверь хлопает. Чонгук. Я думал ты не такой легкомысленный.—тут губы старшего резко накрывают чужие, властно сминая их, искусывая и проникая разгоряченным языком внутрь, изучая чужой рот, сплетаясь в страстном танго. Вкус губ так манил, что в итоге он просто не сдержался. Тэхён с каждой секундой всё ближе, его жар ощущается уже на рёбрах — под ним, где-то внутри лёгких. Чонгук мужчиной дышит, насквозь пропитывается волчьей энергией, что, если совсем по правилам, должна пугать. Только вот она зажигает внутри нечто, охотнику совсем не знакомое — на подобное не способны обычные смертные. Чужой басок приятно щекочет острыми лезвиями сознание, насылая на него морок самый настоящий. Только вот если один голос творит с Чоном невиданные ни науке, ни морали вещи, что произойдёт, когда эти губы накроют его собственные? В следующую секунду с этой мысли парень узнаёт: происходит настоящее безумие. Парень действительно легкомысленный. Потому что не может не ответить на жаркие действия, не может не промычать от вкусного поцелуя прямо в чужие бесстыдные губы, не может не выгнуть таз чуть вперёд в порыве за вдруг оказавшимся жизненно необходимым трением в районе ширинки. Чонгук в безотчётном желании кладёт на широкие плечи руки, притягивая мужчину к себе. — я могу свернуть тебе шею за пять секунд и не моргнуть глазом. Чёртова псина, — выплёвывает парень, вновь жадно припадая к губам оборотня. Неправильно, но как вкусно. Волосы Кима мягче на ощупь, и Чон совсем забывает, что за пару секунд мужчина над ним способен превратиться в огромного хищника. Сильные руки добираются до сосков, заставляя его подпрыгнуть — кажется, путь обратно был только что бесповоротно отрезан. «я могу, но не хочу, потому что больше этого хочу тебя» — остаётся где-то на языке, по которому проходится кимов. Младший уверен, тот всё прекрасно понимает, оттого и ухмыляется так развязно. Гук пальцы к чужой рубашке тянет, готовиться пару пуговиц из плена ткани освободить, как в спикере раздаётся голос секретаря: «господин ким, няня привела ваша дочь, сказала, что та капризничает без вас». Тэхён усмехается скаля острые клыки перед парнем, он страх вызывает и приток волн возбуждения и желания. Руки ласкают набухшие соски и каждый сантиметр столь соблазнительного и сладкого тела, которое столь не легко далось в его руки, а сейчас он сам отвечает на поцелуи, сплетается с его языком, а клыки старшего покусывают мягкие губы, практически до крови и нежно слизывают ароматную жидкость с металлическим привкусом. —крольчонок. Ты бы давно открутил мне голову. Если бы хотел. Но моя голова еще при мне. Ай яй. Как не хорошо врать. —руки мужчины вновь стали массировать чужой стояк, специально чтобы он и не думал сбежать. Но его прервали. —блядь.. —тяжело вздохнул, переводя взгляд на Чонгука. Уже пойманную жертву нужно было отпустить. А также не хотелось, ведь он с таким трепетом старался поймать её в свои лапы. Но увы. Ничего не получается. —тебе сегодня везёт. —мрачно усмехнулся, после отстраняясь и подцепляя длинными пальцами чужой подбородок, поднимая на себя и встречаясь с тёмными омута, своими, жаром горящими, он в последний раз накрывает своими губами чужие и вылизывает их от оставшихся капелек крови, слегка надавливая на подбородок. —мы продолжим нашу игру немного позже. Обещаю. Ты еще при ставишь пистолет к моему виску. Но сейчас мне придется тебя освободить. Тут в кабинет врывается девочка, с громким криком папа она к нему проситься. Старший успел очки натянуть. А вот ребенок был с глазами цвета неба чистого. Даже девочка не знает такое об отце. Чонгук первые секунды смотрит растерянно, ощущая себя ребёнком, брошенным в огромном парке развлечений. Страшно, непонятно и хочется обратно к согревающим ладоням. Мужчина отстраняется быстро и без заминок, словно не он только что раскладывал молодого охотника под собой. Он успевает присесть за стол, пряча нехилое возбуждение от чужих глаз, а младшему приходится вытягивать из брюк рубашку, чтобы прикрыть выпирающую ширинку хоть как-то. Маленькая девочка выглядит до жути похожей на своего отца, только вот глаза — голубые. Линзы или наследство матери — неизвестно, но Чон выяснит этот факт. Позже. Когда снимет напряжение в уединённой кабинке туалета. — благодарю за уделённое мне время, господин ким, — прокашливается охотник и, слегка поклонившись в знак прощания, направляется к выходу из кабинета. — надеюсь на нашу скорую встречу. ' ' ' ' Жёлтые глаза снятся ему несколько следующих ночей — и в самых разных ипостасях. Они то милуют его, сохраняя жизнь, то сжигаю в огне похоти, то заботливо окутывают своим теплом. Чон действительно понимает, что медленно, но верно сходит с ума. Хотя бы потому, что, пробуждаясь, иногда чувствует горячие руки и губы на своём теле. Даже во время пубертата подобного не случалось. Наверное, стоит найти партнёра хотя бы на один раз. Хуже стало тогда, когда Чонгук заметил в толпе блеснувшие знакомой голубизной глаза. «поздравляю, Чон Чонгук, можно писать раппорт об увольнении, ты спятил» Голубые глаза принадлежат Киму, он пронизывает его взглядом, встречаясь с ним в одной толпе, что шла прямо, а кто нет, кто вперед, кто назад, но и тут встретиться они умудрились, мужчина сначала думает пройти, но после резко за запястье хватает, буквально выдергивая из толпы и в сторону оттаскивая, куда-то в подворотню. На его губах улыбка та же расплывается, а глаза пронизывают даже сквозь линзы, проникая в самые потаенные уголки твоей души. Он вновь ощущает тот же страх, вновь чувствует сердцебиение обоих. Что тут скрывать, если у обоих есть к друг другу влечение. Разве с этим бороться можно? Он хватает за подбородок и слегка при поднимая на себя. Они и ростом то практически одинаковые, только Тэхён где-то около 182 сантиметров, Чонгук видимо ниже. —Я всё время ждал что ты придешь и на ведешь на меня оружие. Почему же я так давно не видел твои хитрые кроличьи глазки? Ты разочаровываешь меня. Я же скучаю. —Ким выбирает самый неприметный поворот, за ними находится заброшенная гостиница, а впереди находится трасса. Хочется кричать? Пожалуйста. Тебя услышат только машины. Хочется убежать? Тебя за грызут бешеные псы что находятся в заброшенном здании. Делай что хочешь, но путь всё ещё один. С Кимом самое безопасное место на данный момент. С этим хищным зверем действительно безопаснее чем куда либо бежать. С хищником который готов сейчас впиться или в его губы, или к шее припал бы сейчас. Чонгуку неожиданно комфортно в объятиях оборотня, что так беспардонно выуживает его из толпы. Парень тратит добрых пару минут, чтобы убедить себя, что он не в очередной своей бредовой фантазии, и Тэхён перед ним — настоящий. Лишь боль от соприкосновения лопаток с холодной стеной подворотни заставляют парня осознать, что ким действительно рядом, растворяет басом все сомнения и греет тело и душу. — хотел не встречаться с твоей волчьей мордой как можно дольше, — язвит охотник, в противовес своим словам притягивая старшего ближе к себе за воротник. Их губы сталкиваются, только вот этот поцелуй отнюдь не человеческий выходит: парни терзают кожицу друг друга, оцарапывая её зубами, но тут же оглаживая её языками. Тэхён порыкивает, но Гук только заводится от этого сильнее. Парень притягивает чужие бёдра к себе ближе, чтобы их пахи вжались друг в друга, вызывая прилив нездорового наслаждения у обоих. Только вот брюнет больше не на территории врага — именно поэтому именной пистолет тут же блестит в руке, упираясь дулом в чужой висок. — как и обещал. Ты, я и моё оружие. Романтично, верно? — предохранитель опасно щёлкает, только вот Гук не перестаёт водить ладонью по напряжённому торсу, опускаясь к ширинке и сжимая очертания члена через ткань. — или у тебя кинк на оружие и публичные места? Тэхён усмехнулся в поцелуй и оглаживает ногу чужую. Они действительно как два зверя, на губах Чона уже крови капли выступили, сладкие, манящие, да и сам младший ведет себя развратно, у обоих уже возбуждение было на пределе, когда он чувствует горячую плоть на своей, то стонет в тихом поцелуе, сжимая бедро к которому рука спустилась. На заявление он внимание не обратил. И этот человек не хотел его видеть. Кажется всё говорит об обратном. —мне кажется ты жаждешь совершенно другого. Что же ты так. Я жду тебя. А ты. —руки Чонгука так мягки и нежны, хотелось невольно растаять. Да еще и этот голос что нашептывает о том что ненавидит его, так сладок. Парень словно Серена. Что корабли заманивает. Его сердце ускоряет темп, но не от страха. Чувство опасности подогревало изнутри и заставляло кипеть его кровь, адреналин зашкаливает, а безумие ударяет прямо в голову. Его член сжимают, а волк тихо постанывает и подхватывает под бёдра, заставляя ноги за собой сцепить. Охотник в его волосы теперь вцепился, Всё так же держит под прицелом, но Киму это всё так безразлично. Ему даже нравится.. Холодное дуло, подогревает температуру его тела, заставляя чувствовать себя живым. —Никогда не знал о том что у меня будет такой фетиш на оружие в твоих руках. —шепчет прямо в искусанные и покрасневшие губы, скользя куда-то ниже, шею покрывает отметинами, заставляет стон издать. Как же Чонгук сладок и горяч. —не дашь мне удовлетворить тебя? Так просто выстрелишь?—на губах ухмылка появляется. —не верю. Ким откровенно дразнит, на руки Чонгука поднимает, заставляя младшего невольно представить, как хорошо его могут отыметь прямо навесу. Волки ведь сильнее обыкновенного человека, так для Тэхёна тело Чона не самый сложный объект для долго держания на руках. — все оборотни такие извращенцы или только ты? — интересуется между делом Чон, откидывая голову, чтобы подставить шею под горячие губы. В некоторых местах он чувствует несильные укусы — опасность пробуждает какие-то неведомые силы, позволяя прочувствовать новые оттенки возбуждения. После такого ни то, что дрочкой, сексом с обычным человеком не насытишься. — хах, нет, думаю, это всё же ты. Уже второй раз пытаешься нагнуть меня в публичном месте. Любишь, чтобы быстро, грубо и грязно, да, волчонок? Гук никогда не признается, что ему тоже нравится. Пусть уже оттягиваемая эрекцией ширинка мало скрывает его желание, парень будет храбрится. Только вот руку с пистолетом, что нещадно дрожит, уймёт, и будет дальше колкими словечками бросаться. Только охотник и рта раскрыть не успевает, как его грудь накрывают прямо через ткань рубашки накрывают губы. Ким точным движением прикусывает сосок, заставляя Чонгука выгнуться. Руки младшего вплетаются в чужие мягкие волосы, но не для того, чтобы оттянуть, а чтобы сильнее прижать к себе. Вместе с этим парень ощущает сильный шлепок по бедру — видимо, в наказание за длинный язык. Интересно, сколько бы Чон продержался, если бы эти ладони хлестали по его оголённым ягодицам? Недолго — кончил бы на первом десятке. Тэхён ничего не говорит, утробное рычание из гортани срывается, а голова буквально пульсирует, сейчас мужчина не человек, все человеческое он растерял при первой встречи с этим охотником, на глазах линзы будто растворяются, разъедает кислотой, от голубых очей остаются лишь воспоминания, сейчас Чонгука пронизывают голодные золотые, что смотрели с издевкой и одновременно желанием. Глаза зверя. Что готов сейчас за грызть, но не делает этого. Его машина где-то неподалеку, но так не интересно, именно в этом месте хочется, здесь и сейчас, без растяжки, резко войти. Плевать на боль. Она смениться наслаждением после неё. А Чонгук будет наслаждаться. —Это только тебе так повезло попасться на мои глаза. Как смешно. Я ведь твоя жертва. —нагло усмехнулся старший, вновь оттягивая припухший сосок и слыша стон, столь желанный и сладкий. —Так не хочется.. Отпускать. —цокнул языком, отстраняя одну руку, но придерживая коленом, Всё так же прижимая к холодному бетону. Острые клыки угрожающе сверкают при свете, как и лаза злые и горящие, но это лишь подогревает интерес и возбуждение. Его рука спускается на пах Чона, сначала он давит на него сквозь ткань джинс и улыбается смотря на то как парень в его плечи вцепился, а после уже и вовсе освободил возбуждение, одной рукой до красна сжимая через ткань. Длинные пальцы с прохладными кольцами уже скользили вдоль возбуждения, чувствуя напряжение. Ему плевать на то что они на улице, плевать что их могли увидеть, желание разум затмевает. Он разорвет любого кто посмотрит или пройдет мимо. — чёртова грязная псина, — после каждого слова Чонгуку требуется пара секунд на короткий стон с изорванными краями. Оборотень в этот раз более напорист и уверен в себе, потому чужого члена через ткань брюк касается, заставляя левитировать где-то между раем и адом. Младшему дыхания не хватает, поэтому кислород он заменяет парфюмом Тэхёна: тот терпкий, с мускусными нотками, что пьянят чуть ли не так же сильно, как виски на голодный желудок. Парень роняет голову на чужое плечо, а пистолет — на землю, чтобы руками было удобнее цепляться за крепкую шею. Её Гук нещадно терзает губами и зубами, надеясь, что засосы останутся надолго и их будет тяжело скрыть за воротом рубашки. Короткое и такое жалобное «поцелуй меня» выходит вместе с предательским стоном, но результат затмевает любое смущение. Губы Кима напористые, они ведут в поцелуе, пусть первым язык подключает младший. Причмокивания, заполняющие пространство между парнями, выходят донельзя пошлыми, от этого член Гука ощутимо дёргается под чужой ладонью. Парень чувствует, как другая ладонь ловко сдёргивает с его ягодиц обтягивающие брюки, заставляя кожу покрыться легионом мурашек. — я терпеть не могу киношные клише, но, надеюсь, ты сейчас достанешь из внутреннего кармана смазку, — здравый смысл и не здравое вожделение, заставляет нагло потираться о твёрдое колено пахом и задевать член оборотня, вслушиваясь в стоны. «не ври себе, Чон Чонгук, ты и так ему дашь» — усмехается где-то глубоко внутри себя шатен, что готов на колени упасть по одному лишь велению. —Смазки нет, придется так тебя растянуть. —усмехнулся старший, после чего вновь убрал одну руку и облизывая два пальца. Губы мужчины снова накрывают чужие губы, терзая их своими, он хотел отвлечь Чонгука от не особо приятных ощущений. Хотя кого он обманывает, просто хочется еще раз впиться в эти губы сладкие, которые уже прилично так исцеловали его шею. Его пальцы длинные и серебряными кольцами внутрь входят медленно, узкое кольцо мышц сжимается и пульсирует изнутри, тело Чона дрожало, это нетерпение или ему всё таки больно. Но вот очередной стон наслаждения, а мужчина утробно рычит, узость просто зашкаливает, пальцы сжимали. Двигаться было не очень удобно. Ким замирает но пальцы из нутра не извлекает, слегка разводит их, будто ножницы и к уху слегка поддается. —Я же порву тебя. Постарайся расслабиться. —на губах снова Ехидная улыбка, что работает на ура, теперь старший начинает двигаться, он имитирует толчки медленные изначально, после чего темп немного ускоряется. Даже от такой манипуляции с ума сходить можно, не медленно и не спеша, а быстро и стремительно, когда возбуждение сносило ему крышу не задумываясь о последствиях. Снова просьба о поцелуе и снова она без внимания не остается, иногда Чонгук удивляет и вводит в ступор от своей смену характера. Сейчас он повел себя так нежно.. Странно звучит. Он избавил Чонгука от пальцев, но по другой причине. Охотник каким то образом смог освободить его половой орган от ширинки, а Ким ведь даже не заметил этого. Одной рукой он проводить по своему стволу вверх и вниз, а после всех манипуляции приставляет влажную головку действительно не маленького члена к кольцу мышц, медленно входя внутрь и запрокидывая голову назад. —блядь.какой же ты узкий. —пробасил Тэхён, когда его ладони вновь спустились к излюбленным ягодицам. Неестественно горячие пальцы проникают с минимальным количеством нормального лубриканта — Чонгук так блядски хорошо, что он насилу не кончает лишь от мысли, что чувствует внутри прохладные кольца. Эту сладкую боль от растягиваемых без податливости мышц ни с чем не перепутать, ни одними игрушками не заменить. Чону с оборотнем идеально и плевать, что есть слишком большая вероятность не ходить несколько дней после их «дружеской беседы». Фаланги Кима длинные, кружат где-то рядом с эпицентром наслаждения младшего, но как назло не надавливают. Чонгук от этого поджимается весь, и лишь после сладкого шёпота с предупреждением и нотками заботы старается взять себя в руки. Выходит это куда хуже, чем взять в руки чужую ширинку. Охотник почти бесшумно расправляется с молнией на брюках тэхёна, пока тот оставляет отпечатки нежности на его губах. Парень готов со стоном распасться на неравные куски плоти, когда проводит по длине старшего ладонью — внушительные размеры заставляют дрожать в предвкушении. — порвёшь меня — будешь сам каждую рану зализывать, — кидается Чон угрозами, слыша в ответ лишь хриплый смешок. Сильные ладони разводят его ягодицы, а сочащаяся семенем головка упирается точно в растянутое наспех отверстие. Гук со стоном принимает в себя плоть, вгоняя ноготки в шею Тэхёна, что одаривает его поцелуями и сумбурным шёпотом куда-то в ключицы. Оборотень останавливается на пару секунд, словно жалея Гука, на что получает нетерпеливое покачивание бёдрами вниз. Чон насаживается сам, ощущая, как внутри узко и горячо. Мышцы пульсируют и судорожно сжимаются вокруг чужого возбуждения, в то время как собственное зажато между животами. Ким поглядывает на младшего с неуверенностью: Чонгуку приходится вновь утянуть его в поцелуй, чтобы после убедить, что он в полном порядке. Если можно считать «порядком» ситуацию, когда ты отдаёшься тому, кого убивать должен. — я тебе не целка, волчонок. Дай мне прочувствовать все прелести секса с хищником. Чонгук двигается не терпя, а Тэхён только усмешку давит свою на губах и резко проходиться по скопление мышц, слышится шлепок по и так покрасневшим ягодицам и очередной резкий толчок, теперь он может сжимать чужие бёдра совершенно спокойно, ведь его руки ничем не заняты. Как можно охарактеризовать секс с обычным человеком? Грубый, нежный, или же и то и то, но это нечто не земное. Мужчина будто бы втрахивал Чона в бетонную стену, придерживая под бёдра и сжимая расцарапывая нежную кожу ногтями, каждый раз член упирается мощным толчком в простату, по самое основание заходит внутрь, а Ким только ускоряет движения, издавая хриплый стон, от того что ствол сжимали изнутри. Узкое горячее лоно. —каждую ранку вылижу.—усмехнулся краешком губ и отстранил от стены, заставляя опереться об его плечи и толкаясь в младшего так грубо и быстро, воздух будто в ушах рассекается, он будто вместе с толчками с воздухом сексом занялся, как же охуенно. Снова с губ искусанных стон срывается, его рубашка уже до половины расстёгнута, видны искусанные выпирающие ключицы, видимо охотник решил что будет лучше украсить его всего всеми красками своих губ и зубов. —черт, как же хорошо. —срывается с губ фраза мужчины и он к шее чужой припал, такой же вкусный, ничего не изменилось. Он искусывал его шею буквально до крови, истязал горячим дыханием, выбивая из него стоны и наслаждаясь пошлыми шлепками двух разгоряченных тел. Чонгук не удерживает свои стоны, которые всё множатся от каждого толчка. Парень любит, чтобы наскоро, чтобы похоть чужими губами оставляла грязные следы в виде алых кровоподтёков по телу. Оборотень жадно мнёт пышные ягодицы, так свободно меж них вторгается, что глаза закатываются, грозясь порвать нервы. Плевать, лучше вида, чем затуманенные глаза тэхёна, пока тот размашисто входит, младший не увидит за всю свою жизнь. Шатен достаточно привык к своему положению, он даже начинает активно подмахивать бёдрами, врезаясь в тело Кима с каждой его фрикцией. Гук тихонько и протяжно стонет на ушко оборотня, сам вслушивается в шлепки тел, как вдруг его слух улавливает посторонние звуки. Чужие шаги и разговоры. — тэ… ахм, Тэхен, пожалуйста. Остановись, нас могут услышать, — предупреждает охотник, только вот оборотень усмехается слишком коварно. Он действительно застывает внутри тела младшего, останавливаясь головкой совсем рядом с простатой, но, видимо, лишь ждёт, когда бедные прохожие подберутся поближе. Чон чувствует вспышку наслаждения от того, что член резким движением загоняют глубже, стимулируя комочек нервов, и стонет. Громко, не скрывая своей экзальтации. Постыдный звук не успевает заглушиться ни своей ладонью, ни плечом тэхёна, в которое тут же приходится укус. Люди выплёвывают осуждающие фразы по типу «опять по закоулкам зажимаются», «ни стыда ни совести, среди бела дня в городе», только вот гука не они волнуют. Один взгляд Тэхёна — и его далеко не человеческую натуру тут же раскроют. Ну и того, кого он так яростно насаживает на свой член — тоже. — ты ёбаный извращенец. Мне так это нравится. Прикоснись ко мне, пожалуйста. Тэхён обожает, просто обожает такое, а прохожие быстро удалились чтобы не мешать парочке совокупляться. Хотя это сложно назвать парочкой, это два человека которые в страсти погрязли и в искренней страсти, вожделением, похотью. Снова улочка наполняется шлепками влажных от пота тел, с характерным чавканьем из-за выделения спермы внутри Чонгука, как он держится еще только ему самому известно об этом, но судя по тому как подрагивал от напряжения член охотника, изольется тот довольно скоро. —ты не признаешь это словами. Но твои стоны уже все показали крольчонок. Но мне нравится твоё обращение ко мне. —хищно облизнулся, по первому требованию прильнув к чужим губами, уже более мягко, чувствует как младший хочет проникнуть в его рот языком, но Тэхён перехватывает это. Ведь он самый настоящий доминантный альфа, а доминантный он во всем. Оглаживает он бёдра чужим с легкой заботой и даже нежностью, лаская участки тела, который только что были жертвами физического абъюза, ну что поделать. Он не человек. Ким от губ желанных отстраняется и ведёт угрожающе царапая кожу нежную клыками, что ты и так был в крови. Но сейчас он целует, раны зализывая, будто бы извиниться хочет. —Я ещё не на столько извращенец, раз не оттрахал тебя в лесу, на земле сырой, в обличии хищника. Считай что тебе повезло. Не ожидал что ты всё таки признаешь это. —С усмешкой произносит Тэхён. Снова голоса, частые прохожие. Оно и понятно. День рабочий, оживленная улица. Это не редкость. Представляя грязный, животный секс прямо посреди леса, что напитывает грозного чёрного волка первородной силой, Чонгук невольно сжимается изнутри, заставляя сам предмет его фантазий несдержанно простонать от узости. Фрикции совершаются сильными бёдрами всё чаще, и охотник забывает, что иногда между стонами стоит вдыхать раскалившийся кислород. Ким входит как-то особенно глубоко, раз пять подряд надавливая головкой точно на простату. Такая стимуляция на молодой организм Чонгука подкашивает: он весь крупно дрожит, запечатывая свой стон поцелуем на искусанных губах старшего. Вязкая субстанция пачкает рубашки парней, часть открытой кожи, подсыхая хаотичными разводами. Словно копируя их, мысли шатена также путаются, роятся, сталкиваются между собой, выставляя на передний план лишь одну: как же охуенно. Кажется, эта мысль превращается в слово, иначе почему Тэхён усмехается так самодовольно и принимается входить активнее в погоне за собственным оргазмом. От избытка ощущений в ослабленном теле Чон поскуливает, но бёдрами подмахивает. — как вы там говорите? Сделай мне щенят, — горячо шепчет охотник, не давая выйти из своего тела, когда ким подбирается к собственному пику. —Щенят. Приучим их пользоваться пистолетом и они сами спустят курок на отца. Я знаю, ты бы мог их научить. —Усмехается Ким, перед тем как излиться горячим семенем внутрь Чонгука, с хриплым стоном чужого имени на губах, излишки спермы стали вытекать из него, ведь кончает он бурно. Перед глазами звезды и он вновь прижимает его к стене, тяжело выдыхая прямо в губы и наконец то покидает Чона, что не позволял вытащить член до момента его финала. Да и что ему бояться. Детей их рандеву все равно не принесёт, хотя от этого охотника всё что угодно можно ожидать, даже щенят. Он наконец то мог поставить его на ноги, дрожащего и придерживая за талию чтобы младший не упал от только что прошедшего бурного оргазма. —что ты там хотел сделать? —с улыбкой произнёс Тэхён и застегивает ширинку, Всё ещё придерживая за талию, а после наклоняясь и поднимая с пола пистолет что был брошенный из дрожащей руки, он вновь кладет в чужую руку рукоятку и заставляет её плотно сжать и нарочно становится под дулом пистолета, на губах снова ухмылка, а руки оглаживают всё ещё оголенные ягодицы, слегка сжимая, а язык вылизывает шею от крови что успела присохнуть, сейчас он действия оказывает будто пёс верный, эта повадка явно собачья. —я могу стать быть твоей псиной, только сохрани мой секрет.—усмехнулся Тэхён, пронзая взглядом золотых глаз. —а ещё ты можешь меня застрелить. Представляешь. Я даю тебе выбор. Парень чувствует себя таким заполненным, что точно кончил бы снова, не будь таким вымотанным. Конечно, он всего лишь человек, на которого обрушилось такое (не)счастье в виде, но даже один раз с Тэхёном, этим диким зверем, в прямом и переносном смыслах, стоит всех предыдущих связей младшего. Эта призрачная забота щекочет эго Чонгука, заставляя улыбаться расслабленно, утопая в ощущении ватных ног и заменяющих их крепких чужих рук на талии. Только вот зря Тэхён думает, что разморенный сексом и крышесносным оргазмом охотник перестанет им являться? Волчонок неосмотрительно кладет оружие прямо в руку своего потенциального врага. Только враг этот даже со стекающей по бёдрам спермой спустит предохранитель, упирая дуло в бедро старшего. — какой заманчивый выбор ты мне предоставил. К сожалению, родители меня плохо воспитали, поэтому я хочу всего и сразу. А вот жизнь воспитала хорошо, поэтому я умею добиваться всего и сразу, — чонгук безбожно хрипит: стоны расцарапали ему глотку, но эта боль так сладка и приятна, что пьянит. От слов шатена ладони волка на ягодицах прекращают движение, а золотые глаза косятся на вдруг ставшее спокойно-насмешливое лицо. — давай проверим, насколько хорошей псиной ты будешь? Это, к примеру, команда «к ноге». Гук давит на курок, заставляя оборотня осесть на землю перед младшим и от боли, и от неожиданности. Маты вперемешку с воем летят в сторону оправляющего охотника, что с довольным «хороший волчонок» похлопывает тэ по щеке. Он знает, что пуля не задела кость, лишь немного порвала мышцы — уже утром у ким даже шрама не останется, но неприятные ощущения регенерации придётся перетерпеть. — мне нравится ваше предложение, господин ким. Давайте обсудим его в следующий раз у меня в квартире. Найти хозяина, надеюсь, сами сможете? — усмехается Чонгук, почему-то вдруг расцветая лишь от представления Тэхёна, своим басом шепчущего это прозвище, пока его член таранит простату младшего. Пистолет с эмблемой волка на корпусе он бросает под ноги Тэхёна, ныряя в поредевший поток людей чуть прихрамывая.