Everything I Do

Ребята уже начинают над ним посмеиваться, Карина поглядывает с сочувствием, а Натан только понимающе качает головой. Кит и сам видит, что все это немного глуповато, но тем не менее. Он в последний раз смотрится в зеркало, пытаясь похудожественнее пригладить волосы пятерней, и неловко поддергивает молнию на куртке. Из зеркала на него глядит все тот же простоватый парень, ничуть не похожий на неотразимого принца, перед которым не устоит ни одна девушка. Но Киту-то всего одна и нужна - прекрасная, как все принцессы мира вместе взятые. Прекрасная, как свежий горячий завтрак солнечным весенним утром. Прекрасная, как десяток мертвых петель и бочек на высоте четырех километров. Киту говорили, что он совершенно не умеет делать комплименты, а еще - что лучший комплимент тот, который сказан от души. Кит немного сомневается, но все же решает при случае сказать прекрасной незнакомке и про завтрак, и про бочки. А вдруг ей понравится? Киту бы понравилось, это точно. Джон нетерпеливо тянет его за рукав, и Кит позволяет утащить себя в коридор, на улицу, к парку. Они c Джоном уже столько раз сюда ходили, что это место стало для пса неотъемлемой частью ритуала вечерней прогулки. Джон весело носится по парку, облаивая голубей и нюхаясь с другими собаками, но Кит не видит, не замечает ничего, кроме оглушительно пустого места на скамейке у фонтана. Опять не пришла, думает Кит и сжимает цветы в руках. Стебли ломаются с негромким хрустом. Фонтан отключили на зиму, и негромкое журчание струй сменил шелест опавшей листвы под ногами. Кит слепо глядит на багряно полыхающие верхушки деревьев, и на ум ему отчего-то приходит некогда остановленный им андроид-прототип - местами обугленный, со следами оплавившейся обшивки. Осень, думает Кит, похожа на того андроида - мечта сгорает дотла, оставляя после себя голые черные ветви. Хватит, думает Кит. Не сбылось, и ладно. Он встретит другую принцессу, прекрасную, но совсем по-другому, потому что такой же, как эта - не будет и быть не может. Прощай, думает Кит и осторожно кладет изломанные цветы на то место, где сидела она, и налетевший порыв ветра касается его щеки холодной ладонью, и Кит замирает. - Ты... вы?.. - пораженно шепчет он, не зная, что делать - то ли извиняться за непочтительную оговорку, то ли тут же, у лавочки, сплясать танец дикарей. Потому что это она, ее голос, ощущение ее присутствия Кит узнает везде, и плевать, что смешно и глупо: она здесь. Она рядом. Она пришла. И Кит вновь усаживается на лавочку, укладывает цветы себе на колени, облизывает ладонь и проводит по взлохмаченным волосам, откашливается. Как всегда, в ее присутствии голос его подводит. - Вы... знаете ли... ну, красивая очень. Как весеннее утро и высота четыре километра, - бормочет он, запинаясь. Не то, в отчаянии думает Кит, опять все перепутал, да что ж за напасть-то - но она, кажется, улыбается, и Кит, осмелев, робко кладет ладонь на лавочку - аккурат между ними, и почти чувствует, как его руку накрывает узкая девичья ладонь. Внезапный порыв ветра налетает на них, растрепав кое-как приглаженные волосы Кита, вместе с червонным золотом опавших листьев подхватывает рубины розовых лепестков и уносит куда-то в холодное ночное небо, плести ожерелья острым осенним звездам. - Я бы надел тебе на шею ожерелье из опавших листьев и розовых лепестков, - не задумываясь, произносит Кит и щекой ощущает призрачную улыбку. Правильно, ликует он. На этот раз он все правильно сказал! Ветер с глухим шорохом разносит по опустевшим улицам сокровища осени. Кит на миг прикрывает глаза, загадывая желание - чтобы, когда глаза откроются, воздушные пальцы на его ладони стали бы настоящими, теплыми и живыми. И засыпает, и не слышит, что ветер шепчет ему в ответ.