Дурной сон

Дождь не прекращался с вечера. Была уже глубокая ночь, а до ушей все ещё долетал звук удара капель о стекло. Вместе с тем поднялся сильный ветер, угрожающий сорвать остатки листьев с деревьев и завывающий так сильно, словно рассказывающий трагическую историю своей любви, из-за которой теперь вынужден быть один и разрушать все вокруг. Возникло ощущение, что холод прокрался через старые оконные рамы не только в комнату, но и в душу, отчего замёрзший капитан заварил чай и теперь сидел за столом с чашкой ароматного напитка. Мужчина погрузился в свои мысли и из-за дождя не сразу понял, что в дверь кто-то стучит. — Входи, — он знал, что в такое время может прийти только Эрвин. Такое простое имя, всего пять букв, а при упоминании каждый раз словно током прошибает и заставляет дыхание замереть. Раздражает. — Чего хотел? — Леви закидывает ногу за ногу и наблюдает за тем, как блондин аккуратно отодвигает стул, чтобы сесть. — А ты все не спишь, — едва заметная улыбка тронула губы Смита. — Я соскучился, Леви. Помнишь, как мы раньше сидели вдвоём вот точно так же и разговаривали? Я доверял тебе, как будто самому себе. Ты всегда знал, о чем я думаю, каким будет мой следующий шаг. И в каждую такую встречу я думал: «Вот сейчас я точно признаюсь, расскажу о чувствах», но либо был слишком зациклен на работе, либо попросту боялся, что ты оттолкнёшь меня. Прятал дрожь в руках, словно подросток, сейчас даже вспоминать смешно. Леви, ты единственный близкий для меня человек. Я не мог потерять тебя, следуя за своими чувствами. А сейчас уже слишком поздно. Прости. Ошарашенный капитан не мог сдвинуться с места и после осознания услышанного выдавил: — Эрвин, у тебя совсем крыша поехала от работы? Но мужчина будто не слышал его и продолжил: — Я всегда так хотел поцеловать тебя, но мысли о последствиях сдерживали меня. Я думал, что сделаю это хотя бы перед смертью, но даже тогда смелости не хватило. Да и кому я нужен однорукий? Аккерман перевёл взгляд с кристально чистых голубых глаз на руки, хотя был более чем уверен, что обе были на месте. Глаза расширились от удивления, но брюнет ещё не успел ничего сказать, когда Смит вдруг поднялся и произнёс: — Позаботься о себе, потому что я это сделать уже не смогу, мне жаль. Прощай, Леви. — Ты даже не хочешь знать, что я думаю? Эрвин обернулся, держась за ручку двери: — Теперь мне все равно. Я же умер. В эту же секунду Леви открыл глаза. Его трясло, дышать стало трудно. Мужчина сполз со стула на пол, ударившись коленями и зацепив рукой пустую чашку, разбившуюся на много маленьких частей. Дрожащими руками он схватился за голову и прижавшись к коленям попробовал успокоиться, отгоняя дурные мысли. «Это всего лишь сон», — проносилось в голове, но страх потери был сильнее. «Мне нужно к нему», «Я должен все рассказать», «Я не справлюсь сам», «Я не смогу» — все эти мысли кружились, словно рой пчёл, не давая вдохнуть. Решение было принято мгновенно. Леви кое-как встал и направился к комнате командира. Распахнув дверь и увидев на кровати спящего мужчину, Аккерман выдохнул и, закрыв дверь, по ней же сполз вниз. — Леви? — Эрвин проснулся от стука и сел на постели. — Что случилось? «В лунном свете с растрёпанными волосами ты ещё красивее. Не могу упустить возможность наблюдать это каждую ночь…» Смит же в ожидании объяснений потёр глаза и, запустив длинные пальцы в волосы, зачесал их назад. — Если ты сам не расскажешь, зачем ворвался ко мне в комнату посреди ночи, то я заставлю тебя это сделать, — после сна его голос звучал хрипло и даже ниже обычного, что заставило Леви вспомнить, что он вообще-то все ещё в чужой комнате и все ещё не произнёс ни слова. — Я думал, что ты умер, — капитан отвёл взгляд от нахмуренного лица Эрвина. — Мой сон… Он показался таким реалистичным. Я испугался, что потерял ещё одного близкого человека, и не мог остаться один, потому что мысли и окружающая пустота давили слишком сильно. Мне нужно было увидеть тебя и убедиться, что ты жив, чтобы успокоиться. Леви снова начал задыхаться, а Эрвин, чей гнев сменился беспокойством, сел на корточки перед ним и, опустив свои широкие ладони на чужие плечи, осторожно погладил. — Я здесь. Я живой. Тебе нечего бояться, Леви. Дыши. Да, вот так. Вдох-выдох. Все хорошо, — блондин попытался заглянуть в чужие глаза, но попытка оказалась неудачной. — Послушай, смотри на меня, ладно? Вот так. Леви, ты дорог мне и я доверяю тебе так, как никому другому. Я никогда не оставлю тебя и буду рядом, чтобы заботиться, потому что за все это время ты стал для меня не просто товарищем и хорошим другом, а семьёй. И я не хочу терять её снова, терять тебя. Я…Я люблю тебя, понимаешь? В глазах капитана появился какой-то странный блеск, отчего Смит подумал, что сболтнул лишнего, но Леви лишь обнял мужчину, утыкаясь лицом в его грудь и сильнее прижимаясь к крепкому телу. — Я думаю, что испытываю такие же чувства, — проговорил брюнет, а затем едва слышно прошептал: — Я люблю тебя. Эрвин облегчённо выдохнул, услышав последние слова, но все равно с улыбкой произнёс: — Прости, я не расслышал последнее предложение. Повтори ещё раз. Аккерман прекрасно понимал, что над ним издеваются, но эти объятия были такими успокаивающими, тёплыми и желанными, что он не мог злиться: — Я люблю тебя, — и когда после этих слов его поцеловали в макушку добавил: — Дурак. Спустя несколько минут молчания и наслаждения друг другом Эрвин убрал одну руку с чужой спины, взял Леви за подбородок и, наклонившись к чужим губам, поцеловал, перемещая ладонь на шею. — Пойдём спать? — Только если ты сделаешь так ещё раз. В постели Эрвин притянул Леви к себе, снова утягивая в поцелуй, а после крепко обнял и уснул. Аккерман, прижимаясь спиной к тёплой груди любимого, думал о том, что подобные сны все-таки полезны для таких дураков, как они, и улыбался впервые за долгое время.