Just the two of us

Наконец-то они остались одни. Они ждали этого слишком долго. Марк сидел на коленях у Юты и водил носом по его шее, вдыхая всё больше родного, такого чарующего запаха. Он ёрзал у него на коленях, уже изнемогая от желания почувствовать, ощутить Юту: его касания, поцелуи, оставленные по всему телу. И конечно, старший не мог отказать ему в этом. Он и сам так давно хотел прикоснуться к заветному телу. От одного только вида Марка в нём просыпалось желание. Хотелось прикоснуться к нему, сделать его полностью своим. Но у них не было для этого ни одного подходящего момента. Всё время остальные участники группы были в общежитии, а в других местах Юта и Марк попросту не могли уединится. Поэтому Юте приходилось всё время сдерживать себя, хоть это и было невероятно сложно: иногда так хотелось просто подойти и обнять Марка, поцеловать его прямо в губы, не волнуясь о последствиях. Но им нужно было держать всё в секрете, чтобы никто не узнал. И сейчас, когда они наконец остались наедине, они могли делать всё, что захотят. Старшему уже нетерпелось сорвать всю одежду с Марка и покрыть всё его тело поцелуями. Но он сдерживал себя, ведь сегодня всё должно пройти идеально. Руки Юты блуждали у Марка под футболкой, вызывая волну мурашек у младшего. Тихие стоны раздавались в комнате. Как хорошо, что сейчас в общежитии никого нет. Ведь только Юта может видеть Марка таким: с растрёпанными волосами, раскрасневшимся лицом и затуманенным взглядом. Юта осторожно стянул с Марка футболку. Проводя руками по груди младшего, он целовал его так нежно и аккуратно, как только мог. Он знал, что Марку нравится, когда Юта такой нежный, он видел это по его реакции. Старший быстро избавился от оставшейся одежды. Он на мгновение отстраняется, чтобы достать из тумбочки презервативы и смазку. -Хочу без него, - говорит Марк таким голосом, от которого у Юты дыхание останавливается. Он уже и забыл, насколько Марк привлекательный в такие моменты. Юта точно сохранит в памяти всю сегодняшнюю ночь в мельчайших деталях, чтобы одинокими ночами вспоминать об этом. Он кивает и приближается к младшему, стягивая с него оставшуюся одежду. Сейчас, когда Марк лежит перед ним полностью обнаженный, с румянцем на лице, Юта в очередной раз убеждается, что в его жизни роль играет лишь один человек. И сейчас он лежит прямо перед ним, такой открытый и податливый. Юта целует Марка, параллельно выдавливая смазку себе на пальцы. Он осторожно вставляет в Марка один палец, понемногу растягивая его. Он такой же узкий, как в первый раз.- проносится в голове старшего. От этих ощущений он практически окончательно теряет голову. Марк выгибается, стонет и просит о большем. И Юта не смеет ему в этом отказывать. Наконец, полностью растянув его, Юта медленно входит в такое желанное тело. Эти ощущения нереальны. Хочется полностью забыться и утонуть в них. Ощущать Марка всегда было великолепно, но сейчас Юта чувствует неизвестную между ними доселе трепетность, видит искры в чужих глазах и не может сдержаться, припадает к мягким губам, целует нежно, лишь слегка касаясь их языком, потому что грубость здесь будет явно лишней. Марк под ним плавится, как горячий шоколад под летним солнцем, ищет прикосновений, чтобы ни миллиметра между их телами не осталось, чтобы слиться воедино, чтобы ощущать только тепло. Тяжёлые вздохи заполняют комнату, Юта переплетает свои пальцы с чужими и толкается глубже, от чего Марк особенно сладко вскрикивает, закидывает голову назад, открывая доступ к молочной шее. Всё нутро будто электрическими разрядами прошибает, разнося по телу приятные волны наслаждения. Марк смотрит прямо в глаза Юты, а у самого слёзы на лице. Как же давно он желал этого, нуждался в этих ощущениях и этой близости. Хочется поцеловать, прикоснуться губами к этой красоте, и Марк тянет ручки вверх, хватаясь за чужую шею, пытаясь притянуть к себе. Юта слушается, наклоняется и подставляет лицо под любимые губы, тает от каждого прикосновения и обнимает крепче, продолжая делать размеренные толчки. Горячее дыхание Марка на своих щеках заставляет сознание разбиваться на осколки, а его стоны на ухо и вовсе выбивают весь разум с корнем, унося в совершенно другой мир. Марк выгибается, когда вспышки удовольствия прокатываются по телу, а тёплые губы на шее засасывают кожу, оставляя после себя приятный холодок. Толчки становятся резче, обжигают больше, Юта делает это слишком искусно, до дрожи и сбивчивого дыхания, до глубоких стонов, до желания повторять это снова и снова. Сложно представить, насколько велико доверие между ними, что каждый позволяет делать с собой то, что хочет другой, оба знают друг друга лучше самих себя, умеют дарить невозможное удовольствие без слов и подсказок. Юта снова мягко целует в губы, смакует их, как самое дорогое в мире лакомство, не позволяет себе терзать и кусать их, потому что с этими губами нельзя грубо. С Марком нельзя грубо. Только нежно и ласково, только обнимать крепко-крепко, чтобы согреть и спрятать от всего мира, чтобы не причинить боль, а подарить только любовь и все свои чувства. Они оба дрожат от каждого толчка, стонут в унисон и не отрываются друг от друга ни на секунду. Марк запускает пальцы в волосы Юты, перебирает прядки, сквозь сбитое дыхание чувствует, как бешено колотится чужое сердце. Он млеет от чужих прикосновений, от теплых ладоней на талии и бёдрах, плачет несдержанно, но почти беззвучно. Ему так не хватало этого, он так скучал по объятиям, совместным подъёмам по утрам и нежным разговорам. Глаза щиплет, щеки краснеют от слез, а губы оказываются покусанными до крови. Марк зарывается носом в чужую шею, скрещивая руки за спиной, чтобы быть ближе, а Юта не теряет времени — крепко подхватывает младшего под талией и сажает к себе на колени, обнимает так крепко, как только может, чувствует тяжёлое, сбитое дыхание на коже, горячие капли слёз на своих плечах, и прижимает к себе ещё сильнее, гладит по спине и целует куда может дотянуться, лишь бы успокоить Марка. — Я люблю тебя, — осторожно шепчет Юта в самое ухо и замирает, вслушиваясь в чужое лихорадочное дыхание, и тут же ощущает, как Марк сжимает руки сильнее и жмётся ещё ближе, так, что стук сердца слышен, дрожь чувствуется и мягкое прикосновения его губ к шее тоже чувствуется. Это признание так ярко и остро повторяется в голове у обоих, атмосфера в миг меняется и становится настолько личной, тёплой и уютной. Эти слова не ощущаются так, как раньше, они имеют более глубокий смысл и гораздо большее значение. Юта медленно отстраняется, осторожно берет лицо Марка в свои тёплые ладони, будто боится сломать, всматривается в его глаза, где океан чувств плещется, огонь горит, сжигая всё на своём пути. Он хочет утонуть там, сгореть вместе с ним, поэтому касается чужих губ в чувственном, жгучем поцелуе с запахом любви и нежности. Такое бывает только у них. Ни у кого больше. Марк приподнимается на коленях, через секунду вновь ощущая прошибающий огненный разряд во всем теле. Он хватается за плечи Юты, пока тот крепко держит его за талию, направляет, не давая упасть. Оба хотят вечно помнить эту ночь, чтобы тело запомнило эти волнующие и бесчисленные прикосновения, чтобы губы помнили страстные и жадные поцелуи, а сладкая нега сохранялась до конца дня, как сахарная пудра оседая на коже. Марк нежно гладит Юту по щеке, размеренно поднимаясь и опускаясь, сливаясь с ним в одно целое, заставляя обоих тонуть в любви и тяжело дышать, сталкиваясь лбами, и снова целовать бесконечно, потому что им никогда не надоест. Движения младшего медленные, он наслаждается, каждой клеточкой тела ощущает Юту в себе, и это слишком невероятно. Юта оглаживает изгибы чужого тела, ласкает его и помогает подниматься, пока Марк тихо, но искренне стонет, лишь для него одного. Младший красив. Всегда таким был, но в такие моменты это всегда более заметно. Его ресницы, мокрые от недавних слез, подрагивают, нижняя губа прикушена зубами, а щеки покрыты румянцем, и это выглядит чертовски мило и интимно одновременно. Они так близко друг к другу, что чувствуют судорожное дыхание, жар тел и все эмоции, которыми наполнена их алая кровь тоже чувствуют. Юта практически растворяется в Марке, осыпает его поцелуями по всему телу, обнимает и толкается глубоко, чтобы доставить удовольствия на максимум. Младший стонет громче, хватается пальчиками за плечи и волосы, глаза закрывает и полностью отдаётся чувствам, принимая в себя обжигающие и такие приятные толчки. Ему мало Юты, а Юте мало вдвойне. Они никогда не насытятся друг другом. Тело Марка сгорает, он сжимается сильнее, пока у него по телу расползается что-то непередаваемое, острое и блаженное. Все вокруг будто замирает. Даже стрелка на часах останавливается и глухой звук колёс машин под окном тоже затихает. Перед глазами огни взрываются, и Марк крупно дрожит, кричит до звона в ушах, прижимаясь к Юте настолько сильно, насколько может, а тот ловит его стоны своими губами и целует. Целует, пока оба чувствуют вязкое тепло на животах и внутри. Целует, успокаивая, обнимает, греет и всё целует, целует и целует…