Февральская страсть

      Яо не пытался выяснить, привлекают Жоханя молоденькие мальчики в целом или он был особенным. Потому что суть была именно в том, что умом он предполагал первое, а сердцем чувствовал второе, и любой однозначный ответ сломал бы интригу. Если бы Яо напрямую услышал, что он просто очередная игрушка, между ними бы встала едва преодолимая неловкость, а если бы на Яо упало признание… Было ощущение, что тогда их отношения пойдут неправильным руслом. А Яо этого не хотел. И поэтому стремился, чтобы всё у них было плавно и естественно. И тогда может быть, когда-нибудь…       Яо неосознанно поправил повязку на глазах и отдёрнул руку, надеясь, что Вэнь Жохань не заметил. Колени, на которых Яо стоял, уже начинали болеть, и он предвкушал, как невыносимо ему будет в скором времени.       Жохань закончил перебирать игрушки в другой части комнаты, и стук каблучков туфель приблизился. Сперва Яо почувствовал колыхание воздуха перед собой, потом услышал запах геля для душа.       Или это был шампунь? — В какой руке? — В левой, — выбрал Яо и услышал недобрый, но весёлый мелодичный смешок. Пальцы с твёрдыми подушечками огладили его подбородок и задели шею, так что Яо вздрогнул от щекотки и улыбнулся. — Открой рот.       Яо не только открыл рот, но и высунул язык. Силиконовый член ударил его по щекам, потом по губам, Яо поймал его ртом и принялся обсасывать. Он был ужасающе большим. Не гигантским, но раза в два длиннее и толще человеческого. Таких Яо ещё не принимал, и задний проход болезненно свело от опаски и предвкушения. Губы легко скользили по смазке, пахнущей клубникой, и Яо старательно постанывал и причмокивал. Иногда он отрывал руки от пола и приподнимался на коленях, чтобы попытаться глоткой насадиться на фаллоимитатор, протянутый ему. Колени болели, и Яо всё глубже дышал и всё сильнее впивался ногтями в собственные ноги. В голове уже сгущалась красная дымка боли и возбуждения, от которой сердце выскакивало из груди, а Яо всё горячее желал, чтобы его самозабвенная работа ртом была идеальной и заслужила похвалу.       Волосы лезли в лицо: неприятно щекотали его, попадали в рот. Яо то и дело мотал головой и в который раз заправлял их за уши. Колени горели, Яо казалось, что он в любую секунду сдастся и упадёт с них набок, и каждая новая секунда была для него подвигом. Яо начал болезненно царапать свои бёдра. Это была другая боль и она здорово помогала справиться с предыдущей. — Держи зубами.       Яо впился в член.       Удержать нечто тяжёлое и при этом скользкое во рту было нешуточным испытанием для мышц челюсти. Из всех физических упражнений в жизни, Яо бы выбрал это как самое тяжёлое. Он отдал ему это звание после всего одной тренировки. Тогда он имитатор не удержал. И едва не выл всю следующую неделю от каждого движения. Спину и голени Жохань отхлестал до синяков. Ладно не до крови, но Яо даже не мог взять больничный и ползал в универ, старательно скрывая дискомфорт даже от соседей по комнате.       Жохань надавил ему на затылок, заставляя уткнуться макушкой в свой пах. Пока Яо из последних сил сжимал челюсти, Жохань неспешно заплетал ему косу. — Тебе стоит заботиться о волосах, чтобы я не тратил время на них.       Яо замычал в знак согласия. Он надеялся, что теперь Жохань станет заплетать косу быстрее, но тот не спешил облегчать урок. — Но в остальном ты неплохо готовишься. Я доволен тобой.       Яо счастливо улыбнулся и едва не выронил игрушку.       Тряпичная маска для сна покинула его глаза. Яо, щурясь, выгнул шею: смотрел на возвышающегося над ним Жоханя, насколько хватало закатанных глаз, и ждал, что Жохань вот-вот избавит его от члена в зубах, но тот вместо этого потянул его за ошейник, подвёл к козлу, и привязал его руками и ногами к ножкам. Яо потянулся навстречу протянутой ему руке, но та не стала освобождать его от напряжения даже теперь, а просто потрепала по щеке, и Жохань ушёл в соседнюю комнату.       Если Яо хоть немного расслабит челюсти, то член безвозвратно выпадет на пол, а они уже немели. Яо попробовал упереться фаллоимитатором в край козла, но ничего не вышло.       Он задумался, насколько он бы воспользовался этой неочевидной возможностью, если бы её ему оставили. Получалось, что сполна, а потом попытался бы это скрыть. В отличие от случая, в котором Жохань бы приказал ему терпеть и оставил его свободным, легко могущим скрыть промах. Тогда он, наверное, постарался бы, а если и облажался, то сказал об этом.       Яо, конечно, нравилось чувствовать себя беспомощным, бесправным, и просто жутко боящимся допустить ошибку, а ещё немного игривым и иногда непослушным, но возможность быть крайне преданным, податливым и честным просто потому что так ему приказали, тоже должна была быть прекрасным опытом.       Слюни скопились и начали течь по подбородку.       Ещё Яо невольно задумался, нарушает ли Жохань этику, когда оставляет его одного в таком положении, и прошёл к выводу, что нет. Не было узлов, которые могли бы давить ему на конечности, а если он вдруг почему-то начнёт задыхаться, ему ничего не стоит выплюнуть игрушку. Шанс смерти такой же, как если оставить его в одной комнате с бутылочкой яда. Надо быть полным идиотом, чтобы умереть, а Яо не идиот. Хотя даже если это и нарушение, Яо было всё равно, он был готов оправдать всё что угодно. Потому что он доверял Жоханю и последнее чем хотел заниматься во время сессий, это заботиться о себе или о соблюдении каких-то норм по отношению к себе.       Жохань вернулся переодевшимся — он снял костюм и надел спортивки. Серые выцветшие штаны на завязках, чёрная футболка, босые ноги и латексные перчатки до локтей. Яо любовался им. Широкими чёрными бровями, длинными ресницами, очерченными скулами. Его лицо было таким правильным и красивым, что он скорее походил на модель, чем на бизнесмена. А морщинки только делали его красивее. Его тело было сильным, спортивным. Рельефные мышцы не проступали разве что из-под шубы. Он действовал решительно, говорил прямо, много улыбался и смеялся, но не был добродушным или дружелюбным.       Жохань вытащил игрушку. Ниточка слюны протянулась изо рта и упала. Яо с раскрытым ртом взглянул наверх, ему в глаза, принялся разминать онемевшую челюсть: причмокнул губами, сложил их в трубочку, втянул щёки. — Скучал? — посмеялся Жохань. — Да, господин, — честно ответил Яо.       Вэнь Жохань — его господин. Это слово всегда сладко щекотало язык. Обозначение роли в их играх — бесконечный источник для кинков Яо. Он представлял себя любовником, наложником, пленником, рабом, над которым возвышается прекрасный тиран.       Когда Яо думал о своих фантазиях, расслабиашись перед сном или в ду́ше, он однозначно приходил к выводу, что он был бы тем, кто как-то завоевал уважение тирана: его генерал или чужой шпион, отчасти вынужденно, отчасти из-за ответного уважения, готовый гордо нести звание подстилки. Но во время самих игр Яо чувствовал бесконечное желание подчиняться и унижаться, быть искренне нежным и терпеливым рабом.       Сперва он сдерживал эти интимные для него чувства, опасался забыть самоуважение на время сессий, но постепенно мягкое — действительно мягкое, — но уверенное воздействие Жоханя, и Яо раскрепостился. — Вы связали меня, потому что не верите мне? — Не даю тебе лишних соблазнов облегчить своё положение. — Тем самым лишая меня дополнительных ощущений! Я хочу быть не только терпеливой сучкой, но и послушной...       Жохань опустился перед Яо на корточки, позволяя ему взглянуть на себя сверху вниз, и погладил его по макушке. — Я уверен, что пока ты недостаточно выдрессирован.       Слабая пощёчина, до безумия приятное поглаживание лба кончиками пальцев, и Жохань взял Яо за лицо. Немного приблизился. Яо едва заметно вздрогнул, опустил взгляд на губы, немного потянулся вперёд. Оказалось, это и было тем, чего Жохань добивался: он усмехнулся и отодвинул Яо от себя, так и не поцеловав, и губы Яо щекотало от возбуждения и неполученной ласки. Он сглотнул и покорно улыбнулся смеющемуся над ним Жоханю, но тот уже не смотрел — обошёл его, шлёпнул по ягодице. Яо прогнулся, подставился. Щёлкнула крышка тюбика. С хлюпающим звуком выдавилась смазка. Сперва Яо не чувствовал её — Жохань обрабатывал игрушку, затем холодная жидкость полилась на его задницу, пальцы надавили на проход. — Готов? — Да...       Режущая боль, тяжесть в животе, тепло в голове. Яо вдохнул всей грудью, и голова начала кружиться. Его пробило током от паха до кончиков пальцев, всё тело покрылось мурашками и сладко закололо. Яо тихо застонал, выгнулся и зашевелил бёдрами. Свободная рука Жоханя держала его - ладонь обхватывала половину талии Яо и всегда могла насадить его сильнее. И Яо возбуждал этот властный жест. Огромная игрушка давила на стенки и немного скользила, Яо был готов трахнуть себя ею, но Жохань лишь медленно проталкивал её всё глубже, пока, заставив сердце Яо пропустить удар, она не вошла полностью и не застряла. От чувства заполненности и уязвимости можно было сойти с ума. Трахнуть себя стало невозможно.       Яо коснулся щекой плеча. Лицо горело, глаза увлажнились. — Что было в другой руке? — спросил он севшим голосом у отошедшего к столу Жоханя.       Жохань стукнул тюбиком по столу и не оборачиваясь поднял огромный анальный болт. Яо не подозревал, что, оказывается, выбрал более безболезненный вариант. — Будет чем развлечься в следующий раз, — пообещал Жохань. Он перекинул через локоть хлыст, взял со стола распорку и вернулся к Яо. — Открой рот, — приказал Жохань. Распорка стукнула Яо по зубам. — Что ты на меня так смотришь? Устал? Я буду тренировать твой рот, пока не научишься нормально отсасывать.       Яо подумал, что это справедливо.       Вэнь Жохань был для него глотком мира высоких чувств, как бы странно это ни было. Он, в отличие от Яо, не смотрел дорамы, не читал BL-новеллы, может быть, тоже рос на историях про благородных рыцарей и отважных пионеров, но наверняка давно об этом забыл. И каким-то образом он давал ощущение того, что существует мир, где можно пафосно сидеть на краю скалы, обнажив клинок, и видеть в этом смысл, красиво умирать за друзей, терпеть пытки с благородным пылающим взглядом, любить один раз за всю жизнь и подвигами доказывать чувства, стоять под градом стрел в поле, в одиночестве против целой армии, и чувствовать себя на своём месте. Яо знал, что окажись он в мире героев, он был бы лишним там, и что здесь, в циничной современности, он куда более к месту, но в глубине души он находил абсолютно прекрасными глупый пафос и самоубийственное благородство.       Яо тонко вскрикнул. Жохань засмеялся. Удар хлыстом был таким быстрым, что оказался неожиданным, несмотря на то, что Жохань был прямо перед Яо. Однако, он знал, что нынешняя растекающаяся по телу тёплая боль — только разогрев, почти ласковое поглаживание. Сердце сжалось от страха. Потому что он не мог ни закрыться, ни увернуться, ни даже умолять быть с собой поосторожнее, и боль непременно начнётся прямо сейчас. Яо изо всех сил потянул ремни, ненадолго оторвав ноги от пола, но те только врезались в кожу, спина каждым своим сантиметром была обнажена и доступна, слюна капала из открытого рта, Яо выгнул грудь, пряча лопатки и поджал голову. Под ложечкой сосало. Кружащая голову паника — это было восхитительно. Жохань наполовину обошёл его, шлёпая ногами по полу, погладил его по спине, замахнулся, ударил. Яо продолжал выгибать грудь, но попытался расслабиться. Спины снова коснулась рука, оглаживающая место удара. Это умопомрачительно приятное прикосновение заставляло извиваться и щекотало губы. Снова замах, снова удар. Подступили слёзы, и Яо не сдерживал их. Они заполнили глаза. Хотя они были вызваны болью, это были те самые слёзы, которые облегчали, очищали душу. Такое странное явление, Яо ещё не до конца его понимал. Замах, Яо задержал дыхание. Боли не последовало. Яо удивился и вдохнул, и издал стон, потому что именно в этот момент пауза закончилась и удар выбил воздух из лёгких обратно.       Яо снова тянул ремни. Всего четыре удара, а у него уже горит спина. Яо не был бы против, если бы порка закончилась прямо сейчас. Но он уже знал, что чем больше он протерпит, тем приятнее будет потом.       Жохань снова обошёл его и потрепал по голове. Латекс больно оттягивал и без того затянутые в косу волосы. — Ну что, начнём, — сказал Жохань и снял майку.       Слёзы смешивались со слюной, стекали по подбородку и капали на пол. Зад и спина горели и уже начинали щипаться. Челюсть болела. Вэнь Жохань стоял перед ним и играл плетью в руках, разглядывая спину Яо. На уровне его глаз были завязки серых спортивок, и Яо надо было закатить глаза, чтобы посмотреть на раздетого по пояс, такого красивого Жоханя. Длинные ресницы прикрывали горящий хитрый взгляд влажных глаз, небольшие морщинки около рта проступали от улыбки, способной обещать и боль, и облегчение.       Яо потянулся вперёд, насколько хватало шеи, и коснулся лбом паха Жоханя. Ему слишком хотелось почувствовать тепло и влагу его поднимающегося члена, даже несмотря на то, что касание было своеволием.       Плеть оказалась перекинута через его тело. — Хочешь отсосать?       Одна рука, похрустев латексом, сжала волосы и оттянула назад, а другая обняла лицо Яо под подбородок, придерживая его.       Яо округлил глаза и, насколько позволяли удерживающие его руки, закивал. — Тогда терпи без голоса и слёз. Соски или яички?       Это наказание за прикосновение. Яо щёлкнул пальцами один раз.       Сильное движение, заставившее больно шоркнуться о кожаную поверхность козла, сдвинуло Яо, чтобы он лёг на живот и свесил грудь. Пока Яо думал о том, что линолеум в квартире совсем новый, Жохань успел вернуться с зажимами. Яо посмотрел на них, и стенки прохода обхватили игрушку с двойной силой. Яо сглотнул. Соски защемило, член напрягся, лицо запылало. Слёзы приходилось сдерживать. По большей части Яо нравилось плакать, но ещё больше ему нравилось слушаться приказов, поэтому он не слишком жалел и был готов постараться. Жохань приятно огладил бёдра. Рука переместилась к паху. Яо не верил своему счастью — неужели сейчас он получит награду? Яички оказались в крепкой хватке, а через секунду Яо едва не заскулил от новых зажимов. К счастью, он успел сдержаться и едва не задохнулся, когда подавил голос воздухом. — Ты всегда будешь наказан в полной мере, ты должен понимать, — шлепок по заду, и Жохань обошёл его, схватил за щёки. — Ты что, снова плачешь?       Яо приподнял брови и округлил глаза и покачал головой, пылко глядя в строгое лицо Жоханя. Он и хотел показать, как сильно старается, и надеялся, что широко открытые глаза просохнут быстрее. Они были влажными, но он не проронил ни слезинки. — Ладно. Верю.       Жохань взялся за плеть.       На спину жгучей болью опустился удар, а Яо, молчащий и сдерживающий слёзы, во все глаза смотрел на Жоханя.       «Сколько же ещё?» — Яо не верил, что издевательства могут длиться так долго. После каждого следующего удара он думал, что на этом точно всё, и каждый раз оказывалось, что Жохань просто дразнил и дурачил его. Яо начал мотать головой. Сперва помаленьку, потом сильнее. Он точно не собирался использовать стоп-жест, и это единственное что ему оставалось делать, чтобы хоть как-то привлечь внимание к тому, что он устал. В данном случае особая прелесть таилась в том, что Жохань не станет жалеть его просто так, и если он остановится после его просьбы — это значит, что с Яо и правда довольно. Яо дёргался в путах, но терпел и не нарушал условий. Голова кружилась, гудела, туман застилал глаза, возбуждение было сложно отличить от боли, но подступало оно заметно. — Помнишь своё желание?       Яо не сразу сумел ответить, когда Жохань освободил его рот. Голос сел, челюсть не слушалась, её сводило. — Вставьте в рот, — только и сумел сказать Яо, до того, как его голос не перешёл в невнятный хрип. — Ты разучился быть вежливым, я смотрю.       Яо не успел прокашляться, как затараторил: — Нет-нет. Пожалуйста! Я прошу!       Но Жохань уже отстегнул его от козла и Яо, нетвёрдо стоящий на ногах от слабости и дискомфорта в заднице, шлёпнулся на пол от лёгкого пинка Жоханя. Нога придавила его грудь. Странно, что не шею.       «Не умеешь просить — будешь умолять, ползая по земле». Первое правило. — Я умоляю о снисхождении, — сказал Яо. Он поднял руки, но не посмел прикоснуться к ноге Жоханя, и вместо этого сложил их в замок перед губами.       Жохань усмехнулся, Яо жалобно округлил глаза. Жохань убрал ногу, Яо переполз на колени.       Он был сосредоточен на минете. Если бы Яо думал об ощущениях в заднице, а трахающий его рот член воспринимал как дополнительную стимуляцию, он бы, может быть, даже кончил, но он знал, что в такой случае никак не сможет обслужить Жоханя достойно. Секс с господином не то время, когда выйдет сосредоточиться на двух вещах одновременно. Играть с головкой, пока язык не откажет, потом напрячь щёки, втянуть воздух и насасывать, пока челюсть не сведёт, потом приблизиться, вжаться и дать члену раздвигать глотку с режущей болью, пока Яо не начнёт задыхаться, а потом по кругу, снова и снова.       Его награда: чувствовать, что он достаточно привлекателен, чтобы Вэнь Жохань мог испытать оргазм с ним. Забыть о том, что ему тоже нужна разрядка, чтобы их отношения считались здоровыми, и отдать все свои силы на то, чтобы господин получил как можно больше удовольствия, любой ценой.       Яо закатывал глаза, причмокивал и выгибался, чтобы представлять как можно более сексуальное зрелище.       Запах, сперва режущий нюх, уже не был заметен, а дымка боли от кнута наоборот как будто только сейчас достигла головы, и Яо почти ничего не видел, только слышал хлюпающие звуки и иногда, когда член вылетал, чувствовал мокрое прикосновение к щекам или носу.       Когда господин прижимал его голову к себе и удерживал, не давая отстраниться, Яо скорее просто понимал, чем чувствовал, что в него кончают, и только уже потом замечал терпкий привкус, который хотелось запить водой.       Стоило Жоханю его отпустить, как Яо утёр рот рукой, встал на ноги, придержавшись за его руку, опёрся на стол, чтобы дать вытащить из себя игрушку. — Я через час ухожу, ну, можешь до того момента здесь быть. — Хорошо. Я подремлю тут? — Конечно.       Пока Жохань обрабатывал реквизит и убирал его, Яо пошёл на кухню. Он знал, какие кружки брать и где стоит графин с водой. С большим удовольствием он вылил в себя пол-литра воды, а потом вдруг подумал поставить чайник.       Когда Яо пришёл в гостиную, Жохань уже переоделся обратно в рабочее и сидел за ноутбуком. — Я сделал вам чай, — сказал Яо, ставя чашку на край стола Жоханя.       Тот скосил взгляд. — Я не люблю чёрный. — Но там целая пачка! — удивился Яо. Большая пачка.       Жохань быстро взглянул на него, смерив тремя острыми взглядами с головы до ног. Очень необычно: губы не улыбались, но в глубине глаз были смешинки, а уголки бровей приподнялись.       «Для меня?!» — сердечко сладко ёкнуло. — Я сейчас сделаю зелёный. — Не надо.       Жохань взял кружку и, снова оторвавшись от экрана, посмотрел в неё. — Сколько сахара? — Три.       Жохань кивнул и сделал первый глоток, погружаясь в чтение.       Яо устроился на диване, подтянул колени и с лёгким трепетом смотрел, как убывает в чашках чёрный чай. Сперва он сидел ровно, потом полулёг на ручку, потом чай кончился, и он окончательно сполз вниз, обняв ещё тёплую чашку.       Усталость после сессий была очень похожа на отходняк после оргазма. Та же лёгкость и томное удовольствие, те же дрожащие ноги, счастье, слипающиеся глаза.       Яо приоткрыл их, когда услышал скрип стула говорящий о том, что Жохань повернулся к нему. — Ты уже выпил. Чай такой горячий. — Я же мазохист, — фыркнул Яо.       Жохань просто рассматривал его, и тяжёлые веки снова сомкнулись. — Спишь?       Яо покачал головой. — Хочу. В общаге посплю.       Это действительно то, что Яо планировал, но его так сморило, что он бы ни за что не поручился. Он действительно начал видеть сон, когда голос Жоханя разбудил его. — Когда ты понял, что мазохист?       Яо зевнул, собрался с мыслями. — Я не помню момент, когда понял, это было постепенно. Но я помню что с раннего детства любил играть в казни и наказания. В тайне ото всех. А вы? Когда поняли, что садист? — В средней школе, в кабинете психолога. Ему я об этом не сказал, конечно.       Образ Жоханя-подростка окончательно взбодрил Яо. Несколько секунд он представлял все возможные проступки, которые могли привести Жоханя к психологу. — Полежите со мной? — вдруг предложил он, и сделал вид, что перекладывает голову поудобнее, а не прячет лицо.       Жохань цыкнул, но снял пиджак и сел на диван рядом. — Зачем? — Ложитесь, — Яо обхватил его тело и потянул к себе.       Просто хотелось поласкать Жоханя. В непошлом смысле. Погладить по рукам, по спине, поцеловать в щёчку, может. Он сонный и замёрзший — имеет право желать объятий.       Когда он коснулся пальцами шеи и провёл ими вниз, под воротник, Жохань вздрогнул и поймал его руку, но ноги Яо уже обвились вокруг коленей Жоханя. Яо поглядывал нечасто, предпочитал лежать с зарытыми глазами, но этого хватало, чтобы внимательно следить, не неприятно ли Жоханю то, что он делает. Тот вроде бы не давал его руке делать своё дело, но в остальном никак не отказывался. Да и не злился вроде. — Может плохо сказаться на сессиях. — Что? — секунда на осознание. — А. Нет, не думаю. В смысле, по-моему, я смогу разделить, если так надо.       Яо уже тоже не совсем понимал, что происходит. Жохань придавил его к дивану и целовал в губы, раздвигал ему ноги коленом. Без боли, просто собирался трахнуть его. Яо всё пытался отстраниться и посмотреть на Жоханя, но тот всё время возвращал его в поцелуй.       Он отстранился только чтобы зубами вскрыть презерватив. — Ка́к хочешь?       Яо перевернулся на живот.       Жохань был совсем рядом. Яо кожей чувствовал жар его тела, затылком — его дыхание. Задний проход побаливал, когда член Вэнь Жоханя входил слишком глубоко, а Яо наслаждался. У него перехватывало дыхание от того, как ему было хорошо, он старался дышать глубже, и вскоре у него закружилась голова. Он закатывал глаза и царапал простыню. — Спасибо… спасибо… — шептал он. — За что?       Голос был близко, прямо у уха. Жохань наклонился вплотную к нему, коснулся грудью спины Яо, облизал его ухо. Руки, вдавливающие предплечья Яо в кровать, опустились на локти, и гладили его сжатые в кулаки ладони. — За то, что трахаете меня вот так. — Как «так»? — Так… неформально. Мне нравится чувствовать вас… так близко. А вам нравится? — Я бы не делал, если бы не нравилось.       Ласковый поцелуй в шею.       Нормальный секс, почти человеческий. С Жоханем приятный.       Яо в самом деле был очень удивлён, когда сперва осознал до предела повысившуюся чувствительность тела, а потом вдруг невыносимо захотел кончить. Вздохи стали звучными, ноги дёрнулись, тело вспыхнуло, как будто это была сессия, а не просто секс.       Перед лицом Яо упал презерватив. — Нет времени убираться.       Яо, конечно, не возражал. Надел его, несколько раз провёл рукой, и тело свело от оргазма. Тепло и наслаждение поднялись по позвоночнику и растеклись по всему телу. На несколько секунд голова полностью опустела, челюсти стукнули, ноги задрожали.       Оргазм вышел хорошим.       И в итоге Жохань не оставил его без разрядки. Это не то, о чём следовало бы сейчас думать, но Яо подумал. Прижался спиной к Жоханю и получил, что хотел: поглаживание по голове. Силы закончились и Яо распластался на диване. — Идём, — Жохань легко поднял Яо на руки — не даром у него мышцы бодибилдера — и понёс в ванную. Поставил под душ, указал пальцем на полотенце. — Не задерживайся, времени мало.       Яо просто думал о том, что быть на руках очень приятно.       Он любил подолгу сидеть под душем и ему было немного жаль, что сейчас у него нет времени. Общажный душ тоже был приличным, но в нём нельзя было сидеть, а если очередь, то и просто постоять не выйдет. Зато Яо решил воспользоваться ситуацией, чтобы попробовать шампунь и гель для душа Жоханя. Он надеялся, что теперь будет пахнуть так же. Кроме того, процедуры позволяли на пару минут растянуть процесс мытья для Яо, не позволившего бы себе хоть несколько секунд просто сесть и залипать, задерживая Жоханя.       Выходить из ванны тоже было наслаждением. Вот мягкий коврик, вот полки с полотенцами, и пахнет мылом.       Яо проверил ящик, в котором в прошлый раз лежал фен, но не нашёл его там. Внимательно оглядел открытые полки, приоткрыл соседние ящики и заглянул в них, но его нигде не было. — Где у вас фен? — Яо вышел в комнату.       Жохань молча взглянул ему в глаза. Яо буквально видел, как он воскрешает затерянные воспоминания об искомом предмете. — Сломался, — вспомнил Жохань и переместил взгляд на длинные мокрые волосы Яо, с которых на ковёр капали редкие капли. — Ладно, переживу.       Яо ещё раз тщательно выжал волосы, повесил полотенце и споро влез в подштанники. — Я подвезу тебя.       Яо вскинул брови. — Спасибо.       Сказать, что Вэнь Жохань не стремился афишировать их отношения — сильно преуменьшить. Нет, он не шугался как школьник любого случайного свидетеля, но Яо давно уяснил, что тот предпочёл бы не находиться с ним в одной машине в районе его общаги.       Пока Яо влезал в штаны, Жохан сунул ему в карман куртки деньги: не демонстративно, не скрываясь — просто и естественно. Яо увидел как минимум одну пятитысячную купюру. Это не зарплата, скорее подарок.       Неплохо, можно будет в следующий раз самому угостить Сичэня. — Мне пристегнуться? — Как хочешь.       Яо раскинулся в кресле шикарной машины. Он, конечно, понятия не имел насколько престижной она считалась в целом, но для него приятная футуристичная форма, белый салон, мягкие подлокотники на дверях с карманом под стакан, экран в центре и козырёк от солнца над лобовым выглядели абсолютно прекрасными и очень дорогими. — Что мне сказать, если нас увидят? — поразмыслив над вариантами, решил напрямую спросить Яо. — А что бы ты ответил? — Я бы отшутился, но в данном случае уйти от ответа всё равно что его дать. Так что, если хотите, я могу придумать какую-нибудь ложь. — Делай, что хочешь, — качнул головой Жохань, не отрывая взгляда от дороги.       Несколько секунд Яо переваривал ответ. Жохань хочет, чтобы он соврал, но догадался до этого сам, или он хочет, чтобы Яо не скрывался лишний раз, но не хочет давать на это отмашку самостоятельно, а ждёт что это случится вроде как само. Наверняка это «что хочешь» всё же имеет только один правильный вариант. — Ответьте, пожалуйста, я не знаю и мне нет разницы, — тише на пол тона от робости попросил он, хотя в глубине души переживал приступ лёгкой злости. — Тогда к чему врать?