Зачем нам звезда?

— Где же ты, Джозеф? — Цезарь громко позвал своего друга, но его слова тут же унес теплый ветерок. Над ним простиралось чистое, голубое небо, лишь где-то вдали было видное маленькое, пушистое облачко. Вокруг него — бескрайнее поле подсолнухов, залитое яркими лучами солнца. Тишина. Ему так никто и не ответил. — Джозеф, негодяй! Если ты сейчас же не вылезешь, клянусь, когда ты вернешься на дачу, ты у меня получишь сполна! Еще не хватало мне тебя ждать. — Цепелли оглянулся вокруг себя, но так и не увидев парня, он прокашлялся и снова громко произнес. — Если ты не покажешься мне сию минуту, гаденыш, я самолично тебя найду в этой траве и надаю тебе, ты меня услышал? — уперев руки в бока и обреченно вздохнув, он уже было собрался уйти, как вдруг позади него послышался голос Джозефа. — Я тут, мой ненаглядный друг!!! Я всего лишь хотел поиграть с тобой в прятки! Блондин обернулся и увидел, как из травы показалась макушка шатена, а после и он сам выскочил и широко улыбнулся, затем помахал рукой, подзывая к себе. Цезарь, стараясь как можно быстро преодолеть заросли подсолнуха, направился навстречу другу, при этом его щекотали и немного царапали стебли этого растения. Наконец, уже почти приблизившись к Джозефу, он резко рванул вперед. Джоджо тоже не остался стоять на месте и также шел навстречу юноше. Когда они уже приблизились друг к другу, он положил руки на плечи своего друга, но от неуклюжести не удержавшись, он упал, подмяв под собой блондина. Парни взглянули друг в другу в глаза, в их взглядах читалось смятение. После чего Джозеф снова улыбнулся, напоминая чем-то собаку, на что щеки итальянца вспыхнули малиновым цветом. Протянув руки к голове Джостара, он громко произнес: — Дурак! Ты зачем на меня упал?— но всё равно не сдержал улыбки и громко расхохотался, а вслед за ним и Джозеф. — Прости, я не хотел. Тебе не больно? — шатен протянул руку другу, помогая тому встать. — Нет нет, всё в порядке. Правда ты тяжелый немного...— Цезарь отряхнулся и схватив Джостара за локоть, потащил его за собой. Выйдя на песчаную дорогу, Цепелли остановился, переводя дыхание, через подсолнухи пробираться трудно. Взглянув вдаль, а затем на Джозефа, он спросил: — Куда дальше пойдем? На дачу, или к реке? — Давай на речку, жара невыносимая. — ответил ему Джозеф, вытирая пот со лба. Коротко кивнув, Цезарь подхватил травинку и захватив ее зубами, повернул с другом направо, к реке. По дороге они много болтали о разных вещах. Например, о том, как Цезарь учится ездить на лошади, как Джозеф пробует рисовать картины или о том, как... — Ты когда-нибудь целовался с девчонками? — Джозеф толкнул локтем друга, с искренним любопытсвом и каплей ехидства в голубых глазах глядя на него. Ухмылка выдала его намерение подколоть друга, за что тот получил толчок в ответ. На этот вопрос Цезарь отвечать не хотел, но не отмалчиваться же ему? Лучше сказать как есть, чем ответить молчанием. Ведь по его розовым щекам (которые он чувствовал стали горячее) и так всё ясно. — Конечно нет! Зачем мне это? Вот когда захочу, тогда у меня и будет первый поцелуй...А сам то целовался, а? — Цезарь встряхнул своими волнистыми волосами и постарался придать себе впечатляющий вид, который бы раздавил уверенность Джоджо в прах, но ростом шатен был немного выше его, так что он смотрел снизу вверх на друга. Тот же повернул к нему лицо и спокойно так ответил: — Не-а, пока еще никто не хотел со мной целоваться...А что? Хотел услышать, кто украл мой первый поцелуй? — со смешком спросил Джозеф, глядя вперед перед собой. Цепелли лишь фыркнул и отвернул голову, скрестив руки на груди. — Пф, вовсе нет. Думаешь, мне это так интересно? — после он протянул. — А я думал ты целовался...Что же ты так, а? Ни одна девушка не преследовала тебя? — Нет, бабушка строго следила за мной и оберегала меня от "всяких глупых невест", как она сама говорит. Вот сейчас я вырос, и теперь могу найти себе кого-нибудь. Впрочем, как повезет...— пожал плечами Джостар. Справа от них простиралось огромное поле подсолнухов, слева же был луг с кучей цветов. Тут были незабудки, маки, ромашки, одуванчики, колокольчики, анютины глазки и много других. Цезарь так сильно залюбовался цветами, что не заметил камень на дороге и споткнувшись, проехался по земле. Жесткий песок и камушки оставили на его лице царапины, а ладони были разодраны в кровь, как и коленки. Стиснув зубы, он пытался подняться, но в голове звенело и перед глазами мельтешили искры. Джозеф тут же опустился перед ним и подняв его, отнес на мягкую траву и уложил, после осматривая лицо. — Умудрился же ты...как такой большой камень не заметил? — Джозеф с нахмуренным видом снял рубашку и оторвал от нее рукав. После он разорвал его на несколько частей и перевязал колени. — Я сам...— Цезарь уже было потянулся к Джозефу, пытаясь забрать у него обрывки ткани, как Джоджо схватил его протянутую ладонь и аккуратно забинтовал. А после и вторую. — Можешь встать? Цезарь сел и прислушался к своим ощущениям. Голова уже не кружится, и слабость начала уходить. Медленно и неуклюже поднявшись, он ответил: — Всё в порядке, не переживай. Спасибо за помощь. — поправив повязку на лбу, он пошел в сторону дороги. Дойдя до речки, Джоджо спустился по мягкой траве босыми ногами и быстро расстегнув желтую клетчатую рубаху и сняв штаны, побежал в воду, шлепая и разбрасывая брызги. Зайдя достаточно далеко, он нырнул, зажав нос пальцами. Через две секунды он вынырнул обратно, вытирая лишнюю воду с лица. Обернувшись, он резко дернулся, заверещал и отпрянул немного назад. Оказывается, пока он нырял, его поджидал Цезарь, чтобы напугать. Услышав визг Джозефа, он усмехнулся и подплыв ближе, загребнул руками воду и обрушил водяную завесу воды на Джостара. Бедняга начал откашливаться, вода попал ему и в нос, и в рот, и в уши. Приведя себя в порядок, он также окатил Цезаря водой, и волосы блондина тут же намокли и выпрямились. Убрав их назад, при свете солнца минутой ранее вьющиеся локоны теперь были "зализаны" назад. Зеленые глаза смотрели на Джозефа в удивлении, после чего он завертел головой по сторонам и произнес: — Давай сейчас полежим немного на песочке, высохнем и пойдем домой чай пить. — Хорошо, пойдем. Парни поплыли обратно к берегу. Выбравшись из воды, они улеглись на песке, раскинув руки и ноги в разные стороны, смотря в небо. После пяти минут молчания Джозеф произнес: — Загорай, а то бледный как поганка. — Не получится, у меня всегда бледная кожа, если я буду слишком долго на солнце, то она сгорит, и я буду весь красный...ПОГОДИ, ЧТО?!? Цезарь не сразу осознал, как его обозвал друг, и угрожающе поднялся, загораживая солнце. Как-только Джозефа накрыла тень, он широко распахнул глаза, и уставился на Цезаря в немом ужасе. Кажись зря он обозвал его поганкой... — Ах ты негодяй! Я тебе задам, когда вернемся обратно, понял? Но Джостар всё же понимал, что Цепелли его не тронет в любом случае, так что он лишь сделал напуганный вид и извинился много раз. Высохнув и одевшись, парни вернулись обратно к даче. Подойдя к голубому забору, Цезарь распахнул калитку со скрипом, и пройдя по мягкой траве, двинулся в глубь сада, в то время как Джозеф направился к дому. Поднявшись по ступенькам, он распахнул дверь и прошел в столовую, где бабушка Эрина и Спидвагон пили чай с бубликами и обсуждали заграничные курорты, где можно отдыхать и лечиться. Вобщем, восстанавливать силы. — О, вернулся Джозеф. А где твой друг? — спросила Эрина, завидя своего внука в коридоре и отпивая чай из чашки. — Он ушел куда-то в сад, опять наверное гербарий собирать. — ответил парень, подходя к столу и наливая себе чай. Усевшись, он отпил половину из чашки и с громким "звяк" поставил ее обратно на блюдце. — В последнее время он довольно задумчив, тебе не кажется? — обратился Спидвагон к Джоджо. Тот же, не сразу услышав вопрос встрепенулся, вытянув разум из глубоких мыслей и вопросительно уставился на мужчину слева. — Ну, я имею ввиду Цезаря. —пояснил Спидвагон. — Он в последнее время мало улыбается. Может, спросишь его, вдруг что-то случилось? Поговори с ним, вы же всё-таки друзья. Вы должны поддерживать друг друга. Джоджо кивнул и допив чай, попрощался и выбежал за дверь дома, как тут же столкнулся лбами с...Цезарем. От неожиданности он взмахнул руками и выпустил все цветы из рук на воздух, а сам покачнулся и уже было собрался упасть, как Джозеф подхватил его, удерживая за талию двумя руками. Так они смотрели друг на друга, пока все цветы вокруг них медленно планировали в воздухе и спускались вниз, еле весомые, разных цветов и с благоухающим ароматом. Лишь венок из ромашек на голове Цезаря оставался на месте. Стоя так в неловкой позе, щеки и кончики ушей Цезаря порозовели. В его блестящих, зеленых глазах можно было увидеть отражение Джозефа, который также был в замешательстве, но крепко держал друга. Быстро покрутив головой, будто отгоняя ненужные мысли (или же маленьких мошек) блондин встал, высвобождаясь из рук Джостара. Немного помявшись, он присел на корточки и начал подбирать опавшие цветы. — Давай я помогу... Джозеф, как бы чувствуя вину за это столкновение (ведь это он быстро выскочил) тоже начал собирать цветы. Среди них он заметил много одуванчиков, таких ярких, желтых и пушистых. Протянув их в руки Цезаря, он кончиками пальцев случайно коснулся его ладони, и от этого блондин ощутил, будто по его ладони пробежали миниатюрные молнии, но это точно не хамон. В любом случае он не привык вот так, когда его друг касался его, пусть и нечаянно, но всё же... Приняв цветы, он поблагодарил и встав, уже было собрался зайти внутрь, как вдруг Джозеф сказал ему вслед: — Какие красивые одуванчики! Сделаешь мне тоже венок из них? Цезарь лишь промычал что-то и ушел в глубь дома, поднимаясь по лестнице вверх. Его шаги глухо отстукивали по ступеням. Джостар решил пока не трогать его. Утро вечера мудренее, так что он расспросит его обо всём завтра. А пока он пойдет в беседку и продолжит свою картину. Джозеф выпрямился и взглянул на свое творение, над которым сидел около часа. Вертя кисточку в руках, он думал, чтобы еще ему добавить сюда. Повернув голову назад, он посмотрел на небо — уже вечерело, солнце садилось, его последние лучи окрасили небо в тёмно-оранжевый цвет. Тщательно запомнив этот момент, Джозеф пообещал себе как-нибудь нарисовать такую картину. Но на сегодня ему хватит творчества, нужно отмыть испачканные руки от краски. Отложив кисточку и краски на столик, он поднялся и выйдя из беседки, направился к колодцу. Повернув налево, он прошел мимо яблонь, которые посадили Спидвагон и его бабушка еще два года назад. Дойдя до колодца и ухватившись за ручку, он начал крутить ее на себя, поднимая ведро с водой. Вытащив его, он сполоснул руки и умыл лицо. Вода была холодная, но приятная, даже сейчас, вечером, было душно. Взъерошив свои лохматые волосы, он направился в дом, чтобы выпить чаю. Зайдя в столовую, он увидел сидевших там Спидвагона и Эрину, которые, казалось, с прошлого чаепития так и не вставали из-за стола. Во время своего разговора они не сразу заметили вошедшего Джозефа, который в свою очередь искал взглядом Цезаря. Он надеялся найти его здесь, но и на этот раз он не пришел пить чай со всеми, отчего настроение Джоджо сделалось унылым. Налив себе теплого чая, он молча выпил его, и тут же поднявшись, ушел к себе в комнату. Сидя на кровати, покрытой красным, старым одеялом, он сложил руки и задумчиво глядел в пол. Не зная, чем ему заняться, он решил подняться на чердак, а оттуда выйти на крышу. Весь вечер он собирался провести там, наблюдая, как закат сменяется ночным звездным небом. Поднимаясь по лестнице, он было собрался зайти к Цезарю и позвать его как обычно с собой, но тут же одернул себя и продолжил подниматься дальше. Наконец, оказавшись на пыльном чердаке, Джозеф среди кучи коробок и ящиков нашел фонарь, который можно будет потом зажечь вечером. Ведь не сидеть же ему в полной темноте, а фонарь добавит немного света. Будет создаваться иллюзия тепла, да и к тому же, ему нравилось гулять с фонарем поздно вечером, или сидя в беседке болтать с Цезарем и играть в карты на щелбаны. Этот фонарь повидал много посиделок двух юношей, которые много времени проводили вместе. Но сейчас Джозеф один, поэтому, чтобы ему не было слишком грустно, он решил найти этот фонарь и взять его с собой, чтобы тот своим мягким светом вызывал у него разные воспоминания, связанные с его другом. Открыв окно в крыше, он без труда пролез наверх и развернувшись назад, поднялся повыше и уселся, взглянув на небо. Солнце, уже севшее на половину, отбрасывало лучи на огромный небосвод над его головой, отчего оно сделалось тёмно-оранжевым, с желтыми и сиреневыми облаками, местами даже розовыми. Летом Джоджо часто наблюдал такие закаты, подолгу глядя на них как зачарованный. Тихо вздохнув, он начал оглядывать сад вокруг дома. Возле забора росли яблони, в клумбах у дома росли кусты красных роз, а в пруду в углу сада маленькая жаба время от времени урчала и постукивала скользкими лапками по камушкам. Буро-зеленая, она хлопала глазками и иногда надувала свой живот. Но вот прыжок, бульк — и она в пруду. Водная гладь тут же успокоилась, и снова наступило безмолвие. Джозеф не привык быть один, а тем более без Цезаря. Когда они были вдвоем, ему всегда было приятно и хорошо, он чувствовал себя, как рыба в воде, спокойным и уверенным в себе. Но иногда было очень шумно, когда они спорили или дурачились. Только Цезарю он позволял называть себя болваном и дураком, ведь отчасти Джозеф действительно иногда вел себя как балбес, не обращая внимания на то, что он говорит или делает, думая о последствиях после, в редкий раз даже сожалея, чувствуя стыд и неловкость перед Цепелли. Сейчас он очень хотел, чтобы его друг был с ним рядом, и чтобы он снова начал улыбаться той широкой улыбкой, лучащейся счастьем. Солнце уже зашло и темнота начала окутывать всё вокруг темным одеялом. Оранжевые краски неба и облака будто смыл художник водой, а заместо них добавил голубой краски, постепенно со временем добавляя всё более темный, синий цвет. Как вдруг в один момент Джозеф увидел, как из окна в крыше показалась светлая шевелюра, а после лицо Цезаря. Зеленые глаза напротив него расширились от удивления. Видя, что он не может запрыгнуть, Джозеф подбежал к нему и протянул руку. Приняв ее, Цепелли забрался на крышу и взглянув на друга, произнес: — Ого! Не ожидал тебя здесь увидеть! А что ты здесь делаешь? — А! Я...просто смотрел на закат. Уже темнеет, хочу посмотреть на ночное небо. Может быть, даже звезда упадет. Это завораживающе. А ты? — Я тоже...— ответил Цезарь и выпустив ладонь, они оба поднялись на самый верх крыши. Усевшись, они оба в задумчивости уставились вдаль, думая о чем-то своем и вороша кучу мыслей, пытаясь понять хоть одну. Две беспокойные души метались внутри них и искали ответы на вопросы. Вроде всё ясно и понятно, но с другой стороны, они еще многого не могут понять и увидеть. Спустя какое-то время Цезарь прокашлялся и достав из-за пазухи спрятанный венок, протянул его Джозефу, выжидающе смотря на него. Повернув голову вправо, Джоджо увидел протянутый к нему сплетенный венок из одуванчиков, и не сдержав улыбки, робко забрал его и надел на голову. — Спасибо, Цезарь. Мне идет? Цезарь наконец-таки взглянул на Джоджо внимательно за весь день. Венок определенно шел ему. Желтые одуванчики аккуратно покоились на его лохматых волосах, голубые глаза блестели в полутьме, напоминая синий лед, будто пронзали насквозь, а милые ямочки окружали с двух сторон его милую улыбку. Почувствовав, как его щеки краснеют, а сердце гулко стучит, он быстро закивал. — Д-да! Sei molto bello...— пытаясь свести румянец с лица, он прикрыл щеки и надеялся лишь на то, что в темноте не будет видно его смущение. — Что-что? Извини, я мало знаю слов на итальянском, переведи мне пожалуйста. О! Что-то тут темновато стало, давай зажжем фонарь. — Джозеф уже было протянул руку к фонарю, но Цезарь в панике быстро схватил его ладонь. — Нет нет, не нужно! Мне и так нравится! Давай так посидим...— тут же выпустив его ладонь, он взял фонарь, стоявший между ними и поставил его возле отверстия в крыше. Вернувшись обратно, он сел и уже вроде как успокоился, глядя на звездное небо и ища созвездия среди кучи звезд, которых было так много, что самой синевы неба практически не было видно. Звездочки тихо мерцали, отражаясь в глубоких зрачках двух юношей. После короткого молчания Джозеф немного придвинулся к Цезарю и, наклонившись к его уху, тихо произнес: — Смотри внимательно, с неба может упасть звезда, нужно будет успеть загадать желание, пока не потеряешь ее из виду. Услышав это, Цепелли начал пристальнее глядеть вверх, пытаясь вовремя отследить звезду, падающую с неба, как вдруг он снова услышал голос Джозефа над ухом. — Слушай, Цез...Почему ты грустишь в последнее время? Я волнуюсь за тебя. Цезарь лишь грустно хмыкнул на это, и с толикой горечи ответил: — Я не хочу говорить об этом. Сущие пустяки, не беспокойся. Да и сейчас мне уже не грустно, ведь я рядом с тобой и...— понимая, что кажется это прозвучало слишком откровенно и эмоционально, он тут же оборвал свою речь и сложив руки на груди, уставился на свои ботинки. — Цезарь, а знаешь что?.. — М? Тут же почувствовав теплую ладонь на своей щеке, он повернул лицо в сторону Джозефа. Удивленно смотря в глаза напротив, он оцепенел и даже, кажется, его дыхание замерло. Секунда, и вот его губы накрыли чужие. Прикрыв глаза от страха, Цезарь чувствовал, как его сердце убежало в пятки, а мозг отказывался соображать. Поцелуй был робким, сам Джозеф боялся сделать что-либо не так. Но блондин всё же решился развеять неловкость и сам не глядя потянулся к Джозефу, краем губ мазнув по щеке и уткнувшись носом в нее. После Джозеф немного опустил голову и начал медленно целовать Цезаря, делая дорожку из поцелуев вверх по щеке, а после снова накрывая его губы, но в этот раз он действовал более уверенно. Вся эта ситуация была неловкой, но в тоже время милой и невинной. Оба парня отстранились друг от друга, и пересеклись теплыми взглядами. Их запястья как-то сами потянулись друг к другу и мягко, но в тоже время цепко сцепились. Пальцы рук аккуратно переплелись. Не нужно было слов и каких-то объяснений — всё итак было понятно. На щеках Джозефа выступил румянец, что редкость для него, и в тот же момент он медленно приблизился к Цезарю и обнял его, проводя рукой по его спине и уткнувшись носом в макушку. Цезарь же под приливом нежности расслабился, но в тоже время понимал, а что если тихое счастье застрелит его сердце? Но оно уже при первой встрече находилось под прицелом Джозефа. В один момент он нажал на курок, и пуля пронзила его насквозь. Из дыры сердца в душу потекли яркие краски, которые сделали его самого намного более чувственным и живым. Эмоции так и кипели в нем, чувства распускались цветами, в мыслях ветер, а в сердце шторм, веселый шторм! Ему так легко было дышать рядом с Джозефом, он хотел петь, дурачиться, смеяться во весь голос вместе с ним, дарить ему свою слепящую улыбку и теплый взгляд зеленых глаз, напоминающих изумрудную траву, а в полутьме ночи — лес, в котором Джозеф желал потеряться и никогда оттуда не возвращаться. Ему же самому нравились непослушные волосы Джостара, взгляд голубых глаз, громкий смех и бесконечное веселье, которое он дарил всему живому. Сам же Джозеф рядом с Цезарем испытывал вдохновение, он часами глядел на его солнце, которое было милым и в то же время стойким. Он будто озарял всё вокруг, и лучи, исходящие от него, растекались и превращали черно-белый мир в буйство цветов. Рисуя картины, он не жалел холст, он рисовал и рисовал каждый момент, каждую драгоценную секунду своей жизни, проведенной рядом с ним. Он так любил его светлые, непослушные волосы, его два родимых пятна под глазами, которые становились розовее при смущении. Его душа была теплой, но руки были холодные, и он хотел их согреть. Он готов отдать всё свое тепло ему, всю заботу, он готов сдувать с него пылинки, любоваться им и помогать ему. Он восхищался им и его волей к жизни. Судьба свела их и переплела нити их душ. Глаза — отражение этой души. Душа Цезаря была зеленой, Джозефа — голубой, и нить, связывающая их, была цвета морской волны. Глядя на него, он хотел лишь целовать его губы, шею, он хотел дать понять ему, что он значим и нужен ему. Но сейчас его одолело смятение, и румянец на его щеках и дрожь в руках будто сковали его желание, смущение взяло верх. Он никогда бы и не подумал, что этот момент может настать в один прекрасный день. Приобняв Джозефа в ответ, Цезарь впервые за долгое время почувствовал свое сердце. Оно в его груди, живое и бьется, стучит в его ребра, как бы ликуя и радуясь. И даже звезда, падающая с неба, не была нужна им. Здесь и сейчас их общее желание исполнилось — они вместе и они рядом.