Семейная сцена

Даггер уже много лет не бывала во дворце, но в настоящий момент то же могли сказать почти все присутствующие на большом королевском приеме. Все-таки кто бы что ни говорил, а война пришлась очень кстати. После долгого траура даже многоопытные придворные не могли уже упомнить всех отлученных от этих стен в незапамятные времена — разве что причиной такого отлучения был громкий скандал, сопровождавшийся парочкой казней. Так что все, определенно, к лучшему. Какой-нибудь молодой дурочке — а то и старой дуре — подобные рассуждения могли бы показаться жестокими и циничными, но практичность еще никому не мешала. Кроме того, Даггер и не собиралась высказывать эти мысли вслух. Кстати, о старых дурах, не способных проявить практичность даже тогда, когда это в их собственных интересах. Прибытие в столицу императрицы стало для Даггер довольно неприятной неожиданностью. Тимов была одной из немногих, в присутствии кого Даггер когда-то позволила себе выказать всю глубину своей… практичности — и единственной, в отношении кого она ошиблась. Право, ей самой в тот момент смерть Лондо была выгодна — так кто бы мог подумать, что эта плебейка окажется такой сентиментальной? Впрочем, неприязнь Даггер к Тимов была вызвана, разумеется, не тем досадным инцидентом — вот еще глупости. Просто врожденный и усиленный хорошим воспитанием вкус, отрицавший все грубое и вульгарное. В последнее время Даггер все чаще задумывалась о превратностях судьбы. Разведенной женщине и так-то непросто, а уж бывшей жене императора и подавно. К счастью, Даггер была достаточно умна, чтобы переломить даже такие сложные обстоятельства. В отличие от идиотки Мэриел, по слухам, чахнувшей где-то в отдаленном семейном поместье. Даггер, впрочем, не сомневалась, что эту нимфоманку удручает не столько отсутствие брачных перспектив как таковых, сколько отсутствие в ее койке хоть каких-то самцов, но сама она рассчитывала на большее. В противовес неприятной истории с разводом у Даггер в активе было безупречное происхождение и кое-какие деньги, в том числе содержание, которое все еще выплачивал ей бывший муж — Мэриел-то, кажется, умудрилась лишиться даже этого, хотя подробностей никто не знал. Не бог весть какая синекура, конечно — все-таки Лондо всегда был скотиной, — хотя вслух она говорила совсем иное. Да и родичи в один голос превозносили щедрость и благородство сначала посла, потом премьер-министра, а нынче уже императора, но Даггер верила их речам не больше, чем своим собственным. Но, как бы там ни было, это содержание хотя бы давало свету основания предполагать, что император не держит на эту свою бывшую супругу зла. Даггер улыбнулась и крепче оперлась на руку своего спутника. Тот был ей неприятен даже сильнее, чем Лондо когда-то, но бывшей жене императора выбирать не приходится. Да и потом, этот мужчина был ей нужен только для того, чтобы снова появиться при дворе. И продемонстрировать высшему свету, что их с императором ничего не связывает. А если же нет… Опасения своего нынешнего кавалера, что «император может снова вами заинтересоваться», Даггер было сложно воспринимать всерьез, и все же дыма без огня не бывает. Да и потом, у Лондо только одна жена, причем такого возраста, что о наследнике говорить не приходится (о том, что к ней самой это применимо в той же степени, Даггер, как это водится, даже не задумалась). Пока на него не набросились самые смелые — или глупые — отцы молодых девиц, не мешало провести разведку боем. Так что присутствие Тимов было весьма некстати. Однако, поразмыслив, Даггер переменила мнение. Ну какая из Тимов императрица, в самом-то деле! Если Лондо так глуп, что сам этого не видит, то прием давал отличную возможность раскрыть ему глаза. Вряд ли кто-то из придворных осмелился бы дерзить императрице, но Даггер хорошо знала, что в разумных пределах это не опасно: Лондо свою жену все равно не выносит. Тимов стояла с таким видом, будто этот прием вызывал у нее несварение — не то чтобы это было непонятно, но нельзя же так явственно демонстрировать свои чувства, — и разговаривала со смазливой девицей, держащей в руках какую-то раскрытую шкатулку. Неужели фрейлина? В таком случае события развивались быстрее, чем хотелось бы, но девица была слишком хороша для такой должности. Даггер подошла к Тимов с приятнейшей улыбкой на лице, которая могла бы обмануть и самых опытных дипломатов. Императрица, разумеется, не снизошла до того, чтобы быть любезной, да и девица манерами не отличалась. «Право, вкус у Лондо совсем испортился», — подумала Даггер, но по крайней мере ей стало понятно, зачем ему Тимов: чтобы было куда пристроить свою любовницу. Дождавшись удобного момента, Даггер ввернула многозначительное: — Отрадно видеть, что заблуждения, вызванные юной горячностью, в конце концов проходят, не так ли? Девица почему-то покраснела, Тимов же вскинула подбородок и отгрызнулась: — К тебе это не относится. Твои «ошибки юности», насколько я помню, всегда были не старше пары месяцев. — Благодарю за комплимент, — улыбнулась Даггер. — В моем возрасте уже в какой-то мере приятно слышать подобные упреки. Хотя юная леди вряд ли поймет это в ближайшие несколько лет. — Юной леди это не грозит, — отрезала Тимов. Судя по тому, как она защищала свою фрейлину, та любовницей Лондо все же не являлась. — А твои уловки, Даггер, с годами становятся только глупее. Чего ты добиваешься? — Едва ли я покажусь невежливой, если не отвечу на этот вопрос. Он ведь риторический, не так ли? Мы слишком хорошо друг друга знаем. Вряд ли Тимов была способна понять столь тонкий намек, но Даггер заметила, что несколько человек при этих ее словах спрятали улыбки. Неприличная прямолинейность императрицы, кажется, уже успела броситься придворным в глаза. — О да, — фыркнула Тимов. — Я в самом деле очень хорошо тебя знаю. Столь явная погрешность против этикета снова вызвала на лицах окружающих улыбки. Немедленно, впрочем, померкшие при появлении императора. — Сложно спорить с очевидным, — протянул Лондо непривычно металлическим тоном. — Леди, — он холодно кивнул Даггер. — Какая встреча! Мы рады, что в этой жизни еще есть место неожиданностям. Даггер помертвела. Придворные немедленно отодвинулись на несколько миллиметров от знатной леди, чье появление при своем дворе император назвал неожиданностью. Все же Лондо — это не Тимов: удар получился сильным. Император подал руку супруге, и они направились к выходу в сад. — Если так пойдет и дальше, их величества скоро произведут революцию в этикете, — довольно громко заявила задержавшаяся девица. Она смерила Даггер жестким взглядом и добавила: — Вы, вероятно, не в курсе, но император тоже не употребляет монаршее «мы».

Конец