Открытый дневник.

В этот день за моим окном дул сильный ветер, от которого наклонялось дерево вишни, бившее своей слабой веточкой об оконное стекло. Красивые белые цветы, ещё держались в нескольких местах, но теперь не было и их. Я с самого утра поняла, что этот день станет особенным, чем-то запоминающимся. Меня волновало, что сегодня Гриша не брал трубку телефона, которая наверно тогда лежала на кроватной тумбочке и билась в судорогах, словно рыба на суше. Сразу вспомнились мои же строчки: «А ты не молчи, возьму трубку телефона, а позвони. Правда в ответ может быть только гудок, Сделай большой воды глоток и пойми, что это был не напрасный звонок. Он ведь увидит твоё имя, которое так будет светиться, Возможно, даже искриться. Губы скривятся в улыбке, И он будет рад твоей глупой попытке». Знаешь мой читатель, сейчас эти строки кажутся мне никуда не годными, какими-то странными и скучными. Возможно даже не в этом дело. Может они-то в самый раз и нормальные, а я…я вообще существую? Так вот, я сильно волновалась, прикладывала телефон к губам, молясь Господу, что бы Гриша ответил. Но тот..тот молчал, будто в рот воды набрал, а руки сейчас были заняты чем-то другим. Я поняла, что бессмысленно бить тревогу и надо ехать к нему домой.Вообще то это я и сделала. Собрала сумку, взяла ключи от его квартиры и уехала к нему, надеясь увидеть его спящего. Зря я на это надеялась. Открыв тяжеленую дверь квартиры, я услышала только пронизывающую тишину, которая даже делала мне больно. Я, не снимая туфель, прошла в его спальню и увидела его. Такого бледного, с закрытыми глазами. Сердце уже не билось как прежде, не билось с той частотой ударов. Я успела только тяжело вздохнуть, перед тем как из моих глаз покатились слёзы. Такие чистые, может даже невинные. Я просто поняла, что мне страшно в этом море серой массы, где я осталась одна. В этот момент руки, а точнее пальцы, уже сами набирали номер скорой помощи. Дрожащий голос, не контролирующийся мною, сам называл адрес и рассказывал что произошло. Я ко всему этому была не причастна. Дальше всё было будто сон. Перед глазами пошли помутнения, всё начинало кружиться: врачи,Гриша,люди,машина и точка в моей жизни. Очутившись в комнате совсем одна, я опустила руки, встала на колени перед его фотографией и пустила по щекам дорожки горячих горько-солёных капелек, которые так стремительно проходили по рельефу моего лица, застывали на подбородке и падали на пол. Просто падали, оставляя маленькие мокрые точечки. И я успела только прошептать: «Я утонула в нашем море». Наше с Гришей море, это море из слёз горечи,счастья,гордости,да из любых слёз и именно сейчас я просто потонула в них, как тот же Титаник.