В тебе так тепло

Жаркое летнее солнце пекло сильнее остальных деньков. Пляж в самое утро пустовал. Море, здания, солнце, все казалось таким мирным и спокойным. Микан не спалось уже несколько дней. Во рту она рассасывала кусочек лезвия от канцелярского ножа. Её мучала тошнота и затруднееное дыхание. Жаркий до удушения воздух проникал через открытое окно. Милое личико танцовщицы, бледное и без единой капельки пота дышало так ровно и спокойно, что в тишине солнечного утра слышалось как упоение для ушей медсестры. Золотые волосы, расспущенные, блестящие об лучиков солнца и грязноты так мирно лежали на подушке, подобно мертвым змеям. - Как прекрасно, когда ты молчишь, твои губы сомкнуты, брови не искривлены злобой, а глаза не горят той яростью.. - медсестра так тихо шептала это, что даже дыхание Сайонджи слышалось громче. Девушка в одной розовой рубашке села на край кровати, так не хотелось будить маленького дьявола. Само же дыхание Цумики было отрывистое, она изо всех сил старалась быть тише, но получалось только громче, наслаждение для ушей не хотелось прерывать, та тишина с тихим дыханием блондинки была райским утренним подарком. Стараясь быть такой же тихой, Микан достала из под кровати большой сверток. Тканью была обмотана бита. Чистая деревянная, с чёрной линией по краю, она блестела от утренних лучей. - Милая Сайонджи... Как же хочется порой остаться с тобой на века, слушать твоё дыхание и каждый день наслаждаться тобой.. - от всех упоительных для самой Микан речей проснулась Хиëко. - Микан? Что я тут делаю? - Сайонджи поднялась, протирая ещё сонные глазки от сна. - Н.. н.. ничего, милая.. - забинтованые руки крепко сжали биту. - Чего? И что у тебя в руках делает бита? -голова как ни странно по утрам работала хорошо. - Ничего, я просто хочу поиграть с тобой, - мерзкая улыбка расплылась на обезумевшем от любви лице, Микан была на грани суицида, но этот день точно не даст заскучать и вскрыть вены. Оглушительный удар пришелся по голове, несколько секунд... Молчание, дыхание остановилось, глаза словно остекленели, превратившись в пустые стекляшки, которые обычно стаявяи куклам, а ушиб на голове дал о себе знать, отражаясь кровью на бите. И словно замертво Хиëко упала на кровать. - Получилось! У меня получилось! - нельзя было так громко кричать и сразу же сомкнула рот ладонью, - Милая Сайонджи теперь только моя.. Никто на неё больше не посмотрит, только я буду прикасаться к любимой! Только я буду с ней! И все это ради нашей любви.. Несколько капель пëстрой крови попали на рубашку. - Как жаль... Придется порезаться, чтобы отвести подозрения.. Или.. Мы умрем вдвоем, да, любимая? - такое взбуждение от беспомощности девочки давало знать через треск голоса. Но разве это уже было важно? Ведь мечта была на пути исполнения, скоро все исполнится! Микан взяла на руки свою девочку, только её девочку. Бледную, милую девочку. Хоть весь путь она пыхтела от тяжести. Столько дней она не ела, силы почти покинули её, но как только она вспоминала о Сйонджи, все силы возвращались. Сухо заскрипела дверь в кабинет Микан, давно надо были попросить смазку у Соды. Она сделала пару шагов в тёмную комнату, в ней пахло спиртом и лекарствами. - Какой родной запах... - она протащила блодндинку до кушетки и аккуратно положила, села рядом и рукой провела по волосам. - Моя милая девочка... Твои локоны такие... Даже слов не найду, чтобы описать их. - расчесывая густые волосы, даже учитывая грязную голову, Микан никогда не видела недостатков в любимой, разве что скверный характер. Прошло два, три часа, Микан потеряла счëт времени. Время ушло, оставив только с удовольствием. Сайонджи проснулась, голова так сильно трещала, словно была сшита из двух частей и сейчас её шов медленно вынимается, а все что внутри вытаскивают, как из старой плюшевой игрушки. - Микан?... - Ох, солнышко! Ну наконец-то ты со мной! - медсестра завязала последний узел на ноге, - я думала, что совсем убила тебя.. Ты казалась такой мертвой... - Какого черта ты делаешь, шлюха!? - быстрым взглядом Сайонджи прошлась по узлам, проходящим по рукам и ногам, каждая веревка была с другого конца плотно привязана к ножкам кушетки. Каждая веревка была точно и лезвий и резала запястья и лодыжки. Руки и ноги задолжали, пытаясь выбиться из самодельных оков. - Че за херню ты удумала, шлюха!? - Ничего такого... Я... Я просто хочу остаться с тобой навсегда, Сайонджи! - Чего?.. На столе с инструментами, которые переливались от мертвого холодного света лампы, лежал любимый скальпель Микан, она хотела посвятить его только Хиëко, теперь это скальпель будет касаться ее кожи, разрезая, разрубая и увеча. Медсестра взяла нож и поднесла к ахиллу и легким движением руки разрезала кожу. - Тебе придется немного потерпеть, милая, - личико девушки словно засияло, ещё пару движений и Хиëко полностью будет принадлежать ей и только ей. - Микан, мне больно! - пронзительно завизжала бывшая тансовщица. - Но я ведь предупреждала... Я ничего не могу поделать.. - останавливаться было нельзя и словно пилой Микан перерезала сухожилие. - Микан! Микан!! Микан!!! МИКАН!!! - как больно ощущать холодное лезвие внутри твоей ноги, а как же будет больно после, когда она поймет, что стала обычной. - Ну вот.. Теперь ты не сможешь убежать, но я бы хотела полностью тебя обезопасить, - с нежностью она прошептала это и поднесла лезвие к пятке, рука дернулась и проткнула кожу, ещё пару грубых движений и нога была вскрыта, она отодвинула немного кожу, чтобы забраться поглубже и срезала её, проводя скальпелем по окружности, обрезала сухожилия. А что оставалось Хиëко? Только кричать и просить её о пощаде. Заслужила ли она? Нет. Простила ли её Микан? Тоже нет. Но разве она обижалась на свою маленькую крошку? Нет.. - Пожалуйста, тише! - крик о помощи Хиëко был настолько невыносим, что одна мысль о том, что кто то помешает их любви драконила Микан, кидая в бешенство, что даже хотелось прибить Хиëко на месте. - Микан, мне очень больно! Пусти! - Заткнись! Заткнись! Заткнись! - разозлённая медсестра кинулась за иглой и самой тонкой ниткой. Зачем тонкая нить? Даже при гневе Цумики не хотелось делать свою малышку страшной, даже учитывая ревнивость. Лучше у неё будет акуратненький шовчик на рту, чем что-то несуразно мерзкое, с точки зрения медицины. Трясущиеся руки нашли нужные атрибуты, и пока Сайонджи кричала от невыносимой боли, Микан никак не могла продеть нить в иглу. Ну вот! Ну вот, наконец! Цумики нежно взяла за мокрые щечки, немного наклонилась и поцеловала уста девушки. Мерзкий вкус крови от ран на щеках и кислый привкус от остатков еды, вот как можно было описать поцелуй. Но как же был усладен он для Цумики, все вкусы вдруг ей изменили, поцелуй был так горяч и он дурманил мысли, подобного вкуса не существовало для неё. Но вот почему то поцелуй не пришелся по вкусу Сайонджи. Рывком та вырвалась из поцелуя, все еще не понимая ничего. Как так? Сейчас она расплатиться за все? Но она просто хотела помочь.. И помогла. - Я не лесбиянка! Мерзкая ты свин— - Как жаль.. - между впадинкой и ямкой губ прошла игла. Крови почти не было. Рука Цумики быстро сработала и вот, Сайонджи уже напоминала ей Джека повелителя тыкв. - Вот видишь.. - Микан поднесла зеркальце к личику крошки, - ты совсем красавица, когда молчишь. Я могу полюбоваться твоими глазами, твоими губками.. Бровями. Подаришь ли ты мне все своё тело, конфетка? Надеясь хоть на какую-то пощаду, ничего не осталось кроме как кивнуть. - Как замечательно! - ныне ранее потухшие глаза воссияли. Какое было счастье от этого... Руки плавно перешли к кимоно. Несколько минут и её тело уже под светом ламп. - Ох.. Сайонджи.. Ты так меня возбуждаешь, - костлявая рука прошлась по животику, медленно спуская ниже к трусикам. - надеюсь, что ты не будешь против небольшого соития.. " О чем она говорит? Она совсем сошла с ума? Может я о ней чего-то не знаю? " - бедняжка Сайонджи металась в вопросе. Забравшись на кушетку, ноги поджав, Цумики спустила нижнее белье Хиëко, состоящие из пёстрых трусиков. Уже полюбившееся Микан тельце трепетало в ожидании какого-нибудь грубого фистинга или подобного. Она ошибалась, причем сильно. - Надеюсь, тебе понравится.. - острие ножа коснулось клитора, плавно перешло на половые губы сначала большие, потом малые.. И сразу же рука, словно не управляемая медсестрой, проникла в глубь. Остриë порезало мягки ткани влагалища, Микан не останавлиавалась и двигала, двигала, двигала! - мне этого мало! - рывком вскочила с кушетки, по своей комнате на искала все, что только может подойти. Поднесла все к кровати, аккуратно разложила и продолжила. - Извини... Хы... Котеночек... Но твоë... Хах!.. Влагалище слишком узкое.. - сквозь слова пробивался безумный смех, - придется сделать его немного шире, - и после слов в неё проникло гинекологическое зеркало, Микан сделала пару движений, чтобы сделать пошире, вытащила скальпель и снова воткнула его, пальцами толкая глубже, проникая в матку с каждым миллиметром. - Наверное... Это не очень гигиенично, извини! - и после слов Микан взяла бутыль со спиртом и глубоко вставила, открыв перед тем. Спирт обжег стенки влагалища, но обеззараживая прежние раны. - Твоë лицо.. Мне хочется касаться твоего тела, так хочется... Сделать из тебя бусы, - взгляд прошелся по дрожащему телу, руки провели по раздраженной коже. - Мне очень жаль, но у меня сегодня нет наркоза.. - рывком выдернула скальпель и разрезала брюхо, и сразу всунула руки в разрез, тормоша кишки. Микан водила руками в дыре, мяла, сжимала внутренности, касалась позвоночника м все ощупывала. - Ух.. Тут так тепло.. - обрезала кишку и намотала на шею, - а запах.. - языком Микан провела по кишкам, слизывая яркую кровь. Вкус напоминал конфеты. Сладкий, душистый вкус, словно сок персика растекался по языку. А что Сайонджи? От мук бедняжка давно умерла. Увы, порог боли был настолько низок. Цумики совсем забыла о том, что все более менее живые люди кричат и плачут. Вместо этого другим скальпелем она срезала половые губы и клитор Сайонджи, положила в рот. И какой странный вкус, они еще слаще крови! Как будто мандарин. Спелый молодой мандарин. Хотелось жевать вечно, но рефлексы дали своё, и с наслаждением немного вытянувшись Микан все проглотила. - Какая досада.. Но я хочу еще! Может твои они мне дадут тот же эффект?.. - согревшеяся пальцы провели по соскам, сосочкам. Девушка срезала и их, все так же кладя в рот. - Все твои части тела такие сладкие.. Ты сама будто конфетка, но как жаль.. Ты больше не поговоришь со мной, - дальше провела тем же скальпелем по грудине, ломая ребра с звонким хрустом, достала сердце и сделала небольшой укус, сразу же глотая кусок, потом еще, еще! Еще! И так все сердце оказалось в Микан. Безумие зашло слишком далеко, и чего останавоиваться? Словно лопатой медсестра выгребла руками оставшиеся внутренности, легкие оторвала ногтями, позвоночиник вырвала с хрустом и повызала как бусы, И осталось от Сайонджи только кожанный мешок, туда легла Микан и заснула. Заснула навсегда..