Синяя ворона

Кто был тот особо умный человек, придумавший выражение: «Восемь часов утра»? О его расовой принадлежности, имени и профессии история умалчивает. А жаль. В одном популярном тесте известного на весь мир психолога пятьдесят-каким-то пунктом стоит вопрос: «Какая историческая личность вызывает у вас наибольшую антипатию»? Вот здесь бы имя неизвестного умника пришлось как нельзя кстати. Восемь утра – это, к вашему сведению, глубокая ночь. Особенно если ты лег в три. Даже в три с четвертью. Настоящее же утро начинается примерно часов в одиннадцать. А лучше – в двенадцать. Да, пожалуй, в двенадцать – самое то. Оставалось объяснить эту простую истину мерзейшему изобретению человечества, ровно в восемь ноль-ноль огласившему квартиру преотвратительнейшим: «бип-бииииип». Комната, в которой находился источник звука, была обставлена скудно. Низенький журнальный столик, кушетка да большой полосатый ковер с мягким ворсом. На кушетке располагалась своеобразной формы гора, образованная, по-видимому, подушками и одеялом. Будильник, не прекращавший своего злодейского занятия, находился на столике, стоявшем на приличном расстоянии от пристанища одеяльной горы, и чувствовал себя, похоже, в полной безопасности. Во всяком случае, когда откуда-то из середины горы в его сторону потянулась рука со скрюченными пальцами и явно не очень добрыми намерениями, он ничуть не испугался и не затих в страхе перед грозной лапищей. Рука слепо пошарила в воздухе, но, как и следовало ожидать, не дотянулась до своего электронного врага, и обмякла, свесившись с кровати и моментально растеряв всю свою грозность. Но бой не был проигран. Хозяин руки не собирался так просто сдаваться, и продолжал героически дрыхнуть. Второму обитателю комнаты героизма, однако ж, не хватило. В течение нескольких минут он сопротивлялся, цепляясь за желанный сон, но, в конце концов, ему пришлось сдаться и позорно проснуться. Впрочем, подобные проявления слабости девушкам простительны. Особенно таким очаровательным пернатым девушкам, как спавшая на подоконнике белая ворона. Бесцеремонным образом выдернутой из сна, ей не оставалось ничего другого, как отправиться будить хозяина. Ворона спрыгнула с подоконника, спланировала, расправив крылья, на стол. Передвигаясь скачкообразно, она добралась до кушетки, уселась прямо на гору сверху, и клювом потянула край одеяла на себя. Под отогнувшимся краем обнаружилась копна рыжих волос, возможно, в расчесанном состоянии роскошных. В данный момент роскошными их было назвать сложно. А вот мочалкой – легко. -Кар, - задумчиво произнесла ворона, секунд пять созерцая обращенную к ней затылком голову хозяина, а затем осторожно потянула за рыжую прядь, и уже настойчивее повторила, - кар! Одеяльная гора издала неопределенный стон и заворочалась. Рыжая копна тоже зашевелилась, меняя положение и явила миру молодое, и, в общем-то, симпатичное лицо, только слегка припухшее со сна. Веки рыжего юноши были плотно сомкнуты. Можно даже сказать, что он зажмурился, стараясь не допустить попадания в глаза солнечных лучей, пробивавшихся через щели в неплотно запахнутых шторах. -Отстань, Марго, - недовольно проворчал он в ответ на очередной бодрящий «кар» от вороны. Да, именно те слова, которые хотелось слышать от любящего хозяина истосковавшейся по любви и ласки птице… Впрочем, ворона не обиделась. Она лишь ласково, по-дружески долбанула клювом прямо в лоб молодому человеку. Тот так обрадовался этому проявлению птичьей заботы, что аж завопил от счастья, и подскочил на кровати, руша тем самым одеяльно-подушечную гору. Марго еле успела спастись бегством, и лишь чудом убереглась от погребения под предметами постельного обихода. Несмотря на это, она была вполне довольна собой. Ее миссия была успешно выполнена. Она знать не знала, ведать не ведала, что битва со сном все еще не выиграна. Более того, битва – в самом разгаре. Молодой человек поднялся на ноги, оттолкнувшись от кушетки ладонями, и неуверенно ступая, подошел к столику. Некоторое время он взирал на него сверху вниз, затем наклонился и треснул рукой по находившейся сверху будильника кнопке отключения звука. Будильник успокоился. Будто не веря в свершившееся, юноша не двигался с места. Через несколько секунд он очнулся, тряхнул головой, развернулся и такой же неуверенной походкой побрел в сторону коридора, в процессе передвижения умудрившись задеть косяк двери плечом. Марго заподозрила неладное, и прикинула, что скоро вполне может понадобиться. Одновременно с ней к такому же выводу пришел и ее хозяин, так как из коридора послышался властный окрик: -Марго, свет! «Марго, свет… Марго, газету… Марго, свари суп, помой пол, замени лампочку, посади дерево, построй дом…» - ворчала про себя ворона, поднимаясь в воздух и направляясь на голос. Параллельно с этим она задалась вопросом, что помешало ему самому включить свет. Ответ на этот вопрос вскоре был получен. Рыжий всклокоченный юноша стоял в полутемном коридоре, опершись рукой о стеллаж, где за стеклянными дверями можно было разглядеть парочку кубков и несколько грамот, надписанных одним и тем же именем: Сергей Разумовский. Некогда награжденный ими счастливый обладатель вороны необычного цвета слегка раскачивался, и не двигался с места. Глаза его были закрыты, а лицо постепенно приобретало все более и более блаженное выражение. Он засыпал на ходу. Видимо, выключатель найти не удалось именно по этой причине. Попробуйте сами выйти в коридор с закрытыми глазами, и самостоятельно включить свет, и тогда прочувствуете всю тяжесть и безысходность положения молодого человека. Марго клювом перевела тумблер в положение «on», и уселась на плечо Разумовского, задев его крылом по щеке. Тот приоткрыл глаза, и тут же сощурился от резанувшего по глазам света. Однако это помогло немного взбодриться. Зевнув, он возобновил шаг, только слегка сменил направление. Отправился бодриться окончательно. Под кран с прохладной водой. По пути он успел передумать на счет температуры воды. Когда Марго потянулась к крану с синим вентилем, он остановил ее, мягко отстранив, и открыл горячий кран, лишь слегка разбавив воду холодной – в кипятке купаться как минимум больно, как максимум – глупо. Небрежно свалив свою одежду куда-то в угол, Разумовский забрался под душ, предварительно закрепив его в специальном держателе, чтобы вода падала сверху, и блаженно прикрыл глаза. Намокшие волосы прилипли к лицу, выпрямились и оказались значительно длиннее, чем могло показаться сразу после пробуждения, когда он еще походил на всклокоченного рыжего воробья. Марго сидела на краешке раковины, слушала шум бегущей воды и ждала, когда из-за шторки протянется рука. По давно отработанной схеме, в руку следовало вложить шампунь. Шум воды убаюкивал. А между прочим, ворона проспала немногим дольше хозяина. Если быть точным, она отключилась ровно на пять минут раньше Разумовского. Если бы Марго могла зевать, она бы сейчас делала это весьма и весьма отчаянно. Но физически это было невозможно, поэтому она просто моргала все медленнее и медленнее, и медленнее, и ме… -Марго! – вернул ее к реальности нетерпеливый оклик. Ворона встрепенулась, и не до конца еще соображая, кто она и где она, вспорхнула на полку с разнообразными флаконами и склянками. Расставлены они были по какому-то дикому, неупорядоченному принципу. Рядом с жидким мылом и шампунями здесь можно было обнаружить зеленку, перекись водорода, синьку для очистки аквариумов и подсолнечное масло. Видимо, тот, кто составлял этот крайне логичный предметный ряд, руководствовался следующим принципом: жидкое – значит, сюда. Схватив когтями один из флаконов, птица вложила его в протянутую в ожидании руку хозяина. Хозяин сжал пальцы, и утащил предмет обратно за шторку. Марго перелетела на краешек ванны, и тихо, с хрипотцой каркнула, будто чертыхнулась, еле удержавшись на скользком краю. Лишенный возможности открыть глаза без того, чтобы в них попала вода, Разумовский не глядя выдавил из флакона немного содержимого на ладони, поставил флакон на край ванны где-то неподалеку от Марго, которая даже не покосилась на оказавшийся рядом с ней предмет, и поднес ладони к волосам. Взъерошив их намыленными руками, он на мгновение замер. Шампунь был каким-то слишком жидким, и совершенно не пенился. -Странная консистенция, - задумчиво пробормотал он, в следующую же секунду отплевываясь от попавшей в рот воды. Никто не может безнаказанно бормотать, находясь под потоком воды с головой. Минут через десять молодой человек выключил воду, выбрался из ванны, сдернул с крючка сразу два полотенца – большое и маленькое – в одно из которых он завернулся, а второе поднес к лицу. Протирая глаза, он повернулся к зеркалу… И тут же судорожно вцепился в край раковины. Маленькое полотенце мягко спланировало на пол. -О… - только и смог выдохнуть он, созерцая свое лицо, которое обрамляли патлы откровенно синего цвета. -Кар… - точно с такой же интонацией произнесла Марго. Больше никаких звуков она издать не успела, если не считать двойного всплеска. Во второй раз ей не удалось удержать равновесие на скользком краешке, и она полетела (на сей раз далеко не при помощи крыльев) в воду, сшибив по пути флакон, содержимое которого кардинально изменило имидж Сергея. Разумовский инстинктивно повернулся на всплеск, и выхватил из воды барахтающуюся ворону прежде, чем та успела захлебнуться. -Завтра… Завтра же проведу ревизию содержимого полки, - хриплым голосом проговорил Разумовский, держа на вытянутых руках синюю ворону. Синяя ворона не возражала. Опустошенный флакон с тоникой "Дикая слива" медленно опускался, вслед за понижающимся уровнем сливающейся воды, на дно ванной.