***
Проблема, думал Бернард три недели спустя после седьмой бутылки красного вина, была не столько в нём, сколько в остальном мире. В современные дни всё двигалось слишком быстро, вот что было не так. Взять хотя бы это… как уж там? — Мэнни! Прошло всего несколько криков, прежде чем голова Мэнни показалась в дверном проёме. Бернард вдруг понял, что выпил слишком много вина; он просто хотел предложить Мэнни расчёску, чтобы тот справился со своей бородой, а не рвал её голыми руками. — Мэнни! Что это за коромысло? Либо его жестикуляция была малоэффективной, либо Мэнни действительно был таким идиотом, каким выглядел. — Это твой телевизионный экран, — ответил тот. — Это я знаю. Что он там делает? — Ты пытался расставить всё в алфавитном порядке. Ну, в основном книги, конечно, но потом тебе надоело. — Их здесь слишком много. Это было совершенно невозможно, — затряс головой Бернард. В мыслях постепенно прояснялось. — Так вот почему я поставил телик с плоским экраном на холодильник?** Мэнни кивнул. — Верно, верно, — сказал Бернард задумчиво. — Это кажется логичным. Спасибо, Мэнни. И только после того как Мэнни унёсся обратно, Бернард понял, что был любезен и даже поблагодарил его… Всё тело содрогнулось от отвращения. Поощрять Мэнни никогда не было хорошей идеей — это приводило к таким неприятностям, как объятия, и улыбки, и ожидание, что он будет смеяться вместе с ним, а не над ним. Бернард знал, что решение кроется в восьмой бутылке вина. Зубами вытащив пробку, он налил себе ещё.***
После девятой бутылки вина Бернард обнаружил себя пялившимся на телевизор. Вот что было не так с современным миром. Не было никакой необходимости во всех этих телеэкранах, которые простирались так далеко и широко, как только мог видеть глаз, или в биллионе каналов, по которым не показывали ничего, кроме мусора. Он нажал на пульт несколько раз, и вдруг на экране возникли голые мужчины. Бернард прищурился и снова ткнул пальцем по пульту. Безрезультатно. Тогда он вздохнул и откинулся назад в углубление, которое сам себе вырыл в беспорядке, покрывавшем весь пол его лавки.***
После одиннадцатой бутылки вина Бернарда Мэнни вернулся домой из своего еженедельного похода в кино, где он смотрел что-то ужасное о девушке, пытавшейся найти себя в большом городе. По крайней мере, Бернард подумал, что это звучит ужасно, и Мэнни, по-видимому, был очень этим тронут. — Ну ладно, а ты что сейчас смотришь? — спросил Мэнни, сидя на подлокотнике кресла, который не был покрыт джемом и кусочками тостов месячной давности. Он поднял взгляд на телевизор и тупо уставился в него. Бернарду потребовалось несколько минут, чтобы понять, что Мэнни, вообще-то, не двигается. — О, ради бога, что ещё? — Ты... ты... ты смотришь порнографию, — выдавил Мэнни. — Да, и? Что с того? Я, я стонущий взращенный бабулей взрослый мужчина. Я взрослый мужчина. Я могу смотреть всё, что хочу! — Но ты всегда говорил, что такое лишь для лишённых воображения идиотов! — Мэнни, казалось, не находил в этом смысла. — Ты бы лучше почитал хорошую книгу или… — Ну да, — раздражённо сказал Бернард, как будто это слово было решающим в их разговоре. — Они же мужчины, Бернард! Мужчины! Двое! Делающих – это! От нарастающей истерики Мэнни у Бернарда разболелась голова, так что он передал себе ещё бутылку вина.***
После тринадцатой бутылки вина Бернарда и второй — Мэнни Бернард решил, что Мэнни был не так уж и плох. Он также решил не высказывать данное мнение вслух, вместо этого прокомментировав просматриваемый ими материал. — Здесь не хватает развития персонажей, — сказал он. — И сюжета, — разумно добавил Мэнни. — Да тут полно сюжета, тут целый заговор!* Инопланетяне заставляют их делать это! Но они не дают нам узнать, как... как... Тот парень, тот парень, справа, мы не знаем, что он чувствует по отношению к пришельцам, заставляющим их это делать. О, конечно, он вытащил свой член, но у мужчин есть слои, Мэнни! Мы — лук. Вон тот парень — это луковица, которая ждёт, чтобы её почистили, а они оставили его сидеть в супермаркете и кричать, чтобы быть услышанным. — Как трагично, — пробормотал Мэнни. — Трагично, да! Именно, Мэнни, именно. — Довольный, Бернард просиял, но тут же забыл, чему радовался. — А где же вино?***
После пятнадцатой бутылки вина Бернарда и третьей бутылки Мэнни Бернард решил, что те позы, которые принимают мужчины в телевизоре, невозможны, и что такое должно было быть сделано при помощи зеркал или чего-то в этом роде. — Это не реалистично, — произнёс он язвительно. — Да. Да, ты прав... Бернард! Бернард! Мы должны сделать своё. — Наша собственная порнографическая кинематографическая феерия? — Бернард поразмыслил над этим. — Мэнни, ты гений.***
Их порнографическая кинематографическая феерия не собиралась превращаться в какой-то банальный дешёвый безвкусный мусор. О нет. Здесь будут читать Пруста. И Толстого. Много классической музыки. И крупным планом они, выглядящие задумчиво. — Позволь камере увидеть твою душу, — руководил Бернард. Десятилетняя видеокамера раскачивалась так, что создавала, как он думал, атмосферу сурового реализма и авангардного кинопроизводства одновременно. Зрители не поймут, что именно их поразило. Мэнни надул губы, нахмурился и уставился куда-то вдаль. Бернард представил себе речь, которую он произнесет, когда получит какую-нибудь награду — нет, все награды — за свой шедевр. «О да, все думали, что Мэнни просто какой-то неуклюжий идиот, но я видел его истинный потенциал. С того момента, как встретил его, я знал, что он был чем-то особенным». Бернард установил камеру на столе, и они начали снимать нежную-но-яростную-эмоционально-противоречивую-интеллектуально-ориентированную-и-страстную-но-политически-осмысленную сексуальную сцену.***
Когда Бернард проснулся, его голова болела, а во рту стоял привкус разлагающейся выдры. В этом не было ничего необычного. Более неожиданным было бородатое существо, калачиком свернувшееся рядом с ним. Бернард не привык к тому, чтобы во время сна его обнимали. Проигнорировав это, он направился в душ, где встал под тёплые струи полностью одетым. Он никогда не потрудился бы взять на себя хлопоты по снятию всей своей одеж… Фрэн вскрикнула одновременно с Бернардом. — Что ты здесь делаешь? — требовательно вопросил он. — Без одежды! Без одежды! — Фрэн никогда в жизни не выглядела такой испуганной. — О, всё это ты уже видела, — ворчливо отозвался Бернард, прежде чем вспомнил, что, вообще-то, ему не позволено об этом вспоминать. — Почему ты здесь? — Мой душ сломался, и я думала... Бернард, почему на тебе ничего нет? — Не знаю, — отозвался он. — Наверное, Мэнни отдал всю мою одежду в приют для бездомных или что-то вроде того. Он всегда… — Бернард осёкся. Мэнни. Было что-то, связанное с Мэнни, о чём он забывал… Что же? Фрэн уже куда-то ушла. — О, вы снимали видео! Давайте посмотрим его! «Эта женщина готова сделать всё, лишь бы избежать честного рабочего дня», — подумал Бернард. Вот почему они были такими хорошими друзьями, даже если мысль о просмотре скучного домашнего видео была менее привлекательной, чем грызть собственную ногу. Или ногу Мэнни. — Ой, это ты! — проворковала Фрэн. — И Мэнни! Ах, вы только посмотрите на… Она уже начала кричать, когда Бернард вспомнил.***
Пришельцы. Должно быть, это были пришельцы. Если Бернард и помнил что-то очень отчётливо из прошлой ночи, так это пришельцев. — Не нужно притворяться, Бернард, — успокаивающе сказала Фрэн, похлопывая его по руке. — Всё в порядке. Я очень рада за… за вас обоих. Она заставляла их говорить об этом. Мэнни изучал обложку книги с необычайной тщательностью. Бернард пристально смотрел на Фрэн. Ну, в основном. Было слишком больно пялиться все время, поэтому он попеременно то пялился, то зажигал очередную сигарету. — Это были пришельцы! — Мэнни встал на его сторону. Хорошо. — Мы не знали, что делаем, — добавил Бернард. — У них есть техники управления сознанием, Фрэн. Ты перестаёшь владеть собственным разумом, как только они проникают в твою голову. Это ужасно. — Ужасно. — Чудовищно. Фрэн скрестила руки на груди. — Я думаю, это замечательно, что вы двое наконец-то сошлись. — Сошлись? — спросил Мэнни. — Наконец-то? — спросил Бернард.***
Проблема, думал Бернард в тот вечер, потягивая вино из пятой бутылки — он пытался быть благоразумным после катастрофы прошлой ночи, — была в современном мире. В таких вещах, как телевизор с плохо прописанной порнографией. Что ещё они могли сделать? Пришельцы, вероятно, были представителями действительно развитой культуры, которая хотела, чтобы они показали миру, что можно сделать. Все возможности, которые существовали там. Краем глаза Бернард заметил, как мелькнула борода. — Уходишь, Мэнни? Мэнни пожал плечами. — Подумал, что могу и остаться. Бернард посмотрел на него. — Всё в порядке. — Да? Бернард громко выдохнул. — Ладно, сядь, ради Бога, ты загораживаешь телик. Мэнни сел и нахмурил брови. — Он не включён. — Я знаю. — Здесь ничего, кроме пустого экрана. — В любом случае всё это чепуха. Вот, возьми. — Он протянул бутылку. — Хорошо, — произнёс Мэнни. — Дубовый вкус... — Это пробка, она провалилась внутрь ранее. — А. — Видишь, это всё, что нам нужно, — Бернард обвёл рукой комнату. — Вино, хорошая компания, ничего из этого современного технологического цифрового дерьма. — И правда. — Знаешь, я думаю, именно поэтому инопланетяне и выбрали нас. — О, да? — Ага. Я думаю, они знали, что мы… ну, понимаешь… их люди. — Должно быть, так и было, — кивнул Мэнни. Помолчав, он спросил: — Думаешь, они выберут нас снова? Бернард об этом не задумывался. — Они могли бы, я полагаю. Они на века — тысячелетия — опережают нас. Они могут сделать всё, что угодно. И мы даже не узнаем, пока не станет слишком поздно. Он задумчиво посмотрел на стакан в своей руке и сделал ещё один глоток.