he was a punk; he did ballet

he was a punk she did ballet what more can i say? (Avril Lavigne)

2021 год — Чонгук! Расслабь руки! Хлопки преподавателя раздаются по балетному классу, в котором молодые танцоры, встав в диагональ, исполняют элементы. Ким Чонин, молодой и амбициозный хореограф, внимательно смотрит на своих учеников и отвешивает им жёсткие комментарии. Среди всех выпускников этого года можно выделить лишь пару человек, что в будущем будут способны блистать на сцене главного театра Кореи. — Чимин, прыжок отличный, — хвалит Чонин светловолосого парня, что после револьтада встаёт обратно в конец диагонали. Пак Чимин как раз такой студент, который может после окончания академии стать хорошим солистом. У парня природная пластика, прекрасное чувство музыки и отличная техника. Однако совсем не его Чонин хочет видеть в качестве Жана де Бриена в предстоящей выпускной постановке. — Чонгук, расслабься! — кричит Ким Чонин другому ученику, который сейчас слишком сосредоточен на технической стороне исполняемого элемента. — Больше страсти — я знаю, ты можешь! Чон Чонгук — выдающийся танцор, стоящий наравне с Чимином, а в глазах чуткого к талантам Чонина — даже выше. Однако мальчику совсем не хватает страсти в движениях и раскованности. Сколько бы Кай (профессиональный псевдоним) ни бился с ним, а желаемого результата добиться от Чонгука не мог. Но он знал — там, глубоко внутри этого парнишки, сидит мощь и энергия, которую необходимо выпустить. Вот только как — это должен понять сам Чонгук. — На сегодня всё, — командует хореограф и кивает концертмейстеру. Ученики делают два поклона и валятся на пол. Кай даёт время всем отдышаться и через минуту начинает речь: — Как вы знаете, на ваш выпускной будет ставиться спектакль «Раймонда». Я присмотрел претендентов на главные и второстепенные роли и надеюсь, что балет уже все знают, — он задерживает взгляд на Чонгуке и Чимине. — Однако я точно ещё не уверен, как и весь остальной преподавательский состав, поэтому мы будем за вами пристально наблюдать и в конце следующей недели вывесим окончательные списки. Между учениками поднялся шёпот. Все ожидают, что главная партия достанется Чимину и Сыльги. Они не только отличные танцоры, но самые популярные ребята академии, которые ещё и являются друзьями ко всему прочему. Им даже приписывали роман, пока не узнали, что Чимин встречается с каким-то взрослым парнем, а Сыльги ходит под ручку со студенткой консерватории Йери. Но даже при таком раскладе химия, создаваемая ими в танце — отдельная и завораживающая история. — На этом все свободны, но я хочу попросить остаться Чонгука. Темноволосый парень вздрагивает и удивлённо смотрит на Чонина. Он неловко заламывает пальцы и вскользь посматривает на встающего с пола Чимина. Тот хлопает Чонгука по плечу и подаёт Сыльги руку. Все остальные ученики смотрят на Чона презрительно — они решительно не понимают, почему Кай так благосклонен к зажатому мальчику. Да, Чонгук неплохой танцор: точный, техничный и стабильный, но не ровня же Паку! А хореограф по какой-то причине всё выделяет и выделяет Чонгука. Зал пустеет, и Кай опускает плечи, позволив себе немного ссутулиться. — Ты очень талантливый, Чон, — он садится на скамейку и ставит пальцы на носки, подперев подбородок руками. — Я надеюсь, что ты это понимаешь. Чонгук убирает со лба прилипшую к нему густую чёлку. Нет, он не понимает. Его отец, в прошлом премьер Национального театра Кореи, всегда жёстко оценивал способности сына, говоря, что тот вечно недотягивает до нужного уровня, и что он на порядок ниже его самого в лучшие годы. Чонгук считал себя разочарованием отца. — Учитель Ким, я самый обычный, — парень опускает голову ниже. Ему не нравилось особое внимание Чонина к себе. Оно напрягало, потому что Чонгук считал его незаслуженным. Тот же самый Чимин достоин благосклонности Кая намного больше, нежели он. — Не знаю, кто вбил тебе это в голову, — выдыхает поражённый хореограф, — видимо, тот же, кто и не позволяет тебе раскрепоститься и вырваться, но ты уникален. И так красный после репетиции Чонгук алеет ещё больше. Его редко хвалят, даже сам Чонин говорит такие слова впервые. Обычно он просто кивает Чону головой и указывает на ошибки. Чонгук как-то упускает факт того, что Кай особо никогда не поправлял его технику. — Я хочу видеть тебя в главной роли, — продолжает Чонин, и мальчик теряется. — Однако в тебе нет страсти, ты слишком зажат и сосредоточен на технике. Жан де Бриен — чувственная роль — герой сильно любит Раймонду и даже убивает ради неё. В тебе я пока не вижу нужных эмоций, но очень хочу. Разберись в себе и скинь то, что тебя сдерживает. — Как? — дрожащими губами спрашивает Чонгук, совсем смущённый словами Кая. Он даже не подозревал, что кто-то подобный их хореографу может быть высокого о нём мнения. Да, Сыльги с Чимином часто говорили ему, что он лучше их всех, но Чонгук списывал это на дружеские отношения. — Не знаю, — Чонин хмыкает. — У каждого индивидуально, но мне в своё время помог секс, — Кай подмигнул. Чонгук вспыхивает и спешит ретироваться из зала, предварительно кивнув улыбающемуся Чонину. Тот смотрит вслед убегающему парнишке. Кай не уверен, поможет ли его совет Чонгуку, но теперь всё зависит лишь от самого мальчика. Он может либо найти ключик к своей душе и засиять ярче бриллиантов, либо так и остаться закованным в цепи драгоценным камнем. Две недели ещё есть, а за это время можно и влюбиться, и революцию совершить. Чонгук захлопывает за собой тяжёлую дверь и подбегает к ждущим его Чимину и Сыльги. Те вопросительно смотрят на друга, ожидая его слов. Эти трое дружат с пятого класса — с момента поступления в академию. Чимин, будучи ярким и активным, напросился в друзья к неразговорчивому и закрытому мальчику, что прятался за спину своего именитого отца. Чимина не напугал даже старший Чон, смотревший на Пака с пренебрежением. Оно и понятно — Чимин вот приехал в Сеул из деревни, родители его — обычные люди, отдававшие последние деньги на проживание сына в другом городе. Отец Чонгука не видел выгоды в такой дружбе, но Пак не был бы собой, если бы не привязал младшего Чона к себе. С Сыльги проще. Её родители — спонсоры Национального театра, из-за чего многие думали, что Кан всё обеспечено с детства. Однако девушка была действительно талантливой и трудолюбивой — она добилась признания в академии и статуса лучшей ученицы своими силами. Ей восхищались с самых первых занятий и пытались набиться в друзья да подружки. Однако именно эти двое бескорыстно делились с ней едой украдкой от преподавательниц, бегали в женское крыло, болтали с ней и вытаскивали на крышу академии по вечерам, чтобы попробовать первую сигарету. — Ну, — нетерпеливо говорит Сыльги, — что он хотел? Друзья выжидающе смотрят на него. Чонгук медлит, потому что рассматривает стоящих пристально. Они оба — это живое воплощение Раймонды и Жана де Бриена. Сыльги — утончённая красавица, плавная и мягкая, с сильными руками и ногами. Сейчас её лицо блестит от влаги, а зализанные назад волосы подчёркивают красивый высокий лоб, большеватый нос и ровные линии бровей. Она очень лёгкая, почти воздушная, с тонкими, обтянутыми белыми колготками, на которые поверх надеты короткие розовые гетры, ногами, и выпирающими через обтягивающую майку рёбрами. Чимин тоже прекрасен: густые, выкрашенные в блонд волосы сейчас мокрые от пота, но это ничуть не портит его маленькое аккуратное лицо, что совсем не соотносится с тренированным телом, затянутым в чёрное трико. — Сказал, что я должен научиться отпускать себя, — сконфуженно говорит Чонгук. — Он, вроде как, видит меня в главной роли. На этой реплике Сыльги пищит и зажимает ладошкой рот, а потом кидается другу на шею, оставляя на щеке мягкий поцелуй. — Вы оба у меня самые лучшие! — она хватает за руку Чимина и тянет его в их клубок нежности. Пак хихикает и укладывает голову Чонгуку на плечо. — Тебе придётся побороться со мной за эту роль, — Чимин отстраняется и внимательно смотрит на Чонгука. Если бы Чон не знал друга так хорошо, то решил бы, что Чимин на него сердится, но Пак просто всегда очень серьёзен в вопросах здоровой конкуренции, тем более его амбиции намного больше, чем у Чонгука. — Угу, — Чонгук опускает голову вниз. — Только я не знаю, как мне раскрепоститься-то… Пару минут все трое стоят в молчании, а потом Чимин говорит: — Знаешь, через два дня Хосок выступает с группой в ночном клубе, — Кан в подтверждение кивает головой. — Пойдём с нами. Сыльги тоже идёт, — оба умоляюще смотрят на сконфуженного Чонгука. — На их концертах такой отрыв — просто полный расслабон, а если перед этим ещё и выпить, то полный кайф! Чонгук был очень поверхностно знаком с Хосоком, парнем Чимина, но примерно представлял, какого рода концерты может давать его группа. — Я не могу, — печально говорит Чонгук, и Сыльги разочарованно стонет. Все они прекрасно понимают, почему Чон отказывается каждый раз. — Если отец узнает, он меня убьёт. Хотя все они втроём и жили в общежитии академии, Чонгук всегда строго следовал правилам своего отца: учись, будь послушным, трудолюбивым и вежливым, не пей и не кури (с последним он провалился, но это было по настойчивой инициативе Чимина). Чонгук откровенно боялся отца, ощущая его присутствие даже там, где его не было. Чон пропускал замечательные и лучшие моменты своей юности, в отличие от Сыльги и Чимина, которые любили хорошо отдохнуть. Как бы те ни уговаривали, но Чонгук ни в какую не соглашался на их авантюры. — Ну Гук-и, пойдём, никто не узнает, — тянет Сыльги. — Сбежим ночью, как в детстве, помнишь? Когда они были младше, то частенько ночью выбирались через крышу академии в соседнюю забегаловку за хот-догами. Теперь Чимин и Сыльги убегали на тусовки в клубе, пока Чонгук, оставшись один в балетном зале, оттачивал тур-пике. Чонгук в страхе мотает головой. Он помнит, как пару лет назад засобирался в поход с друзьями и получил за это от отца. Тот считал такие вылазки бесполезной тратой времени. Друзья разочарованно выдыхают — привыкли, но всё равно не теряют надежды вытащить куда-нибудь Чонгука. — Ты ещё подумай, время есть, — говорит Чимин. Чонгук кивает головой, уже заранее зная ответ. Он найдёт какой-нибудь другой способ отыскать нужный ключик. После балетного класса они разбегаются по другим занятиям. Чонгук, например, бежит на урок фортепиано. Учительница, — добрая пожилая женщина — без устали хвалит старательного мальчика, но советует добавить больше экспрессии в игру, ведь Чонгук играет «Революционный этюд» Шопена! Чонгука это колет в сердце, и он старательно бьёт по клавишам, выбивая громкий звук. Учительница качает на это головой — не в громкости дело. После класса музыки Чонгук бежит по коридорам на обед, съедает салат и кусочек куры, а потом встречается с Чимином и Сыльги на обычных предметах. Те в предвкушении обсуждают предстоящий концерт, и Сыльги решает позвать с собой Йери. День проходит как обычно в суматохе, а на вечернюю репетицию заглядывает ректор академии, внимательно следя за студентами. Все из кожи вон лезут, чтобы ему понравиться. Ректор никак не комментирует занятие, а лишь тихо переговаривается с Чонином, изредка поглядывая на учеников. В конце занятия он прощается со всеми и выходит из зала. Чонин одобрительно кивает всем, давая команду об окончании класса. В балетном зале остаётся только Чонгук, по обыкновению машет головой Чимину, тем самым сообщая, что снова задержится. Чонгук ждёт, пока все уходят, а потом встаёт в центр зала и исполняет кусочек партии Жана де Бриена. Он смотрит на себя в зеркало и сам понимает, что это всё не то. Отец всегда говорил ему о важности техники, сильных рук и стабильности. Но Чонгук — не отец, и если тот был гармоничен в своём холодном исполнении, то его сыну это не подходит. Это не его стиль танца. Чонгук репетирует до поздней ночи. Конечно, он хочет исполнять главную роль, конечно, ему хочется добиться признания людей, но он настолько в себе не уверен, что вечно зажимается и не может отключить голову. После финального обертаса он падает на паркет и слушает своё дыхание. Ночной прохладный воздух холодит его разгорячённое тело, и Чонгук боится заболеть, но сил подняться и нацепить кофту нет. Он смотрит в большие зеркала и видит себя: очень складного, молодого, красивого, но такого нерешительного, что хочется плакать. Может, Чимин с Сыльги правы и нужно просто хоть раз нарушить правила. Невозможно же вечно бояться отца. Чонгук собирает вещи и идёт в их с Чимином комнату. Друг лежит на кровати и слушает музыку. — Иди прими душ, — кривится Пак, когда Чон валится на его постель. — Это помогает? — игнорируя просьбу, тихо спрашивает Чонгук, кладя мокрую голову Паку на грудь. Чимин снимает наушники и принимается перебирать длинные волнистые волосы Гука. — М? — Ну, танцевать в клубе, пить алкоголь… Помогает? — Чонгук приподнимает голову и смотрит огромными глазами на Чимина. Тот сияет и приподнимается. — Ты передумал? — Просто допустил возможность… Чимин подрывается с кровати и несётся к шкафу, доставая какие-то шмотки. Чонгук недовольно смотрит на друга, потому что понимает, что тот уже порывается впихнуть ему одежду, которую Чонгуку, видимо, предстоит нацепить в клуб. — Ты не пожалеешь! — с энтузиазмом говорит Чимин. — Вот Сыльги обрадуется! Чонгук тяжело вздыхает — он об этом точно пожалеет. Всю эту ночь Чимин только и делает, что трещит про предстоящую ночь, рассказывает больше об участниках группы, говорит о том, какие они все классные, его Хосок, конечно, лучше всех, но и остальные два музыканта тоже огонь. На следующий день они делятся новостью с Сыльги, которая рада не меньше Пака. Чонгук лишь понуро кивает головой и переживает о вылазке, ведь отцу каким-то образом очень часто удаётся узнавать о передвижениях сына. В отмеченный красным крестиком день Чонгук стоит перед зеркалом в их комнате и рассматривает то, что напялил на него Чимин. Чон на удивление доволен, потому что одежда не кричащая и простая: облегающие чёрные плотные брюки и белое поло, заправленное внутрь, обтягивающее тонкую талию. Чимин крутится рядом, надевая узкие тёмные штаны и чёрную футболку. Пак даже заставляет друга немного подкраситься, так как сам обожает подводить глаза и пользоваться блеском. Чонгука удаётся уломать только на пудру и небольшие стрелочки. Они дожидаются ночи и по тайному ходу вылезают на крышу, где их уже ждёт Сыльги. Девушка выглядит потрясающе: чёрные густые волосы распущены, на ногах — широкие джинсы, а сверху белая майка, прикрытая спадающей с одного плеча длинной кофтой. Кан шикает на перевозбуждённого Чимина и первая спускается по пожарной лестнице. Как только все оказываются внизу, они срываются с места и радостно бегут по ночному городу, в котором вечерняя жизнь только начинается. Чонгук бежит за друзьями и довольно улыбается. По дороге они подхватывают Йери и направляются прямиком к клубу. — Документы, — требует огромный вышибала на входе. Чонгук в ужасе хватается за руку Чимина. — Пропусти их, Сон, — рядом слышится бас, и Чимин, повернувшийся на родной голос, визжит и несётся в объятия стоящему позади мужчины. — Детка, — шепчет татуированный парень и хватает Пака под попу. Тот тыкается носиком Хосоку в шею и оставляет на ней короткий поцелуй. Хосок корчит недовольное лицо и утягивает Чимина во взрослый поцелуй. Чонгук чувствует себя неловко: Чимин с Хосоком, Сыльги с Йери, а он один. — Хей! — машет им рукой оторвавшийся от Пака Хосок. Сыльги с Йери мило хихикают — они-то часто вместе видятся, а вот Чон давит неловкую улыбку и получает в ответ солнечную — Хосок добрый парень. Они решают ненадолго задержаться у входа в клуб, потому что Чимин с Хосоком отчаянно хотят покурить. Они делятся со всеми сигаретами и закуривают. Чонгук отказывается. Все смеются и веселятся, но особенно хорошо Хосоку, который уже выпил. Говорит, так легче выступать. Чонгук вот тоже выступает, но ничего не употребляет перед тем, как выйти на сцену. Не понимает он этого. Всё вокруг напрягает Чонгука, и он уже тысячу раз жалеет, что пришёл сюда. Он в сотый раз слушает историю о том, как познакомились Чимин с Хосоком (младший после очередной тусовки, в попытке сбежать от назойливого кавалера, запрыгнул на случайный байк и приказал «гнать, да побыстрее») и в мыслях радуется за друзей. Повезло им быть такими. — Эй, Хо, — Чонгук слышит незнакомый голос, а потом видит, как из клуба выходит какой-то парень. — Где ты застрял? Юнги бесится, что ты так долго не возвращаешься. К компании подходит высокий парень, и Чонгук засматривается на его красоту. Он одет как типичный е-бой: узкие штаны с цепями, лонгслив с полосатыми рукавами, на котором висит куча цепочек, и высокие берцы. Парень подкрашен: у него ярко выделены глаза, намазаны губы и даже нарисованы веснушки. Он белоснежно улыбается и достаёт сигарету. Настоящая влажная мечта фанатов и фанаток My Chemical Romance. Чонгук залипает на тонкую смуглую шею и быстро отводит взгляд. — Эй, принцесса, не смущайся, — обращаясь к нему, говорит незнакомец, заметив бросаемые парнем взгляды. Чонгук оторопевает и не находит, что ответить. Хосок низко смеётся и выдыхает Чимину в рот дым. Тот быстро подхватывает игру и облизывает чужие губы. — Я тебе не принцесса, — выдавливает из себя Чонгук и яростно смотрит на парня. — Ещё какая, — усмехается тот. — Даже не куришь. Чонгук краснеет от злости, а парень лишь улыбается на такую реакцию. Все вокруг перестают разговаривать и следят за этими двумя. — Курю, — зачем-то выдаёт Чонгук и хмурится. — Да? — выгибает брови тот. — Ну, тогда держи. И он протягивает Гуку сигарету, которую только что обхватывал своими полными губами. Чонгук на секунду задумывается, а потом, когда видит победный блеск в глазах напротив, выхватывает сигарету и приставляет к губам. Чонгук старается не думать о том, что это косвенный поцелуй, да и вообще, что делить одну сигарету — очень интимно. Чонгук обхватывает фильтр, затягивается и закашливается. Парень смеётся, отбирает у Чона сигарету, сразу же припадая к той губами и не сводит взгляд с Чонгука. — Говорю же, — выдыхает тот табачный дым в лицо парню, отчего тот кашляет ещё сильнее, — принцесса. Чонгука вообще сложно вывести из себя, но этому парню удаётся, потому что ничего, кроме раздражения, он не вызывает. И даром что красивый, как чёрт. — Я хотя бы не крашусь, как баба, — зло выплёвывает Чонгук, а Сыльги, Йери и Чимин обиженно восклицают на эту реплику. — А я хотя бы не пляшу в колготках, как некоторые, — парня эта перепалка явно веселит. Чимин повторно возмущается, успокаиваемый лишь лёгкими поглаживаниями Хосока по спине. — Как ты узнал? — Чонгук вскидывает на него огромные глаза. — А по тебе видно, — парень близко наклоняется к лицу Чона, — маленькая правильная принцесса. Наверняка даже не целовался ни разу. Сыльги присвистывает, подтверждая слова этого нахала, и Чонгук кидает на неё осуждающий взгляд. — Ты меня не знаешь, — раздражение в Чонгуке растёт с каждой сказанной фразой. Парень прикладывает указательный палец к губам и наигранно смотрит вдаль. — М-м-м, — тянет тот. — Дай-ка подумать. Ты закомплексованный парень, который не умеет развлекаться. Тебя сюда вытащили друзья, но ты думаешь, что хочешь домой. Скорее всего, у тебя строгие родители и ты боишься их разочаровать, — он приближается к Чонгуку ближе и шепчет последнюю фразу ему на ухо: — Но в душе ты хочешь точно так же, как и все: курить, расслабляться под алкоголем и… трахаться. Уши Чонгука краснеют, и он отскакивает в сторону. Психологический портрет составлен верно, оттого и обидно. Парень победно улыбается и машет рукой Хосоку. — Хо, погнали, — он разворачивается и идёт ко входу, но затем останавливается и смотрит на Чонгука через плечо. — Надеюсь, ты останешься на наше выступление, — он сужает глаза, отчего в уголках появляются складочки. — И смотри, не кончи в штаны, пока будешь на меня смотреть, принцесса. И он уходит, оставив злого и растерянного Чонгука стоять посреди огромной улицы. Мальчишка выходит из транса и оглядывается на посмеивающихся друзей. Предатели. Хосок прокашливается и приглашает всех внутрь, задерживаясь возле Чона. — Имей в виду, — он наклоняется к его уху, — что Тэхён любит, когда его берут погрубее. Чонгук в который раз заливается краской. Ну надо же знать предел тому, что ты говоришь! О чём вообще этот Хосок толкует? Куда там Чонгуку заниматься этим самым делом, да ещё и с, как выяснилось, Тэхёном. Да он лучше жабу поцелует, чем ещё раз заговорит или посмотрит на этого парня. Сыльги подталкивает друга в клуб, и тот нехотя плетётся за ней. Клубное помещение оказывается большим и очень тёмным, освещаемое лишь светодиодными лентами по периметру. Чимин, отпуская Хосока готовиться к выступлению, тащит всех сразу к бару, заказывая сет шотов. Поначалу Чонгук воротит нос, но после долгих уговоров всё-таки вливает в себя две рюмки. Девчонки тащат их танцевать, на что все охотно соглашаются. Чон же ради этого и пришёл сюда. Для того, чтобы немного захмелеть, неискушённому Чонгуку много не надо, поэтому уже на танцполе он чувствует лёгкое головокружение и эйфорию. На сцене играет рок какая-то группа, распаляя танцующих сильнее. Чонгук отдаётся музыке, как он это делает обычно, и начинает двигаться. Однако сейчас это ощущается по-другому — в голове пусто, и движения выходят лёгкими и расслабленными. Парень точно не знал, сколько так протанцевал, но жёсткий гитарный бой со сцены заставил его остановиться и приковать свой взгляд туда, откуда донёсся громкий звук. На сцену вышли три человека, и Чон въелся взглядом в того, что стоял по центру, зачесав тёмные непослушные волосы назад. Люди вокруг зашевелились и задвигались интенсивнее, завлекая Чонгука в танец. А тот просто тупо стоял и смотрел на этого самого Тэхёна, который перебирал струны длинными пальцами с чёрным лаком, махал кудрявой головой и запрокидывал её так, что были видны крупные вены на вспотевшей шее. Тэхён запел, и Чонгука повело от его низкого голоса, вырывающегося из самого низа лёгких. Чонгуку уже было всё равно на всех вокруг — сейчас его интересовал только парень, стоящий на сцене. В какой-то момент Тэхён перехватывает взгляд парнишки. Чонгука пробирает до костей, потому что Тэхён кайфует. Видно, что тому нравится выступать, заводить толпу, для него энергия зала — источник силы. Чонгук никогда о таком не задумывался, он просто делал свою работу. Не выдержав такого откровения, Чон срывается к бару и допивает шоты, сразу же становясь дико захмелевшим. Он глубоко дышит, а потом возвращается в центр зала, чтобы ещё раз взглянуть на поющее божество. Тэхён дотягивает последнюю ноту. Чонгук в прострации наблюдает, как кланяется группа, как Тэхён опять смотрит на него, а затем, соскочив со сцены, шагает прямиком к нему, пробираясь сквозь толпу. — Ну как, принцесса? — они сталкиваются мокрыми лбами, и Тэхён обхватывает чужой затылок рукой, пропуская сквозь пальцы шёлковые волосы. — Кончил? Тэхён смотрит Чонгуку прямо в хмельные глаза. Вокруг них танцуют пьяные тела, играет музыка, биты который бьют по ушам, а в голове у Чонгука тишина, потому что напротив стоит мужчина, которого он знает пару часов и который его дико раздражает, но почему-то очень завораживает. — Р-руки, — мямлит Чон, — убери. Тэхён напирает с новой силой: давит на лоб своим, левой рукой обхватывает тонкую талию, вжимая мальчика в себя, и всё так же поглаживает затылок. Чонгуку плохо, ему бы на воздух выйти, а не дышать одним кислородом с этим парнем. — Неужели напился впервые? — хмурится Тэхён и пытается выискать Чимина или Сыльги. Те, как назло, куда-то делись. — Что же с тобой делать, пойдём. — Н-нет, — еле выговаривает Чонгук, укладывая голову Тэхёну на плечо. — Отпусти… меня… Чимина… Тэхён хмыкает и упорно тащит парня на улицу. Тот повисает на нём, как обезьянка, и что-то бормочет под нос. Парень тяжеловат для Тэхёна, но к трудностям не привыкать, поэтому ему удаётся вывалиться за пределы клуба и рухнуть у чёрного входа, приложив голову Чонгука к холодной стене. Немного подумав, Тэхён кладёт свою руку парню на затылок, чтобы тому было помягче. Тэхён достаёт сигареты и одной рукой поджигает табак. Чонгук рядом закашливается и валится парню на бёдра, болезненно постанывая. — Я же тебя раздражаю, так чего на колени ко мне падаешь? — ухмыляется Тэхён, выпуская дым в небо, чтобы не дышать им на мальчика. — Это всё из-за алкоголя, — шепчет Чонгук. — Завтра я проснусь и забуду тебя, как страшный сон. — Страшный? — утробно смеётся Тэхён. — А я-то думал, что ты считаешь меня милашкой, — Чонгук протестно мычит. — Так глазами меня пожирал в клубе, что я решил, будто к концу выступления от меня ничего не останется. Чон перекатывается на его коленях так, что теперь смотрит на небо (на Тэхёна). Пусть Тэхён его и бесит невозможно, но выступления делает классные. Было бы глупо упустить такую возможность и не поинтересоваться. — Как ты делаешь свои выступления такими? — Чонгук расфокусировано смотрит на парня. У того в глазах отражается сам Чон. — Какими? Сексуальными? — Тэхён тушит об асфальт сигарету и кладёт холодную ладонь Чону на пылающую щёку. Чонгук пьяно мотает головой, пытаясь уйти от прикосновений. — Страстными. Тэхён хватает Чонгука за скулы и заставляет смотреть на себя. Смешной парнишка, с колючками, показывает клычки, но не кусает. — Одно и то же почти, сочту за комплимент, — веселится Тэхён. — Я таким родился, ничего для этого не делаю, — Чонгук пьяно и разочарованно выдыхает. И почему никто не хочет дать ему ответ? Почему всем всё дано от рождения, а ему ничего? Они сидят в молчании: Тэхён гладит чужие щёки и смотрит на небо, а Чонгук, прикрыв глаза, пытается заставить свой организм прийти в порядок. Тэхёну нравятся такие ночи: неожиданные, разные, заставляющие улыбаться. Тэхён ведь счастливый человек — занимается любимым делом, получает любовь и поддержку, у него много друзей и внимания со стороны обоих полов. Он знает, как наслаждаться жизнью, поэтому ему не понять тягот парнишки, лежащего на его коленях. — Все вы… — кряхтит Чонгук и поднимается на один уровень с Тэхёном. — Все вы уже откуда-то всё знаете, — он хватается за тонкие плечи. — Кто вам всё это рассказал? Кто объяснил? — в его пьяных глазах Тэхён видит обиду и хватает того за локти, притягивая к себе. — А я, как слепой котёнок, всё понять никак не могу. Последняя фраза утопает в шее Тэхёна, который вздыхает и начинает поглаживать парня по спине. — Так ты, значит, не принцесса, — Чонгук нелепо цокает, понимая, к чему тот клонит, — а котёнок. — Принцесса мне нравится больше, — Чонгук отрывается от чужого плеча и внимательно смотрит в глаза напротив, в коих затихарилась улыбка. И что он творит? Знает этого Тэхёна всего ничего и уже сидит на нём верхом, бормоча какой-то бред. Это он так ведёт себя из-за алкоголя, или дело именно в этом парне? — Поехали, — Тэхён стаскивает с себя Чонгука и ставит на ноги, доставая из заднего кармана ключи. — Куда? Ему не отвечают, потому что уверенно тащат в сторону огромного байка. Тэхён протягивает Чонгуку шлем, а сам садится за руль. — Я не поеду с тобой, — здравый рассудок возвращается, и мысли проясняются. — Ты ведь пьян. — Ты тоже, — Тэхён стукает по месту сзади. — Но надо же хоть когда-то начать делать что-то безрассудное. Чонгука в этот момент клюёт в макушку маленькая птичка, шепчущая о чём-то совсем ненормальном. В голове встаёт образ отца, и пьяный мозг Чона решает сделать всё назло этому высокомерному видению. Он выхватывает шлем и садится назад, кладя руки Тэхёну на бока. Тот на это лишь цокает и заставляет мальчишку обхватить свою талию. Тэхёну нравится, как сильные руки танцора окольцовывают его худенькую фигурку. Он чувствует жар от тела сзади и даже возбуждается, когда выжимает газ, а горячие ладони проезжаются по его животику и груди. Тэхён уверен — Чон не специально, но от этого факта становится ничуть не легче. Чонгук устало укладывает голову на узкую спину и сильнее сжимает парня в объятиях, случайно задевая пах. Тэхён стискивает зубы и гонит вперёд. Они переезжают Ханган и оказываются на другой стороне города в малознакомом для Чонгука районе. Здесь чувствуется абсолютно другая атмосфера, не та, к которой привык парень. Тут иная жизнь: громкая музыка из подворотней, непонятные арт-пространства, странные магазины с причудливой одеждой. Чонгук всегда думал, что таких, как Тэхён, тут не жалуют, но парень уверенно проносится по главной улице и съезжает на большую площадь, стремясь поскорее слезть с байка, чтобы не чувствовать мягких рук. Чонгук тоже соскакивает и вешает шлем на ручку. — Ну как, милашка, кончил? — пьяный Чонгук улыбается шальной улыбкой. Тэхён оторопевает. То есть все эти прикосновения к его телу были не случайными, а намеренными? Какой негодник, а ведь казался таким тихим. Тэхён быстро берёт себя в руки и щёлкает Чона по носу. Нос краснеет и покалывает, и Чонгук морщится, наблюдая за удаляющейся спиной. — Меня Чонгук зовут, — выдыхает мальчишка. — Знаю, — через плечо улыбается парень, а Чон ждёт ответ. — Я Ким Тэхён. И Ким Тэхён машет рукой, зазывая Чонгука на площадь, откуда доносится громкая музыка. Чонгук такую не слушает, ему по душе классика или блюз, а тут колонки разрывают хриплые низкие голоса, которые к тому же ещё и не поют. На площади столпился народ, окружив двух танцующих людей. Чонгук выглядывает из-за чужих спин, чтобы лучше рассмотреть двигающихся. С модерном Чон знаком, но никогда не видел настолько вольную импровизацию. Тэхён встаёт рядом и складывает руки на груди, наблюдая за горящими глазами Чонгука. Тот явно оценил. — Не хочешь побыть немного Норой Кларк? — Кем? — переспрашивает Чонгук. — Ты что, «Шаг вперёд» не смотрел? — удивлённо спрашивает Тэхён и получает отрицательный ответ. — Сделай это, должно понравиться, — загадочно говорит Ким. — А теперь вперёд. Чонгук всё ещё немного пьян, но не настолько же, чтобы выйти и танцевать вот тут. Без специальной обуви, без разогрева и без качественного деревянного пола. Он озвучивает все эти мысли Тэхёну, и тот хватает его за плечи, разворачивая к себе. Тэхён смотрит серьёзно и пронизывающе. — Плохому танцору всё мешает, — уверенно говорит Ким. Чонгук даже немного улыбается. Тэхён попал очень метко. — Подсмотрел где-то? — Услышал, — обнажает десна Тэхён, а потом сильнее сдавливает пальцы на чужих плечах. — Слушай, я не знаю, что там у тебя за проблемы, но я же не слепой и вижу, что тебе это нужно. Хоть я ничего и не смыслю в твоих любимых танцульках, но одно знаю точно — тебе, видимо, чего-то не достаёт, поэтому ты и пошёл в клуб, а я тебе предлагаю другой способ, поэтому попробуй. Чонгук ожидаемо злится и мечется. Не может решиться. С одной стороны, Тэхён прав, и надо что-то попробовать, но с другой — не может же он вот так ворваться на середину площади и начать танцевать. Тут нужно подготовиться, подумать над движениями, поставить хореографию… — Ай, — только и успевает сказать Чонгук, когда наглый Тэхён выталкивает его в центр. В этот момент он ненавидит Кима сильнее всех. Ну как посмел? Толпа ревёт, встречая нового участника шоу, а Чонгук тупо стоит и не может пошевелиться. Танцующие до этого, подхватив свои шапки с деньгами, легко хлопают Чона по плечу и становятся назад, усаживаясь на голый асфальт. Музыка продолжает играть, но Чонгук ведь совсем не готов. Он чувствует себя глупо и неловко. К тому же, толпа начинает негативить. Чон ловит взглядом глаза Тэхёна и ненавистно впивается в них. В ответ Ким смотрит мягко и умоляюще. — Двигайся, принцесса, — шепчет тот, но Чонгук каким-то образом слышит. Замочек щёлкает, и Чона выворачивает — он сводит лопатки за спиной, выгибаясь дугой, проводит рукой по груди вниз и пронзительно смотрит в глаза Киму. Интересно, он один услышал здесь сексуальный подтекст, или это у Тэхёна просто к слову пришлось? В любом случае, эти слова подействовали, и сейчас Чонгук отдавался неизвестной ему музыке и неизвестным движениям. Слишком много за сегодня неизвестного. Даже Ким Тэхён и тот незнакомец. Толпа гудит и хлопает, а Чонгука разрывает на кусочки, потому что с ним раньше такого не было. Раньше он танцевал для других: для отца, для зрителей или Ким Чонина. Но сейчас он танцует для себя. Чонгук интуитивно заканчивает прямо в последний бит. Он тяжело дышит, оглядывает толпу, которая кричит и что-то скандирует, а потом чуть ли не валится на грудь к подбежавшему Тэхёну. Чон обхватывает его шею и повисает на ней, не в силах больше двигаться. Ким немного приподнимает его подмышками и тащит обратно к мотоциклу. — Скажи, — пыхтит Чонгук. — Пока я танцевал, ты хотел меня? Тело Кима немного дёрнулось. Он остановился и скинул руки Чона с себя, схватив того за предплечья. Сейчас Чонгук выглядел старше своего возраста: уставший, замотанный и дико притягательный. — Да, — признаётся Тэхён, приближая их лица друг к другу. — Я хотел почувствовать в себе тебя. Чонгук краснеет от такого откровения, но, кажется, стыдно только ему, потому что Тэхён смотрит также ровно и прямо. Чонгук опускает взгляд на губы Кима. Как бы он хотел двигаться между ними. Наверняка классно и мягко. Тэхён отстраняется первым: разжимает ладони, дёргает плечом и запрыгивает на байк. Чон делает то же самое. Он шепчет адрес общежития, и Ким срывается с места. Через сорок минут они оказываются у входа в академию. Прощаться неловко, потому что всё, что с ними сегодня произошло, было простой случайностью и стечением обстоятельств. Тэхён поднимает шлем и наблюдает за суетящимся Чонгуком. Тот, коротко кивнув Киму на прощание, уже бежит к пожарной лестнице, но затем оборачивается. Слишком много вещей они говорят друг другу через плечо. — Спасибо, — шепчет Чонгук и спешит быстрее скрыться. Тэхён ещё минуту стоит, а потом срывается куда-то в ночную темноту. Чонгук облегчённо выдыхает, когда слышит удаляющийся рёв мотора. Он уверенно ползёт вверх и забирается в их с Чимином окно. Чонгук вкатывается в него, как пирожок, и чуть не лишается жизни, потому что на него набрасывается зарёванная Сыльги. — Гук-и, где ты пропадал? Мы так переживали! А он и не подумал о друзьях, они же волнуются. Он обнимает Сыльги за плечи, отрывает от себя и смотрит в заплаканные глаза. Чимин тоже стоит рядом и укоризненно глядит на друга, постукивая указательным пальцем по предплечью. — Всё хорошо, — гладит он Кан по голове. — Я был с Тэхёном. Что Чимин, что Сыльги выглядят шокированными. — Я думал, что он тебе не нравится, — говорит Чимин и хлопает по месту рядом с собой, приглашая друга присесть. — Не нравится, — кивает головой Чон. — Просто так сложились обстоятельства, что мы оказались вместе. Друзья ещё долго не отстают от Чонгука, но вскоре, разморённые диалогами, они расходятся и ложатся спать. Чонгук засыпает быстро. Утро проходит тяжело — голова ужасно болит. Чимин делится таблетками, и они дружно бегут на кухню опустошать запасы воды. Через полчаса утренние занятия, поэтому Пак с Чоном торопятся. Чонгук ненавидит опаздывать, бесится и нервничает. Они влетают в зал уже под конец разминки и не успевают должным образом размяться. В зал входит Чонин, и начинается работа у станка. Несмотря на головную боль и общее плохое состояние, Чонгуку всё даётся легко, что не укрывается от довольного взгляда Кая. На диагонали Чон буквально летает, вспоминая вчерашние ночные похождения и внезапное шоу на площади. Оказывается, можно двигаться свободно и при этом сохранять технику. Под конец урока Чонин опять прогоняет некоторые сцены из «Раймонды». Партии Жана де Бриена одновременно исполняют Чимин с Чонгуком. Они оба выглядят в ней превосходно, хотя Пак заметно более яростно исполняет роль. Кай делает пометку у себя в голове. — Чимин, Чонгук и Сыльги, — прощаясь со всеми, говорит Чонин, — вы остаётесь. Троица замирает на выходе с вещами и, переглянувшись, подходит к Киму. — Сыльги, — обращается к девушке хореограф, — ты главная претендентка на роль Раймонды, я думаю, ты это понимаешь. Кан кивает головой. Она здраво оценивала свои способности и никогда не страдала низкой самооценкой или неуверенностью в себе. Сыльги знает, что на курсе равных ей почти нет. — Однако Мина тоже очень хороша, поэтому советую не расслабляться, — Чонин переводит взгляд на двух танцоров. — Теперь вы. С вами сложнее, — он складывает руки на груди. — Вы оба очень хороши, а внезапные изменения в Чонгуке не могут не радовать. Буду честным — в роли Жана я вижу Чона, — Кай смотрит на Чимина. — Однако, Пак, ты превосходен и знаешь это, ты более эмоционален, поэтому у меня есть сомнения, что такая чувственная роль тебе подойдёт в полной мере. Твоё исполнение больше похоже на энергию Абдерахмана. Ты более страстен и решителен, поэтому твой танец подойдёт именно этому персонажу. Чимин светится. Он, конечно, хотел главную роль, но Абдерахман не менее значим в этом балете. Он — второй мужской персонаж и главный антагонист, что больше подходит такому любителю нарушать правила, как Пак. — Как я уже говорил, комиссия пока думает, но моё слово одно из решающих, поэтому я очень рассчитываю на вас троих, — Чонин смотрит на них серьёзно, а дети сияют от счастья. — Свободны. Сыльги с Чимином быстро собираются и уходят, дожидаясь копошащегося Чонгука снаружи. Кай с улыбкой смотрит на своего ученика. — Влюбился или сексом занялся? — по-дружески спрашивает Ким, нарушая субординацию и вгоняя Чонгука в алый цвет. — Что? — сглатывая, переспрашивает Чонгук и глядит на хореографа огромными глазами. На секунду Кай задумывается, а знает ли эта святая невинность, что такое секс? — Танцуешь уж больно окрылённо. Чонгук неловко мнётся, и Кай, снисходительно улыбнувшись, кивает тому на дверь. Чонгук вылетает пулей. День выходит обычным и ничем не примечательным, разве что преподавательница фортепиано хвалит исполнение «Революционного этюда», говорит, что Чонгук стал играть по-другому. Окрылённый результатами Чонгук под конец дня возвращается к себе в комнату, надеясь немного вздремнуть и сесть учиться. Однако, когда он входит к ним с Чимином, его ждёт неприятный сюрприз. Нервный Пак сидит на кровати с опущенной головой, а лицом к окну, сложив руки за спиной, стоит высокий мужчина. Чонгук сглатывает, понимая, почему тот приехал. — Отец? Мужчина поворачивается на голос сына и смотрит своими чёрными глазами. Он недоволен: смотрит зло и разочарованно. Чонгук опускает голову и стоит, как вкопанный. — Выйди, — не глядя на Чимина, говорит господин Чон. — Но, отец… — Чонгук хватается за Пака, как за спасательный круг. Мужчина быстро перебивает: — Не стоит искать помощи у друга. Я с ним уже провёл беседу. Чимин быстро подрывается, смотря на Чонгука извиняющимся взглядом, и выходит вон из комнаты, оставив этих двоих наедине. Мужчина разворачивается к сыну, облокачивается спиной на стол и скрещивает на груди руки. — Тебе не стоило этого делать, — говорит тот. — Чонгук, ты моя надежда и мои вложения. Я дал тебе всё не для того, чтобы ты развлекался по ночам со своим дружком. Ты меня разочаровал, сын. Чонгуку хочется позорно расплакаться, хоть раз возразить отцу, сказать, что тот не прав. Но разве он может? Разве он может ещё сильнее разочаровать отца своей слабостью и слезами? Поэтому он, сжав кулаки, стоит и стеклянными глазами глядит в пол. — У меня большие успехи, отец, — выдержав паузу, отвечает Чонгук. — Я один из претендентов на роль Жана де Бриена. — Ещё бы ты не был, — хмыкает господин Чон. — Я на тебя столько сил потратил не для того, чтобы ты был в кордебалете. Но ты должен быть лучшим, а не просто претендентом, поэтому я сажаю тебя под домашний арест. Твоя жизнь — это балет, и только. Мужчина проходит мимо сына и опускает тому на плечо свою огромную руку, под тяжестью которой Чонгук, кажется, прибивается к земле. — Пойми, я делаю это ради тебя, — говорит тот и уже собирается уходить, как тихий голос Чонгука его тормозит у самых дверей. — Пап, — Чонгук редко обращается к нему таким образом. — Скажи, если я не получу главную партию, ты же от меня не откажешься? Чонгук поднимает взгляд на отца. Тот пронзительно смотрит в ответ. — Ты получишь эту партию. По-другому быть не может. И за ним закрывается дверь, а Чонгук валится на постель. Отец не ответил на вопрос. В комнату врывается Чимин и сразу кидается к другу: гладит того по спине, что-то шепчет и извиняется, что оставил одного. Чонгук плохо его слышит, лишь кивает тупо головой, понимая, что клетка закрылась. Раз отец каким-то образом узнал о тех его передвижениях — значит, с лёгкостью может узнать и о последующих. Чонгуку плохо — только он расцвел, как господин Чон сразу же выдрал с корнем всю его душу и свободу. Неделя протекает в унынии: Чонгук днями оттачивает технику, а ночью приходит в комнату и валится от усталости на кровать. Его больше не хвалят, как тогда, и Чонин ходит хмурый. Теперь у Чонгука ещё и страх подвести хореографа. В один из вечеров Чимин с Сыльги снова собираются на очередную тусовку, больше похожую на двойное свидание. Хосок тащит их в какой-то бар, а Кан по традиции берёт с собой Йери. Те двое из группы тоже будут, и Чонгук, услышав имя Тэхёна, кисло улыбается. Как бы этот парень его ни раздражал, всё же что-то в нём Чону импонировало. Он сидит один в пустой комнате и смотрит на только что закрывшуюся за Паком дверь. Тот обещал Чонгуку вернуться раньше, чтобы другу не было так скучно. А Гук и рад побыть один. Он сидит на своей постели, уставившись в потолок, и думает об отце. Его прерывает стук в окно. Сначала Чонгук не обращает на него внимание, думая, что это ветки. Но потом он понимает, что рядом с академией нет деревьев, и в страхе бежит проверять. Он опасливо подходит к стеклу, за которым ничего не видно из-за глубокой ночи, и тянется к ручке, аккуратно дёргая её на себя. В следующую секунду в комнату вваливается тело, кряхтя и матеря всё на свете. Чонгук пару секунд моргает, а потом громко вскрикивает, решая, что к ним забрался вор. — Тише, — тело быстро подрывается к вопящему Чонгуку и прижимает того к стене, сильно зажимая рот. Чонгук вертится, пытаясь выбраться из захвата, и больно бьёт «грабителя» в живот. — Ох, больно. Ну же, посмотри на меня. Чонгук распахивает глаза и в панике оглядывает знакомое лицо: тут и нарисованные веснушки, и блестящие губы, и подведённые глаза. — Тхэхён? — неразборчиво мычит Чонгук в чужую ладонь. Парень напротив выдыхает и отрывает руку. — Что ты здесь делаешь? — Пришёл вызволять принцессу из заточения, — улыбается Ким и прячет руки за спиной. — Не хотел чувствовать себя лишним на их свидании. Чонгук почему-то хмурится. — Значит, я для тебя способ убить время? Тэхён садится на кровать и откидывается назад, позволяя Чонгуку рассмотреть свои длинные ноги, обтянутые кожаными штанами. Чон лижет по ним взглядом и останавливается на небольшом животике, что случайно оголился засчёт задравшейся футболки. Гук раньше ничего такого не испытывал, но сейчас ему отчаянно хочется укусить мягкое место: то ли от обиды, то ли от большого желания. — Виноват, — озорно глядит Тэхён. — Не самая удачная формулировка. Просто хотел тебя видеть. Чимин позвонил, сказал, что отец посадил тебя под домашний арест. Чонгук поражён — Ким умеет не только язвить, но и извиняться. — Я убью Чимина, — тихо говорит Чон, а сам размещается рядом с Тэхёном. Ким смотрит на грустное лицо мальчика и подтягивается ближе, кладя голову к нему на колени. Чонгук даже почти не реагирует, а просто мельком глядит на Тэхёна и возвращает грустный взгляд на стену. Тэхён пару минут молчит, потому что сам не особо осознаёт, что делает. Просто когда Ким услышал, что Чонгуку плохо, почему-то сразу решил сорваться к мальчишке, прикупив по дороге бутылку вина, заранее оставленную на крыше. — Почему ты не можешь просто с ним поговорить? — спрашивает Тэхён, проводя указательным пальцем по сильному прессу. Чонгук перехватывает его тонкое запястье и до боли сжимает, заставляя Тэхёна вскрикнуть. — Мой отец не из тех, кто будет слушать кого-то, кроме себя, — отвечает Чонгук и отпускает чужую руку. Тэхён потирает покрасневшее запястье: мальчик не такой нежный, каким кажется на первый взгляд. — Пойдём на крышу, — предлагает Тэхён. — Формально — это академия, ты ничего не нарушаешь. Я там уже и бутылку успел спрятать, — Чонгук мнётся, а Ким продолжает: — Давай, не ломайся, вывалишь мне душу, легче станет. Чонгук задумывается. — Зачем тебе всё это? Какой резон тебе сидеть тут и возиться со мной? Тэхён поднимается с колен Чонгука и сталкивается с тем носом, кладя прохладные руки ему на щёки. У Гука нет сил сопротивляться, поэтому он просто сидит и ждёт ответа. — Каждой принцессе нужен свой рыцарь. Тэхён хлопает Чона по щеке и уже даже встаёт, но его вновь останавливает сильная хватка на запястье. Его тянут обратно вниз на постель, и Тэхён оказывается лежащим на спине. Чонгук нависает сверху, раздвигая тэхёновы бедра своим коленом. Ким задерживает дыхание и рассматривает приближающееся лицо Гука. Тот хватает свободную руку Тэхёна и соединяет её с другой над головой парня, крепко обхватывая их большими ладонями. Чонгук скользит взглядом по вздымающейся груди и задерживается на смуглой шее, припадая к той носом. Тэхён дрожит, а Чонгук, сам от себя такого не ожидая, еле прикасаясь, ведёт по ней губами, поднимаясь выше на один уровень с чужими глазами. — Я не буду играть в твои игры, — шипит Чонгук. — Я тебе не твой очередной ёбырь. Из глотки Тэхёна вырывается стон. Мальчик его вновь удивляет. — А ты бы хотел? — на выдохе спрашивает Ким и вскидывает бёдра вверх, соприкасаясь пахом с низом живота Чона. Чонгук спускается чуть ниже, чтобы лучше почувствовать Тэхёна, лицо которого приобрело румяный оттенок. Чонгук сильнее придавливает парня к постели, ненавязчиво потираясь об него. Тэхён стискивает зубы и дёргает руками, стараясь их освободить и вцепиться Гуку в плечи, но тот держит крепко, лишь сильнее сжимая руки. — Ты меня не привлекаешь, — выговаривает Чонгук, делая толчок. Тэхён облизывается и позволяет себе шире расставить ноги, открывая больше доступа к себе, чем и пользуется Гук, наконец выпуская кимовы руки и хватая того за бёдра, резко подтаскивая к себе так, чтобы ноги Тэхёна легко могли обхватить его за талию. Однако Ким этим не пользуется и просто свешивает ноги по бокам, вцепляясь освободившимися руками в простынь над своей головой. Чонгук ещё раз дёргает Тэхёна на себя, натягивая на бугорок в штанах. Ким никогда не был против лёгкого фрота, но в этот раз он просто горит и жаждет. — А так… — Ким прерывается, потому что Чонгук ещё раз толкается, — …и не скажешь. Чонгук отстраняется так же быстро, как и припадает. Разгорячённый Тэхён, рассчитывавший на продолжение, разочарованно прячет лицо в сгибе локтя. Чонгук отряхивается и валится рядом, прикрывая глаза. Ему точно нужно выпить. — Где, говоришь, бутылка? Тэхён поднимает уголки губ вверх. Они забираются на крышу академии, и Тэхён открывает вино, сразу же делая глоток. Чонгук следует его примеру. Они сидят в молчании, слушают мелодию города, наслаждаются прохладным ночным воздухом и смотрят вниз, туда, где машины ездят по дорогам и бегут куда-то люди. Тэхён поворачивает голову на Чонгука и любуется безупречным профилем. — И всё же. Может, поделишься? — Тэхён забирает из рук Чонгука бутылку, и их пальцы на мгновение соприкасаются. — Мой отец в прошлом премьер Национального театра, — Тэхён присвистывает, — и он думает, что я должен ему соответствовать, но я сплошное разочарование, — Тэхён на это долго думает. У него вот родители понимающие и поддерживающие. — Я никогда не смогу оправдать его ожиданий. Мне всегда чего-то недостаёт. — Дурак, — простодушно бросает Тэхён, а Чонгук вскидывает на него обиженный взгляд. — И ты, и твой отец — полные дураки. Он — потому что держит тебя в клетке и не ценит, а ты — потому что веришь всему, что он говорит, и не можешь набраться смелости возразить. Я видел тебя тогда на площади. Ты был бесподобен, я уже говорил. Даже ночью видно, что щёки Чонгука вновь розовеют. Неужели этот Чонгук — краснеющий, когда его хвалят, и тот, что жёстко прижимал Тэхёна к кровати — это один и тот же человек? — Ты говоришь так, только чтобы меня не обидеть, — дуется мальчик. — Нет же, принцесса, — качает головой Ким. — Я говорю так, потому что действительно думаю, что ты прекрасен. — Я тебе не верю. Тэхён тяжело вздыхает, а затем откладывает бутылку в сторону, кладя ладонь Чонгуку на затылок. Тот испуганно смотрит в ответ, но не отстраняется. Встречаются два взгляда: решительный и мечущийся в разные стороны. Тэхён тянет Гука на себя и легонько касается губами его губ. Чонгук даже забывает прикрыть глаза и смотрит на зажмурившегося Тэхёна. Такой робкий поцелуй никого не устраивает, поэтому пришедший в себя Чонгук обхватывает Тэхёна за талию и прижимает к себе, раздвигая его губы своими. Ким норовит забраться в рот Чонгука языком, и тот легко это позволяет. Руки Чона гладят чужие бочка, спину и предплечья, а Тэхён пальцами впивается в смоляные волосы, с силой их оттягивая. Поцелуй выходит горячим и страстным, поэтому они скоро отстраняются друг от друга и долго смотрят в глаза, пытаясь отдышаться. Однако на это нет времени — Чонгук хватает Кима под бёдра и пересаживает к себе на колени, вновь сплетая их языки. Тэхён стонет в рот и крепко хватается в чоновы плечи, ёрзая на нем и немного приподнимаясь над парнем, чтобы вновь оттянуть длинные волосы. Чонгук слизывает остатки блеска с распухших губ и переходит на вспотевшую шею, облизывая каждую венку и кадык, боясь спуститься вниз на ключицы. Тэхён сильнее давит на плечи, заваливая Чонгука на холодную крышу, и оказывается сверху, вгрызаясь в чужой рот с новыми силами. Руки Гука плавно стекают вниз по талии и хватаются за попу, сильно её сминая, а затем поглаживая. Кима трясёт от таких прикосновений. — Всё ещё не веришь мне? — отрываясь от полюбившихся губ, спрашивает Тэхён. Чонгук дышит тяжело и старается привести дыхание в норму. — Ты всё ещё меня дико раздражаешь, — гнёт своё тот. — Ты меня тоже, — говорит Тэхён прежде, чем снова наброситься на Гука. На крыше резко становится душно, но изо рта всё равно валит пар. Никого особо не смущает и холодное покрытие крыши, на которой эти двое так неудобно завалились. В ночном шуме двое людей, которые, как они упорно пытаются доказать, недолюбливают друг друга, сплетались в страсти, в которой рождалось хрупкое чувство заботы и нежности, слепой влюблённости и бескорыстной поддержки. — Поговори с ним, — шепчет в губы Ким. — Он должен тебя понять, а даже если нет, то пускай катится со своими ожиданиями куда подальше. Ты не для него занимаешься балетом. Чонгук никогда не задумывался: «А для чего я вообще танцую?», потому что господин Чон не позволял и помыслить о таком. Конечно, во благо семьи и репутации, для того, чтобы не опозорить честь знаменитого отца, для лучшей инвестиции и будущих вкладов. У господина Чона всё было для денег и про деньги. Даже собственный сын — и то лишь способ извлечь выгоду. Чонгуку было важно услышать эти слова именно сейчас, в нестабильный период, когда он в себе не уверен и почти запутался, когда слишком много ответственности возложено на его плечи. — Можно, — тихо шепчет Чонгук, — я буду танцевать для тебя? Тэхён трётся носом о чонову грудь. Ну вот, снова он заладил. Обо всех думает, кроме себя. Когда Чонгук сделает что-то уже в своё удовольствие? Тэхён же видел его однажды, и это прекрасно — видеть человека, который правда любит то, что делает. — Танцуй для себя, пожалуйста, — так же тихо отвечает Ким. — Я не умею, — робко слышится в ответ, и Тэхён ловит инфаркт от милых глазок напротив. Хочется по чоновой головке провести рукой, приласкать и успокоить, сказать, что он думает о совсем неважных вещах. Просто Тэхёну его сложно понять. Он вообще не мастер советы раздавать. — А я думаю, что умеешь, — Тэхён скатывается с чонгуковых коленей и ложится на спину, удовлетворённо созерцая звёзды. — В следующий раз попробуй вспомнить те эмоции, которые ты испытал на площади. Чонгук прячет улыбку от внезапно тёплого ощущения, разливающегося по груди. Да, хорошо было тогда. Они лежат так ещё совсем немного, и Тэхён уезжает, оставляя после себя знакомую окрылённость и пресловутых бабочек в животе. Напоследок Ким ещё раз настоятельно советует Чонгуку поговорить с отцом. Когда-то же это должно закончиться, и Гук принимает твёрдое решение завтра же позвонить папе. Он возвращается в постель и прикрывает глаза, так и не раздевшись, засыпает. Будит его ранний будильник, на который шикает пришедший под утро Чимин, пульнув в него подушкой. — Как же задолбало… — мычит Пак, уткнувшись носом в одеяло. Бодрый в это утро Чонгук заправляет постель и под удивлённые взгляды друга просит у того сигареты. Чимин не задаёт лишних вопросов, а лишь протягивает единственную оставшуюся сигарету и наблюдает, как Чонгук скрывается на крыше. Вчерашний ночной разговор сильно повлиял на Чонгука. Не то чтобы ему и раньше не советовали поговорить с отцом, просто дело было не в словах, а в том, кто их говорит. Чонгук стоит на крыше во вчерашней одежде. Утренняя прохлада сильно бодрит, и Чон смотрит на восходящее над Сеулом солнце, чьи лучи ещё совсем не греют. Он прикуривает сигарету и набирает номер. Господин Чон берёт трубку не сразу. — Что случилось? — голос отца звучит строго, но взволнованно: всё-таки сын звонит редко и только по особым случаям. — Я хотел с тобой поговорить, но не придумал слов… — Чонгук выпускает дым. На другом конце трубки протяжно выдыхают. — Тогда позвони мне в другое время. У меня много работы, — по усталому голосу мистера Чона можно было догадаться, что он работал всю ночь. — Отец, не в этот раз, — говорит Чонгук и собирается с духом. — Я хотел тебе сказать, что больше не хочу следовать по твоему пути. Мне нравится балет, и я благодарен тебе, что ты привёл меня в него. Но я хочу танцевать для себя, а не для того, чтобы впоследствии стать просто твоим выгодным вложением. Я хочу иметь нормальную молодость: ходить в клубы, ездить на мотоцикле, лето проводить в походах, и всё такое… Чонгук докурил сигарету, выдавил табак и засунул бычок в излюбленную Чимином дырку в стене. Господин Чон молчал. — Нет, — просто отвечает тот. — Ч-что? — непонимающе переспрашивает Чонгук. — Я сказал — нет. Это не обсуждается, сын. Я понимаю, тебе всего восемнадцать, хочется отрываться и веселиться с друзьями, но это лишь трата времени, — голос отца вновь звучит твёрдо и даже снисходительно. — Пока все твои дружки будут напиваться в клубах, ты будешь работать, а потом станешь звездой. И порадуешь своего старика. Как же сложно порой родителям перестать видеть в детях продолжение себя, а начать уже, наконец, замечать абсолютно другую личность. Дети могут быть не согласны со старшими, могут им перечить и быть недовольными их методами. Дети порой намного разумнее взрослых. — Пап, — протяжно стонет Чонгук, — ты не прав. Я могу ходить на вечеринки, могу курить, я вообще много что могу. — Правда? Что же ещё? — Могу… — Чонгук медлит с ответом, — …в парня влюбиться. Господин Чон на том конце хлопает кулаком по столу, а потом зло шипит сквозь зубы: — Если я только узнаю, что ты потрахиваешь парней в свободное от балета время, ты лишишься не только свободы, но и моей материальной поддержки. Чонгук расслабленно улыбается. Ой, напугал. — Это ничего, папа, — по щеке катится счастливая слёзка, — я справлюсь, а ты, когда будешь готов принять меня, просто позвони. Я пойму и прощу. Да я уже, пап. Мы же семья. «Мальчики не плачут», — говорил в детстве маленькому Чонгуку господин Чон. Но что же делать, когда у младшего всё лицо в слезах, а у старшего влага скопилась в уголках глаз? Но мистер Чон же большой засранец, никогда не признает ошибки, поэтому он злобно бросает трубку и устало утыкается лицом в ладони. Где успел проморгать хорошие отношения с сыном? Чонгук вытирает влажное лицо и спускается в свою комнату. На его кровати сидит Чимин и мнёт пальцы. По лицу видно — всё слышал. Чонгук присаживается рядом и внезапно обнимает друга, кладя голову тому на плечо. Чимин не теряется и крепко обнимает за плечи. — Гук-и, я горжусь тобой, — Пак ласково целует Чонгука за ухом, поглаживая руками по спине. — М-м-м, — благодарно мычит в ответ Чон. После этого дня репетиции стали проходить в одно удовольствие. Чонин вновь начал хвалить мальчика, говоря, что тот наконец «себя отпустил», и «Революционный этюд» вновь заиграл как надо… После очередного изнурительно класса уставшие студенты одевались и вяло переговаривались друг с другом, как вдруг в зал залетел ректор. Все мигом встали. Мужчина обвёл танцоров взглядом и помахал перед собой листком бумаги. — Всем здравствуйте, — проговорил тот и в ответ получил поклоны. — Последнюю неделю я и комиссия пристально за вами следили, и теперь мы готовы огласить результаты и вывести списки ролей и составов «Раймонды». Все молодцы. Студенты зажужжали и занервничали. Сыльги и Чимин, схватив Чонгука под локти, потащились в самую гущу, расталкивая всех руками. Со всех сторон посыпались поздравления, только Чон совсем не улавливал, кому именно. Размытым взглядом Гук уставился на бумажку и выцепил свою фамилию. Жан де Бриен. Чонгуку плохо, потому что голова кружится нещадно. Его подхватывают чьи-то руки и усаживают на паркет, пихая в рот горлышко бутылки. — Гук-и, ты как? — вроде, это Сыльги. У Чонгука язык к нёбу прилип и мешает говорить. Он жадно хлебает воду и приходит в норму, смотря в карамельные глаза подруги. — Норма, — выдавливает тот. — Просто в шоке. И вымученно улыбается. Вымученно, но счастливо. Две другие главные роли, как и ожидалось, получили Сыльги с Чимином, поэтому теперь эти трое были заняты намного больше обычного. Отец больше не навещал и не звонил, отчего Чонгук чувствовал себя хорошо и вольно, а благодаря хорошему знанию английского даже сумел найти небольшую подработку — выполнял домашние задания школьников. И на всё у него хватало времени. Кроме одного. За прошедшие полторы недели он так и не позвонил Тэхёну, хотя очень хотел. Этим вечером Чонгук лежал на кровати один. Чимин задерживался на репетиции, и у Чонгука появилось время наедине с собой. Он сжал в руках мобильник и наконец набрал номер. Трубку взяли очень быстро. На фоне у Кима громко играла музыка. Видимо, тот был по обыкновению в клубе. — Я уже думал, что не позвонишь, — хмыкает Тэхён, и музыка становится тише — Ким куда-то явно вышел. — Позвонил отцу? У Чонгука замыкает от этого низкого голоса. В груди всё трепещет, и ноги подкашиваются. — Я, — Гук сглатывает, — поговорил с ним. Все слова упархивают куда-то. — И как? Чонгук улыбается, представляя в этот момент веснушчатое лицо, что мило морщит носик. — Ничего нового. Всё по-старому. Именно в этот момент Чонгуку отчаянно хочется рассказать Тэхёну самую занимательную часть их диалога про влюблённость в другого парня. Ким на том конце чиркает спичкой по коробку и поджигает сигарету. — Я роль главную получил, — улыбается в трубку Гук и мнёт в руках простынь, разглядывая разводы на потолке. — Придёшь посмотреть? Тэхён сначала молчит, а потом разрывается воплями и поздравлениями. У Чонгука закладывает уши от чужой радости. Он переспрашивает последний вопрос. — Ты меня видел? — серьёзно спрашивает Тэхён. — Моя одежда не для приличных мест, да и не охота смотреть мне на дрыгающихся мальчиков. — А ты смотри не на других, а на меня, — выдаёт Чонгук, и Тэхён замолкает. Они оба выдерживают долгую паузу, прежде чем вновь кто-то из них рискнёт заговорить. — Я тебя, вроде, раздражаю, — тихо говорит Тэхён. — Меня раздражают мои чувства к тебе. Ну вот Чонгук и сказал об этом. Просто же, как оказалось. Только вот Тэхён всё равно не понял. Он же не экстрасенс. — И какие же они? — допытывается Ким. — Ну, — Чонгук переворачивается на живот, скрещивает ноги и улыбается, как идиот. — Самые разные. Тэхён фыркает в трубку. — Что? Ссышься признаться? — низко говорит Ким. — Я вот не боюсь. Говорю, как есть — ты мне нравишься, даже несмотря на то, что прыгаешь по сцене в колготках. А я, вроде как, панк, и мне должны нравиться накаченные байкеры и чуваки из пабов. Думаешь, меня не подкосило, когда я понял, что в скором времени меня будет трахать мальчик в трико? Тэхён никогда особо не думал о том, что он говорит и кому он это говорит. Чонгук — это ведь не его дружок из блядюжника и не знакомый байкер. Чонгук — это воспитанный молодой человек, тактичный, целеустремлённый и вообще большой эмпат. По долгому молчанию на другом конце трубки Тэхён уже догадался, что сказал совсем не то, что думал и хотел сказать. Просто он вот такой. Оторва и раздолбай, что еле окончил школу и провёл всё детство с друзьями в гаражах, а потом и в клубах. Ребёнок улиц и баров, он не умеет по-другому. Его просто ещё не научили. — Я понял, — Чонгук впервые звучит по-настоящему зло. — От своих слов не отказываюсь — буду ждать на выпускном. И кидает трубку. Ким чувствует себя паршиво. Тэхён жестокий. Раньше Чонгук все его комментарии сводил к неудачной шутке, но сейчас… Это вышло за его границы. Как Тэхён не понимает, что для него балет — это не какие-то танцульки, а любимое дело? А сам Чонгук — это не просто «мальчик в трико», а живой человек, которого задевают неосторожные слова? Пошёл этот Ким Тэхён. Чонгуку и так хорошо. Время до выпускного летит стремительно. Чонгук, Чимин и Сыльги все в делах и репетициях. У Гука даже банально нет сил и времени полистать соцсети, что уже говорить о разговорах. Он успевает только написать отцу о главной роли. От того, как и ожидалось, ни весточки. Тэхён звонил пару раз, но Чонгук не успевал брать трубку во всей этой суматохе, а после уже и не перезванивал. «Революционный этюд» доходит до совершенства, партии Жана хвалит даже худрук. В день выпускного Чонгук почти не волнуется, лишь грустит самую малость. Ученики академии приезжают в Национальный театр утром — предстоит прогон некоторых сцен. Чонгук летает и парит по сцене, и всё выглядит хорошо — Гук научился маскироваться. Лишь Чимин и Сыльги видят слегка подавленное состояние друга. А потом Чонгук думает, что в зале темно, и он может представить там кого угодно. На душе от этого становится легче. — Вы все молодцы, — стоя за кулисами, говорит Чонин. Он обводит свой курс взглядом и кладёт руку стоящему рядом Чону на плечо. — Вы справитесь. Делайте так, как делали всегда. Раскройтесь, покажите, кто вы такие. Оставьте у людей в головах свои индивидуальные образы. Чонгук хлопает вместе со всеми. На сцену он выпархивает окрылённый. Свет падает лишь на него и Сыльги, исполняющих па-де-де. Зал тёмный, и фантазия Чонгука рисует там отца. Сейчас Гуку не нужно его впечатлять, но важно знать, что он его поддерживает. Представляет Чонгук и Тэхёна, что пришёл в своих черных джинсах и чёрной футболке, представляет, как он заинтересованно смотрит действие на сцене и хлопает в свои узкие ладони. После спектакля Чонгук и Сыльги ещё долго кланяются зрителям, принимают цветы и поздравления. Чон наблюдает, как на сцену поднимается Йери и кидается в объятия к Кан, даря ей букет лилий, как весь такой суровый и татуированный Хосок в костюме и галстуке-бабочке подходит к счастливому Чимину и крепко целует в накрашенные губы. К однокурсникам подходят их родители, а Чонгук один. Вот прямо совсем один. Он грустно окидывает всех взглядом и не знает, что с собой делать. Неловко. Он уже собирается возвращаться в гримёрку, как боковым зрением улавливает стоящего на выходе у дверей высокого человека. Тот смотрит прямо на Чонгука и сжимает в руке мокрый платок. — Папа, — шепчет Гук и уже собирается сорваться с места, но тот лишь качает головой. Чонгук резко тормозит и смотрит на удаляющуюся спину. Он пришёл! Папа пришёл на него посмотреть! Чон готов плакать от того, как ему хорошо сейчас. — Эй, Гук, — его окликает Хосок, — прекрасное выступление, — Чонгук благодарно кивает. — А ты чего тут стоишь? Подойди хоть к Тэхёну. Он весь балет слёзы лил. К кому подойти? К Тэхёну? — Г-где он? — шепчет внезапно севшим голосом Чонгук. Хосок кивает ему головой, и Чонгук оборачивается. В этот момент весь мир сужается до одного человека, робко стоящего одного и сжимающего трогательную ветку сирени в руках. Чонгук не хочет верить, что перед ним реальный человек. Нет, ведь это — ангел. Ему не хватает нимба над головой. Впрочем, его восполняет голубой свет прожектора, что светит на тёмную и кудрявую макушку Тэхёна, проезжается по тонким ключицам и западает в ложбинку по центру, еле скрываемую зелёным шёлковым шарфиком. Классические тёмные штаны обтягивают стройные ноги, а белая рубашка делает мягкий силуэт совсем зефирным. Чонгук делает шаг навстречу и рассматривает нереальное лицо Тэхёна. Какой же он красивый. Что тогда, что сейчас. Робкий румянец проглядывает на щёчках, и для Чонгука это совсем плохо. — Я не мог не прийти. — Ты потрясающе выглядишь. Выпаливают они одновременно и смеются с себя. Тэхён протягивает ветку сирени, и Гук с благодарностью принимает, тыкаясь носом и вдыхая запах. Личико у Тэхёна слегка опухшее, а глазки красные. Сразу видно — ревел. Чонгук протягивает правую руку к уже родному лицу и кладёт её на впалую щёчку, большим пальцем гладя скулу. — Спасибо… — шепчет Чонгук и утыкается своим лбом в лоб Кима. Ещё немножко, и Гук будет готов поцеловать этого ангела, однако громкий крик Чимина его прерывает: — Эй, там! — кричит Пак, а Тэхён готов убить этого мелкого прямо вот сейчас, потому что Чон отстраняется от его губ. — Я надеюсь, сейчас мы все дружно поедем в бар. Чонгук уже готовится что-то возразить, как буквально из ниоткуда выпархивает счастливый Кай. — В бар? О, вам троим сегодня точно можно, — говорит он загадочно. — Вас пригласили в труппу Национального театра. Поздравляю. Сыльги, Чимин и Чонгук стоят, раскрыв рты. Их мечта… стала реальностью. И они это сделали сами, без чьей-то сторонней помощи. Они втроём радостно визжат и обнимаются. Их спутники пока ничего не понимают, но, раз их любимые люди счастливы, значит, всё хорошо. Этой ночью они едут в любимый ночной клуб развлекаться. Уши закладывает от громкой музыки, а голова становится лёгкой от выпитого алкоголя. Чонгуку всё же удаётся зажать Тэхёна в кабинке туалета и страстно поцеловать, врываясь в рот мощно и яростно. Чонгук опускает руку вниз и ведёт ей по круглому бедру, норовя забраться в штаны. Тэхён её перехватывает и загнанно дышит в рот. — Я так перед тобой виноват, — он хватается двумя руками за лицо Чонгука. — Виноват и прошу прощения. Чонгук улыбается и выразительно смотрит на свой пах. Тэхён понимает намёк и, не разрывая зрительного контакта, опускается на колени. — Будем учиться правильно извиняться, — Чонгук вплетает пальцы в тэхёновы волосы. Тэхён облизывает брюки и высвобождает покрасневший член, беря его глубоко в глотку, как он умеет. Чонгуку отсасывают впервые, и это потрясающе. Он чувствует, как его облизывает влажный и горячий язык, как головка толкается в стенку глотки и съезжает ниже. Чонгуку много не надо — он кончает, сразу же хватая Тэхёна под локти и громко целуя. — Значит, больше не буду косячить, — язвит Ким, а сам понимает, что будет. — Да что ты? — притворно удивляется Чонгук. — А если так? Он резко разворачивает Тэхёна к себе спиной и прижимается пахом к ягодицам. — Э, нет, — радуется чему-то Ким. — Так дело не пойдёт. Не хочу, чтобы твой первый раз был в грязной кабинке. Тебе же наверняка нужно, чтобы всё как у людей: кровать, лепестки роз, свечки. Чонгук сильнее вдавливается в бёдра. — Намекаешь, что я принцесса? — Говорю в открытую, — отвечает Тэхён и стонет, потому что его хватают за бока и прижимают к себе, разводя коленом ноги. — А так твои принцессы умеют? — говорит Чонгук и сдёргивает с Тэхёна штаны, оставляя их болтаться где-то у коленей. Не успевает Тэхён что-то пропищать, как в него аккуратно вводится палец, разогревая мышцы. Ким роняет голову на стенку кабинки и опирается ладошками по бокам. Чонгук никогда подобного не делал, но интуитивно понимал, что от него требуется. Более того, красноречивые стоны Тэхёна говорили, что он на верном пути. Покончив с долгой растяжкой, Чонгук расстегнул брюки и пристроился сзади, чувствуя, как Ким подаётся назад, пытаясь почувствовать своего партнёра. Чонгук кладёт руки на ягодицы и толкает их на себя, входя наполовину. — Двигайся, принцесса, — возвращает Чонгук брошенную ему Тэхёном фразу. Ким не может ослушаться. Он двигает тазом назад и запрокидывает голову, когда чувствует, что руки Чонгука обхватили его талию и полезли по рубашке вверх, гладя грудь и шею. Тэхён повернул к Чону личико, и в ту же секунду тот накрыл его губы своими. Да, может, первый раз в кабинке клуба и не так сильно устраивал Чонгука, но он чувствовал, что должен и хочет сделать это прямо сейчас, когда эмоции хлещут через край. Они заканчивают одновременно и долго дышат друг другу в раскрытые рты. Чонгук валится на крышку унитаза и усаживает Тэхёна к себе на колени, устраивая его голову у себя на плече. Ким сопит в шею и обвивает чоновы плечи руками. — Я решил поступить в университет… — шепчет Тэхён. — На музыкальный. Чонгук мягко целует его за ушком и гладит по спине. — С чего вдруг? — Хочу соответствовать тебе. Чонгук улыбается и хватает пальцами подбородок Тэхёна, заставляя того смотреть на себя. Киму неловко, и он пытается спрятать взгляд. Чонгук целует его в родинку на носу. — Ты мне нравишься и так, — говорит Чон, убирая Тэхёну прядь волос за ухо. — Я тебе… что? — удивляется Ким. Чонгук уже смотрит не так уверенно, и теперь очередь Тэхёна хватать его за подбородок. — Нравишься. Тэхён притягивает его к себе и шепчет: «Ты мне тоже». Сказал бы кто Киму ещё пару месяцев назад, что он влюбится в мальчика, который занимается балетом — не поверил бы. Они сидят так ещё какое-то время, прежде чем Тэхён вновь поднимает глаза на Чонгука и смотрит серьёзно. — Но я хочу поступить не только поэтому. Я хочу развиваться дальше. Глядя на тебя, я понял, что вести такой образ жизни, как мой — это не самое лучшее, что я могу взять от жизни. Чонгук очень рад таким словам. Он правда считает Тэхёна потрясающим вокалистом, у парня должно всё получиться, а Гук его только поддержит в этом. — Я горжусь тобой, — шепчет Чонгук Тэхёну в шею и получает робкий поцелуй в затылок. Друзья, наверное, уже обыскались их, но это ничего. Сейчас только их время.