***
Я раздавлена и разбита. Стою на осколках себя самой, нервно перебираю разноцветные бледные стёкла. Почему так вышло? Я хочу разрыдаться, но все мои слезы уже давно закончились, и удушливый ком в горле мешает вздохнуть, пока я пишу тебе это письмо. Так глупо. Всё так глупо. Я так часто представляла себе своё прощальное письмо. Как ты читаешь мои последние слова и, наконец-то, понимаешь меня, видишь меня. Как тебя уничтожает чувство вины, и ты давишься слезами. Или нет. И от этого стократ больнее. Ты скажешь, что я через чур драматична. Что это ребячество. Что мне надо просто повзрослеть. Скажешь, что нужно просто взять себя в руки. Но я не могу тебе обьяснить, что настолько разочарована в себе, что саботирую себя. Я давно пережила мысли о суициде, но зато теперь медленно и планомерно подсознательно уничтожаю себя. Ты заметила? Нет. Ведь ты не пишешь. Я не могу уснуть ночами, раздираемая мыслями. Не могу уснуть, лежащая в тупом оцепенении. Мне так тошно от самой себя, ты даже не представляешь. Я выбрала эскапизм бессознательно. Как так вышло, что вымышленные миры стали единственным в моей жизни, что мне приносит радость? Каждое возвращение в реальность, как удар под дых, выбивающий весь воздух из моих слабых легких. Мне так одиноко. Я раньше и подумать не могла, что может быть так одиноко в окружении людей. Самое отвратительное в этом, знаешь что? Я чувствую одиночество, даже когда они проявляют участие и искреннюю заботу. Но я не верю в нее. Я, как забитый маленький зверек, не верю в то, что меня можно полюбить. Ведь так долго меня убеждали в обратном. И, наверное, это то, чего тебе никогда не понять. Не понять, какого это быть лишним. Ненужным. Быть неприятной случайностью, которая свела двух людей на дискотеке девяностых. Я плююсь ядом. Я возвела такие форты и бастионы. Мне так страшно. Мне казалось, что я, наконец-то, смогу отпустить тебя. Что я, наконец-то, приму, что у тебя своя жизнь, свои проблемы, что я больше не вхожу в этот круг. И это смертельно больно признавать. Я всегда старалась быть для тебя открытой книгой, ты была единственной для кого, я была таковой. Я искренне верила, что ты чувствуешь то же самое. Так искренне, что до сих пор не могу поверить, что розовые очки разбились внутрь. И я, как слепой котенок, тянусь к тебе, судорожно осознавая, что кажется всё кончено. Да. Это очень драматично. Но потом ты напишешь, случайно вспомнишь обо мне. И я рассыплюсь, меня разнесет ветром по холодной и грязной земле. И я боюсь того, что ты мне скажешь. Ты так часто пыталась учить меня, говорила, как поступить правильно. Порой ты была очень жестока в том, что говорила. Я не вынесла ни одного урока. Я обожглась об твои слова, и они зачерствели на сердце безобразными шрамами. Ты хотела как лучше. Но я всё равно сломалась. Мне так плохо без тебя. Те кого мы любим, приносят нам больше всего боли, правда? Их удары самые сокрушительные. Что с нами стало? Знаешь, наверное, тебе правда лучше больше не стоит мне писать. Я плохая компания. Я несу в себе слишком много боли, она просачивается сквозь кожу, отравляя всех вокруг меня. Лучше держаться в стороне. Я застряла. Я застряла в своем покореженном травмирующем прошлом. Кажется, что я и есть моя травма, что ничего кроме этой боли нет и никогда не было. Не было нашего смеха и наших улыбок. Не было задушевных бесед, когда я еще верила тебе. Это так страшно. Так страшно перестать тебе верить. Это было аксиомой — верить тебе. Верить твоим оправданиям и извинениям, за то что забывала обо мне на недели, пока я ждала хоть строчку как верная, но давно никому не нужная, псина. Знаешь, я чувствую, что, наконец-то, могу заплакать. Просто отпустить свою боль и злость. Мне так больно от того, что ты стала еще одним человеком, которого я одновременно люблю и ненавижу так ярко. Ты не вернешься. Ничто не вернется и не будет как прежде. Я так хочу обнять тебя, господи…***