***
И действительно: все оказалось не плохо, а просто ужасно. Это стало понятно уже через пару дней. Потому что Сонхва решил, видимо, что пришло его время везде следовать за Хонджуном, не давая ему остаться наедине с самим собой. Усугубляло ситуацию то, что старший стал постоянно искать тактильного контакта с лидером, хотя до этого за ним такого не наблюдалось. Джун не знал, было ли это проявлением излишней опеки Сонхва или его желанием как-то поддержать часто грустившего в последнее время Хонджуна, но, когда Пак при каждом удобном случае прижимал его к себе, лидера просто трясло. Смущение, чувство неловкости, слабость, темнота в глазах. Это накрывало его словно какой-то припадок. В мыслях начинался хаос, наступала паника. Такое случалось и без Сонхва, но рядом с ним происходило с пугающей периодичностью. Ещё недавно Ким радовался бы такой инициативности омеги, но сейчас он боялся прикосновений Хва как огня. Поэтому Хонджун просто стал избегать контакта с Паком, минимизировав его настолько, насколько возможно. Он видел, что Сонхва замечает это, но ничего не говорит. Джун наверняка ранил его своим поведением. И он просто ненавидел себя за это. Он, черт возьми, сбежал тогда и почему-то продолжает сбегать и сейчас. У лидера никак не получалось перебороть это ужасное смущение, которое мешало ему общаться со старшим и, видимо, вызывало кучу этих странных симптомов. Хонджун читал, что от сильных эмоциональных потрясений организм может взбунтоваться и выделывать разные штуки, как, например, внезапная тошнота от волнения или истерика при упоминании того, что когда-то морально травмировало человека. Но он никогда не думал, что настолько трус, чтобы прикосновения любимого омеги стали для него триггером, для появления полуобморочного состояния. Ситуация становилась всё более плачевной. Если раньше у Кима и были оптимистичные мысли об их с Хва будущих отношениях, то с каждым днем их становилось всё меньше и меньше. Он надеялся загладить свою вину за тот случай с кино, обещал себе, что такого больше не повториться. Но что делать, если это от него даже не зависит? Джун не может контролировать реакцию своего тела на близость Сонхва. Наверное, Хонджуну с его проблемой следовало обратиться в больницу, и это было бы правильным решением, потому что то, что с ним происходит –не нормально. Поначалу он даже планировал так и сделать, но затем ему в голову пришла неприятная мысль о последствиях раскрытия тайны о своем недомогании. Если он совершит визит ко врачу, об этом узнают все мемберы и менеджеры. Его могут отстранить или вообще с концами выгнать из группы. Поэтому лидеру остается только дистанцироваться от Сонхва и надеется, что всё пройдет, если немного подождать. И в какой-то момент всё действительно почти прошло. Пару дней Джун чувствовал себя отлично, он по-прежнему старался не очень часто пересекаться с Паком, но, когда они все-таки сталкивались, всё не было так ужасно, как до этого. Когда они записывали совместное видео, Хонджун даже позволил обнимать себя дольше обычного, при этом не ощущая, что вот-вот грохнется в обморок. Но радость парня была недолгой. Переломным стал вечер, когда их группа давала интервью на одном шоу. Прямо во время съемок Джун ощутил знакомую слабость. В голове пронеслось: «Только не снова». Но остановить процесс было невозможно. Хонджун старался не подавать виду, сидеть с осознанным взглядом, не выдавая своего состояния. Это неплохо получилось до того момента, как он на секунду перевел свое внимание на Сонхва и поймал его взгляд. Волна жара прошлась по телу. Если бы лидер в этот момент стоял, то его ноги разъехались бы от появившейся слабости. Кое-как дотерпев до конца интервью, он, сославшись на головную боль, отправился в общежитие, не дожидаясь остальных. Приехав, Джун сначала ощутил небольшое облегчение, которые, впрочем, быстро улетучилось, стоило ему только зайти в их с Паком общую комнату. Буквально всё там пахло Сонхва. Обычно Хонджун не чувствовал запаха Хва или не обращал на него внимания. Подавители, исправно принимаемые его соседом, делали свое дело. И если лидер и замечал какие-то едва уловимые нотки бергамота, то они казались нейтральными, совсем не провоцирующими. Но только не сейчас. Парень сделал вдох и тут же зажал нос рукой. Голова моментально закружилась. Из комнаты пришлось выйти. Всё время до приезда парней Ким просидел в ванной. Он вылил на себя, наверное, целый флакон парфюма и когда вышел навстречу ребятам, Уён поспешил сделать замечание, что лидер «благоухает» как гора аромасвечей. Зато так Джун не сильно чувствовал запах Сонхва, который, конечно же сразу начал пытать его своими расспросами о самочувствии. На следующий день все было так же, если не хуже. Хонджун не мог даже минуты вынести в присутствии Хва. Кроме того, он начал замечать, что ему стало не очень комфортно общаться и с другими мемберами. До этого он умело скрывал свое состояние, делал вид, что не специально бегает от Пака, он мог даже поддерживать диалог с ним, если старший не прикасался к лидеру. Но сейчас Джун на грани. Он физически не мог больше притворяться, что его ничего не беспокоит и что все отлично. Все не отлично и даже не терпимо. Киму теперь и взгляда старшего не вынести. Поэтому решение на время уехать из общежития казалось Хонджуну единственно правильным. Уже вечером часть вещей лидера была перевезена в его студию. Конечно, так, чтобы никто ничего не заподозрил. Парням он сказал, что у него появилось вдохновение и ему необходимо будет пару дней поработать у себя, чтобы явить миру новые хиты. Никто не был против, кроме Сонхва, который всегда настаивал на том, чтобы Джун не гробил свое здоровье 24/7 зависая в студии без нормального питания и сна. Но Хонджун был непоколебим. Он буквально поселился в студии, изредка приходя в общежитие, чтобы ни у кого не возникало вопросов. Его состояние было ещё не совсем стабильным, чтобы возвращаться назад. Джун посещал мероприятия, где обязан был быть, перебрасывался парой фраз с ребятами, а потом убегал, делая вид очень занятого человека. Но Хва всё же почувствовал неладное. Он при каждой встрече пытался поймать лидера и вывести на разговор, но Хонджун был неуловим. Ему удавалось каждый раз придумывать предлоги и мастерски избегать неприятной беседы. Джун понимал, что рушит их дружбу собственными руками. Понимал, но ничего не мог поделать. Он пытался хоть как-то исправить ситуацию, общаясь с Паком в мессенджере, но диалог выходил натянутым, что только сильнее расстраивало. Больше всего Хонджун боялся того, что когда-нибудь Сонхва взглянет на него с неприязнью или отвращением, а может, и вовсе с жалостью, как на убогого. От этих мыслей было больно. Но Джун не знал, как ему всё исправить, поэтому продолжал убегать. Тем не менее, эта тактика оставалась успешной не долго. На их последней фотосессии Хонджун старался даже не смотреть в сторону старшего. Когда съемка была окончена, лидер быстро взял свои вещи, лежавшие в гримерке и уже собрался на выход, но не успел. Вошедший в комнату Сонхва перегородил ему путь. Угрожающе-решительный вид Пака испугал Хонджуна. Старший выглядел сейчас не так, как обычно. Джун никогда не видел его таким. Никакой мягкости во взгляде или привычной легкой улыбки. Сейчас в глазах парня читались обида и твердое намерение добиться от Кима объяснений. Именно их Сонхва и хотел услышать, в этом Джун не сомневался. Сердце сжалось от того, что он, похоже, довел старшего, действительно сильно обидел его и сделал больно. Но он не мог рассказать все Хва, точно не здесь и не сейчас. Поэтому лидер попытался сделать вид, что не замечает того напряжения, что повисло сейчас между ними. – Выматывающая фотосессия вышла, да, Хва? – Хонджун аккуратно, под пристальным взглядом Пака, попытался подобраться ближе к двери, но выйти из гримерки, не подвинув при этом Сонхва не представлялось возможным. – Я так устал, а еще в студии много работы. Представляешь, какая жуть? Надо быстрее бежать. Джун старался выглядеть естественно, но скрыть нервные нотки в голосе у него не получилось, как и успешно осуществить свое отступление, потому что Пак явно не был намерен вот так просто его отпускать. – Вообще-то, Хонджун, я бы хотел попросить тебя уделить мне немного времени и выслушать, – не сводя глаз с лидера, тихо сказал старший. – Хён, прости, я очень занят сегодня, – лидер, смутно ощущая вновь подступающий приступ слабости, медленно двинулся в сторону двери, попутно продолжая болтать о своём загруженном графике, – у меня по плану столько всего нужно сделать, ты не представляешь. – Неужели ты не сможешь выкроить для меня и минуты своего времени? – с претензией произнес Сонхва. – Я ведь волнуюсь. – Пожалуйста, хён, только не начинай сейчас свои нравоучения. И так голова болит сегодня. Ещё немного и Джун будет у двери, он почти поравнялся с Паком, осталось только сдвинуть того с места. Не станет же Сонхва удерживать его здесь насильно? – Я не собирался тебя поучать, Хонджун, я просто хотел поговорить. – голос парня стал выдавать его взволнованное состояние, которое поначалу ему удавалось скрывать, – Ты приходишь и сразу же уходишь, когда еще у меня будет следующая возможность с тобой пересечься? – Сонхва, мне сейчас правда надо… – лидер вздрогнул от удивления, когда старший схватил его за запястье, не давая двинуться дальше, – Пусти, хён, дай мне пройти. Но Пак лишь крепче сжал руку младшего. – Пожалуйста, Хонджун, – он приблизился к Джуну, пытаясь сдерживать эмоции, которые так и грозились вырваться наружу, – я ведь очень переживаю и, кроме того, скучаю по тебе. Мурашки пробежали по телу и лидер, прекращая свои попытки вырвать руку из хватки Сонхва, взглянул на его лицо. И увидел в глазах напротив столько неподдельной тревоги и нежности, что на секунду растерялся, а слова протеста застряли в горле. Хва нервно облизнул губы, и проследив за движением его языка, Джун понял, что попал. Голова резко закружилась, он снова почувствовал этот лишающий рассудка запах бергамота и запаниковал. Ощутив, что ещё немного и случится что-то непоправимое, он резко рванул руку, портя столь интимный момент. В последнее мгновенье он заметил мелькнувшее на лице Пака разочарование. – Хва, боже, ты надумываешь, я…я…со мной все хорошо, и я скоро вернусь в нашу комнату – Хонджун упорно гнул свою линию, не желая разговаривать в такой неподходящий момент, когда его тело всё еще так предаёт его в присутствии Пака. – Давай в следующий раз поговорим. Он судорожно развернулся и только успел дотронуться до ручки двери, как Сонхва уцепился теперь уже за его плечо и развернул к себе. – Я никуда тебя не отпущу, Хонджун, хочешь ты этого или нет, нам надо поговорить, – голос старшего был тверд и заставил Кима вздрогнуть от такого тона. – Что с тобой, Сонхва? Я тебя не узнаю. – Джун, пытался сопротивляться и, вырываясь, попятился назад пока не наткнулся спиной на дверь. – Не узнаешь? – Пак горько усмехнулся. – Это я тебя не узнаю, Хонджун. Что же с тобой случилось? Ты избегаешь меня, я же вижу. И ребята, к ним ты тоже не подходишь без необходимости. Ты даже дома теперь не бываешь, Хонджун. И ты говоришь мне, что все в порядке. Придумываешь постоянно какие-то отговорки, лишь бы поскорее уйти. Но зачем? Я хочу помочь тебе, мне и ребятам больно видеть, как с тобой происходит что-то непонятное, как ты отдаляешься от нас. – Ч-чего? – Джун уже давился запахом бергамота. Прижатый Сонхва к двери, он не мог собраться, мысли представляли собой полнейший хаос и ситуация казалась безвыходной. Паника от слов Хва против воли Кима переросла в волну возмущения. И слова сами сорвались с губ, прежде чем лидер успел подумать над ними. – Сонхва, зачем ты пытаешься опекать меня? Почему ты решил, что со мной что-то не так? Я пытался объяснить, что занят, но ты не веришь. Почему просто нельзя послушать меня? – Пожалуйста, Джун-а, выслушай меня, – Хва попытался перебить поток слов, которые Хонджун выплескивал на него, – я не желаю тебе ничего плохого. Я правда сильно волнуюсь. Мне хочется помочь, просто скажи, что с тобой происходит? – Почему что-то должно было произойти? Ты просто не хочешь мне поверить. И почему я должен все время отчитываться и оправдываться? Хонджун уже не пытался вырваться, но дыхание его сбилось. Было ощущение, что он вот-вот расплачется. – Успокойся, Джун-а. Я не хочу на тебя давить, – Сонхва попытался сделать голос мягче, но, казалось, Джун уже не замечает этого. – Но ты сейчас снова обманываешь меня. Я вижу, что у тебя что-то стряслось. И больше не могу игнорировать. – Не хочешь давить, но давишь, – ответил язвительным тоном Хонджун. Он уже выбился из сил, ощущая себя загнанным в ловушку. – Хватит опекать меня, боже. Почему ты так поступаешь со мной, когда я прошу тебя об обратном? – Хонджун… – Нет! Хватит меня жалеть, Сонхва. Почему ты смотришь на меня как на беспомощного ребенка? Мне не нужна никакая помощь, господи. Я не прошу тебя о помощи, не прошу следить за моим состоянием. Единственное что я прошу – это оставить меня в покое! – лидер сорвался и тут же испуганно посмотрел на Пака. Старший выглядел ошарашенно. Он разжал руки, переставая удерживать Джуна и отошел на пару шагов назад. Повисло молчание. – Кхм, что ж, – Сонхва первым нарушил тишину, – извини, я не хотел тебя злить. Я… я не буду больше настаивать на разговоре. Отлипший от двери Джун осознавал, что натворил что-то ужасное. Он что, накричал сейчас на Хва? Как он мог сделать это? – Но если ты вдруг захочешь поговорить, – продолжал Пак, – то я всегда готов тебя выслушать. До встречи, Хонджун. Сонхва обошел сверлящего глазами пол Джуна и вышел из гримерки.***
После того разговора Сонхва действительно больше не пытался выйти на контакт с лидером и это делало Хонджуна ещё несчастнее. Он не понимал, как докатился до такого, что от него почти отвернулся самый близкий человек в их группе. И всё это только его вина. Он стал совсем неуравновешенным, раз позволил себе сорваться на Хва. В тот момент он оказался в ловушке: близость старшего, его запах и начавшийся приступ. Киму необходимо было любой ценой как можно скорее покинуть комнату, поэтому лихорадочно соображающий мозг отказался правильно работать и Джун сделал то, о чем сейчас жалеет. Но что теперь он мог изменить? Ему было стыдно подходить к Сонхва после всего, что он ему наговорил. Стыдно и страшно. Хва сам сказал, что готов выслушать Хонджуна, даже после того, как лидер так агрессивно повел себя с ним. Но даже если допустить мысль о том, что Пак согласится принять его извинения, то где гарантия, что Джуну опять не снесет крышу и он не наговорит чего похуже? Возможно, лидер так и продолжил бы убиваться у себя в студии, если бы Юнхо, с которым он иногда переписывался во время своего добровольного изгнания, не обмолвился ему, что Сонхва в последнее время ходит мрачнее некуда. Хонджун был уверен, что причина этому – он. Точнее, его поведение и тот их последний разговор. Чон интересовался, когда Джун собирается вернуться в общежитие и выразил надежду, что это долгожданное событие скоро произойдет и поспособствует избавлению Хва от внезапной «депрессии». Видимо, уже стало очевидно, что между старшими произошел какой-то разлад, вот Юнхо и пытается исправить ситуацию, аккуратно подтолкнув Кима к примирению. Знает ведь на что давить. Для Хонджуна это стало последней каплей. Он без Юнхо знал, что наломал дров, а теперь ощущал себя последним мудаком. Давно пора было признать, что ему требуется помощь. Его каждый день бросало из состояния «всё ещё можно поправить» к состоянию «всё пропало». И выйти самому из этого замкнутого круга не представлялось возможным. Хонджун не хотел рисковать своей карьерой и быть выгнанным из группы из-за своей внезапно проявившейся болезненности. Но сейчас уже не было другого выхода. Все частные клиники, которые он нашел в интернете ему не подходили. Не было гарантии, что несмотря на «частность» этих больниц, его визит туда останется для менеджеров секретом. Их контракт с агентством требовал, чтобы все вопросы о получении членами группы медицинской помощи решились непосредственно агентством. Поэтому, если новость о его посещении клиники где-то всплывёт, то Джуну точно не поздоровится. Однако ситуация оказалась не совсем безвыходной. После нескольких часов просмотра сайтов больниц Сеула, на дальних страницах поисковика Хонджун стал натыкаться на медицинские учреждения других городов. И сама собой в его голову пришла идея. Семейный доктор. Когда-то, когда он еще жил в Аняне, у него был личный врач, который приходил к Хонджуну домой каждые пару месяцев, чтобы провести осмотр и сделать заключение о его состоянии здоровья. Этот человек наблюдал за организмом Джуна годами и ни разу не заставлял сомневаться в своей компетентности, как медика. Конечно, лидер не был на сто процентов уверен, что их семейный врач не проболтается кому-нибудь о недомогании Хонджуна, и он не знал, согласиться ли вообще мужчина приехать к нему в Сеул из другого города. Но все равно написал ему, надеясь, что док не откажет в такой просьбе, тем более, что Джун пообещал приличный гонорар, если он согласиться помочь. Ответ от врача пришел через час и заставил Кима облегченно выдохнуть. Док принял его предложение, но написал, что сможет приехать в Сеул, чтобы провести осмотр только через пару-тройку недель. Не скоро, но новость все равно была хорошей. И Джун уже придумал план, как сделать так, чтобы никто и не подумал, что «друг семьи», который приедет к нему «погостить» на самом деле его бывший личный врач, который должен будет докопаться до причины его плохого самочувствия. Теперь у Хонджуна появилась надежда, что скоро все сможет вернуться на круги своя. Осталось потерпеть пару недель и узнать, что с ним все-таки происходит и как это исправить. А пока ему всё же стоит каким-то образом поговорить с Сонхва и попробовать помириться с ним.***
Уже несколько дней Хонджун чувствовал себя относительно неплохо. Может быть, сказывалось отсутствие контакта с Сонхва, а возможно, на него так положительно повлияла новость о грядущем визите доктора, который бы пролил свет на происходящее с ним. Поэтому на съемки для номера одного небезызвестного журнала он собирался в приподнятом настроении. К зданию, где должна была проходить фотосессия, он приехал уже опаздывая. Менеджер слал гневные смс, о том, что все остальные уже вышли из гримёрки и Джун обязан быть на месте через десять минут. Как назло, лифт, который должен был доставить его на четырнадцатый этаж то ли не работал, то ли где-то застрял, из-за чего пришлось воспользоваться лестницей. Поэтому, последние метры до фотостудии парень бежал уже весь взмыленный. Немного растрепанный, он ввалился в комнату, буркнув извинение менеджеру, который, видимо, весь извелся, пока ожидал прибытия Кима. После чего лидера сразу же проводили в одну из гримёрок, оповестив, что сейчас к нему подойдет визажист. В гримёрке никого не было. Все уже ушли на съёмку. На диване у стены валялись вещи, среди которых парень узнал бомбер Уёна и рюкзак Минги. Хонджун упал на стул и посмотрел на себя в зеркало, обрамленное лампочками: волосы были в беспорядке, а на лбу выступили капельки пота. Он вытер лицо рукавом и прикрыл глаза. После короткого марафона по лестнице в душной гримёрке было ужасно жарко и, последовав примеру Уёна, Ким стянул с себя джинсовую куртку и бросил её на диван. Вещь не долетела до места назначения, упав на пол, и Хонджун, обреченно закатив глаза, сполз со стула чтобы её поднять. В таком виде, задницей кверху, его и застал вошедший в комнату Минги. – Привет, – Джун аккуратно положил куртку подальше от края и взглянул на Сона. Минги немного завис на месте, в упор глядя на Хонджуна, будто не слыша, что он ему сказал. «Не выспался что ли», – подумал Хонджун. Но Сон быстро вернулся в реальный мир и с запозданием ответил: – Привет, что, только пришел? – Да, минут пять назад, – Джун снова уселся на стул, и снова вытер выступивший пот. – Давно вы начали? – Достаточно, я отснялся уже, Юнхо и Сонхва тоже. Хонджун про себя чертыхнулся. Он хотел застать Хва, чтобы попытаться извиниться. Но, видимо, сегодня это сделать ему не удастся. В голову пришла мысль о том, что Сонхва может подумать, что он опоздал только для того, чтобы не видеться с ним, и Джун поспешил её отогнать. Он опять начинал нервничать. Небрежным движением лидер, в который раз протер мокрый лоб. Жар почему-то не хотел его отпускать, хоть дыхание после бега уже выровнялось. – Ммм, что ж, я, видимо, уйду последним, – протянул Ким. Капелька пота опять поползла по виску и Джун не выдержал. – Слушай, ты знаешь где тут у них лежат салфетки? Я весь взмок, пока бежал сюда. В зеркало Хонджун видел, как Минги как-то странно посмотрел на него и, показав указательным пальцем жест, означающий «один момент», полез в свой рюкзак. Достав оттуда салфетки, он подошел к лидеру и передал пачку в протянутую через плечо руку Джуна. Бросив короткое «спасибо», лидер принялся вытирать лицо и шею влажной салфеткой, изредка поглядывая на Минги, который почему-то так и стоял молча за его спиной. Момент, когда Сон наклонился к нему, Джун благополучно пропустил, слишком погрузившись в процесс избавления от лишней влаги на теле. Минги провел носом по влажному затылку Хонджуна и глубоко вдохнул. – Ты так вкусно пахнешь, хён, просто офигенно, – чуть ли не пропел парень. Хонджун вздрогнул от неожиданности и вскочил со своего места, разворачиваясь лицом к обнаглевшему одногруппнику. – Не смешно, – лидер гневно посмотрел на парня. Но на лице Сона не было ни намёка на то, что испепеляющий взгляд Хонджуна на него хоть сколь-нибудь подействовал. – Да ладно тебе, – Минги расплылся в улыбке, – не будь букой, иди сюда. – Ещё раз повторяю, Минги, – Джун отступил, упираясь в стол визажиста, с которого от тряски попадала косметика, и попытался отбиться от протягивающего к нему руки, одногруппника, – это тупая шутка. Может ты захотел отправиться в мою комнату на серьезный разговор? Угроза быть отчитанным Хонджуном в его же комнате тоже не возымела действия на Минги и он, все же ухитрившись схватить брыкающегося лидера, пытался теперь удержать его. – Если мы окажемся в твоей комнате, нам будет не до разговоров, – протянул Сон. – Если ты понимаешь о чём я. Джун уставился на него с широко раскрытыми от удивления глазами и, кажется, даже на секунду перестал сопротивляться. – Я вообще-то альфа, как и ты! – выпалил Ким, напрочь забывая про правило о неразглашении статуса. – И какого чёрта ты… – Да хоть инопланетянин, – перебил Минги, – ты так классно пахнешь, что я готов закрыть глаза на всё. Хонджун поперхнулся воздухом от такой неслыханной наглости и, разозлившись, с силой ударил парня в живот. Сон отпустил его и тут же согнулся пополам в приступе боли. – Не смей лапать меня, – с угрозой в голосе процедил Джун, – И научись контролировать себя, чёрт побери! У тебя что, спермотоксикоз головного мозга?! – Прости, хён, я не хотел, – Минги уже отошел от удара и выглядел немного испуганно. – Мозг отключился, я просто не подумал… – Так надо было думать, – язвительно ответил Хонджун, и, не желая больше слушать оправданий, вышел из гримёрки, хлопнув за собой дверью. Настроение снова было отвратительное. Он рванул в сторону комнаты, где проходили съемки, чтобы найти и поторопить этого тормозного визажиста, который где-то заблудился, наверное. Приди он сразу, не случилось бы того, что произошло сейчас. Джун был злой и до сих пор мокрый. Такое ощущение, что он только сильнее взмок за время сидения в гримёрке. Жар не отступал. Ему хотелось поскорее выйти на свежий воздух, но предстояло ещё накраситься и отсняться. Задумавшись о своей нелегкой судьбе, Хонджун чуть не налетел на худенького парня, который нёс в руках кисточки для макияжа. – Добрый день. Я как раз к вам направлялся, – парень дружелюбно улыбнулся Джуну и помахал кисточками, – я ваш визажист. «Нашёлся», – промелькнуло в голове Джуна и он ещё раз глянул на парня. Субтильный юноша, чуть ниже Хонджуна ростом, миловидный, явно омега. «Может не стоит идти с ним в ту гримёрку. А то вдруг Минги и на него набросится, он же явно не в себе», – усмехнулся про себя лидер. Ситуация до сих пор не отпускала и ему не хотелось сейчас снова встречаться с Соном нос к носу. Но он все равно послушно пошёл за визажистом, надеясь, что фокус с домогательствами не повторится. Однако, когда они пришли, гримёрка уже пустовала, рюкзака Минги не было и Джун смог немного расслабиться.***
В тот день с Сонхва он так и не увиделся. Хонджун думал написать ему, но отбросил эту идею. Зато ему самому написал Минги. Одногруппник просил прощения и посылал плачущие смайлики. Спустя примерно тридцать сообщений с извинениями и обещаниями купить Хонджуну десять порций жареной курицы, лидер все же сменил гнев на милость. Обида не отпустила до конца, но налаживать общение все равно надо было. И пусть Минги и придурок, но он хотя бы признал свою вину и извинился, что обычно бывало крайне редко. В конце концов произошедшее в гримёрке уже не волновало лидера, ведь начиная с момента, как он покинул здание фотостудии, его вновь захватили мысли о Паке. Не выдержав наплыва вновь обострившегося чувства вины, Джун все-таки решился посетить общежитие, чтобы попросить у Сонхва прощения и помириться. Он рассудил, что сейчас самое благоприятное для этого время: приступов в последние дни не было, чувствовал он себя нормально, за исключением небольшого жара, который так и остался с ним после съемок. Да и он просто извинится и всё. Ему даже не обязательно близко подходить к Хва. План был вполне жизнеспособным: прийти, извиниться, уйти. А остальные разговоры – всё на потом, когда приедет док и скажет, как Джуну вылечиться от его недомогания. Собираясь утром в общежитие, Хонджун вылил на себя два флакона парфюма, чтобы не чувствовать запах Пака. Он всё ещё помнил свой плачевный опыт разговора с Сонхва и повторять его не хотелось. На этот раз Джун был настроен успешно побеседовать со старшим, а не сбежать, как всегда. Поэтому и пришлось идти на такие меры. Общежитие встретило лидера тишиной. Сегодня был выходной и, видимо, все решили подольше поспать. Хонджун не хотел будить Сонхва, поэтому решил подождать его в гостиной. Спустя полчаса ожидания лидеру стало нехорошо. Сделалось душно, опять бросило в жар. «Спасибо, что хоть в глазах не темнеет, как раньше», – пронеслось в голове. Но дискомфорт от этих симптомов с лихвой возместил дискомфорт от мерзкого, тяжелого запаха, получившийся от смешения двух парфюмов, которые должны были послужить Джуну защитой от волнующего аромата Сонхва. Ким снял толстовку и повязав её на бедрах, принялся нарезать круги по гостиной, обмахиваясь буклетом, взятым с журнального столика. Долго ходить так у него не получилось, потому что вдруг возникшая боль в животе потребовала покоя. Парень сел на диван и обхватил беспокоящую часть тела руками. Низ живота скручивало, а тело как будто раскалилось до предела. С каждой минутой боль будто нарастала. Хотелось просто на стенку лезть от этих мучительно-неприятных ощущений. Взяв телефон, лидер принялся вбивать свои симптомы, стискивая зубы от каждой новой волны боли, которая раз за разом прокатывалась по телу. Поиск выдал кучу результатов. Но они были бесполезные, бредовые, всё явно не то, что с ним сейчас происходит. Взгляд зацепился за надпись «Признаки первого гона у альф. Подросткам на заметку». Ткнув пальцем на ссылку, Джун пробежался глазами по тексту и запаниковал. Неужели это оно? Поэтому он так странно себя чувствовал всё это время? Но он и не думал об этом, всё же подавители должны были минимизировать проявления гона. Хотя может они ему просто не подходили. Тогда это всё объясняет. Мысли парня метались со скоростью света. Хонджун вдруг понял, что в таком состоянии разговор с Сонхва у них точно не заладится. Он же не сможет выдавить из себя ни слова, или опять нагрубит. Боже, а что если он вообще набросится на Хва, как Минги на него в тот раз в гримёрке?! Лидер понял, что ему нужно уходить как можно скорее, но сначала необходимо было выпить таблетку подавителя, пачка которого всегда заботливо лежала в аптечке в ванной. Кто её туда положил, он не знал, но сейчас был благодарен этому человеку до глубины души. Первая попытка встать с дивана не увенчалась успехом и Джун сжался от очередного спазма. Со второго раза получилось встать, опираясь на подлокотник. Развязавшаяся толстовка свалилась с бёдер лидера ему под ноги, но нагибаться не было сил. Он постоял немного, прислушиваясь к своим ощущениям. Казалось, боль немного отступила и Ким уже обрадовался, что сможет уйти из общежития незамеченным, однако его планы были разрушены одним «Доброе утро» Сонхва. – Ты все-таки решил вернуться? – Пак, нахмурив брови, смотрел на лидера. – Я…– Хонджун не мог придумать, что ему сказать в свое оправдание, потому что он вновь собирался сбежать от разговора, – я пришел извиниться за тот раз. Так вот…извини. Все вышло совсем не так, как планировал Джун, но сейчас его главной задачей было как можно быстрее уйти, при этом не показав себя еще большим идиотом, и добраться до заветной аптечки. Сонхва вздохнул и слегка поморщился. По всей видимости, запах двух парфюмов наконец-то дошёл и до него. – Я рад, что ты пришёл, – начал Пак, – и я надеюсь, что ты тоже простишь меня, за то, что схватил тебя так тогда. – Да ничего, – с трудом проговорил Джун. В присутствии старшего организм вновь начинал восставать против него, слабость снова дала о себе знать, – я не в обид… Хонджун всхлипнул, оборвав фразу на полуслове. В животе скрутило с новой силой и парень, не выдержав, согнулся пополам. – Хонджун! – Сонхва оказался рядом, не успел Джун и глазом моргнуть. – Что с тобой?! – Н…н…не подходи, – Ким отшатнулся от старшего, – в…всё в порядке. Мне нужно в ванную. – Но тебе плохо! – Сонхва попытался возразить, но Хонджун выставил руку вперед, жестом прося его отойти. – Прошу, Хва, не трогай меня, – Джун пытался абстрагироваться от боли и звучать уверенно, – я себя неважно чувствую, но в этом ничего с…страшного. Я просто выпью свои таблетки и умоюсь. – Это же ненормально! – Пак не унимался. – Позволь хотя бы довести тебя до ванной. – Нет, – отрезал лидер, – я сам. И Хонджун поковылял в сторону ванной под непонимающим взглядом старшего. Ошарашенный Сонхва ещё несколько секунд смотрел в след Киму, а после, все ещё чувствуя себя растерянным, опустился на диван, переваривая случившееся. Его взгляд зацепился за толстовку младшего, валяющуюся на полу. Он подошел к вещи и, подняв, машинально начал складывать, погруженный в свои мысли. На глаза бросилось темное пятно прямо посередине толстовки. Поддавшись секундному порыву, Сонхва поднес её к носу и вдохнул. Зрачки вмиг расширились и парня обдало жаром. Он удивленно посмотрел на толстовку ещё раз. Пак отлично понимал, что это означает, но не мог до конца поверить. Кажется, их лидер не совсем альфа или же, правильнее сказать, совсем не альфа. Только вот Хонджун, видимо, сам ещё не понимал этого. И это может закончится бедой. Словно в подтверждение этому, вдруг послышался приглушенный вскрик. Подорвавшись с места, Сонхва кинулся к ванной.***
Хонджун добрался до ванной комнаты еле передвигая ноги. Под конец они всё же его подвели, и он рухнул на пол, стоило ему лишь закрыть за собой дверь. Тело ныло, жар мучил. Джун откинул голову, уперевшись затылком в холодную плитку. Посидев немного, он почувствовал, что может наконец встать. Это Хонджун и попытался сделать, даже весьма успешно. Однако стоило ему только принять вертикальное положение, как он ощутил, что по ноге что-то стекает. В панике лидер схватился за штанину, ведя руку вверх, и, дойдя до задницы, он с ужасом вскрикнул. – Что за дерьмо?! – выругался Джун, судорожно доставая телефон из кармана и вбивая новый симптом. «Поздравляем с первой течкой!» – высветилось на первой странице в списке поисковика. Хонджун смотрел на этот заголовок и чувствовал, как его штаны стремительно намокают, как по ногам скатывается липкая жидкость, оставляя после себя неприятные ощущения на коже, как его мир постепенно рушится. Дверь в ванную распахнулась. – Хонджун! – Сонхва остался стоять в дверном проёме. Глаза его почернели. Он то и дело лихорадочно облизывал губы, стараясь не смотреть на Джуна. – Тебе срочно нужны подавители. Лидер отступил на шаг назад. За секунду боль, которая сдавливала его внутренности притупилась, сменяясь диким возбуждением, стоило только Сонхва оказаться ближе. Это не на шутку испугало Хонджуна. Как и новость о том, что он, видимо, и не альфа вовсе. Это был абсурд, такого просто не могло быть. Но новая порция смазки, вытекшая из его задницы, лишь подтвердила то, во что он никак не хотел поверить. Понимая, что это конец, парень сполз по стенке вниз, оставляя на кафеле влажный след. Он, не замечая ни давившую тесноту в штанах, ни Сонхва, который уже тяжело дышал, стоя над ним, ни хлюпающее от влаги сырое белье, смотрел в точку перед собой, пока слезы стекали по его щекам. – Это конец, – сказал он шёпотом, но старший услышал, – теперь меня выгонят из группы. Конец карьере, конец мечте. И конец альфе Хонджуну. Сонхва, не зная, как утешить Джуна, что сказать ему и, главное, как удержать себя от соблазна сделать с лидером что-нибудь, чего требовала сейчас их физиология, просто стоял, не зная куда себя деть. – Я не смогу скрывать это, – продолжал Ким, – такое не скроешь. Это конец. – Хонджун-а, не говори так, – Сонхва попытался успокоить лидера хоть как-нибудь, – это не конец, может, подавители, таблетки… – Таблетки бесполезны, – все тем же безжизненным голосом проговорил Хонджун, – ты и сам прекрасно это знаешь. Только инъекции помогают скрыть… это, – он приподнял таз, словно демонстрируя хлюпающую влагу у себя в штанах, – иначе бы их не делали айдолам-омегам. Но получить я их смогу только с подачки агентства, которое, узнав о том, что я не альфа, меня погонит. Это конец, Хва. – Но…– Сонхва облизнул губы, – тогда ты можешь найти альфу. Я слышал, что постоянный партнёр… – Альфу?! – взорвался Хонджун. – Альфу?! И где же мне его искать? Или ты предлагаешь мне спать с Минги или Саном?! – Я, – старший замялся, – вообще-то я мог бы помочь тебе и самостоятельно. Джун уставился на него, широко раскрыв глаза и не понимая смысл фразы. Гневный порыв на миг улетучился. – Что это значит? – просипел он, уже плохо контролируя возбуждение, которое не отпускало ни на секунду. – Ты же омега. Пак опустился на колени, придвигаясь ближе к лидеру. Резкий парфюм уже не мог скрыть от него запах Хонджуна. Джун задержал дыхание. Сонхва опустил руки на ляжки омеги, чуть разводя их в стороны и заглядывая в глаза, прошептал: – Я альфа, Джуни, – Хва провел рукой вверх по ноге младшего, чуть сжимая. Хонджун подался вперед, но вовремя одернул себя и резко отстранился, ударяясь затылком о кафель. Боль отрезвила, и он с обидой и злостью посмотрел на Пака. – Вот ты как со мной?! – слезы вновь хлынули из глаз, – Тебе все равно на мои переживания, а я ведь думал, что ты мой друг! Я думал, что мы близки, а ты…ты. Просто решил воспользоваться мной! Моя жизнь разрушена, а ты предлагаешь мне потрахаться?! Обида затопила Хонджуна. Он думал, что Сонхва поддержит его, а тот просто хотел почесать свое причинное место о его задницу. «А ведь раньше он даже не намекал тебе о подобном» – пискнуло сознание. Вот она, горькая правда омежьего существования – ты интересен, когда у тебя из задницы бьёт фонтан, а до этого до тебя никому нет дела. – Джуни, успокойся, пожалуйста, – Хва отодвинулся и попытался загладить свою вину за такой неуместный сейчас порыв любвеобильности, но Хонджуна было уже не остановить. – Как я могу успокоиться?! – Джун вскочил, за ним поднялся и Сонхва, – Я всё это время пытался добиваться тебя! Я хотел быть с тобой, но ты не обращал на меня внимания! Ты относился ко мне как ребёнку! А теперь вдруг ты предлагаешь мне регулярный секс?! Удивительно, не из-за этого ли?! – он провел рукой меж ягодиц и выкинул влажную ладонь прямо перед лицом Пака. Сонхва аккуратно дотронулся до протянутой руки, и, нежно обхватив её пальцами, опустил вниз, продолжая держать. – Но Хонджун, – попытался достучаться до парня Пак, – ты мне и раньше нравился. Но Хонджун не слышал. – Не оправдывайся, Сонхва! Я прекрасно всё понял и без твоих объяснений! – Джун выдернул свои пальцы из руки хёна и между их ладонями повисла нить его смазки. Лидер посмотрел на неё с омерзением и подергал рукой, разрывая. – Нравился, но не до такой степени, чтобы говорить об этом! Спасибо, это ещё больше придало мне уверенности в себе! Зато теперь я буду знать, что эта дрянь, вытекающая из меня, прибавляет мне сразу сто очков к привлекательности! Пак теперь не пытался вставить ни слова, молча глядя на парня потухшим взглядом. – Я всю жизнь рос как альфа! Я ощущал себя альфой! Но тебе всё равно на то, что я сейчас морально сломан, и ты полез уже сейчас раздвигать мне ноги! Старший смотрел в пол, проглатывая все обвинения, которые сыпались в его сторону от Хонджуна. – Я разочарован. И я не хочу тебя сейчас видеть, Сонхва, – уже спокойнее, но с нажимом проговорил Джун. – Выйди. Пожалуйста. Из ванной. Припираться Пак не стал, и бросив напоследок грустный взгляд на Хонджуна, вышел, прикрыв за собой дверь. Лидер, в уже полностью промокших штанах снова обессилено опустился на пол. Сегодня он раз и навсегда лишился своей прежней жизни.