Мужественный

- Это так мужественно - быть педиком, а, Киришима? - Захлопни ебало. Монома ухмыляется, кажется, от чувства триумфа у него даже дёргается бровь. "...И стояк появляется, наверное..." - думает Эйджиро, отвлекаясь от жуткой сцены, стоя рядом с пылающим яростью Бакуго и глядя куда-то в лоб обидчика напротив. Бакуго не похож на себя - злость в нём нехарактерная, кулаки его сжимаются-разжимаются, он вперивается взглядом в нахальные глаза и чувствует глухую щемящую боль в груди. Да, Монома был тем ещё ублюдком, не раз задевал Кацуки, провоцировал его, считая бесконтрольным животным, всячески лез на рожон и дразнил весь а-класс, но это - это было слишком. Пинков было бы недостаточно, удара кирпичом было бы недостаточно, стирания с лица земли тоже было бы чертовски недостаточно. Киришима, спокойный внешне, кажется ему неуместным - он должен кидаться на гада, бороться за свою честь, двинуть ему, защищая свои два идеала - мужественность и любовь. Но он стоит на месте, смотрит вперёд неотрывно, неловко ведёт носком по полу, как будто ждёт завершения разговора и они вот-вот разойдутся без всякого разрешения конфликта. Бакуго это бесит только больше. - Монома, ты точно хочешь быть героем? Киришима склоняет голову, как в слоу-мо, моргает и складывает руки на груди. - Что ты несёшь, тупица? Я им буду. - Тогда хватит вести себя как злодей-обиженка. Монома вспыхивает, ухмыляясь и соображая колкость, но Киришима прерывает его. - Ты давно самоутверждаешься за счёт других? Если да, то на геройском курсе тебе не место. - Заткнись, заднеприводный, что ты понимаешь вообще- - Я знаю кто я, а ты? Бакуго не смотрит на Киришиму как в сёдзе-мангах, мир не окрашивается сердечками и сердце не долбится в грудь с бешеной скоростью. Ладно, насчёт последнего он не уверен, но чувства его вырастают в уважение к парню рядом, он снова приходит к мысли, что красноволосый не может его разочаровать априори, доказывая это раз за разом. Кири подходит к Мономе, кладя руку на его плечо, на что тот мелко вздрагивает, но не отстраняется. - Кажется, ты соревнуешься с нашим классом силой, а не злодейством, правильно? Нейто перестаёт ухмыляться. Из-за угла выскакивает Тецутецу, злой, с горящими глазами, Бакуго сразу подмечает, что он вот-вот активирует причуду, и происходит то, чего Кацуки трепетно ждал и хотел сделать самостоятельно - парень из параллели вмазывает по лицу обидчика, тот отшатывается и ошалело смотрит на одноклассника. - ЕЩЁ РАЗ ПОЛЕЗЕШЬ НА МОЕГО ДРУГА - ПО СТЕНКЕ РАЗМАЖУ, КИРИШИМА САМЫЙ МУЖЕСТВЕННЫЙ МУЖИК, КОТОРОГО Я ЗНАЮ! Кири, бросая затею выглядеть непринуждённо, в восторге польщённо хлопает ресницами и зажимает рот руками, почти что пуская мужскую скупую. Бакуго закатывает глаза - это всё ещё самый трогательный комплимент для Эйджиро, он такой до смешного предсказуемый в сравнении с только что проявленной им серьёзностью. Монома сегодня получает ликбез от Тецутецу, хватает тумаков от Кендо, Шинсо неодобрительно качает головой (хотя парню нет дела до этих разборок, Киришиму задевать было как минимум тупо, как максимом - это делал только Бакуго и только на правах сильной любви, так что и Хитоши такой расклад не понравился), общага б-класса оживлена, а Киришиму тем временем треплют по голове, бойко защищают девочки а-класса, Каминари божится вызвать гнусного вредителя на стрелку, за что получает по лбу от Айзавы, примчавшегося на крики. Учитель знал, что произошло, но, как и Бакуго, был в курсе, что Эйджиро может и сам за себя постоять, и это подействует на него лучше, чем заступничество одноклассников. Классрук предпринимает попытки успокоить детей, но, проваливаясь, уходит от греха подальше, не тратя время попусту - конечно, взбудораженные голоса будут доноситься ещё долго, подростки держались друг за друга и такой случай был просто красной тряпкой для дружного а-класса, прошедшего огонь, воду и медные трубы вместе. Шум и правда стихает поздно - затыкает всех злющий Бакуго, гавкая, что два часа как должен спать, и "все вы, придурки, тоже". Ребята расходятся по комнатам под недовольные причитания Мины и Каминари, и у дверей застывают только двое - Бакуго и Киришима. Эйджиро ловит взгляд его, улыбается нетерпеливо, не может задать вопрос, всё ещё смущается таким проявлениям интереса, а Кацуки без лишних слов тянет его к себе в комнату, захлопывая дверь. - я горжусь тобой, Эйджи. Рубиновые глаза Кири светятся удовольствием, ноющее в груди предвкушение успокаивается, его заключают в объятья, сухо чмокают в щёку, мозолистые руки шершаво проходятся по синтетической толстовке - ненавистная Бакуго тряпка, которую он обязательно вышвырнет из его гардероба в ближайшее время. Но пока Кацуки бережно жмёт его к себе, пока Эйджиро только позволяет себе отпустить наконец-то свою напускную "взрослую" мудрость, пока слепошарым котёнком тыкается в шею, сползая к груди, цепляясь пальцами за фуболку и тихонько всхлипывая - это неважно, это всё так вторично. Киришима шепчет "спасибо", и сердце Бакуго предательски ноет. - Смывай штукатурку и спать, живо.