***
— Это?.. — Незуми смотрит с недоверием, хмурится и пытается понять, что Шион ему предлагает. Шиону неловко. Он впервые попробовал сделать вишнёвый пирог, и на вид вышло, честно говоря, не очень Они сидят в музыкальном кабинете во время перерыва, потому что Шион правда не любил людные места, а Незуми всё равно, где прятаться. Незуми смотрит на перекошенную вишенку, потом на опущенный взгляд Шиона, и как-то обессиленно вздыхает. Забирает из рук несчастное произведение кулинарного шедевра и аккуратно надкусывает, чтобы распахнуть глаза в изумлении. — Вкусно, — одного этого слова хватило, чтобы Шион засиял счастливой улыбкой. — Я старался! Незуми тоже улыбается. — Научишь меня? — Шион смешно моргает, а затем кивает, рассмеявшись. Незуми благодарит бога за длинную чёлку, когда прячет за ней глаза. [5] За окном снег плавно ложился на ветки деревьев и серый асфальт, пряча всё под белым махровым одеялом. Незуми лениво наблюдал за тем, как школьное поле постепенно белеет. Учитель бормочет что-то на фоне, и вся эта сонная атмосфера в классе вгоняли в меланхолию. Внезапно вспомнился Шион — тот тоже белый и пушистый. И волосы мягкие. Трель звонка на перерыв вырывает его из мыслей. …ох. Он встаёт из-за парты, потягиваясь. Стоило сходить в кафетерий за напитками. Он вздыхает и выходит в коридор. И снова глупое хихиканье и восхищённые взгляды девушек. Ему хватает одной улыбки, чтобы сразить их наповал. Незуми подумал, что Шион гораздо милее. На мгновение в его голове образуется пустота, которая заполняется чем-то, чего он не мог осознать в полной мере. Точно, он хотел взять попить. Он шёл на первый этаж, пока не услышал посторонний шум. Оно и ясно, перемена же, но затем слышит знакомый голос и громкое нецензурное выражение. Незуми нахмурился, когда шёл на звуки. — Подонок белобрысый, думаешь, что раз тебя любят учителя, тебе всё дозволено? Не смей смотреть на меня своими отвратительными глазами, — вокруг Шиона три ученика, которые были настроены крайне враждебно. Незуми оценивает ситуацию на троечку, замечая, что Шион что-то прижимает к груди, отчаянно укрывая руками. — Ха-ха, и как ты вообще такой на свет появился? — Урод, а-ха-ха. — Вы не можете… — парень бьёт прямо в стену, в которую уткнулся Шион, и тот жмурится. — Закрой пасть, — Незуми не успевает ничего сделать, когда тяжёлая ладонь звонким ударом отпечатывается на бледной щеке Шиона. Тот молчит, опустив голову, прижимая руки сильнее к груди. Незуми сам не замечает, как оказывается рядом. — Эй, — кулак летит прямо в челюсть нападавшего, а затем он пинком валит того на пол. Двое смотрят с удивлением и узнаванием, не зная, что делать. — Зовите учителя. Живо. Парни кивают, подбирая стонущего от боли друга и тут же скрываются за поворотом. Шион обессиленно сползает по стенке. — …не стоило… теперь у тебя будут проблемы… прости меня… Незуми тут же садится рядом, обеспокоенно осматривая Шиона, который отводил взгляд, всё ещё прижимая руки к груди. И уже плевать, что вокруг собралась толпа зевак. — Эй, чудик, всё в порядке, — Незуми не осмеливается дотронуться до красной щеки, боясь сделать больно. — Тебе нужно в медпункт. И… посмотри на меня, Шион. Красные глаза, подернутые пеленой слёз, смотрят так отчаянно, что Незуми всё-таки обнимает Шиона, прижимая того к себе как можно мягче, чтобы тот уткнулся ему в плечо. — Я… я… я мышей подобрал… — Незуми замирает от тихого голоса, а затем неверяще смотрит на белую макушку на плече. Где тот вообще мышей нашёл? Люди вокруг шушукались, слышались щелчки камер, а затем приходят беспокойные учителя. Шион совсем поник. — Мне некуда их прятать… — Прячь ко мне в карман, — Шион трётся лбом о плечо, пока учителя разгоняют толпу учеников. — Скорее. Он чувствует, как во внутренние карманы кофты положили что-то мягкое, живое. Тёплые пальцы сжимают его ладонь и Шион отстраняется от него, выглядя совсем нормально, как и всегда. — Спасибо, — тихо шепчет он, поднимая взгляд на подошедшего классного руководителя. Незуми растерянно моргает, когда события быстро сменяют друг друга. Он чувствует лишь копошение в карманах и фантомное тепло пальцев на ладони. А за окнами — первый снег. [6]Как тот актёр, который, оробев, Теряет нить давно знакомой роли, Как тот безумец, что, впадая в гнев, В избытке сил теряет силу воли.
Незуми не спится. В мыслях только Шион, который усердно отводит болезненный горящий взгляд, закусывая разбитую губу. У Незуми до сих пор кровь кипела с тех ублюдков. Но было и хорошее: у него теперь есть три мыши, которых подобрал Шион. Честно, он понятия не имел, что с ними делать, ведь они вообще оказались в школе для опытов по биологии. В конце концов, это школьное имущество. Он усмехнулся, встав с кровати. К чёрту всё это. Подойдя к коробке на подоконнике, он посмотрел на спящих мышей. Сегодня был настолько суматошный день, что после того инцидента он не смог увидеться с Шионом. Сердце неспокойно сбивалось с ритма. Может, он никогда раньше не обращал внимания на окружающих его людей, но сейчас… это казалось важным. Правильным. Нестерпимо захотелось увидеть Шиона и убедиться, что с ним всё в порядке. Что тот ещё улыбнётся той ласковой улыбкой. Что в его глазах ещё будут переливаться смешинки. Что тот не сломается от пары фраз… …что тот останется тем самым Шионом, который очаровательно краснеет, красиво смеётся и до безобразия ярко улыбается. Незуми замер, а пустота в голове резко наполнилась осознанием. Ох, это… что это? Сердце кольнуло. Ему нравился Шион, да. Он никогда не отрицал этого. Шион яркий, добрый, забавный. Его весело мягко поддевать, дразнить колкими словами и позволять видеть происходящие на страницах диалоги в реальном времени. Это было здорово. Это приносило умиротворение. Это… Его радовали реакции Шиона, его упрямый взгляд и готовность отбить любую теорию. Ему нравились тихие смешки в тишине библиотеки, когда Шион смотрел на его попытки справиться с элементарной биологией. Нравились случайные касания, от которых Шион вздрагивал и жмурился, а затем всё-таки отстранялся, покрываясь лёгким румянцем. О, дьявол. Он влюблён.Так я молчу, не зная, что сказать, Не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладет печать Моя любовь, которой нет предела.
На улице темно и холодно, но Незуми только кутается в шарф, уверенно шагая в сторону своей цели. Снег скрипел под ботинками, а копошение в карманах только подбивало его ускориться. Однажды Шион мимолётно назвал адрес пекарни, в которой они с матерью работают, тут же сменяя тему разговора, а Незуми запомнил его даже лучше, чем даты в пьесах. Вообще, по-хорошему ему стоит дождаться хотя бы утра, но кого это волнует? Ему откроют. По крайней мере, он чувствовал это. Одна из мышей вынула острый носик из-за шарфа, а затем вновь нырнула в тепло. Хах. Он не знал, зачем взял их с собой, но он не жалеет. Сворачивая за угол, он проходит по тихой улице, освещаемой лишь одним фонарём. Было около двух часов ночи, и стало немного неловко беспокоить мать Шиона, но ему нужно убедиться. Он остановился перед дверями пекарни, на которых висела табличка с надписью «закрыто». Он выдохнул облачко пара и постучался. Вышло тихо и неуверенно, поэтому тот постучался ещё раз. Было холодно. И всё-таки на дворе ночь, зря он пришёл, наверное… Тихий щелчок привлёк его внимание, а затем дверь открывается. Шион удивлённо моргает, тут же затягивая замёрзшего Незуми в тепло пекарни. — Что ты здесь делаешь? — Шион шепчет, пока закрывал дверь. В помещении пахнет корицей и ванилью. — Я хотел увидеть тебя, — Незуми неловко улыбается. Где-то в карманах мыши заинтересованно закопошились. — Ночью?! — Шион выглядит потрясённым. Наверняка думает, какой же Незуми дурак. Мыши выглядывают из-за шарфа, устроившись где-то на его складках. Вот кого действительно ничего не смущает в этой ситуации. Шион ахает, подходя ближе. — Эм, да, — Незуми смотрит на кровоподтёк на щеке, а затем на разбитую губу. Он хмурится, протягивает руки и касается холодными пальцами до болячек, отчего Шион вскрикивает. — Прости… В помещении повисла тишина. Мыши что-то пищали друг другу, принюхиваясь к запахам. — Всё в порядке, — Шион улыбается. Ласково. Ах. — Давай ты хотя бы чаю попьёшь, раз пришёл. Я могу подготовить тебе место для сна. Останешься? — Спасибо. Впервые было так неловко в компании Шиона. Тот казался расслабленным, словно к нему каждый раз посреди ночи заглядывают знакомые. Они проходят на кухню, где Шион сажает его за стол, наказывая ждать, пока достаёт печенье и булочки, ставя чайник на плиту. …как же, чёрт возьми, неловко. В тишине он слышит пищание мышей, что уже вовсю шастали по столу и тиканье часов. А затем Шион тихо смеётся. Незуми готов умереть. — Ты и вправду милый, — Незуми клянётся, что видит в красных глазах пляшущих чертей. — Что такое? — Ты… в порядке? — Шион снова смеётся. — Абсолютно. Не скажу, что сегодняшняя ситуация была первой в моей жизни, но, — он нелепо хихикает, — Это не проблема. Ты, кстати, можешь раздеться. — Ах, Ваше Величество, Вы так бесстыдны… Да, определённо. Всё в порядке. Они пьют горячий чай посреди ночи и говорят обо всём и ни о чём одновременно. — Кстати, спасибо, что присмотрел за Гамлетом, Краватом и Цукки, — неожиданно говорит Шион, поглаживая одну из мышей. — Ха? Когда ты им имена дать успел, чудик? Они смеются. На кухне тепло и вкусно пахнет сладостями, а в беспокойную душу Незуми наконец пришло умиротворение. Вот она — идиллия. [7] — Простудишься, — занятия уже закончились, а Шион оказался без шарфа. Незуми готов любезно одолжить свой. Особенно когда на бледные щёки ложится смущённый румянец, а губы шепчут совсем тихое «спасибо» куда-то в серый шарф. У Шиона болячки совсем зажили, а с той ночи прошёл целый месяц. Как же было неловко встречать тётушку Карен в заспанном виде, а ведь ему хотелось оставить хорошее первое впечатление… — Мама сказала, что ты очаровательный, — Шион тихо фыркает, пряча руки в карманы. — И что у тебя неплохое телосложение. — А? Незуми никогда не думал, что сможет покраснеть с комплимента женщины. Нет, это не просто женщина, это мать Шиона! — Ах, ты смущаешься? — Шион прищуривает глаза, выпуская облако пара. — Ты и вправду смущаешься! — Я не смущаюсь! — Незуми не понимает, когда Шион начал его дразнить. Он всего лишь хотел проводить Шиона до дома.***
В кафе тепло и пахло кофе. Девушка напротив него неприлично громко смеялась, почти стуча по столу. — Наш холодный принц втюрился, как младшеклассница! — Инукаши едва ли не плакала, пока смеялась. — Заткнись ты уже, — Незуми импульсивно сделал глоток американо, и тут же обжёгся. Смех девушки стал только громче, срываясь на хрипы. — О мой бог, Незуми, — спустя один глубокий вдох, девушка всё же успокоилась. — Так тебе нравится тот альбинос-зануда? — Он не зануда, — тут же огрызается Незуми, с обречённым стоном утыкаясь в столешницу. — И ты не знаешь, как ему признаться? — Инукаши полностью проигнорировала его слова, только усмехнувшись. — Я обязана пожать ему руку. Он довёл самого заносчивого засранца до состояния мямли! В кафе снова раздаётся её смех, а посетители уже настороженно поглядывают на них. — Напомни мне, чтобы я больше никогда не просил у тебя совета, — Незуми устал. Его жизнь резко наполнилась Шионом, а теперь тот преследует его во снах, красиво изгибаясь на простынях и шепча самые сладкие слова любви. — Чёрт… В конце концов Инукаши посоветовала не торопиться в их отношениях, постепенно переходя от одной стадии к другой, и снова посмеялась с реакции Незуми. На улице он не удержался и бросил в неё комок снега. А дальше победа в снежной битве стала делом чести.***
Незуми приютил у себя мышей Шиона, потому что в пекарне запрещено держать каких-либо животных. Теперь, приходя домой, Незуми чувствовал себя сумасшедшим, здороваясь с мышами, коим предоставлена полная свобода действий. Те, на удивление, были послушными и покладистыми, прямо как и Шион… Чёрт. Это невозможно. [8] Незуми, как оказалось, такой себе романтик. Точнее, он вообще романтиком не был. Он мог красиво связывать слова между собой, а вот в действиях он явно был слишком неловким. Нет, у него были девушки и всё такое, но это же Шион! Тот из библиотеки носу не сунет, дай ему только волю. Незуми пытался дарить цветы, которые в итоге всё равно уходили к тётушке Карен. Он пытался оставлять записки с признанием в сумке Шиона. Он пытался проявлять признаки внимания, но Шион словно игнорировал все его попытки сблизиться. Как же сложно. Незуми уже устал просыпаться от снов с непосредственным участием Шиона, где тот либо мило любуется ромашками, либо пошло разводит бёдра навстречу. Это было настолько хорошо, что Незуми уже плохо становилось. Это сводит его с ума. В библиотеке тихо, а за окном снова сыпет снег. Он сидит за столом и водит карандашом по бумаге, выводя одно единственное имя, которое так привычно слетает с губ. В голове сплошная розовая посыпка, отчего Незуми чувствует себя идиотом.Так пусть же книга говорит с тобой. Пускай она, безмолвный мой ходатай, Идет к тебе с признаньем и мольбой И справедливой требует расплаты.
Хотелось выть от бессилия. Инукаши говорила, что развивать отношения нужно постепенно, но что Незуми сейчас вообще мог сделать? Они такие идиоты, что Шион, что он сам. Как, прикажете, ухаживать за таким? Шион же такой весь смущающийся, радующийся, сильный-сильный, аж в глазах щиплет. Незуми уже думал просто признаться, но это оказалось сложнее. Почему-то было неловко. И страшно. Вдруг отвергнет? Вдруг их дружба разрушится из-за глупости Незуми? Вдруг Шион посчитает Незуми отвратительным? И Незуми ненавидел себя за эту трусливость. Шион недовольно хмурится от какого-то момента из учебника, выполняя домашнее задание, а Незуми просто смотрел на него, набираясь храбрости. Примет? Откажет? Возненавидит? Как же сложно. Он тяжело вздохнул, пытаясь сосредоточиться. Шион мельком посмотрел на него, пытаясь понять, что произошло, но подумав, что Незуми, возможно, просто устал, возвращается к заданию. Так хотелось зарыться пальцами в белые волосы, но сейчас любое взаимодействие казалось миной в минном поле. И назойливое «а вдруг» вновь возвращалось, даря только головную боль. Это бесило. Разве мог Незуми что-то с этим сделать? Он мог лишь продолжать бессмысленно выводить иероглифы на бумаге, бездумно уставившись на глупые сердечки вокруг имени альбиноса. Тц.Прочтешь ли ты слова любви немой? Услышишь ли глазами голос мой?
Шион откладывает карандаш, а затем потягивается, жмуря глаза. Незуми сам знал, насколько у него жадный сейчас взгляд, поэтому быстро переключил внимание на свои руки. — Незуми? — голос Шиона звучит обеспокоенно. — Ты в порядке? — Нет, не в порядке! У меня голова от тебя кругом идёт! Я так чертовски сильно влюблён в тебя, что становится физически больно! Я захлёбываюсь этой любовью! — внутренне Незуми буквально кричал эти слова, но внешне он лишь изогнул в вопросительном жесте бровь, отточенным движением руки отмахиваясь от вопроса. — С чего бы мне не быть в порядке? — он прикрывает глаза, подперев подбородок ладонью. — А что, волнуешься? — Хм, — согласно тянет Шион, собирая тетради в сумку. — Волнуюсь. В последнее время ты сам не свой. Незуми усмехается. По чьей же причине, интересно? А затем губ касается что-то тёплое, мягкое. Так мимолётно, словно на губы упала и тут же растаяла снежинка. Незуми шокировано распахивает глаза, уставившись на покрасневшего Шиона. Тот неловко улыбнулся, отстраняясь. — Ты мне нравишься, Незуми, — звучит тихо, но так уверенно, что Незуми не смеет сомневаться. А Шион поджимает губы, краснея пуще прежнего. — Н-не забудь покормить мышей! Увидимся завтра! И сбегает. Незуми со стуком роняет голову на столешницу. Губы горели. [9] Шион ругал себя за свой глупый поступок. Он чувствовал, как бешено колотилось сердце в груди, отдаваясь стуком в ушах. Было так стыдно. И страшно. И неловко. И… Шион с тихим воем прячется под одеялом. — Шион? Дорогой, у тебя всё в порядке? — тихий голос матери по другую сторону двери заставил его резко вскочить с кровати и распахнуть дверь. — Мам, — Шион закусывает губу. — Я дурак. Карен удивлённо смотрит на него, замерев на пороге. У Шиона всё горит, а в груди так тянет, что плакать хочется. — Ох, милый, — материнские руки ласково обнимают его, позволяя уткнуться в хрупкие плечи. — Если ты хочешь, мы можем поговорить об этом. Шион тихо выдыхает. Хотелось выложить всё, как есть, но духу не хватало. Он не мог сказать матери, что влюбился в своего первого хорошего друга, а сегодня ещё и… поцеловал его… в губы… На тихий вой мама гладит его по голове, обеспокоенно ахнув. — Ну же, солнышко, что случилось? — она говорит ласковым голосом, и Шион уже ничего не хочет. — Мама, прости, — он шепчет, крепко прижимаясь к матери. — Я, кажется, гей. В воздухе повисла тишина, и Шион готов к ругани, к осуждению, к удару, к слезам, но не к тихому смешку. — Ох, Шион, — Карен смеётся, и её плечи дрожат. — Это нормально. Ты же любишь его? Ну, Незуми, который пришёл к тебе посреди ночи. Шион краснеет. Боги. Это звучало так неловко. Но мама не против. — Ах, было бы здорово видеть его у нас чаще. Мне как раз не помешают лишние руки на складе, — Шион хмыкает, пока мама гладит его по спине. — Так что же произошло? — Я… возможно, я разрушил нашу дружбу, — Карен кивает, всё ещё нежно поглаживая его по спине. Шиону легче. Они стоят вот так, обнявшись, некоторое время в тишине, а затем женщина говорит серьёзным тоном: — Вам нужно поговорить, — и, всё же мягко рассмеявшись, она крепко обнимает сына и отстраняет его от себя. — Если он будет плохо с тобой обращаться — бей поддых. Но я верю, что всё наладится. А теперь пошли пить чай с мятой и спать, солнце. — Спасибо… Что ж, зато он теперь знает, что делать дальше. В школе становится так некомфортно, что Шион прячется в шарф Незуми. Боги. Он идиот. Такой идиот, что кажется, всё кончено. Им всего лишь нужно поговорить, но сердце в груди сжималось от одной только мысли. Кошмар. Все занятия до большого перерыва он просидел, словно на иголках. Когда прозвенел звонок, Шион остался сидеть на месте. Стало страшно. Возможно, Незуми считает его ненормальным и не захочет с ним говорить. Возможно, Незуми вообще не захочет его видеть. Возможно… — Шион! — голос Незуми звучит на весь класс, и сердце в груди пропускает удар. Боги. — Нам нужно поговорить. Шион неуверенно поднимается с места, боясь поднять взгляд на Незуми. В коридорах шумно, но они лавируют между людьми. Незуми замирает на мгновение, а затем берёт его за руку, крепко сжимая. Боги. У Шиона горят щёки, уши и шея. Кошмар. Они останавливаются у музыкального кабинета, а затем заходят внутрь. Незуми закрывает дверь, проходя вглубь кабинета. Он слышит, как тот делает глубокий вдох. — Итак, — сердце делает резкий скачок от страха. — Посмотри мне в глаза, Шион. — Ты меня ненавидишь?.. — Шион смотрит в ту самую серую бурю, где сверкают молнии. Ждать ответа страшно. — …ты идиот, — Незуми закатывает глаза, а затем подходит ближе, отчего Шион упирается спиной в закрытую дверь. Незуми склоняется над ним, словно хищник, не позволяя отвести взгляда от себя. Будто вот-вот нападёт, укусит. Его волосы щекочут щёки, а затем Незуми оказывается так близко, что его дыхание касалось его губ. — Ты мне нравишься. И целует. Не просто касается губ губами, а действительно целует, проникая языком в рот, отчего у Шиона колени подгибаются. Ах, ну что же. Мама была права.***
— Вот же, — Инукаши весело ухмыляется, когда видит, как Незуми таскает коробки с продуктами на склад. Она держит в руках бумажный пакет с булочками, надеясь съесть их на перерыве в институте. — Сколько там прошло? Год? Они хорошо спелись. Что скажешь, Сафу? — Хм? — Сафу отвлекается от конспектов, заправляя прядь за ухо. — Пока Шион счастлив, то всё в порядке. Да и Незуми не выглядит таким угрюмым, как раньше. — Это ты точно подметила, хах, — она встаёт из-за стола, поправив сумку на плече. — Ну что, пойдём? — Минутку, — Сафу проводит тёплым взглядом белую макушку Шиона, что маячил за прилавком, обслуживая клиентов. Подошедший к нему со спины Незуми утыкается ему в плечо, а Шион аж подпрыгивает, резко оборачиваясь. Она усмехнулась, а затем складывает тетради в сумку. — Пошли. Они в порядке. — Такие идиоты, честное слово, — Инукаши тянется к каштановым волосам девушки, цепляя тонкими пальцами лепесток сакуры. Этой весной с неба будут литься звонкие трели колокольчиков. [10] Шиону нравилось просыпаться в тёплых объятиях Незуми, пока тот словно ревниво прятал его от рассветных лучей солнца. Это не могло не вызывать щемящей нежности в груди. — Незуми, — Шион пытается выбраться из-под одеяла, но тяжёлая рука не даёт этого сделать. — Незуми, у нас три часа до начала занятий, а нам ещё нужно заглянуть к маме. Незуми не отвечает. Шион вздыхает, склонясь над спящим лицом. Незуми симпатичный даже во сне. Это немножко несправедливо. Тихо хихикнув, Шион касается губами тёплой щеки, тут же отпрянув. Незуми спал. — Незуми, проснись, — солнце уже проникало через жалюзи, линиями ложась на ковёр. Снова нелепо хихикнув, Шион хотел было уже вновь коснуться губами щеки, но стоило ему чуть склониться чуть ниже, как мир переворачивается. Серые глаза смотрят ясным взглядом прямо в душу. Шион невольно заливается краской. — Не балуйся, — голос у Незуми спросонья низкий, с хрипотцой, и у Шиона по спине мурашки бегут. — Ох, эм… — Шион пытается найти в глазах Незуми недовольство, но там лишь что-то ласковое, тёплое, поэтому тянется к чужим губам. Такое же лёгкое касание, словно мимолётный взмах крыла бабочки, а затем нежно улыбается. — Доброе утро. Незуми со стоном утыкается ему в плечо. — Утра… Проснувшиеся мыши тут же забрались на подушку, заинтересованно дёргая носиками.Обернусь я белой птицей, Да в окошко улечу,
Чтобы в ясно небо взвиться К солнца яркому лучу.