Динамика пола

      Сдвигаю чёлку сгибом кисти, не отрывая взгляда от доски, и чувствую, что губы формируют улыбку.       На доске — всё. И то, как я сдвигаю чёлку, и то, как осознание, что это тоже есть в уравнении, заставляет меня улыбаться — всё это в площади пространства между скобками, в угле наклона дробных черт. И бесконечность чего ещё.       То, что именно мой убористый почерк опишет Вселенную, там, конечно, тоже есть. Это немного более «мета», чем всё остальное: читаю собственную запись о том, как читаю собственную запись о том, как читаю собственную запись…       Нет. Тут и самому недолго пуститься в забег по ленте Мёбиуса. Нет, нет, побыстрее переключаю внимание на полустёршийся «Y» в начале строки, читаю только основное: Фёдор З. запишет комплексное четырехмерное уравнение Вселенной за десять минут и три секунды до звонка на перемену, стоя в метре от крайнего справа окна; галстук Фёдора З. будет «небрежно повязан»; губы субъекта будут пахнуть школьным мелом ООО «Пегас», артикул 5 0908 7685 56. В момент звонка ему размозжит череп.       …По правде сказать, не сразу понимаю, кто такой этот Фёдор З., и только по вторичным признакам: в метре от окна, решил уравнение Вселенной, — вспоминаю, что это «я». А, ну и про череп, конечно же. Издаю смешок! Естественно, естественно я — всё-таки, бывает, непростительно долго до меня доходит. Но это важности не представляет. Я материальная точка: моими параметрами допустимо пренебречь.       Легкие наполняются воздухом. Смотрю на доску. На доске — всё.       — Ну, я сотру уже, а?       Вздрагиваю от головы до пят, когда раздавшийся сзади голос вызывает сбой — неучтённый! — в работе сердца. Внизу живота разливается жидкий азот. Взгляд вектором летит, ещё в полете цепляясь за переменные, к подкоренному выражению.       Читаю: через три минуты и пять секунд оконное стекло пробьет камень. Это тело трансгрессирует в кучу бездыханной биомассы. Девочка позади сотрет с доски решение, которое воспроизведут через семьдесят восемь лет и два дня.       Будет ли моё сознание подвержено трансгрессии или только тело, мне неизвестно: я разгадал лишь Вселенную. Парадигму смерти предстоит рассчитать Пьеру М. во вторник утром после чашки кофе. А значит на мои угловатые плечи ложится ответственность скорректировать реальность.       — Или сфоткай, может… Если оно тебе надо.       Смотрю на уравнение и думаю-думаю, как предотвратить эрозию мелка. Очевидно: нужна ещё константа.       Девочка за спиной: Маша Селезнёва, 11-Б, сто семьдесят два сантиметра роста, баскетбольная форма в сумке, тридцать один зуб во рту…       А где-то под окнами уже притянулись друг к другу хулиганы, развели броуновское движение.       Её Вселенная не разгадана и оттого безумно проста. Я даже завидую. Я-то знаю: суть Бога заключена в молочной пенке; я-то знаю: пока, окруженный толпой, истекал кровью Кеннеди, по-настоящему важное происходило в соседнем переулке; я знаю: человечество давно бы вылечило рак, если бы внимательно пригляделось к улиточной слизи… Девочка же не видит простой корреляции между амплитудой колебания шторных складок и работой адронного коллайдера.       Я много от нее не жду.       Возможно, определился уже и камень, истинный по всем параметрам, который вот-вот, как ядро — электроны, притянет к себе хулиганов, заставляя их описывать концентрические круги…       Маша Селезнёва, 11-Б, сто семьдесят два сантиметра роста.       Но собравшимся внизу маргиналам, к сожалению, далеко до дисциплинированных электронов: особенно далеко им до этого будет, когда они, заметив в окне математического класса кудрявую голову и блестящие дужки очков, будут одурачены поразительной схожестью этой головы с головой ненавистного преподавателя.       Баскетбольная форма в сумке, тридцать один зуб во рту… Тридцать один зуб во рту! Вот и константа!       — Можно тебя поцеловать? — произношу со всей доступной мне скоростью.       …Через тридцать одну секунду, камень, под оглушительный аккомпанемент звонка преодолев стекло, касается пола. Девочка разжимает, наконец, тиски на лацканах моей школьной формы, отделяет одни губы от других и бесстрашно кидается к окну, завышая децибелы в своем голосе до максимума.       Я, тем временем, обнаруживаю у пола пренеприятную тенденцию — выскальзывать из-под ног и пятнеть перед глазами, словно шахматная доска. Нет. Нет, ну, нет же, снова неправильно! После трансгрессии тела девочка всего-то и должна была — не стирать с доски. Снова…       Задним числом — конечно уж — отмечаю просчет. Маша Селезнёва, 11-Б, ноль подруг, легкая влюблённость в математика: параметрами недопустимо пренебречь.