Second chance.

— Ты точно хочешь пойти один? Джинн смотрит озадаченно. Конечно, она не думает, что один из лучших рыцарей Мондштадта не справится с кучкой хиличурлов. Но на улице сильный ветер и начинает темнеть, а те разбили лагерь не вблизи города. — Не волнуйся, я успею до того, как поднимется метель! Кэйа как всегда лучезарно улыбается и девушке ничего не остается, кроме как грустно вздохнуть и пожелать удачи. Она не стала поднимать тему о Винокурне, зная, что она была не из приятных. Но тем не менее было понимание того, что капитан уж точно не успеет закончить со всем до темноты и ужасной метели, что на протяжении недели поднимается над городом каждый вечер… Но останавливать его было бессмысленно. Он всегда рвался в бой первым, побеждая каждый раз, приходя с ранами и ссадинами, но всё с той же улыбкой, а-ля, я-лучше-всех-и-мне-совсем-не-больно. Но Альбериха не волновало то, что думают другие. Проходя мимо стражников он как обычно здоровается и желает удачи на посту, прекрасно зная, что они уснут, как только на город опустятся сумерки. Эта зима была особенно холодной, но парень и не собирался надевать что-то потеплее. Пытается получше закутаться в свою накидку, нехотя признавая, что ему становится холодно. Но это было не особо важно. Нужно было успеть, ведь если выполнение поручения затянется, то живым до дома он не доберется. Ну или доберется, но не совсем целым. Был ещё один вариант, который Альберих даже не хотел рассматривать, но солнце, которое медленно уходило за горизонт, всё больше подталкивало на неприятные мысли. Доходит до нужного места гораздо быстрее, чем ожидал. Оглядывается по сторонам и видит небольшой лагерь. Оценивает ситуацию. Один электро хиличурл-стрелок, митачурл с щитом и трое обычных. Единственное, что доставит проблему — щит митачурла. Недолго думает и забегает в самый центр. Выпад, и пара хиличурлов летят в сторону, успевает уклониться от электро стрелы и убивает одного из них. Хочет добить ещё двоих, но его сбивает митачурл с щитом, размахивая последним. Тупая боль в плече не заставляет остановиться и у парня получается активировать «ледниковый вальс», что позволяет добить хиличурлов рядом и сделать выпад в сторону митачурла, разбивая щит и нанося контрольный удар, заставляя того упасть, но сам не успевает уклониться от летящий стрелы. Она попадает в больное плечо и Кэйа чувствует, как рубашка пропитывается густой кровью, но останавливается лишь на секунду, а затем быстро забирается на башню и сбивает врага, прыгая за ним и убивая с одного удара. «Не успел.» Мысли крутятся в голове в хаотичном порядке, а в плече зудит слишком сильно, заставляя поморщиться. Становится холоднее и ветер набирает новые обороты, свистит, и кажется, будто пытается говорить. Смотрит на развалины перед собой и понимает, что до дома всё-таки не получится добраться. Думает, что можно найти пещеру и переночевать там, но на это нет времени. Он быстрее замёрзнет или умрёт от кровопотери. Кровь вправду не останавливается, а плечо болит всё сильнее. Скорее всего удар щитом сломал кости, а нанесенный после электро урон от стрелы сделал только хуже. Нужно было скорее обработать, но поблизости ничего не было. Разве что… Винокурня. Альберих отгонял эти мысли слишком долго, но видимо выбора не остаётся. Дойти до неё не составит труда, но вопрос был в другом. Впустят ли его? Прикрывает глаза и смеется. Пустят. У названного братца не останется выбора, но хочет ли сам Кэйа видеть его? Определённо да. Как бы он не пытался отрицать это и насколько бы горькая не была правда, он скучает слишком сильно. Поэтому идёт. Закрывая лицо одной рукой от снега, а другой держась за раненное плечо. Быстро идти не выходит, но он честно пытается, пару раз поскальзываясь и падая, но всё-таки доходя до нужного места. Стоит пару минут у двери, думая, хорошая ли это идея. Определённо нет. Стучит. Ожидает пару секунд, успевая выпрямиться и принять дежурный вид, мол у него ничего не болит, и вообще, просто негде переночевать. — Если ты что-то забыла, Аде…проваливай. — Ты же не оставишь меня мёрзнуть? Кэйа улыбается ещё шире и смотрит на недовольного «брата», который даже не выслушав готов выставить его за порог в такую погоду и поздний час. В его репертуаре. Дилюк оглядывает его с ног до головы, закатывает глаза и вздыхает, но отходит в сторону, пропуская. Альберих не заставляет себя ждать и заходит, разувается и сразу же идёт в зал, вставая возле камина. Кажется, плечо онемело, но кровь остановилась и лишь огромное пятно на рубашке его раскрывает. — Идиот. — Я могу поспать на кухне! Поворачивается на 180 градусов и поднимает руки в примиряющем жесте, а затем шипит и хватается за плечо. Но улыбка не сходит с лица, лишь предательские слезы в уголках глаза напоминают о том, что кости совсем не целые. — Идиот вдвойне. Рагнавиндр говорит сквозь зубы, но быстрым шагом направляется на второй этаж, возвращаясь с пижамными штанами и белой футболкой. Кидает их в рыцаря и говорит переодеваться. И он слушается, быстро снимая одежду, но надевает только штаны. Долго ждать не заставляют, грубо толкая на диван и Кэйа держится, чтобы не отпустить колкую шутку. Но знает, если скажет, ему сломают и второе плечо. Открытый перелом. — А можно было понежнее? Синеволосый сдерживает вскрик и смотрит на парня перед собой, что не предупреждая вставил кость обратно и теперь, совершенно его игнорируя, принялся обрабатывать. Комната наполняется запахом спирта, а Кэйа кусает губы. Это было несколько больнее, чем тот представлял. Конечно, такое случалось не впервой. Дилюк аккуратно перематывает плечо и Альберих невольно засматривается на сосредоточенное лицо парня. Ещё во времена, когда они оба считались рыцарями Ордо Фавониус, Кэйа часто получал серьёзные ранения, а его напарник всегда был рядом. Перебинтовывал, ругался и давал подзатыльники, но позже всегда приносил бокал одуванчикового вина и смеялся над глупыми шутками. Это были те времена, когда оба не боялись смотреть в сторону друг друга. Сейчас всё по-другому. За исключением дежурного подзатыльника. — Да всё не так плохо! Альберих смеётся, берёт футболку рядом и быстро надевает её, смотря на явно довольного собой винодела. Конечно, по его лицу было сложно сказать, что он испытывает, ведь эмоций оно совсем не выражало, но старые привычки остаются, а парень знает их лучше, чем кто-либо на этом свете. Плечо болит в разы меньше, что позволяет временно расслабиться и осмотреться. Слишком давно рыцарь здесь не был, но ничего не меняется. За исключением вазы, что совершенно не вписывается в здешний интерьер. — Ты всё-таки её постави… — Заткнись. Рагнавиндр смотрит недовольно, но не зло. Кэйа улыбается уже не так, как несколько минут назад, снимая все маски и смотрит в глаза, надеясь найти ответы на немые вопросы. «Ты сам виноват». Он знает. Знает, что непутёвый и слишком проблемный. Неправильный, не такой, каким должен быть. Ощущает не то, что должен и постоянно всё портит. Пропащий. Не заслуживающий спасения. Но по каким-то причинам Дилюк всегда спасал его. Помогал, верил и всегда был готов встретить и помочь. Не оставит. Не бросит на произвол судьбы. Ну или не бросил бы, если бы не одна глупая ошибка, что смогла привести к краху всего, что строилось годами. Одна решающая ошибка. — Я пойду наверх. Попытайся уйти до того, как я встану. Поток мыслей прерывает хриплый голос, на что тот кивает, не стараясь встать. Он мог бы не спать и ещё несколько часов провести в раздумьях о смысле своего бытия, но было слишком много неприятных и ненужных мыслей. Найти в них что-то хорошее было практически невозможно. Практически. Вспоминается, как они с «братцем» резко пропадали из поля зрения остальных рыцарей Ордена, запираясь в кладовке. Смеялись, когда случайное движение заставляло упасть какую-нибудь швабру, а как только шум возле двери затихал, целовались, мокро и грязно, но слишком горячо для того, чтобы остановиться. А затем говорили как ни в чём не бывало, лишь вечером, когда отец уже засыпает, бегали в погреб за вином, залазали на крышу и всё повторялось, только уже не в тесном помещении. Влюблённость — залог всех проблем. Любовь — одна большая проблема. Вот и сейчас. Предательская улыбка могла выдать его, если бы кто-то был рядом, но он один и можно было вспоминать что угодно. Он любил его слишком сильно, чтобы отпустить. А когда всё закончилось, просто не смог отпустить все чувства, даже при осознании того, что те никогда не получат взаимность вновь. Но это не было страшно, пока в таверне он мог видеть его по выходным за барной стойкой и вытаскивать пару-тройку слов, создавая видимость диалога. Он всё ещё рядом. Это помогало заполнить чувство одиночества. Цыкает и бьёт ладонью по лбу, пытаясь отогнать от себя непростительные мысли. В голову резко приходит не очень хорошая идея, но слишком заманчивая, чтобы её упустить. Поэтому встает и быстрым шагом направляется на кухню. Здесь всё также чисто и никаких изменений. Ни в интерьере, ни в расположении продуктов. Ну, готовил парень не так хорошо, но что-то да умел делать. На нижней полке холодильника как всегда стоит виноградный сок. Кэйа искренне не понимает, как это можно пить, но ищет он совершенно другое и не находя, хнычет, закрывая дверцу. Зажигает огонь и достает нужные ему ингредиенты. Не хотелось заморачиваться, но оладушки, что Аделинда всегда готовила им в детстве так и хотелось попробовать снова. Вот только навыки в кулинарии не стали лучше, и натирая картофель случайно задевает палец, шипит, машинально прикладывая его к губам. Но приготовить всё нужное в конце концов удается, только вот про огонь он совершенно забывает и запах гари разносится по всей винокурне. Слышит быстрые шаги, а затем недовольное ворчание рядом. — Ну не умеешь — не берись! Дилюк быстро подходит к огню, убирает чашу и сразу же подходит к Кэйе, но лишь для того, чтобы дать очередной подзатыльник. — Эй! Держится рукой за затылок и изображает великого мученика, а затем смотрит на парня, что по видимому осматривал масштабы того, что успели сделать. — Оладушки захотел? Смешок и Дилюк садится на стул рядом. — Ну продолжай. Кэйа смотрит озадаченно и в некоторой степени удивленно. Это было странно, ведь скорее всего красноволосый должен был как минимум выгнать его на улицу. Но он улыбается и продолжает нарезать грибы, что должны были пойти на закуску, откладывая свои размышления в сторону. Вот только с ножом он также не дружил и снова режет прямо по пальцу, так же машинально прижимая его к губам. — Время идёт, а ты не меняешься… — Ну раз уж ты такой мастер, то покажи как надо! Говорит с долей сарказма и смотрит с нескрытой насмешкой. Конечно, он не ожидает, что этот самый мастер встанет и подойдет сзади, накрывая его руку своей и обхватывая рукоять ножа пальцами. — Ну смотри. Вблизи начинает чувствоваться перегар. Теперь всё встает на свои места и Альберих дергается, но руку сжимают сильнее, а второй берут гриб, полностью перекрывая путь к отступлению. Дилюк чуть наклоняет нож и режет наискось слишком медленно. Рыцарь готов спорить со всеми архонтами — позади него ухмыляются. Достаточно ли достойный ответ на насмешку? Несомненно. Вот только Кэйе становится не до готовки, а на кухне мучительно жарко совсем не из-за огня рядом. Воздуха в легких совершенно точно не хватает, и боги знают, почему он всё ещё стоит на ногах. Парень делает последний резок, а затем сбрасывает грибы к остальному, наконец отходя и даёт ему чуточку воздуха. Дилюк становится другим человеком, стоит только тому дать выпивку. Именно из-за этого он её искренне ненавидел. Она заставляла открывать все свои истинные желания и раз за разом совершать неисправимые ошибки. Вот и сегодня. Скорее всего, рыцарь ещё долго будет отпускать шутки по этому поводу, но не сейчас. Сейчас хватает сил только на то, чтобы сесть на место и позволить красноволосому поставить всё на огонь, поглядывая за правильностью собранных ингредиентов. — Научился? — Да ты издеваешься… На обычно бесчувственном лице появляется улыбка. Слишком искренняя. И Кэйа думает, что к чёрту это всё. Наверное, единственное, что может заставить его расслабиться — эта улыбка. Точно так же они сидели несколько лет назад, ночью, в ужасный мороз и говорили о всякой чепухе. Вот только сейчас они не говорят, лишь смотрят друг на друга и каждый думает о своём. Не хочется вспоминать ссоры и то, как сильно одного из них ненавидят. Хочется вычеркнуть это из памяти, порвать, сжечь, только не вспоминать. Просто начать всё заново. Без обид прошлого и глупых ошибок. Но Дилюк явно был не готов. Не сейчас. Возможно, он разрешит Альбериху подойти ближе через какое-то время. Нужен был толчок, сигнал к действию. Видимо, этот вечер послужил началом. Пусть Рагнавиндр и был немного пьян, это не лишало рассудка и способности здраво мыслить, как обычно бывает с Кэйей, который после 5 кружек и слова связать не может. Они были слишком разные. — Вот и готово. Стол перестаёт быть пустым, ведь две тарелки напротив друг друга сразу наполняются парочкой оладушек, а посередине оказывается большая чаша с несколькими шашлычками. Помнится, оба просто обожали их. Но оладушки любили больше всего. Тем более, у Аделинды они получались просто божественными, но всегда их было слишком мало, чтобы оба паренька могли утолить свой голод. Они не были настолько же вкусным, но получились не так плохо, как ожидалось. Видимо, Кэйа не совсем потерян в готовке и когда-нибудь сможет делать это без чьей-либо помощи. А вот шашлычки были в миллион раз лучше любых других. Или им просто кажется, учитывая произошедшую ситуацию. Оба не знают, что сказать. Смотрят, не отводя взгляд. Какой это раз за вечер? Не знают, но каждый раз находят ответы на поставленные вопросы, не говоря ни слова. Да и слова будут лишними. Дилюк знает. Видит всё, что он так долго оберегал и держал внутри, боясь кому-то показать. Видел и не пытался сделать шаг ближе. Поэтому его делал Альберих. Шаг. Ещё один. И ещё. И так пока они не оказываются рядом. Хочется что-то сделать, сказать, лишь бы прервать это молчание, лишь бы это всё скорее закончилось, лишь бы снова быть рядом. — Нам бы поспать немного, скоро рассвет. — И правда. Рагнвиндр уходит слишком быстро, а за ним уходит Кэйа. Ещё слишком рано. Для слов, и тем более для действий. Но Альберих улыбается, ложась на диван. Почти смеётся, думая, что это был определённо неплохой день. Можно сказать, самый лучший за прошедший год. Возможно, новый шаг к чему-то лучшему. Определённо. На утро у одного из них болит голова, а другой так и не ушёл, хоть косвенно и пообещал, что останется лишь на ночь. Отпускает множество шуток, отдавая таблетку со стаканом воды под недовольный взгляд красных глаз. Думается, он жалеет о своих действиях, только вот на деле это совсем не так. — Руки то ты распускать уме… Не договаривает из-за воды, что выливают ему на голову, уже под довольный взгляд. Хочет возмутиться, но не успевает из-за смеха рядом. Потирает глаза и смотрит на Дилюка, щипает себя за руку, убеждаясь, что не спит. — Идиот втройне. Слабый подзатыльник, и Альберих смеётся также весело. Позже он покинет винокурню, идя не оглядываясь, но зная, что за ним смотрят. В Ордене его встретят с множеством недовольств и обвинений, что не сообщил, в порядке ли. А вот Лиза будет наблюдать со стороны за тем, как Джинн ругается, прекрасно зная, где он провёл ночь. Конечно, надумает себе немало, но будет права в большинстве. Правду говорят, от неё ничего нельзя скрыть. Но парню всё равно. Настроение не станет хуже, а улыбка не сойдет с лица в ближайшую неделю, ведь зайдя этим же вечером в таверну он застанет Дилюка за барной стойкой, снова пытаясь вытянуть пару слов, получая в ответ стакан виноградного сока. Но сейчас это не раздражало. Лишь ночью, оставшись вдвоем из-за упрямства Кэйи, что наотрез отказался уходить, пока мастер Дилюк не соизволит закончить с отчётами о доставке нужного количества вина, он попросит научить его готовить ещё один раз. Оба понимали с самого начала, что никуда не уйдут сегодня. Останутся, выпив пару стаканов вина, а затем пойдут на кухню и начнут ночь с правила того, как нужно пользоваться ножом, а закончат совсем не тем, что может относиться к готовке. На утро Дилюк обязательно оставит записку. «Ты заслуживаешь второй шанс.»