Подавление

      Первым, что я осознала, была прохлада, проникающая ледяными пальцами сквозь одежду, приводя меня в чувства. Я сразу поняла, что кошмар не прекратился. Целый калейдоскоп одинаковых дней и невыносимо долгих минут.       Мое персональное безумие, любовно подаренное мне им.       Как же я устала.       Мое тело было изрядно изможденно, и, по моим подсчетам, я находилась в заточении этих стен уже третий день. Раньше сковывающие меня цепи хотя бы были свободнее, с ними можно было спокойно ходить в туалет и в целом передвигаться, но на следующий день после моего отказа все прекратилось. И хотя я твердо могла стоять на ногах, вытянутые руки же были скованы у меня над головой. Периодически заходила неизвестная женщина, чтобы обмыть мое тело. Благо в туалет меня пускали, стоило только прокричать об этом. Но если он так реагировал на мои отказы, то, видимо, скоро меня ожидало обычное ведро в углу, до которого я даже не смогу добраться из-за цепей.       Я даже не могла представить, чем это все кончится, но одно я знала точно. Меня не покидало чувство, что я медленно схожу с ума. И как бы я ни старалась держать себя в руках — мысленно вести диалоги с самой собой, вспоминать и проговаривать материалы лекций, считать в уме, вспоминать тексты песен — в голову лезло много мыслей о поступках, совершенных мною ранее. И с каждой из них я оставалась наедине во мраке этих обшарпанных стен.       Самым тяжелым было раз за разом вспоминать момент смерти Йора, не менее невыносимыми были воспоминания о том, как моя мать наливала яд в его бокал, а я просто наблюдала за этим. Тогда я спросила её, что это все значит, но в глубине души я знала, зачем мы туда пришли. Также как и понимала, что за жидкость плескалась в том бутыльке.       И каждый раз, как будто смотря на себя со стороны, я пытаюсь осознать новую себя. И новую ли?       Папа, видел бы ты сейчас свою дочь. Видел бы эти черные крылья за моей спиной и те головы, по которым мы ступаем с мамой, на пути к спасению этого мира. И спасению ли? Небеса определенно меняют. И то ли открывают истинное лицо, то ли заставляют меняться, принимая правила игры. Но это явно не те небеса, про которые ты читал в книгах. Тем более сейчас, когда в скором времени начнется война.       Интересно, а попадёт ли он сюда? Если так, то, надеюсь, что еще очень нескоро, и прожив долгую и счастливую жизнь… А пока здесь только все рушится и умирают те, кто мне дорог.       Ади, малыш Сэми.       Есть ли другой мир, куда попадают умершие ангелы и демоны? Или же это конец пути, и вы не видите сейчас, во что все превратилось?       Есть ли смысл молиться за вас, друзья? И есть ли шанс встретиться с вами еще раз?       Хотела бы я заплакать, чтобы испытать облегчение, но что-то держит меня. Даже наоборот, в какой-то момент мне стало так смешно, что горькая улыбка расползлась по лицу, сокрытом в темноте.       Они нарекли меня Непризнанной, намекая на мое инородное происхождение для их мира, вечно указывали, где мое место и использовали мир людей, в котором я родилась и выросла, для своих испытаний и экспериментов. Говорили, что мир людей погряз в войнах, что он несовершенен. Говорили об этом так громко, что не заметили, как и в их рядах зародилась чернь.       Я яростно одернула себя, сжимая зубы.       Раньше мне хотелось язвить, кричать на всех высших этого мира, тыкать их носом. Но ярости больше нет. Она была первые дни, когда я пыталась вырвать цепи, в конце концов разодрав все запястья до крови. А на крики просто никто не обращал внимания.       А он же просто молча смотрел на меня, слушал. А после уходил, оставляя меня с яростью наедине. Порой казалось, что разговор со мной даже не входил в его планы, но так или иначе, он оставлял меня с этими проклятыми мыслями в голове.       Ади бы точно сейчас мне сказал что-нибудь такое, из-за чего я бы придушила его этими цепями собственноручно. А Сэми бы пытался нас успокоить, пока Мими забавлялась, глядя на нас.       Во мне больше не было ярости. Осталось только осознание того, что через несколько часов или дней может случиться война. Последняя и самая кровавая.       Ади, Сэми, так куда уходят наши души, умерев на небесах?       Дверь скрипнула позади меня, впустив в темное помещение свет, который сразу же забрался во все углы комнаты, освещая ее подобно фонарю. И хоть он был приглушенным, после стольких часов нахождения в темноте казался для меня ослепляющим.       В таком положении я не могла видеть, кто был посетителем, но это и не нужно было. Невидимая связь между нами прекрасно все сделала за меня, накаляя нервные окончания. Последнее время я стала ощущать ее сильнее.       Грохотом захлопнувшейся двери был ознаменован приход моего кошмара наяву. И я хотела бы стойко встретить его взгляд, однако все же инстинктивно зажмурила глаза, спасая их от света. Но перед тем, как они закрылись окончательно, я поймала взглядом его усмешку, ироничную, дьявольскую. Сильным усилием я все же открыла глаза и обнаружила, что он уже пропал, зайдя мне за спину. — Мальбонте, — глухо прошептала я, хриплым от долгого молчания голосом. И почти сразу же ощущая пальцы, что прошлись по длине волос, вызывая мурашки. А после они перешли и на мои недавно выращенные крылья взамен тех, что он сам и вырвал. — Они не менее красивы, чем прошлые, — проговорил он и убрал свои пальцы от меня, прекращая любой физический контакт. Следом раздались шаги, и вот он уже снова передо мною: поистине крупная фигура, загородившая собой все те жалкие остатки моего мира, именуемые стенами этой темницы. Я сразу же столкнулась с бездной в его глазах, бездонной пучиной, что так хорошо подчеркивала саму сущность этого человек... нет, демона.       Его губы медленно растянулись в ленивой улыбке, он подошел ближе, прерывая контакт наших глаз, так как с его ростом нельзя было смотреть на него, не закидывая голову назад. Но это последнее, что я собиралась делать, находясь в скованном положении.       Но это было мое решение.       У него же оно было совершенно другим, из-за чего я ощутила пальцы, что сомкнулись у основания шеи, в то время как его большой палец разместился под моим подбородком, надавливая на него, заставляя запрокинуть мою голову назад под сопровождение глухого стона от неудобного положения и прострела в позвонках. Но ему и этого было мало. Большой палец его руки соскользнул дальше: с подбородка вверх, грубо мазнув по моей нижней губе, а после снова возвращаясь к основанию шеи, чуть сдавливая ее.       Я слабо выдохнула, гадая, находился ли он в плохом расположении духа или наоборот — в очень хорошем. — Ты рассказала им много полезной информации, Вики, как я узнал. Так сильно противишься моим идеям о другом мире, что всеми силами пытаешься избежать его перерождения, — тихо проговорил Мальбонте, осматривая каждый участок кожи лица. Медленно, не спеша. Будто бы впереди у нас куча времени и за стенами этой комнаты не мельтешат ангелы и демоны, устраивая последние приготовления к предстоящей бойне.       Мои губы расцвели в широкой улыбке, я посмотрела прямо в его глаза. — Сколько раз мы с тобой встречались, Маль? Сколько раз ты говорил о новом мире? И ни разу ты так и не рассказал в подробностях, что же ты будешь делать в этом новым мире. Как распорядишься своей властью? — Я же говорил тебе. Мне нужен Шеп…       Неприятная боль в затекших мышцах делала меня только смелее, безрассуднее. Я нетерпеливо перебила его: — Ты собираешься убить Шепфа, я это знаю. Все это знают. Ты говоришь только это, а что будет дальше, ты умалчиваешь! — А ты хоть раз спрашивала меня об этом, Вики? — спросил он, наклоняясь чуть ниже, чуть сильнее сдавливая основание шеи. Я непроизвольно дернулась, а затем вновь подняла на него горящий взгляд. — Наверное, я была слишком занята спасением близких мне людей и попытками хоть как-то остановить происходящее безумие. — Вижу, что в отличие от прошлых дней, ты готова спокойно поговорить. Я могу ответить на твои вопросы. — Ты пошел против небес. Затронул каждого ангела и демона. Может, хоть сейчас, после того как было загублено так много жизней, ты поведаешь, что ты собираешься делать после убийства Шепфы? Может, кому-то даже понравятся твои идеи, которые я перескажу в лагере, когда вырвусь наконец отсюда, и к тебе решат присоединиться больше ангелов и демонов, не думал об этом? — произнесла я, не скрывая усталой усмешки. Он же одарил меня поразительно спокойным взглядом, но после недолгой паузы в его глазах промелькнул озорной огонек.       Он разжал пальцы, и я спешно уронила голову, с наслаждением разминая затекшую шею. — Не знал, что ты решишь помочь мне пополнить мои ряды, учитывая, что тогда вы потеряете почти всех союзников.       Теперь я все-таки отвела взгляд и чуть прикрыла глаза, немного хмурясь. Наши ряды не сплочены так, как у него. На самом деле, они так разрознены, что он может спокойно не идти ни с кем на контакт и просто уничтожить нас всех. Со своей силой и влиянием он мог позволить себе подобную дерзость, это было неоспоримо. И понимание этого било прямо под дых. — Мне нужно еще раз вырвать твои крылья, чтобы ты наконец осталась здесь и приняла окончательное решение? — задал он, скорее риторический, вопрос, медленно начиная опять уходить за мою спину. Я повернула корпус, чтобы не потерять его из виду, но это оказалось плохой идеей, так как из-за этого цепи только сильнее перекрутились, стягивая мои запястья еще сильнее, снова раздирая кисти, хотя раны уже почти затянулись. Это вызвало у меня еле слышный стон сквозь сжатые зубы, я приложила все оставшиеся силы, чтобы не кричать и, тем более, не плакать. Ни за что.       Он схватил меня за бедра, насильно возвращая их в исходное положение, тем самым заставляя меня вновь оказаться спиной к нему, отчего я окончательно теряю его из виду. — Только не говори, что хочешь снова вырвать у меня крылья. Это мы уже проходили, так что если так хочешь меня наказать, то просто дай мне ручку и бумагу, я накидаю тебе разные виды пыток из моего прошлого мира.       В ответ я услышала только приглушенный смех и снова ощутила тяжелую руку, что проходилась по моим волосам. Только теперь он слегка дернул кончики волос вниз, из-за чего моя голова немного запрокинулась назад. — Даже успеваешь дерзить. Напомнить тебе, Вики, что это ты здесь прикована цепями? Или мне стоило заковать еще и твои уста? — прошептал Мальбонте, подходя ко мне сзади, уже не стесняясь окончательно расположить руки на моих бедрах. Его теплое дыхание защекотало мне ухо. И я почувствовала, что из-за разницы в росте он был вынужден наклониться вперёд, и теперь его массивные черные крылья были слегка раскрытыми, создавая на полу устрашающую тень, вызывая у меня мурашки.       В воздухе этой маленькой комнаты стало ещё сильнее ощущаться, как наша общая сила будто бы откликается на такое единение тел, разливаясь вокруг, делая окружающую обстановку тяжелой и давящей, словно патока. Это определенно пугало, но я бы соврала, если бы сказала, что это никак меня не затрагивало.       Нашу связь отрицать было нельзя.       Она влияла на нас обоих, постоянно сталкивая друг с другом. А что, если дурман распространяется и на мои мысли тоже? Могу ли я гарантировать трезвость своих решений? Приняты ли они в здравом уме или же навеяны связью? Из-за этого я, каждый раз находясь с ним наедине, боялась потерять себя и даже не заметить этого. Боялась потерять свою позицию, свою точку зрения.       Я искренне боялась наших встреч. Но в то же время тайно желала их больше всего на свете.       Пальцы ощутимо сильнее сжали мои бедра, вырывая меня из дум, чуть прижимая их к своим. Буквально пару миллиметров, не очевидно, но так кричаще в полумраке темницы. Я сразу позабыла как дышать, сосредоточившись на его руках. — Поистине наша связь — проклятие для нас, — грубо прошептал он и резко отошел от меня, после чего в комнате погас весь свет, оставляя меня в кромешной темноте. И только его дыхание говорило мне, что это не игра воображения. Он все еще здесь, и он что-то затеял.       Я решила первой прервать эту тишину, так как только звук собственного голоса, отскакивающего от стен ивозвращающегося ко мне, позволял прийти в себя и дать хоть какое-то призрачное спокойствие. — Я успела познакомиться с твоими союзниками. Обезумевший Фенцио, жаждущий мести и готовый пойти на все, чтобы ее реализовать, тот архидемон, который раньше прислуживал Сатане, а после, по щелчку пальцев, сменил хозяина, стоило тебе только поманить его. И то уродливое существо, что было заковано, как я сейчас, в темницах ада. Это те, кто останется в новом мире, что ты решил построить?       И после долгого контакта с темнотой, она наконец ответила мне. — Ты знаешь ответ, так как чувствуешь меня лучше других.       Казалось, его голос с едва заметными хриплыми нотками был везде. Он проникал в самые дальние уголки моей души, заставляя покрываться мурашками в ожидании чего-то. Словно в защитном жесте, я отрицательно закачала головой, пытаясь отбросить его голос и тот эффект, что он производил на меня. — Что ты будешь делать потом, Маль? Просто ответь, — сказала я в пустоту. — Верхушка ангелов и демонов будет устранена. Нужны новые лица, которые будут выбираться, основываясь не на родстве, а на потенциале и том вкладе, что они могут принести. Я также уберу клеймо, что висит на Непризнанных... разве ты не хотела бы этого? — спокойно, даже как-то скучающе, отчеканил он.       Я ожидала услышать многое. И когда он произнёс последние слова, я поймала себя на мысли, что ожидала услышать другое. Нет, я надеялась услышать другое. То, после чего я бы смогла признать, что он безумен, что его нельзя подпускать к власти. Что я абсолютно права в том, что стою на противоположной от него стороне.       А сейчас… — Я на своей шкуре познал несправедливость этого мира, Вики. Ты можешь не одобрять мои методы достижения целей, но иначе они мне и не уступят. Тем более в том, что я планирую сделать.       В голове сразу же зародился вопрос, который я собиралась озвучить, но он опередил меня. — Это было моей основной целью, о которой я мечтал, находясь в заточении... Но когда я смог соединиться с Бонтом... только тогда я понял, что это разделение и стало основной причиной, по которой так сложилась моя судьба. Шепфа виноват, но избавиться от него мало. Необходимо окончательно стереть границу между ангелами и демонами.       Шокированная таким признанием, я пыталась подобрать слова... но ничего не приходило в голову. Объединить их всех? Разве это возможно?! Нет, может, когда-нибудь... но не насильно и разом. Это безумие! Вполне понятно, основываясь на его жизненном опыте, однако... стереть белое и черное, чтобы превратить все в серое… — Но... как же история каждого из них? Это как поработить одному народу другой. От этого он потеряет свою идентичность. Ведь что у демонов, что у ангелов есть свои порядки, традиции в конце концов. Я понимаю твою серую мораль, но нельзя же просто взять и насильно всех объединить в одну группу. Ты получишь то же восстание в ближайшее время! — Для этого у меня есть моя сила, не так ли? — сказал он очень близко от меня, заставив меня непроизвольно дернуться. Я отрицательно закачала головой, будто бы он мог увидеть это. — Нет-нет, Маль, я понимаю, что ты хочешь сделать, но если даже придерживаться такого плана, то это долгий процесс. Он требует времени, — горячо зашептала я. — Я не намерен ждать. Они никогда не смогут подготовиться к этому, потому что не знают, каково это. — Вот почему ты говоришь только про убийство Шепфа, потому что даже твои союзники воспротивятся твоим планам. — Тогда я убью и их.       Цепи зазвенели в тишине — это я начала метаться на месте. Нет, это безумие! Сколько народу будет против этого, сколько падет. Нельзя так быстро, кардинально!       Безумный, хаотичный поток мыслей вертелся в голове, мешая стоять на месте спокойно. Сейчас мне стало по-настоящему страшно. Убийство Шепфа — это событие, которое станет чем-то невообразимым для всех в этом мире. Но быстрое и насильственное стирание границ между ангелами и демонами грозит стать чем-то роковым для этого общества. А что, если и для мира людей? — Избавишься от десятков тысяч в один миг? Шепфа сделал также, только с близкими тебе людьми, так какая между вами принципиальная разница? — вновь затараторила я и сразу же вскрикнула от лязга порванных цепей и глухого удара о стену. Я даже не успела ничего предпринять, как меня впечатали к стене своим телом, прижав мои руки по обе стороны от моей головы. Я сразу же испытала шквал самых разных эмоций, а мой пульс заметно участился. Я вновь почувствовала сильное тело позади себя, закрывающее меня от всего окружающего мира. Только вот не чтобы защитить.       В комнате вновь загорелся свет. — Я ненавижу тебя за эти слова. Не важно, какая между нами связь, если ты будешь позволять себе такое, я покажу тебе куда большее наказание, чем то, что постигло тебя в эти дни, — зашипел он мне на ухо, после чего я отчетливо ощутила, как его нос медленно прошелся по моему затылку, по моим волосам, даже не скрывая, что он вдыхает их запах.       Неведомая сила, разливаясь вокруг нас, заставила меня вскрикнуть. Но самое поразительное — не только от боли, но и от отголосков чего-то жадного, греховного. — Ты бы знала, как меня раздражает быть связанным с тобой, делить с тобой мою силу! — произнес он сквозь зубы и прижался еще ближе, заставляя меня начать дышать ртом от шквала эмоций. — Я даже не знаю, все дело в связи или в чем-то еще, но я одновременно хочу убить тебя, чтобы ты больше не мешала моим планам, и в то же время склонить ко всему самому порочному, что может сотворить мужчина с женщиной, — тихо прорычал он у самого уха, вызвав у меня прерывистый стон, из-за чего я закрыла глаза, стыдливо прижимаясь лбом к стене, пряча лицо. А когда он схватил мои бедра и с неким трепетом сымитировал толчок, я зажмурила глаза, громко выдыхая, чуть прогибая спину, царапая стену ногтями.       Я честно пыталась не сойти с ума, чувствуя, как его руки снуют по моему телу, забираясь под юбку, собирая ткань вверх, оголяя бедра, сразу же сжимая обеими руками ягодицы, вызывая у меня сладкий стон. Все так быстро. Я не успеваю думать. — Даже во снах, в особенности в них, ты издеваешься надо мной, не даешь мне покоя, — словно в бреду прошептал он. — Ты не один страдаешь от этого, — тихо ответила я, страдая от дыхания на шее, жадно вбирая воздух ртом. Я захрипела, едва ли уже не переходя на рык, понимая, что теряюсь в руках врага. Забывая, на чьей я стороне.       Голова закружилась, когда он резко развернул меня на сто восемьдесят градусов, сразу же расстегивая кофту, открывая вид на атласный лиф. И следом, словно сговорившись, стоило только нам столкнуться глазами, как наши губы столкнулись друг с другом, сражаясь непонятно за что. Мои руки сами потянулись к его голове, волосам, в которые я с упоением запустила пальцы, сжимая их от злости и желания. — Как же я ненавижу нашу связь, — вновь прошептал Мальбонте, внезапно с силой протискивая руку между моих бедер, я дернулась от неожиданности, а он начал поглаживать меня сквозь ткань.       Я машинально зажала его руку меж бедер, сама не понимая — то ли чтобы остановить, то ли, наоборот, поощрить его на ласку. Однако длилось это недолго, вскоре Мальбонте схватил меня за ягодицы, поднимая так, чтобы я могла обхватить ногами его талию. — Расстегни, — срываясь на рык, прошептал он. И в тишине комнаты сразу же щелкнула застежка. На краю сознания я закричала себе остановиться, но грехопадение такое сладкое, невыносимое. Каждое прикосновение словно забирало частичку страха, связь с реальностью.       Из-под опущенных век я наблюдала, как одной рукой он приспускает штаны, сразу же размазывая влагу по стоящему члену, покрывая его естественной смазкой, все это время смотря мне в глаза. Меня немилосердно затрясло, и я на секунду закрыла глаза, чтобы в следующую секунду широко раскрыть их, ощутив, как в сторону сдвигается ткань белья и меня неумолимо растягивают, вызывая мой вскрик. Но я действительно возбуждена до предела — мне не больно.       Небольшая пауза, смешная, и вот Мальбонте медленно начал сжимать мои ягодицы, с силой прижимая их к себе, из-за чего я насаживалась на него так глубоко, что глаза запрокидывались к небу, а воздух разом покидает легкие.       Глубже.       Боже.       Будто в отместку, я вжалась в него с такой силой, что он громко выдохнул ругательство, сквозь сжатые зубы. А в следующее мгновение, его зубы ощутимо прихватили меня за плечо. Тело Мальбонте больше не ждало меня. Он начал неумолимо двигаться, уничтожая мой рассудок каждым движением бедер. От наслаждения я не заметила, как сама начала двигаться ему навстречу, сильнее прижимая его голову к своей шее, которую он не щадил своими зубами, своим языком.       Я не выкрикивала его имени, а он только хрипел, порыкивал, двигался бедрами. Все было так невыносимо жарко, что гораздо лучше, когда без имен. Ведь наши имена — напоминание того, кем мы являемся. И что в скором времени — один убьет другого. Так что без имен было действительно лучше, отдаваться, выгибаясь словно в последний раз.       Громкий вскрик зародился внутри, но сразу же был погашен его ртом, оставляя звук в пределах нашего личного пространства, только для наших ушей.       И снова яростный толчок, сильнее всех, что были ранее, заставляющий разгоряченное тело прижаться к прохладной шершавой стене. И я почувствовала, как он наклонился следом за мной, что-то неразборчиво зашептав.       Он всё шептал и шептал. Прямо в губы, смотря в мои глаза.       И я начала отвечать непонятно на что: — Нет, — я оттянула его нижнюю губу. — Нет, — прикусила ее. — Никогда, — смотря в его ошалелые глаза, следящие за каждым движением моего рта.       Он ускорил темп. Тело взмокло. Стало липким. Голова пошла кругом от того, как мне было хорошо. И будто бы со стороны я услышала сдавленный стон, и даже не сразу поняла, что он мой.       В комнате снова загорелся тусклый свет.       И кульминация. Последние и самые жесткие толчки, и внизу что-то взорвалось так оглушительно сильно, что у меня потемнело в глазах. На грани сознания я почувствовала, как его лицо наклонилось ко мне. Я попыталась вернуть себе ясность ума, но получалось не очень хорошо. Все еще немного размыто.       Он медленно вышел, вызывая скольжение, от которого у нас обоих вырвались вздохи. Понадобится минута, а может и больше, чтобы отдышаться. И вечность, чтобы наконец осознать, что только что произошло и какие это может иметь последствия. Но пока мы только и делали, что пытались восстановить дыхание. Он наклонился еще ниже, соприкасаясь кончиком носа с моим, и я, словно ребенок, не понимая, что творю, играючи ответила ему. Его лицо склонилось за глубоким поцелуем, но я опередила его, сжимая зубами его язык, фиксируя на месте, отчего он бросил помутневший взгляд на меня. И словно получив какую-то команду, словно захотев отыграться, я начала посасывать его, играя с ним. Мальбонте рвано выдохнул, наслаждаясь этим, после чего резко вырвался из моего плена, и наши языки наконец соприкоснулись, поглаживая друг друга, сплетаясь.       Хотела бы я, чтобы этот момент зациклился на линии времени. Чтобы раз за разом ощущать эти ласки, это сильное тело под своими пальцами. — Я спрашиваю тебя в последний раз, — прошептал мне в губы он, жадно заглядывая в самую душу, и я не стала отводить взгляд, смотря так же на него. Буквально впитывая его образ, запоминая, чтобы потом использовать свои навыки рисования и зарисовать его лицо. Ведь… — Я не могу... Прости, я не могу... Хоть мне и понятен твой замысел, но я уверена, что подобное требует больше времени. Нельзя насильно отобрать у ангелов или демонов то важное, что позволяло им осознавать себя веками. Можно продумать, как все сд...       Его глаза сузились, и вторя его гневу, огромные черные крылья за спиной заполнили все пространство вокруг, погружая нас в темноту, заставляя меня испытать страх, и замолчать. Сила вокруг нас сгустилась, заставляя меня сжиматься внутри. — Тогда я убью тебя, ты же понимаешь это? — тихо, но твердо проговорил он, проводя большим пальцем по моей нижней губе. — И в этот раз ты уже не воскреснешь.       Я опустила глаза, не выдержав тяжести его взгляда и сказанных слов. Потому что только сейчас поняла, как ценю второй шанс на жизнь. Я люблю эту чертову жизнь, и мне было страшно потерять её окончательно.       Третьего шанса мне уже не дадут.       Быстро моргнув, чтобы отогнать слезы, я чуть запрокинула подбородок вверх, чтобы казаться уверенней, одновременно растягивая губы в улыбке. — Я понимаю это. Поэтому... если мы встретимся там, один на один. Пообещай мне, пожалуйста, что сделаешь это быстро. Пожалуйста, пообещай мне, — очень тихо произнесла я, потому что горло уже охватили тиски наступающих слез, которые я сдерживала из последних сил. Голос сорвался, но он прекрасно все расслышал.       Мне тяжело было смотреть на него. Не после такого интимного контакта и не тогда, когда он неотрывно смотрел в самую душу. Но перед тем, как опустить голову, я поймала его пораженный взгляд. Но вновь посмотреть ему в глаза я уже не могла.       Как же я хотела слепо пойти за ним в новый мир, что он хочет построить, оставив всех позади... и не испытывать при этом муки совести, прожигающие мою грудь. Просто дать положительный ответ и все. Может, вторую жизнь и нужно прожить полностью в свое удовольствие, наслаждаясь каждыми проведенными минутами?       Но я знала ответ.       У меня было множество шансов, чтобы сказать «да». И тогда мое тело получило бы ту ласку, которую я так жаждала. Дело было не только в нашей связи. Я и сама желала этого до трясучки, нужно было честно признать это. Но что может быть страшнее мук совести, способных перечеркнуть все? Я не могла позволить себе такую сделку с самой собой. Не со своими принципами, сформированными годами.       Несколько слезинок все же вырвались на свободу, безмолвно скатываясь по щекам.       Казалось, я уже не могла жить без этого демона. — У меня столько эмоций и чувств, когда я вижу тебя, — немного срываясь прошептала я, решаясь сказать больше, чем, возможно, следовало бы. — Даже если мы в скором времени попрощаемся навсегда, я все же хочу сказать, что была рада познакомиться с тобой. Но что бы я ни чувствовала к тебе... я просто не могу молча согласиться с тем, что ты собираешься сделать.       Будто со стороны я наблюдала, как соленые капли падают на мои босые ноги. Было немного стыдно за откровенную слабость, но я уже не могла сдерживаться.       Теплая рука, что опустилась на мой затылок вырвала меня в реальность, но прежде, чем я смогла что-то сообразить, моя голова уткнулась в его плечо, и Мальбонте, запустив пятерню в мои волосы, начал бережно поглаживать их, перебирая. — Хотел бы я, чтобы ты ненавидела меня, а лучше проклинала. Так же, как и я хотел бы испытывать то же по отношению к тебе. Но, к сожалению, у нас обоих этого не получилось.       Пальцы сами сжали его тунику, ощущая, как его руки прижимают сильнее, давая нам время побыть друг с другом еще какое-то время.       Казалось, я уже не хотела жить без этого демона.       Я запрокинула голову в тот момент, когда услышала противный скрежет и ощутила, как с рук срываются цепи. Но увидела лишь необъятные черные крылья, накрывающие нас, и почувствовала теплое дыхание возле уха. — Дело все-таки не в связи, Вики.       Прозвучал отвратительный скрип двери, и снова обжигающий свет ослепил меня, заставив закрыть глаза ладонями. И я услышала шепот, медленно удаляющийся от меня: «Это мой последний подарок тебе на прощание. Лети».

***

— Я пришла сказать, что горжусь тобой.       Мамин голос оторвал меня от созерцания звёзд в окне, за которыми я наблюдала, сидя на подоконнике своей комнаты.       Я молча взглянула на неё, смотря без особых эмоций. Видя, что я безмолвна, она решила продолжить сама. — На земле ты очень любила рисовать. Вижу, что ты сохранила эту любовь и здесь, — сказала она, пристально смотря на альбом для рисования, расположенный у меня на коленях. Благо с того места не просматривались листы и то, что на них нарисовано.       После тех дней в заточении я отдалилась от окружающих. Я была морально измождена, пытаясь собрать в своей голове пазл, итоговая картина которого была для меня неизвестной. — Можно спросить у тебя? — наконец произнесла я, после затяжного неловкого молчания.       Она удивленно вскинула бровь и чуть ухмыльнулась, медленно кивая головой в знак молчаливого согласия. — Ты бы хотела поменять нынешний уклад на небесах? Или тебя всё устраивает?       Я ожидала, что ей потребуется хоть какое-то время, чтобы хорошо обдумать свой ответ, но она выдала его почти сразу же. — Вижу, после заточения у Мальбонте ты вдруг стала задаваться довольно интересными вопросами. Стоит ли мне волноваться? — Я думаю, что это совершенно нормально, задаваться подобными вопросами, когда идет война за дальнейшую судьбу мира. — И почему именно сейчас? — Потому что я сглупила, тебя устроит такой ответ? Не задумывалась, действовала по накатанной. К тому же... то, с каким безразличием мы столкнулись, когда просили о помощи... Разве ты считаешь это нормальным? — Нет, меня это разозлило, но их поступок, еще не говорит о том, что нужно все разрушить. Мальбонте не понимает… — Я не согласна с ним, но я не понимаю и тебя. Ты хочешь оставить все как есть, потому что ты ангел, а они сейчас имеют бо́льшую власть. — Так и должно быть! — чуть громче, чем нужно сказала она, прищурившись. Она начала подходить ко мне, и я осознала, что допустила ошибку, отвлекшись на нее, забыв во́время закрыть альбом. Она успела увидеть часть его лица, явно понимая, кому оно принадлежит. Ее глаза сразу же вцепились в мои, не отпуская. — Не позволяй этому помешать тебе. У нас под окнами война, Вики. А война — это всегда грязь, бедность и предательство. Нельзя ею решать вопросы. — Я повторюсь, я не поддерживаю его, но в тоже время я понимаю, что привело его к такому. И глупо отрицать, что эта система несовершенна, мама. — Я понимаю на что ты намекаешь...но ведь могу сказать то же самое и про тебя, дочь моя, ты хочешь снизить влияние ангелов, потому что ты демон, разве нет?       Я удивленно раскрыла глаза, но все же выдержала её взгляд. Что ж, мои аргументы против меня… умно. — Туше, мама, но давай посмотрим на это по-другому?       От нахлынувших эмоций я скинула на подоконник альбом с карандашом и полностью развернулась к ней. — Забудь на секунду про Мальбонте и вспомни, что до его появления мы были на поле битвы, когда Сатана отстаивал честь униженных демонов. А еще раньше они казнили Винчесто, оставив тебя в живых у всех на глазах. Забудь на секунду про цвет крыльев за твоей и моей спиной. Разве такое открытое пренебрежение какой-то группы не приведет рано или поздно к столкновению?       Мама отвела взгляд, чуть кривя губы. Она даже собралась отвернуться, но будто бы насильно заставила себя стоять ровно и чуть наклонилась в мою сторону. — Никогда, Вики, история не знала абсолютно равных народов, групп. Мы учим историю именно для того, чтобы видеть прошлые ошибки и не совершать их в будущем. Пастух всегда должен быть на пастбище, иначе никак. — Но кто тогда защитит овец от пастуха? Да и еще от такого, который указывает при каждом удобном случае на неравенство положения. Разве тот, кто ведет за собой всех, не должен действовать более мудро, в конце концов? — Что ты хочешь, Вики? К чему ты клонишь? — Верхушка ангелов показала себя не лучшим образом, когда дело дошло до вооруженного столкновения. А у тех, кто стоит наверху, большое влияние, с них берут пример. Стоит ли нам мешать, если Мальбонте доберется до них? — Одумайся, Вики! Тебе, видимо, рано еще вести подобные игры…       Я сразу же прервала её: — А я и не веду. Я пытаюсь поговорить с тобой. Разве не ты говорила, что к истине можно прийти только путем диалога? — Это говорил какой-то писатель, который явно не понимал, что не во всех ситуациях можно придерживаться подобной стратегии. — И все же… — И все же, если он доберется до верхушки, а мы позволим ему расправиться со всеми ними, это будет означать конец войны, даже если Шепфа еще будет жив. Все даже боятся представить силу верхов, если он их одолеет — наши союзники больше не будут таковыми.       Она неопределенно дернула плечом, после чего как-то устало посмотрела на меня, разворачиваясь в сторону двери. Видимо, наш диалог подошел к концу. — Можно я хотя бы задам тебе последний вопрос?       Она остановилась у самой двери, уже держась за ручку. — Не спрашивай разрешения — задавай. — Когда я только поступила в Академию, то через несколько дней увидела на своей кровати шкатулку. Сначала я не поняла, но после того, как я познакомилась с тобой и уже могла распознать твою энергию, я вдруг вспомнила, что она была и на той шкатулке.       Я замолчала, не продолжая дальше разговор, наблюдая за ее реакцией. — Если ты спрашиваешь, значит ты ее не открыла, не так ли? — спокойно констатировала она, все еще стоя ко мне спиной.       Перед глазами у меня сразу же появился образ, лежащей на кровати вещи, вызвавшей у меня столько вопросов в свое время. И не дающей мне покоя по сей день. — Что было внутри? — Её содержимое было неважно, так что не бери в голову… — И все же, — быстро выпалила я, когда увидела, что она открыла дверь, намереваясь уйти. — Я говорю правду, Вики, — сказала она нетерпеливо и чуть раздраженно. — Давай уже закроем эту тему. Завтра с утра собрание, нужно хорошенько выспаться.       Но поезд, что сошел с рельс уже было не остановить. — Это ведь была проверка, не так ли? — спросила я прямо. — В Академии нам рассказывали про предметы, которые имели магические особенности: они могли быть открыты только одним человеком или же по-особенному реагировать на изменение окружающей среды... или, к примеру, открывать свои секреты только ангелам или же демонам.       Она медленно повернулась ко мне, показывая мне свой нечитаемый взгляд, скрывающий все её мысли и эмоции. Но одна ее рука все же выдавала ее с потрохами, сжатая в кулак так сильно, что вены выступили под кожей. — Ты говорила как-то, что решила стать ангелом после того, как поняла, что реальная власть у них, а не у демонов. Я верю твоим словам, что содержимое не представляло особой ценности... ведь самым важным было именно открыть ее, не так ли? Тем самым выбрав «правильный» путь в твоем понимании. — Разве это плохо, что я хотела, чтобы ты выбрала сторону сильнейших? — спокойно и размеренно проговаривает она. — Нет, это нормально для матери беспокоиться и хотеть лучшего для своего ребенка. Это было бы нормально, если бы я открыла её, являясь ангелом. Уверена, что ты все же что-то туда положила. Возможно, это что-то поведало бы мне, что ты еще помнишь обо мне и мне стало бы тепло на душе. Но все переворачивается не в лучшую сторону, когда понимаешь, что для дочери демона, ты не приготовила никакого приветствия.       В тишине комнаты мы так и замерли с ней. И хоть мне хотелось увидеть ее лицо, я не хотела подходить к ней. — Я скажу тебе вот что... Много лет назад, когда я попала сюда, я приняла правила, перестав терзать свои мысли и душу воспоминаниями о вас, потому что я знала, что больше не вернусь в ваш мир. А когда тебе дают второй шанс, руша все твои представления о рае, о котором ты читал в книгах, то, если ты не слаб, ты учишься перестраиваться. Из твоей жизни пропадает семья, быт, попытки заработать деньги. Ты начинаешь тренироваться, работать, чтобы поменять то мнение, которое сложилось о тебе. И будет лучше, если на моем примере ты поймешь, что нельзя добиться большей власти, положения, оставаясь при этом прекрасной матерью, другом, возлюбленн...       Она оборвала свои слова из-за того, что ее дыхание немного сбилось.       И я, завороженная приоткрытой завесой, не смела сказать что-то, боясь спугнуть её. Возможно, так бы мы и стояли долгое время, если бы она поразительно спокойно не повернулась ко мне, шокировав меня слезами, безмолвно текущими на гордом, каменном лице. Никакой искаженной мимики. Одни только влажные дорожки, выдающие ее. — Завтра у нас собрание... до него ты должна определиться, чью сторону ты хочешь принять... Но знай, как бы я ни гордилась тобой, как бы ни любила. Я не позволю Мальбонте или демонам забрать власть... Ангелы не прекрасны, как ты могла увидеть, но они меньшее зло из всех, поэтому... сделай правильный выбор, дочь моя. И спокойной ночи.       Щелчок, и вот я осталась одна, прижав свои колени к груди и смотря на только что закрывшуюся перед моими глазами дверь. И вроде хотелось что-то сказать, сделать, но просто не получалось сдвинуться с места.       Сколько прошло секунд или минут, я не знаю, но в какой-то момент я грустно улыбнулась, прижимаясь всем телом к прохладному окну, выискивая звезды глазами. Поначалу даже нет сил, чтобы просто подумать о чем-то, но вот одна минута сменилась другой. Глаза начали слипаться все сильнее, но я боролась с усталостью. В плену у меня было время, чтобы подумать обо всем. Слова матери же только дополнили общую картину. Возможно, это правда, что рано или поздно ты потеряешь что-то или кого-то в борьбе за свое мнение. Он не отступит, как и моя мать. Так же как Геральд и другие. И победит не идея, так как у всех своя правда на это войне. Выиграет просто на просто тот, у кого больше силы, красноречивее уста. Одна сторона оставит все как есть, другая же — внесёт хаус, в устоявшийся уклад. И каждый из них по-своему прав.       И я между ними.       Вопрос ведь уже не в том, как предотвратить войну. Вопрос в том, какое будущее я хочу видеть. Верю ли я в то, что слияние ангелов и демонов приведет к миру? Нет. Правление ангелов над демонами также показало себя как несостоятельная идея. Так что тогда выбирать из двух вариантов?       Пальцы играючи прошлись по поверхности стекла, выводя различные узоры, немного успокаивая меня.       Есть ли третий вариант? Хотя, если даже нет, разве он не может появиться? Пальцы на секунду замерли, как и мое дыхание, пораженное такой простой и очевидной мыслью.       Бойни не избежать, но, имея некие рычаги давления, можно направить все немного по другому пути. Но столько много деталей, нюансов… Я не успею продумать всё. Но я все же могу попытаться...       В отражении мелькнули мои черные крылья, обращая на себя внимание. С легкой усмешкой на изможденном лице я с теплотой погладила перья, впитывая их тепло, наслаждаясь их гладкостью.       Вряд ли я сделаю правильный выбор. Я считаю — его просто нет. Но раз смерть так и так настигнет меня, разве я не могу хотя бы попробовать?       Небо поразила яркая вспышка стремительно падающей звезды.       И я уже знала, какое желание я загадаю.