Червоточина

Говорящая соня – это было потрясающе. Еще более потрясающим был ужас старой Кэтрин, когда она вошла и увидела беседующих Свету и Мальямкин. Большого труда стоило убедить ее, что это просто несчастное животное, забредшее в замок в поисках защиты от холода, а разговор с соней служанке причудился. - Странные люди живут в Наземье, - пожала плечами соня, когда старуха, все еще крестясь, вышла за дверь. - За тот год, что я здесь, я успела их насмотреться. - Неужели ты тут уже год? – удивилась Света. - Никак не меньше! Я ждала тебя и жила тут, в подземелье, меня подкармливал один старичок… пришлось, правда, прогнать крысу, которую он кормил до меня, - гордо сказала Мальямкин и взмахнула крохотной шпагой. - Я пришла с одним из ваших, которому надо было вернуться в Наземье по делам. Я здесь тоже по делам, с посланием от Ее Величества Белой Королевы. До сих пор белых королев Света встречала только в шахматах, поэтому удивленно подняла брови. Удивление возросло, когда соня начала говорить о червоточине между мирами, которую проделал беглый Червонный Валет и которая грозила теперь катастрофой как Зазеркалью, так и Наземью. Если бы все это ей сообщила не говорящая соня, а кто-то другой,и если бы с ней самой не произошло столько странных событий – Света ни за что не поверила бы. Но сейчас странностей было так много, что они перестали удивлять. Какая-то часть ее сознания в ужасе сопротивлялась тому, чтобы поверить в слова Мальямкин, настаивала на том, что говорящая соня – порождение дьявола. Видимо, подумалось Свете, настоящая Кларисса Сен-Клер, - если она существовала, - зарезервировала в ее мозгу маленькй уголочек и никак не хочет его оставлять. Впрочем, тут же Света вспомнила, что откуда-то ведь она знает здешний язык, даже не один, и кое-что из обычаев...Ой, какой вздор она несет - это же сон, это просто сон, а во сне чего только не бывает! - Ты пока отдыхай, а я подумаю, как найти эту червоточину, - сказала Света, решив посоветоваться с Федькой. В Ноттингемский замок прибыли знатные гости, приехавшие на большую ярмарку, которая открывалась в городе в воскресенье, и желавшие засвидетельствовать свое почтение шерифу, как представителю королевской власти. Свете представился случай увидеть их за общим обедом, который был более пышным и обильным, нежели обычно. Двое пожилых господ – один седой, с покрытым густым загаром чернобровым лицом, высокий и худощавый, второй более плотный и чуть моложе, лицо приятное, отважное и умное. С ними был юноша лет восемнадцати-двадцати, светловолосый и миловидный, и симпатичная рыжеватая курчавая девушка, которая Свете сразу очень понравилась. Всезнающий Федька, неотлучно находившийся при своем рыцаре с самого утра, проинформировал Свету, что это были граф Дэвид Хантингдон с сыном Робертом и сэр Ричард Ли с дочерью Марион. Света заметила, что молодой человек часто бросает на девушку нежные взгляды, а вот она относится к нему гораздо равнодушнее. Гисборн пытался выполнять обязанности гостеприимного хозяина, что получалось у него не совсем хорошо – слишком часто он словно застывал, глядя на седого графа Хантингдона. При этом у него делалось такое потерянное лицо, что Свете становилось искренне жаль рыцаря. Удивило ее то, что помощник шерифа, достаточно предупредительный и учтивый с благородными леди, с трудом скрывает свое враждебное отношение к рыженькой Марион. Да и последняя бросала на него далеко не приветливые взгляды, а когда в ответ на расспросы графа Гисборн рассказал о повешенных им разбойниках, в глазах леди Ли появилось самое настоящее отвращение. Хотя упомянул Гисборн о разбойниках вскользь и даже не пытался похвастать своим успехом. За время верховых прогулок, которые они предпринимали довольно регулярно, Света успела понять, что, несмотря на его неровный и тяжелый характер, Гисборну не свойственна была садистская жестокость. Помощник шерифа был жёстким, заносчивым и порой грубым, он держал в относительном страхе подчиненных и в абсолютном трепете окрестных селян – но злым он не был. Разве что по отношению к разбойникам из Бернсдейлского и Шервудского леса у Гисборна, как говорил Федька, был просто пунктик. За обедом разговор зашел о праздниках и Света, сама удивляясь своей смелости, рассказала, что очень хотела бы поехать в Уикем посмотреть на местное празднество. Гисборн со своего места бросил на нее не слишком доброжелательный взгляд при слове «Уикем», однако леди Марион, а вслед за ней Роберт Хантингдон очень горячо поддержали эту идею и поездка была назначена на завтра. - Завтра как раз равноденствие. Будут танцы, блины будут печь, - сказала Марион, вся загораясь при этом и становясь еще красивее. Роберт буквально пожирал ее глазами. - Языческие обычаи, - пробормотал Гисборн, - кому о них знать, как не вам, леди Ли. - Да, я уважаю обычаи своей земли, - прямо глядя ему в глаза, заявила Марион. *** Ни Шляпник, ни Орленок, ни Белый Кролик никогда не видели такого шипа. Вокруг того места, куда он впился, образовалось словно морозное облачко, ощутимо холодное. И таким же холодным стало лицо Мираны. Робин, уложив голову Белой Королевы на колени, не перставал поглаживать кончиками пальцев ее лоб и щеки, безотчетно надеясь пробудить девушку. Абсолем молчал, полностью уйдя в себя и не отвечая на вопросы и расспросы. Лишь когда Робин решил вытащить шип и уже примеривался, как взяться за него, Шелкопряд раскрыл большие прозрачные глаза и протянул: - Вытащишь – сломаешь. - Но надо же что-то делать! – воскликнул Робин. - Я слышал, - робко проговорил Кролик, просовываясь под локоть стрелка, - в Красном Замке хранится ключ к сердцу королевы. Его там запрятал еще Его Величество Белый Король, покойный отец Мираны и Ирацибеты. А Червонная Королева, его августейшая супруга, очаровала… то есть зачаровала вход в хранилище ключа. И вот если найти чарку, которой зачарован вход и выпить из нее… не знаю что, - Кролик потупился и в смущении несколько раз дробно стукнул лапками о пол, словно изображая барабанщика, - можно найти ключ к сердцу. - Говорят, - шепотом прибавил он, - Валет все время пил из той чарки, оттого-то Ирацибета его так любила. - Значит, надо идти прямо к Красному Замку, - решительно сказал Робин, вставая. - Прямо? В Зазеркалье не бывает «прямо», - сонно протянул Абсолем. - Смотрите! Неожиданно обнаружилось, что находятся они на вершине высокого холма. Куда хватало глаз, расстилались ровные клетки. И только где-то у самого горизонта маячил Красный Замок. А ведь Робину казалось, что до него рукой подать. - Только Черный Ферзь достоин Белой Королевы, - промолвил Абсолем. - Тебе придется сыграть партию и пройти до восьмой линии, именно там сейчас находится Красный Замок. А пока ты – Пешка. Робин почувствовал, как его суставы деревенеют, и покорно наклонил голову. Пусть пешка, пусть кто угодно – но он спасет свою королеву. - Я пойду с тобой, - сказала Алиса, - когда-то я уже ходила этим путем. Однако она уже поняла, что совсем даже не этим – потому что вместо ровного поля, через которое ходил, вернее, перелетал когда-то поезд, перед ними лежал густой лес. Робин поцеловал спящую Мирану в ставшие почти ледяными губы и, кивнув на прощание всем остальным, начал спускаться с холма. Алиса пошла за ним. - Не нужно, - удержал Орленок двинувшегося было за Алисой Терранта. - Я старше тебя и лучше во всем разбираюсь. Пусть и она разберет себя, а потом уже будет видно. *** После обеда Света оттянула Федора на лестницу и поспешно рассказала о Мальямкин. Доблестный рыцарский паж только покрутил пальцем у виска. - Вечно тебе мерещится всякая чушь! – фыркнул он. - А я зато… Он прикусил язык, вспомнив о данном Мэтью слове. Светка, конечно, свой человек, но все же девчонка. Да и пускай то, что Федька собирался познакомиться с шайкой Робин Гуда, для нее будет сюрпризом. Улучив момент, он перехватил Мэтью, который помогал слугам убирать со стола, и шепнул ему, что поездка состоится завтра, и поедут еще знатные господа. - Ничего, места всем хватит, - шепнул в ответ Мэтью. - Главное дело, чтоб милорд Гисборн с вами был. И ты, как будешь уходить, - сделай так, чтоб он тебя заметил, но вроде как случайно, понял? Ну и гляди, ваша милость, не проболтайся кому! - Понял, понял! – с азартом закивал Федор. Под вечер все гости снова собрались в зале. Леди Марион и Роберт играли в что-то похожее на буриме – девушка задавала рифмы, а молодой человек сочинял на них стихотворения. Они пригласили Свету сыграть с ними, но та, задав Роберту несколько рифм, отвлеклась на другую, более интересную для нее игру. Граф Дэвид потребовал шахматы и предложил сэру Ричарду сыграть. Тот согласился, но играл без увлечения и скоро проиграл Хантингдону вчистую. Света заметила про себя, что ни один, ни другой и не пытаются особо комбинировать. Впрочем, она тут же вспомнила, что современные комбинационные шахматы начались гораздо позже, уже в эпоху Возрождения. Сэр Ричард мог бы выиграть, если бы применил классическую староиндийскую защиту, - и Света так увлеклась продумыванием миттельшпиля и эндшпиля, что Марион пришлось легонько тронуть ее за руку, чтобы вернуть в действительность. - Красивая строфа! – произнесла Света, почти не расслышав стихов, прочитанных Робертом. - Вы здесь находитесь под опекой шерифа, леди Кларисса? – вежливо спросил Роберт, чтобы поддержать разговор. Света кивнула. Она чувствовала себя так, будто затесалась в компанию десятиклассников, изо всех сил старающихся быть вежливыми и внимательными, но всячески подчеркивающих свое старшинство. - И... с вами хорошо здесь обращаются? – задала вопрос Марион. Света заметила, что Гисборна и Роберт, и Марион почти демонстративно игнорируют. Да и тот старался не слишком задерживаться в зале, поминутно выходя куда-то и вообще изображая страшную занятость. Почему-то Свете стало обидно за помощника шерифа, который был, в конце концов, ничуть не хуже этих важных господ. - У меня были некоторые проблемы с моей опекуншей, леди Изольдой де ла Круа, - сказала она, - однако сэр Гай Гисборн все уладил и с тех пор мне здесь вполне хорошо и спокойно. - Уладил – Гисборн?! – крайне удивленно проговорила Марион и даже оглянулась, ища глазами того самого Гисборна, словно желая убедиться. Но рыцарь, как назло, опять куда-то исчез. - Именно так, леди Марион, - ответила Света. - Мой брат Тьери – паж сэра Гая. *** Робин никогда не пробовал играть в шахматы. Он, правда, слышал, что это сарацинская игра, ставшая очень модной среди дворян и почти обязательной в воспитании рыцарей, но самому ему не доводилось даже видеть фигур. Они с Алисой легко перешагнули ручеек и углубились в большой темный лес. - Остановись! Шах тебе! Шах! – навстречу появилось странное существо. Само себя оно, очевидно, искренне считало рыцарем на коне. Однако представляло собой черное нечто футов четырех ростом, закованное в латы, покрытое черным шлемом в виде конской головы и восседающее на палочке с конской головой. Голова была живая, она грызла удила и прядала ушами, как заправский боевой скакун. А недорыцарь нацелился копьем в Алису, которая изумленно отшатнулась и спряталась за Робина. А рыцарь, кажется не шутил – его копье со свистом вспарывало воздух вокруг уворачивающихся от него Алисы и Робина. Причем он метил в Алису и умудрился даже распороть копьем ее платье. - Да отстань ты! – Робин попытался схватить рыцаря, когда раздалось: - Эй ты, остановись! Шах тебе, шах! – и на полянку выехал второй рыцарь, почти такой же как первый, только белый, в белом шлеме и восседающий на палочке с белой конской головой. Кроме белого цвета, его отличал еще большой заплечный мешок, висевший за спиной. - Я взял белую Пешку! – заявил черный рыцарь. - Но потом явился я и спас ее. И взял черную Пешку, - возразил белый. Алиса и Робин осторожно пятились к деревьям в надежде убраться по добру, по здорову, когда гибкие ветки ближайшего тернового куста схватили их и плотно привязали к двум толстым гладким стволам. - Придется решить наш спор в честном поединке, - вздохнул черный всадник и видно было, что драться ему особо не хотелось. - Придется, - вздохнул в ответ белый и сбросил с плеч свой мешок. Рыцари съехались словно на настоящем турнире, но из этого ничего не вышло, потому что одно из копий – черное – воткнулось прямо в середину зашипевшего от боли тернового куста, который обиженно втянул в себя ветки и отпустил Алису и Робина, а второе отчекрыжило ветку дуба. - А копья-то… - пораженно проговорил Робин, впечатленный остротой оружия. Между тем рыцари спешились и взялись за мечи. Кони между тем предались более романтическому и мирному занятию – белый конь оказался кобылой и теперь черный делал все от него зависящее, чтоб в Зазеркалье появились черно-белые жеребята. А рыцари вовсю махали двуручниками – такими огромными, что было удивительно, как они не перевешивали самих меченосителей. Наконец, белый рыцарь наткнулся на острие черного меча, а черный на острие белого. Мечи распороли их латы и оттуда, словно из скорлупы, выпростались две огромные черно-белые полосатые осы, на сей раз абсолютно одинаковые. Но ни Робин, ни Алиса этого уже не видели – Робин схватил поводья обоих коней, прихватил мешок Белого Рыцаря и оба, взгромоздившись на палочных скакунов ("Чур, я на белого!" – завопила Алиса), во весь опор понеслись сквозь лес. - Могли и перепрыгнуть, - с осуждением донеслось от пролетающих над ними ос-рыцарей. - Грамотеи, пешка-то первым ходом идет на две клетки. Робин только захлопал глазами, а Алиса погрозила осам кулаком – их-то какое дело? *** Мэтью не соврал насчет праздника – на том, что должно было быть главной площадью деревни Уикем, собрались все жители. Пятерка заезжих музыкантов исполняло нечто веселое, отчего ноги словно сами собой пускались в пляс. Даже пожилые господа притоптывали ногой в такт, а уж леди Марион, Роберт и Света весело присоединились к танцующим. Сидевший в сторонке Гисборн не разделял общего веселья – он был занят тем, что выслушивал коренастого, как цирковой силач, крепыша в простой, но опрятной одежде и с длинным охотничьим ножом за поясом. Временами помощник шерифа вполголоса задавал ему короткие вопросы, на которые крепыш отвечал пространно и обстоятельно. Сам Федор тоже охотно потанцевал бы, если бы его мысли не занимал тот рыжий малый, которому надлежало проводить его к «веселым ребятам» Робин Гуда. И тот не замедлил появиться. Все произошло так, как и говорил Мэтью – и вот уже Федька бежал рысцой по лесной тропинке, кое-где еще покрытой залежавшимся снегом. Ноги вязли в сочной мокрой земле и полуперегнивших прошлогодних листьях. Яркое солнце сияло изо всех сил сквозь еще голые, только покрывающиеся зелеными почками деревья, и так нагревало землю там, куда попадали его лучи, что от влажной почвы валил пар и в нос бил запах настолько сытный и пряный, что у Федьки даже голодно сжался желудок. Он так задумался о запахах и солнце, что не заметил исчезновения спины своего провожатого. Федор очутился один на тропинке, но храбро пошел вперед. Он, должно быть, просто отстал, замечтался – рыжий, наверное, тут все знает, вот и чешет, как на спортивной ходьбе. Федя прошел еще шагов двадцать, когда земля и листья под ногой вдруг мягко подались и он с воплем покатился вниз. Волчья яма, подумал Федька, оказавшись на дне. Волчьи ямы он никогда в жизни не видел, только читал о них в книжках про путешествия. Ему еще повезло соскользнуть в яму по самой ее стенке, не наткнувшись на вкопанные в дно острые колья, концы которых едва торчали над грязной талой водой, покрывавшей дно ямы и доходившей Федору до колен. - Спаситееее! – отчаянно заорал Федя. - Мэтьюууу! Лес вокруг молчал. Только шумел ветер в ветвях и чуть плескалась вода. В яме было темно, а холод от воды начинал подниматься уже к груди. Федор попробовал забраться на острые колья, но его мягкие сапожки безбожно скользили и все окончилось только тем, что он вымок с головы до ног и ссадил себе локоть. - Спасите! Помогите! – голос отказывал мальчику, он встал там, куда падал солнечный луч, в надежде согреться хоть немного. Надежда на то, что его спасут до того, как он окончательно окоченеет, таяла с каждым мгновением. Федька уже не мог кричать, он прислонился к стенке глубокой ямы и заплакал, не удерживая слез. Солнце, должно быть, стало склоняться к закату. - Парень, ты тут? – голос Гисборна послышался откуда-то сверху, словно с другой планеты. - С-сэр Г-гай… - у Федьки получилось только пропищать севшим голосом эти слова, причем с такой молитвенной интонацией, будто рыцарь был небесным видением. - Дьявол, скользко тут как! Аааа!! – яма оказалась больше, чем предполагали паж и рыцарь, а потому последний, спешившись, неосторожно наступил на прикрытый слоем листвы и веток край ямы и тоже соскользнул вниз. - Проклятье! Да чтоб их… – и Федька услышал просвещенное, но не слишком пристойное мнение Гисборна о лесе, охотниках, жителях Уикема, саксах и самом Вильгельме Завоевателе, которого понесло в эти гиблые места. - Так, - Гисборн уж точно не собирался долго сидеть здесь, - заберешься ко мне на плечи. Затем бери Рольфа и скачи в Уикем за помощью. Понял? Первые четыре попытки закончились неудачей – у Гая скользили ноги в этой каше и он никак не мог выпрямиться с Федором на плечах, кроме того, подросток оказался тяжелее, чем предполагалось. Но наконец вымокшие и грязные рыцарь и паж успешно изобразили акробатическую фигуру «пирамида» и Федор дотянулся до края ямы. Однако мальчику ни за что не удалось бы выкарабкаться, если бы рядом не появился тот самый рыжий, который и завел его сюда. Рыжий буквально выволок Федора наверх. - Ах ты, Господи, вот беда-то, ваша милость, - заохал рыжий, - как это вы дорожку-то потеряли? Ну, вы во-он по той тропинке поезжайте, там и будет вам Уикем, а я господина вашего покараулю. Рыжий обошел яму по периметру, все время заглядывая внутрь, а Федька с опаской потянул на себя повод вороного Рольфа, на котором ездил Гисборн – жеребец отличался злющим нравом и даже конюхов подпускал к себе не всех. Но сейчас он позволил мокрому Федьке взобраться в седло. Однако идти по той тропинке, на которую указывал рыжий, конь отказался и, не слушая ни повода, ни робких ударов пятками, повернул в совершенно противоположную сторону. *** Аббатиса Керклисского монастыря давно знала Хьюго де Рено, но не могла припомнить за ним особой тяге к наукам и врачеванию. Сейчас же он заботливо ухаживал за привезенной им в беспамятстве леди Изольдой де ла Круа. Даже потребовал вызвать лекаря с целью отворить кровь болящей, хотя аббатиса и сестра-травница в один голос твердили, что при ее состоянии это по меньшей мере бесполезно. Однако Валет настоял на своем и кровь была отворена. Аббатиса не могла не заметить, что после этого забота господина аббата о его подопечной резко сошла на «нет» и отец Хьюго заторопился покинуть цистерианскую обитель. Удивило аббатису и сестер также то, что он не взял с собой своих сопровождающих, отправив их обратно в Ноттингем, и поехал верхом. А леди Изольда осталась в монастыре, где и скончалась на следующий день.