Богатство

Бакуго надевает на него сияющие янтарём бусы, проводит раскрытой ладонью по смуглой коже, оглаживая грудь, талию, плечи. Киришима прикрывает глаза, выражение лица его утомлённое, блаженное - во вздохе его обожание, сердце гулко бьётся о рёбра. Вообще драконы сокровища любят, ежу понятно. Но варвары явно им не уступают - и вот он, развалившись на шкурах, уложив парня на свой живот, любуется, чем богат. А богат без всяких сомнений - вот-вот Эйджиро откроет глаза, и покажутся рубины, терпкого цвета, потемневшие от того, как его обласкали, огладили, окутали этой жадной, варварской любовью. Камни сияют на шее дракона, он обнажён, но шкуры обрамляют его тело - Бакуго задерживает дыхание - почти картинно всё это смотрится, пока Киришима закидывает голову и взглядывает на него. Тальк едва размылся, и волосы его пушистым шлейфом спускаются на загорелые плечи - Бакуго привстаёт, чтобы коснуться его лба губами, прижаться ими на пару долгих секунд, огладить ещё раз, ощутимее, тяжелее опуская руки на крепкие мышщы. Кацуки ведёт по боку его, сжимает широкую ладонь на крепком бедре - рубины в темени сияют всё краше, ласково обводя черты лица блондина, одним взглядом выражая покорность, преданность, доверие. Бакуго знает, как дорого это стоит. Киришима сводит брови к переносице, когда Кацуки проезжается вспотевшей рукой почти по лобку, заставляя дракона напрячь пресс, чтобы ощупать его, чтобы восторженно очертить пальцами чёткие линии кубиков, чтобы в который раз убедиться, что держит в руках не просто партнёра - но воина, своего напарника, сногсшибательно сильного и охуеть какого сексуального со всей своей мощью и щемящей нежностью прямо сейчас. Левая скользит к уже вставшему члену Эйджиро, сразу же делая несколько резких движений вверх-вниз - дракон выгибает спину, и мышщы на лопатках его перекатываются прямо на груди Бакуго, и сам Бакуго от этого тут же твердеет. Правой Кацуки гладит внутреннюю сторону его бедра, подаваясь вперёд и почти садясь, чтобы щекотно пройтись под коленом, чтобы Киришима зажмурился и пошире развёл ноги. Бакуго завороженно смотрит на первую капельку предэякулята, и к нему в голову сразу приходит пошляцкая мысль, как это похоже на жемчуг, которого в сокровищнице его рассыпаны тысячи, если не больше. От сравнения этого в груди удовлетворённо на долю секунды щемит варварское сердце - да, богат. Богатство его ёрзает, от нетерпения кусая губы своими клыками - отдельный кинк блондина, вызывающий те же чувства, что и длиннющие когти дракона, и крылья его, и мышщы. Бакуго дрочит ему, зная, как нравится - ритмично, резкими толчками, не быстро, но размеренно, чтобы в какой-то момент Киришима невольно подстроился и начал подаваться бёдрами вперёд, чтобы сжимал ягодицы, распахивал глаза, когда Кацуки медлил и не давал наконец излиться на шкуры. Бакуго хмыкает, слыша скулёж, чувствуя лёгкую вибрацию у себя на груди, вспотевшие тела трутся друг о друга, стояк его упирается Эйджиро в напряжённую поясницу. Киришима поворачивает голову, жмётся щекой прямо к сердцу - Бакуго поднимает свободную руку с его живота на пунцовую щёку, позволяет себе сунуть пальцы в зубастый рот дракона - придётся ящерице постараться, чтобы их не откусить ненароком. Киришима знает, что Кацуки даже секс превращает то в рисковый аттракцион, то в битву - и это, к стыду его, сильно заводит. Бакуго чувствует острый раздвоенный язык, оглаживающий указательный и безымянный - и тут же, не церемонясь, суёт их за щёку Эйджиро, ускоряя темп снизу. Киришима горячий, весь извертелся, и Кацуки не лучше - липнет к шкурам, все мысли обращены на то, как тесно притирается к нему чужое тело. Возбуждение становится болезненным, когда Киришима почти кусает его пальцы - Бакуго еле успевает их вынуть из капкана клыков, а дракон не может собрать мысли в кучу и бросить "извини", вместо этого хватая дёрнувшуюся слюнявую ладонь Кацуки и сжимая её почти сразу же, роняя высокий, хриплый стон. Бусы на нём постукивают друг о друга, когда он вскидывает бёдра в судороге, изливаясь себе же на живот. Кацуки делает ещё пару замедленных движений на разряжающемся члене, хватает Киришиму поперёк торса, прижимая к себе, удерживая на месте, чтобы почувствовать, как тот крупно дрожит и как каждый его облегчённый стон рябью идёт по позвоночнику. Эйджиро гладит ладонь его одним большим пальцем, чуть-чуть отойдя от оргазма, снова вскидывает взгляд, и, наконец тихонько извиняясь, тянется за поцелуем. Кацуки стоит больших усилий не пошутить о том, что извиняться он будет в другой манере и в скорейшем времени.