Благими намерениями устелена дорога в Ад

Утро перед Балом. «Надо всего лишь постучать в дверь. Очень просто. Мы же друзья. И у меня правда есть повод. Не то что бы с этой комнатой связано хоть что-то хорошее, учитывая, что в прошлый раз я убегала отсюда в слезах, но всё же… Да чёрт, почему я так волнуюсь? Потому что мы напились и поцеловались вчера? Потому что я вижу его в последний раз? Хотя, впереди еще бал. Значит, последний раз до бала. Последний раз в спокойной жизни… Шепфа, надо взять себя в руки, перестать об этом думать и просто постучать. Просто отд…» Дверь распахнулась прямо перед носом Вики. — И тебе доброе утро. Долго собираешься здесь стоять? — Как ты… — Это называется энергия. За всё время здесь можно было выучить, — Люцифер отпускал колкости, но выглядел дружелюбным, скорее, просто слегка раззадоренным. Однако распознавать его дружелюбие не было в приоритете у девушки: Демон встретил её в одном только полотенце, обвязаном вокруг бедер. В руках было лезвие, но никакой угрозы от юноши не исходило. — Я не вовремя, слушай, пиджак… Ты оставил вчера, и я просто, ну, занести… — Проходи. Люцифер совершенно спокойно прервал мямление Непризнанной и указал рукой в комнату, открыв дверь. Вики тревожно сглотнула, готовясь к неприятным флешбекам сцены с Асмодеем, но всё оказалось не так страшно. Пока она осматривалась, в ванной зажурчала вода. Не заглянуть было выше её сил. В ванной стоял лёгкий пар. Демон методично наносил деревянным щетинистым помазком душистую пену для бритья из округлой чаши, распределяя по острому подбородку белое варево. Не отрывая сосредоточенного взгляда от отражения в зеркале, он смело, но аккуратно выводил безупречные полосы острым лезвием, виртуозно огибая каждую черту идеального лица. Что может быть прекраснее — встретить мужчину, способного по достоинству оценить древний инструмент и овладеть искусством опасной бритвы. В груди опять неприятно защемило — она в очередной раз увидела в Люцифере то, что так хотелось оставить в своей жизни, то, что хотелось бы видеть рядом каждое утро. Такой безмятежный, слишком сосредоточенный на своем утреннем ритуале, он не знал, что она наблюдает за ним в последний раз, и от этой картины становилось еще более горько. И эта мелочь, эта дурацкая ароматная пена на его острых скулах, это спадающее с бедер махровое полотенце, обнажающее татуировки и ямочки мускул на пояснице, этот пар ванной — стали последней каплей. Она шла сюда не за этим, совсем не за этим — она собиралась всего лишь отдать другу забытый пиджак, но, оказавшись в комнате и увидев такого родного, тёплого, утреннего Демона, вдруг почувствовала себя дома, а дома не врут. — Люцифер? — Да, Вики? — Нам нужно поговорить. — Ну так начинай. — Пока у тебя в руке опасная бритва, прижатая к лицу, я бы не хотела вести разговор… — Ты недооцениваешь мою выдержку. Чем бы это ни было, я не поранюсь, не переживай. Фух. Просто сказать. Просто собрать все силы в кулак, собрать мысли, собрать себя по частичкам, собрать ужасные, нелепые, травмирующие слова в один текст. Собрать. Но с чего вообще можно начать разговор, который ты оттягивала слишком долго? Который должен был либо случиться сразу, либо не случаться никогда? Что бы она ни сказала теперь, это будет намного хуже, но теперь сердце, клокочущее где-то в районе гортани, не разрешает молчать. — Так… Смотри. Ты знаешь, что у меня некоторые… проблемы. С опиумом. — Знаю, — невозмутимый Демон продолжал спокойно бриться, задирая подбородок. — И знаешь, что с недавних пор весь опиум в Школе держит вернувшийся из башни Мальбонте… — Знаю. — Так вот, мне пришлось заключить с ним некоторую сделку… — Знаю. — Стоп. Что? — вот теперь сердце провалилось куда-то вниз. — Ну, ты не пошла бы с ним на Бал просто так. Я сразу догадался, что он предложил тебе таблетки. Внутри себя Вики одновременно выдохнула от облегчения и тяжести. В масштабах их большой сделки про эту мелочь она сама и забыла. Но речь-то совсем о другом. Значит, рассказывать все равно придется. — Да, верно… Только это, ну, как тебе сказать… очень малая её часть. — На что ты подписалась, Уокер? — Люцифер скептически поднял бровь и посмотрел на девушку через плечо. — Люцифер, пойми, у меня не было выбора… Я схожу с ума, когда не ширяюсь, я пропускаю наши встречи, не сплю, меня ломает, у меня совершенно не остается ничего хорошего… Я не могу так жить, мне нужны мои таблетки, это единственный способ сущес... — На что. Ты. Подписалась? — по слогам, раздраженно, но не теряя выдержки проговорил Демон. — Он пообещал мне доступ к опиумам, если мы с тобой перестанем общаться. Молчание. Раскадровка, как в фильме. Люцифер медленно смывает остатки пены с лица и вытирает щеки белым полотенцем, смотря вниз. Каждый отпечаток своего пульса Вики слышит отчетливо и может ощущать физически. Падает капля, и в тишине разбивается о мраморную раковину. Напряжение можно черпать ложкой. — Продала меня, значит. — Что? Нет! — Называй вещи своими словами, Вики. — Люцифер, у меня не было выбора, и тогда все было по-другому, это было три дня назад… — Три дня, значит… Да, самообладанию этого Демона нужно ставить памятник. Любой другой на его месте бы уже стал рвать и метать, или просто вышвырнул бы её из комнаты, сказав, что не хочет видеть. Труды Сенеки не прошли мимо души Люцифера, и, пусть внутри него поднималась кровавая буря, он не выдавал своего негодования. Это не значит, что ему не больно, не значит, что его не обдало ледяным шоком — он просто умеет не проявлять своих реакций. Они ни к чему, тем более теперь, тем более для неё. — Это твоё право и твой выбор. — И всё? Это всё, что ты мне скажешь? — А что ещё ты хочешь услышать? — Да я… Я… Нет, но… — Не колыхай воздух просто так. Ты приняла решение, и спасибо, что оповестила меня. Если ждёшь, что я буду умолять выбрать меня — этого не случится. Ты взрослый человек, и вольна сама строить свою жизнь. — Ты даже посоветовать мне ничего не можешь?! Решить эту проблему? Она же нас обоих касается! Люцифер молчал. Лицо выражало тяжелые раздумия: брови нахмурены, челюсть крепко сжата. — Да я вообще не должна была тебя оповещать, это было условием сделки, ты не должен был ничего знать… — Так почему тогда сказала? — Потому что я не могу тебя обманывать. Потому что три дня назад всё было по-другому. Если Маль узнает, что ты в курсе… Я думаю о твоих, чёрт возьми, чувствах, Люцифер, если бы не думала, я бы просто ушла, а теперь рискую собой и сделкой. — Для тебя же это все легко. Тебе просто скучно. После всего, что произошло, после твоих страстей — со Школой, с твоими блядскими приключениями, с мать его Асмодеем, с опиумными отходами, теперь ещё и с долбанным Мальбонте. Причем тут я? Ты целовала меня вчера, зная, что исчезнешь навсегда на следующий день! Так ты думаешь о моих чувствах?! — А что бы это изменило?! К алтарю бы меня повел, если бы не исчезла? Не придуривайся, будто для тебя поцелуй с Непризнанной что-то значит, чтобы усугубить мое блядское чувство вины! Я достаточно страдаю, раз пришла к тебе сюда. — Страдаешь? Усугубить твоё чувство вины? Твоё, прости? Вот видишь — ты опять сводишь всё к себе. Ты опять за меня решила всё, решила, что для меня ничего не значишь ты, тот поцелуй, и при этом всё равно пришла ставить меня в известность. Ты делаешь это не чтобы сберечь мои чувства, Вики, ты делаешь это, чтобы облегчить свои угрызения совести и сбросить с себя ответственность. Это опять твой эгоизм, и с каждым днём он растет всё больше. Хочешь валить — проваливай, и не надо делать вид, что это было общим нашим решением! — Но оно должно быть общим, — взмолилась девушка, уже не сдерживая слёз. — То есть ты совершенно серьезно сейчас думаешь, что я скажу «окей»? Скажу «хорошо, Вики, давай больше не знать друг друга, чтобы ты могла дальше гнить от опиума?» Так ты себе это представляешь? — Нет, но… —Что «но»? Что «но», Вики? — Я не готова прощаться. — И я. К чёрту всё, иди сюда. Вспышка. Самый неуместный, но самый своевременный поцелуй. Они будто в секунду преодолели расстояние друг от друга и слились во всей своей ненависти, несправедливости и обиде от происходящего. Страстно и горько. Оставляя синяки и кровоподтеки на губах. Какой по счёту «последний раз» это будет? Как резко солёные слёзы Вики будут обжигать оголённые и чувствительные после бритья щеки Люцифера? Как долго марево губ будет скрывать всё то, для чего слов ещё не придумали? Как сильно ещё он готов сжать её тело в своих руках, чтобы она наконец поняла, что никто никогда не собирается её отпускать, что всё это — совершенно дерьмовая затея, и им не выбраться из неё живыми? **** Спустя несколько минут они сидели на полу и курили. Даже Люцифер, крайне редко прибегающий к крепкому табаку, в этот раз не смог отказать себе в слабости. Это не самая страшная слабость, которую он сегодня показал, да и какое это значение теперь может иметь? — Ты злишься? — Да. Я бы раскромсал этому ублюдку череп. — Это я приняла условия сделки, я пошла на поводу у своей зависимости, и только сильнее всё запутала. Если тебе и нужно на кого-то злиться, то на меня. — Я никогда не умел на тебя злиться. Молчание. Покалывание в кончиках пальцев. Расписное тепло. — Что будем делать? — Жить дальше. Я пойду своей дорогой, ты — своей. Из порошка и прочей дряни. — А серьёзно? — А серьёзно — чего ты хочешь? — План. Нужно что-то придумать, Люцифер, правда. — Давай уточним. Я конечно ни на что не надеюсь, но всё же. Просто отказываться от сделки и опиума ты не собираешься, так? — Люцифер… — Ясно. Ладно, будем работать с тем, что есть. — Пойми меня правильно — я буду не нужна тебе такой, какой окажусь без опиума. Ты ведь не знаешь меня в том состоянии. Я хуже всех, кого ты встречал, когда в ломке. Я не живу, и мне такая жизнь не нужна. Но и… Жизнь без тебя, наверное, можно приравнять к этой ломке. Я не буду счастлива с тобой без опиума, но и в опиумной жизни без тебя я радости не вижу. И я знаю, что это неправильно, но… — Хочешь найти компромисс? — Да. — Ты играешь в опасную игру, Вики, считая себя умнее Мальбонте. Но я буду тебе помогать. Давай так… Как минимум час прошел за обсуждениями. Всего — от тонкостей формулировок сделки и устрашающих речей Мальбонте, до способов воссоединиться после. В этом часе было всё: Вики успела нарыдаться, Люцифер искромсал костяшки, оба наговорили много лишнего в сердцах, но ни на секунду не разрывая сплетенных рук. Хотя стоит ли считать что-то лишним в такой ситуации, когда все покровы сорваны, и остается только простая искренность — даже когда страшно? Ясно было одно — прощаться они оба не намерены, а выбирать одну сторону этой сделки сейчас попросту невозможно. Приходится идти на хитрости и снова танцевать на минном поле. Хорошо, что они уже знают движения этого танца. Плохо, что все клеточки на этом поле в этот раз окрашены минами. — Он точно сказал, что не будет со мной слишком жесток и потому позволит не забывать тебя. Но, согласно его условиям, ты забудешь меня, как только отгремит бал и пробьет полночь. — Я найду тебя. Ты оставишь подсказки, как мы и решили, а я буду их собирать. Рано или поздно вспомню. А если не вспомню, то… влюблюсь заново. Люцифер поцеловал макушку Вики и сильнее сжал её руку. И в первый раз, всё это время поедаемая тошнотворной тревогой, она успокоилась. И если ты чувствуешь эту связь, тебе не нужны подтверждения. Мы существуем намного шире наших физических оболочек. Души умеют летать очень высоко, и они умнее нас всех. Они помнят, кем мы были в прошлой жизни, и знают, кем будем в следующей. Но главное — они способны находить то, что им нужно, вопреки самым страшным обстоятельствам. Только такая связь открывает новые грани реальности, когда знаешь, что что бы ни случилось, что как бы ни улыбалась ты от близости момента или не умирала от боли потерь, это ничего не изменит. Потому что где-то там, куда не достать руками, вы всё равно будете вместе. Может быть, в другой вселенной, в другом измерении, в Аду или на Земле, но где-то из этих реальностей мы засыпаем и просыпаемся вместе. Мы найдем друг друга, что бы нас ни разлучило.