Без слов

По крышам Мондштадта бил дождь, тяжёлые капли стучали по окнам и черепицам. Он начался пару часов назад, но до сих пор не закончился, как то обычно бывает. В этом регионе, чаще всего, дожди длятся недолго, но от чего-то сегодня непогода не хотела заканчиваться и, казалось бы, только усиливалась. Небо было затянуто тёмными серыми тучами. Дул порывистый холодный ветер, срывая с деревьев лепестки, раздувая по небу столь хрупкие одуванчики. У ворот всё также привычно встречают рыцари Ордо Фавониус, которые знают всех и каждого в лицо. Они никогда не покидают свой пост, какой бы ни была погода. Они всегда с радостью приветствуют путешественников и любых других гостей, решивших посетить Мондштадт. Быть может, им тоже хотелось сейчас быть дома, наслаждаться теплом очага, но это их работа – они не могут покинуть пост. Больше на улочках уже никого не было, все давно скрылись за дверями домов, не желая боле находиться на улице в столь мрачный час. Даже торговые лавки уже завершали рабочий день, потому, как и их время близилось к закрытию. Спрятались даже животные, которых часто можно встретить между домов. Никому не хотелось мокнуть под проливным дождём, который, кажется, закончится ещё не скоро. Молодой путешественник, возвращающийся с очередного задания, знал, где ему было пристанище в столь поздний час. Таверна. Он никогда не бывал там слишком часто, но в последние дни всё совпадали так, что ноги сами вели его в питейное заведение. Там его ждали. Было это совпадение или нет юноша не знал, но был рад тому, что хоть где-то его просто ждут. — Тяжёлый день? — слышится глубокий голос со стороны барной стойки, как только Хэлл оказывается за дверью таверны. Голос хозяина заведения слабым эхом раздался в помещении. Здесь никого не было. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Тишина неприятно сдавливала голову. — Да, что-то вроде того, — безучастно тянет брюнет, наконец-то подняв взгляд на мужчину. Хоть и Дилюк выглядел привычно спокойным, в его взгляде можно было уловить некоторое беспокойство, которого не было ранее. Хотя, может, Хэллиш этого просто не замечал, а может, ему просто это привиделось. Тёмные волосы юноши, промокшие от дождя, прилипали к лицу и одежде, от чего путешественник неприятно морщился, убирая длинные пряди чёлки с глаз. Из-за проливного дождя одежда и волосы будут сохнуть ещё очень долго. Мысли об этом не вызывали приятных эмоций – проводить время в промокшей насквозь одежде никому не хотелось. — Думаю, тебе следует пойти отдохнуть. Ты заслужил это, — голос мужчины, как отметил для себя Хэлл, звучит мягко. Непривычно мягко. Юноша тяжело выдыхает и шумно садится на стул, развалившись на баре, вытянув руки вперёд. Дилюк ставит перед юношей бокал с приятно-переливающейся жидкостью. Даже в полумраке помещения были заметны небольшие пузырьки, что постепенно лопались, поднимаясь к верху бокала. В этом заведении все напитки были по-особенному красивы. Хотя вряд ли многие замечали это. Всё же большинство приходит сюда, чтобы выпить, а не разглядывать содержимое стаканов.  Рагнавиндр нечасто бывал в «Доле Ангелов», но в последние дни мужчину часто можно было заметить за барной стойкой, особенно в вечернее время суток. Причину своего появления здесь он не объяснял никому. Быть может, причины не было вовсе, а, может, она было прямо перед его носом.  Хэлл был не против. Может, он и не говорил об этом прямо, но ему нравилась та возможность, что в последний дни стала выпадать столь часто. Ему нравилось, что хотя бы по вечерам появлялся случай находиться рядом с Дилюком, который обычно где-то пропадает, без возможности найти его. Какое-то время назад, только оказавшись в этом мире, путешественник специально заглядывал в «Долю Ангелов», надеясь найти там Дилюка, но осознав, что это бесполезно, прекратил бессмысленные попытки. Хотя иногда всё же испытывал удачу, рассчитывая на встречу с Рагнавиндром. Оказываясь вдвоём, они говорили немного. Хоть Хэлл и был занозой, он никогда не был навязчив, никогда не начинал говорить о своих переживаниях, хотя часто хотелось поговорить с кем-нибудь. Эти двое иногда перебрасывались лишь парой фраз, но, казалось бы, каждому из них этого вполне хватало. Им, кажется, даже и не нужны были долгие разговоры, возникало чувство, что им просто хватало одного лишь присутствия друг друга, чтобы ощутить спокойствие мгновения.  Не всем хочется вести долгие разговоры после тяжёлого дня и занудных заданий, которые, казалось бы, повторялись изо дня в день. Иногда Хэлл сравнивал это с днём сурка, потому что, казалось бы, всё повторялось снова и снова: те же места, те же люди, те же события. Всё одно – ничего не меняется. Хэлл никогда не был против помочь нуждающимся, если того требовал случай, он всегда был рад выполнить чью-либо просьбу. Но иногда, когда выдавались тяжёлые дни, путешественнику казалось, что всё бесполезно, бессмысленно. Он был здесь не за этим. Он здесь не для того, чтобы помогать каждому, чтобы не случилось. У него была иная цель, о которой невозможно было забыть ни сегодня, ни завтра. Какие бы праздники не проходили в Тейвате, Хэллиш всегда помнил о том, что ему нужно сделать – найти своего близнеца. Найти Хэйвена.  Иногда эти мысли угнетали юношу. Голова часто шла кругом лишь от мысли о том, что он не сможет отыскать брата. Паймон, как верный компаньон, часто предлагала путешественнику излить душу, но Хэлл отмечал, что она была чересчур настырной, чересчур надоедливой, чересчур давящей. Это раздражало, от чего юноша часто думал о том, что было бы неплохо сделать из этой маленькой «феи» консервы. Хэллвен всего лишь хотел побыть с тем, кто мог бы понять его буквально без слов.  И, видимо, такого человека Хэлл видел в Дилюке: он никогда не спрашивал лишнего, не задавал ненужных и неуместных вопросов. Словно понимал его. И он понимал. Может, брюнет и был слегка настойчив, когда не раз предлагал мужчине вступить в его отряд и путешествовать вместе, но Рагнавидр не считал это чем-то раздражающим. С момента появления путешественника в Мондштадте многие стали отмечать, что некогда отстранённый Дилюк стал выглядеть более живым, в нём будто бы вновь пробудилась та детская искра, которая всегда в нём была. Быть может, так оно и было. Быть может, Хэлл и правда, хоть и косвенно, но повлиял на владельца винокурни. За окнами всё также бил дождь. Всё так же было пасмурно и хмуро. Но от чего-то в таверне царило умиротворение, которое удовлетворяло и путешественника, и самого завидного холостяка Мондштадта. Им обоим, казалось бы, не хватило именно этого – умиротворяющей тишины. Никаких пустых разговоров, никакого навязчивого общения. Лишь тишина, приятная обоим...