in a rush of adrenaline

— А-ха-ха, Дайсу, ты потрясающий! — Рамуда смеётся в попытках отдышаться и прячет во внутренний карман куртки гипнотический микрофон. — Э? Д-да ничего особенного… Оба запыхавшиеся, покрытые испариной от физического напряжения настолько, что волосы липнут к вискам. Сначала они долго убегали, блуждая по лабиринтам путанных токийских переулков, потом оказались зажаты в угол, и им ничего не оставалось, кроме как отбиваться от банды местных мафиозных пешек, вооружённых нелегальными микрофонами. А теперь, оба потрёпанные, взъерошенные и вкусившие чужих атак, переводят дух в каком-то богом забытом месте. Приключение в их духе, спонтанное и глупое — ведь Дайс снова вздумал рискнуть своей шкурой в казино. В крови бушует адреналин, какая-то кислотная смесь пережитого страха с восхищением. Ему всегда нравилось то, как ведёт себя Рамуда в баттлах. Его рэп лёгкий на подъём, заводной и яркий, пестрящий звонкими словами, как сам Амемура — разноцветной дизайнерской одеждой, но от того не менее пробивной и будоражащий. Он просто сносит противников этой кислотной волной, и это не может не впечатлять. Это его лидер здесь потрясающий, у Дайса же всё зависит от удачи. Да и он просто любит быть… на грани. Безлюдный закоулок, в котором они оказались, серый и грязный, с выцветшими граффити на стенах, теснящими друг друга и похожими на пятна масла, небрежно разбросанные увлечённым художником. Он словно застрял во времени: сюда совсем не доносится бурление жизни центральных улиц, шум автомобилей, механические голоса светофоров, разрешающие переход. Их окружает мутная тишина, скопившаяся бесцветная пыль на выгоревшем асфальте и несколько бесчувственных тел тех, кто сильнее прочих подверглись атакам и не успели сбежать. Вот только Дайсу всё равно неспокойно, он всё ещё не может взять себя в руки после погони и баттла, после всплеска адреналинового экстаза. Сердце колотится о грудную клетку так, словно гоняет по венам не кровь, а десятикратную дозу нейростимуляторов. У него, наверное, взгляд диковатый и улыбка такая же, но он ничего не может с собой поделать. Да и нахера? Рамуде ведь уже не привыкать видеть его таким. А лидер, кстати, перескакивает ближе к нему через лежащего без сознания мужчину, настолько скучного и невыразительного, что так и хочется зевнуть, осматривается вокруг, а затем придирчиво осматривает самого себя. — Ну и запачкались мы, Дайсу! Не лучшее место для баттлов, — Рамуда кривит круглое личико и принимается отряхивать от пыли ботинки. До Дайса его слова доходят не сразу, он слишком сосредоточен на маленькой фигурке лидера, его растрёпанных розовых волосах, разрумянившихся от прилившей к коже крови щеках, алых царапинках на них, капельках пота на шее, медленно убегающих под воротник, и на всё ещё вздымающейся быстрым дыханием груди. Рамуда, похоже, чувствует его горящий пристальный взгляд, поднимает голову и лукаво улыбается. — Ах, точно. Дайсу ведь это заводит? Он адреналиновый наркоман, рвущийся за риском, как голодная собака, хах, — голос лидера звучит глумливо, но Арисугава не обижается. Только криво усмехается и качает головой. — Катись к чёрту! С хриплым смехом прислонившись к кирпичной стене, Дайс потирает зудящую шею, и на пальцах обнаруживаются смазавшиеся следы крови. Кажется, его задело сильнее, чем он думал. Рамуда тоже посмеивается, в один шаг сокращает расстояние между ними, склоняет голову набок и чуть прищуривается, глядя снизу-вверх. В его глазах всё ещё плещутся остатки азарта от баттла. Он влюблён в большой мир, полный ярких впечатлений и веселья, а Дайс может подарить Рамуде это чувство. Впрочем, это взаимно: ведь благодаря лидеру Арисугава способен прочувствовать истинное удовольствие от рэпа, от жизни, от… чёртовых проворных пальцев на напряжённом животе. Блядство. Рамуда обстоятельно ощупывает рельефы мышц и выглядит при этом совершенно буднично. — И… чё ты делаешь? — выдыхает, наконец, Дайс, потому что напряжение между ними вновь растёт, воздух едва ли не искрится, а только начавшее успокаиваться сердце с силой вбивается в рёбра. Пространство молчаливого переулка сужается до двоих разгорячённых адреналином человек. — Проверяю, не ранен ли ты, — улыбнувшись, Амемура поднимается ладошкой к влажной от пота груди. Очевидная им обоим ложь, но так уж вышло, что обычно Дайс идёт у Рамуды на поводу. Это, блядь, весело, а когда весело — остальное не имеет значения. — Я же не слабак, — усмехается Арисугава в ответ. — Заканчивай дурить, пока кто-нибудь из этих уебков не оклемался. Или пока у Дайса не встал, потому что он уже на грани. Рамуда прав: Дайс ненормальный, Дайс зависимый, Дайс заводится, когда адреналин ебашит в его поехавшую башку. И Рамуде это нравится. Просто факт. — Да насрать, — Рамуда фыркает, от его низкого голоса по спине мурашки, это только добавляет бурной реакции в химический коктейль внутри дайсового тела. Он близок к взрыву. И не потому, что Амемура напутал с веществами. С ним по-другому просто не получается. Действительно насрать, Арисугаве, вообще-то, тоже. Он рвано выдыхает, когда лидер к нему льнёт, утыкается носом в шею и проводит тёплым языком по ссадине, слизывая кровь и солёный пот. От Рамуды пахнет конфетами, и это пьянит. Хищные бабочки щекочущей тяжестью опускаются на дно живота. Дайс запрокидывает голову, пока язык Рамуды скользит от шеи по подбородку, а затем ловит его поцелуем, впуская в свой рот. Смесь адреналина и желания выбивает весь воздух из лёгких, а может, это просто Рамуда жадно выпивает Дайса до дна, не целует, сплетая в жарком порыве языки, а вытягивает сознание и мысли из взбудораженного разума, оставляя лишь кислотный обжигающий адреналиновый экстаз и привкус недавно съеденного леденца. Плевать, насколько ненормально жаться друг к другу в тесном переулке среди бессознательных тел. Плевать, насколько они оба ебанутые, насколько Дайс бешено жаждет острых ощущений, пока Рамуда вот так отчаянно целуется, будто это последний раз в их жизнях. Игрок с шумным вдохом отрывается, только чтобы обвести шершавым языком царапины на алых щеках Рамуды, переползти губами на ухо и прикусить клычками, вылавливая последовавший сдавленный стон. Руки Амемуры блуждают по его спине, оглаживая уже старые и давно зажившие шрамы. Слишком жарко, и прохладные ладони ощущать на коже чертовски приятно. Град хаотичных поцелуев и укусов перемежается вздохами и тихими стонами. Время вокруг них замирает, позволяя отдаться во власть жадной, почти остервенелой близости друг с другом. Если Рамуда — тот, кто может заставить Дайса чувствовать весь этот трепет и жар по телу, то Арисугава готов проиграть ему хоть собственную шкуру. Забыть обо всём, без остатка и без сожалений наслаждаться тем, что они могут дать друг другу, забить на весь вращающийся вокруг Солнца мир, и… — Гх… Копошение за ними заставляет резко вернуться в реальность и оторваться от глубоких поцелуев. Дайс с Рамудой сначала оборачиваются на звук, затем переглядываются и разражаются звонким смехом. Один из нападавших на них мужчин, вряд ли соображая, кто он и где, хрипло вдыхает и пытается перекатить непослушное тело на спину. Не желая в очередной раз светиться перед шестёрками якудза, Рамуда с Дайсом цепляются за руки и покидают всеми забытый старый закоулок, доверяя ему хранить маленькую тайну их приключения. Никто, кроме них, не узнает, чем может оборачиваться жажда ярких впечатлений, вкус к острым ощущениям и риску, взаимное притяжение и интерес к ебанутым фетишам; что может связывать двух пытливых и открытых миру людей, помимо общей цели. И это их более чем устраивает.