still waters run deep

      — Шон?       Сара смотрит на него, вскинув брови, а потом переводит взгляд на Тиган. Не замечает ничего необычного, секунду молчит.       — Шон?       Повторяет она более настойчиво, уже громче, и, похоже, не собирается никуда уходить. Шон медленно кивает в ответ, наконец обращая на неё своё внимание, и при этом выглядит так, словно ему больно каждый раз, когда он смотрит не на Тиган.       — Что-то не так? — спрашивает он. Ему кажется, что рот его наполнен клейкой и густой овсяной кашей, настолько неразборчиво и нечётко звучат слова. Ему трудно говорить, потому что каждая невероятно длинная и ценная секунда его жизни уходит впустую.       Впустую. В это время Тиган настраивает гитару, чертыхается себе под нос свистящим шёпотом и сдувает длинную чёлку с глаз.       А он не видит этого. Он тратит время зря.       — Мне кажется, вот эта часть в бридже… — Сара наигрывает что-то на клавиатуре синтезатора, параллельно с этим разговаривая, и Шон снова теряет связь с реальным миром, едва встретившись взглядами с Тиган. Та хмурится, замечая, что он совершенно не слушает Сару, а потом резко отворачивается, — …переписать её. Ты думаешь, так будет лучше?       — Думаю, здорово, — он пожимает плечами, толком и не услышав, что придумала Сара. Но та, похоже, остаётся довольна и надевает свои наушники.       Шон вздыхает с облегчением, но очень тихо, так, словно все в студии только и делают, что следят за ним. Тиган в это время сосредоточенно черкает что-то в нотном листе, играя при этом с металлической серёжкой под своей губой. Шон даже может заметить кончик её языка.       Кончик мягкого тёплого языка.       Когда одна из больных на голову поклонниц прыгает на сцену, Шон не понимает, что происходит. Он успевает услышать, как Джонни за барабанами восклицает «что за чёрт», как вскрикивает напуганная Сара, и видит, как Тэд отталкивает наглую девчонку в сторону. В следующую секунду он, не раздумывая, оттаскивает Тиган от микрофона. Несколько мгновений, крошечных, таких коротких, что их почти невозможно сосчитать, она пытается сопротивляться, но потом понимает, в чём дело, и позволяет ему защитить себя.       Позволяет ему защитить себя.       Охрана уводит ненормальную в тот же момент, но Шон всё ещё стоит перед Тиган, так близко к ней, что может чувствовать тепло её тела. Или ему кажется, что может.       Это не важно. Шон представляет её дыхание на своём плече, и ему хочется снять майку.       После концерта, когда все обсуждают случившееся, Сара сидит на коленях Тиган, просто потому, что в гримёрной больше нет места. Шон не понимает, что он чувствует. Он или возбуждён, или рассержен настолько, что уходит оттуда. Когда он возвращается, его место всё ещё пустует.       Сара всё ещё на коленях сестры.       Шон не то чтобы уверен в их связи. Порой ему кажется, будто он ревнует Тиган настолько, что готов придумать невозможное. Но они ведь ночуют в одном номере. Они делят между собой всё, что у них есть. Они рядом друг с другом почти всегда.       Он, разумеется, знает, что они живут раздельно. Хотя они всё равно никогда не бывают дома дольше нескольких дней.       Однажды Шон застаёт Тиган в одной из пустующих гримёрных с какой-то из костюмерш. То есть, он не застаёт её там случайно. Он, если быть честным, наблюдает за ней почти постоянно.       — Ты уверена… что нас никто… не заметит… — рвано выдыхает девушка, прижатая к стене, а потом тихо стонет и прогибается в пояснице, подаваясь навстречу рукам Тиган.       Тиган молчит. Вероятно, потому что занята расстёгиванием пуговиц на блузке девицы зубами. Когда серёжка, вдетая в губу, застревает в петлице, обе девушки смеются, часто и тяжело дыша.       Секунду спустя Тиган целует эту чёртову костюмершу, или кто она там, мать её. Глубоко и долго, так, словно любит её. И у Шона сводит скулы от того, как сильно он сжимает челюсти. А потом он чувствует, что брюки совершенно внезапно за несколько секунд делаются слишком тесными.       Он стоит у косяка, подглядывая в дверную щель, до тех самых пор, пока острое чувство чужого присутствия за его спиной не пронизывает всё его тело. Он резко оборачивается, в ту же секунду замечая Сару. Она прислоняется к стене узкого коридора спиной, скрестив на груди руки, и её неизменный «я-вижу-тебя-насквозь» взгляд почти сводит Шона с ума.       Он не понимает людей, которые с трудом различают Тиган и Сару. В случае с Шоном это звучит всегда как «Тиган и её сестра». Он называет их так про себя.       Сара, кажется, знает все его секреты. Холодная, неразговорчивая, дотошная Сара всегда рядом, и всегда мешает ему. Он понятия не имеет о том, как Тиган, его весёлая, шумная и вечно чем-то взволнованная Тиган может считать сестру самым близким себе человеком во всём чёртовом мире.       Сара ведь такая… странная.       — Тебе лучше уйти, Шон, — говорит Сара, а потом они оба слышат долгий сладкий стон за дверью. На секунду после этого лицо Сары выглядит так, будто она испытывает отвращение. И она говорит: — Уходи. Сейчас.       Она просто не оставляет ему выбора. Она никогда не оставляет ему выбора.       Так что он уходит. Перед тем, как скрыться за углом коридора, он видит, как Сара нервно вздыхает, а потом делает шаг вперёд и колотит по двери раскрытой ладонью.       — Пять минут до саундчека! — кричит она.       Судя по нарастающей громкости вздохов и стонов за дверью, Тиган хватит и трёх. Шону кажется, что на каждую щиколотку привязали по гире, так сложно ему идти.       Нет, не просто идти. Уходить.       На репетиции сёстры ведут себя так, будто ничего не случилось. Приглашённые поклонники сидят тихо, изредка подсказывая слова старых песен, но большую часть времени предпочитают наслаждаться лицедейством Тиган.       Сама Тиган, давно привыкшая скрывать своё истинное настроение за шутками, иногда виновато смотрит на Сару. Шон это замечает. А ещё он замечает, что рубашка Тиган измята на лопатках, так, будто кто-то долго сжимал ткань в кулаках.       Странно, что эта девица в гримёрной даже не раздела её. Во всяком случае, Шон точно сделал бы это.       Он думает о том, что мог бы сделать ещё. Мог бы. Он думает об этом все три следующие песни, и думает об этом, пока Тиган разговаривает с залом, думает об этом до тех самых пор, пока снова не ловит на себе осуждающий взгляд Сары.       Она словно читает его мысли. И они явно не слишком нравятся ей.       За сценой перед концертом его перехватывает Тэд. Ну конечно, Тэд. Мишка Тедди, которому выпала честь играть с сёстрами со времён заполненных сигаретным дымом крошечных забегаловок. Шон знает, что такие люди, как Тэд, умеют хранить секреты. Такие люди, как Тэд, безобидны только с виду.       Поэтому Шон смотрит прямо ему в глаза, стараясь всем своим видом показать, что он совершенно не взволнован. Ему вообще нечего скрывать.       — Слушай, приятель, — говорит Тэд почти шёпотом, — я, правда, понимаю. Но, по-моему, ты выбрал не ту девушку, — он облизывает верхнюю губу так, будто нервничает, — я знаю Тиган уже давно, и…       — О чём ты? — с трудом отвечает Шон. Слова кажутся такими трудными и длинными, он произносит их будто целую вечность.       — В общем, думай головой, а не членом, — внезапно уверенно и резко отзывается Тэд, — если хочешь остаться в группе.       И уходит на сцену. Шон видит, как он за мгновение меняется в лице, становясь улыбчивым, и вскидывает руку вверх, чтобы поздороваться с толпой. Мысли Шона в следующую секунду глушат крики и аплодисменты.       Когда они берут десятиминутный перерыв, чтобы исправить неполадки с гитарой Сары, Шон действительно не хочет идти в гримёрную сестёр.       Но отчего-то он делает это.       И ему чертовски везёт, что у успевших заслужить популярность музыкантов есть отдельная ванная комната. Потому что когда он, почти с благоговением держа в руках сменную футболку Тиган, слышит шаги в коридоре, ему некуда больше спрятаться.       — Что ты сделала с гитарой? — пытаясь унять шумное тяжёлое дыхание, спрашивает Сара. — Зачем? И когда ты успе…       — У нас мало времени, — проглатывая слова, словно от нетерпения, отвечает Тиган.       Обычно Сара разбирается со своими поломанными инструментами сама. Но сегодня этим отчего-то занимаются другие люди. И Шон понимает, почему, когда решает осторожно заглянуть в комнату.       Шон не был уверен в этом. И сейчас он снова зол и возбуждён. Ему кажется, что он всю жизнь обречён подглядывать в дверные щели за тем, чего видеть не должен. Он вспоминает лицо Тэда, и всё встаёт на свои места.       Мишка Тедди, он умеет хранить секреты.       Тиган, резким движением руки смахнув с трюмо всё, что на нём лежало, усаживает Сару на столешницу, в следующую секунду запуская жадные ладони под её рубашку. Сара не выглядит так, будто хочет возражать.       Но она возражает.       — Убери руки, — рвано выдыхает она и даже пытается сопротивляться сестре, но та явно сильнее, — Тиган, я… хотя бы не сейчас…       — Сейчас, — голос Тиган звучит так, что Шон почти боится её. Хотя, вероятно, он просто лжёт самому себе, потому что его тело, кажется, вот-вот взорвётся. Он чувствует, будто внутри него, вместо крови, что-то очень горячее и густое.       — Тебе было мало этой… этой… ч-чёрт, — Сара запрокидывает голову и стонет, но Шон понимает, что она имеет в виду.       — Ты же знаешь, это ничего не значит, — взвизгивает молния на джинсах Сары, Шону кажется, что он слышит, как сыплются на пол пуговицы чьей-то порванной рубашки, — ты знаешь.       Шон видит, как Сара прижимается затылком к запотевшему зеркалу, её шея взмокла от напряжения, и гладкая белая кожа блестит в свете тусклой лампы. Лица Тиган он разглядеть не может, потому что та увлечённо целует сестру. Когда её рука наконец оказывается под брюками Сары, та снова начинает стонать и тяжело дышит.       — Ч-ш-ш, — Тиган прикладывает указательный палец к её губам, а потом ласково смеётся, — я не хочу снова бежать за твоим ингалятором.       — Всё в порядке, — Сара впервые тянется к губам Тиган сама, и ей приходится привстать. Тиган пользуется этим, чтобы глубже просунуть руку.       В отличие от Тиган, Сара целуется так, будто они никуда не спешат. Шон, если он вообще до сих пор может о чём-то думать, думает, что она даже нежна с сестрой.       Он не помнит, чтобы хоть когда-нибудь ещё видел её такой.       Ещё он не помнит, чтобы хоть когда-нибудь слышал, как она кричит. Когда Тиган утыкается лицом в её грудь, тяжело вздыхая, а сама Сара всё ещё дрожит в её объятиях, в дверь колотит Тэд.       Он зовёт их. И кричит, что Шон тоже куда-то пропал.       — Ты порвала мне рубашку, — охрипшим голосом произносит Сара, не без помощи сестры соскальзывая с трюмо.       — Плевать, — Тиган бросает взгляд на своё отражение в зеркале, пытаясь поправить растрепавшиеся волосы, — надень другую. Или возьми мою футболку.       Возьми мою футболку. Шон смотрит на вещь в своих руках так, как случайные убийцы из фильмов разглядывают свои окровавленные ладони. Он отходит дальше, к стене, в темноте натыкается на раковину, глухо стонет от боли, и замирает, боясь привлечь внимание сестёр.       Сара не спрашивает «где», она просто ищет. Сперва взглядом, а потом делает шаг к софе, заваленной нотными листами. Шаг к кофейному столику. Шаг к ряду стульев у окна.       Вещь может быть где угодно, и Сара это знает, потому что она знает Тиган. Ирония в том, что она даже не представляет, где на самом деле эта проклятая футболка.       — Ты вообще брала что-нибудь с собой? — недоверчиво спрашивает Сара, укутываясь в свою собственную рубашку, а потом повышает голос. — Ещё минуту, Тэд!       Тиган оглядывается вокруг. На секунду её взгляд замирает, прикованный к двери в ванную. К крошечной щёлке между косяком и дверью, через которую Шон смотрит на Тиган. И Тиган смотрит на Шона, сама об этом не догадываясь.       — Брала, я помню, — кивает она и снова смотрит на дверь. На Шона, — посмотри в ванной.