Abeunt studia in mores

      Дэвид любил курить. Он приходил в свою полупустую холодную квартиру после долгого рабочего дня, садился на кухне, открывал окно и брался за сигарету. Обычно он рефлексировал, думал о том, что успело произойти, прорабатывал новые дела или мечтал о том, как возьмёт отпуск, чтобы поехать к сестре и не думать о работе. На самом деле, не думать о работе он не умел и всегда лишь играл, притворялся, что, смотря на проходящих мимо людей, не пытался разглядеть в них маньяков, воров и насильников. Дэвид всю жизнь мечтал ловить преступников, помогать несчастным и обездоленным, но с получением должности капитана обзавёлся лишь собственным кабинетом и кучей бумажной работы. И всё равно по мере сил, как раньше, влезал в ход расследований, потому что не умел послушно сидеть и разбирать бумажки, не умел быть лишь менеджером, занятым стратегическим планированием.       Вообще после того как Флэш решил взять отпуск, работы сильно прибавилось. Почувствовав слабость, все самые смелые мелкие бандиты повылазили из своих нор. Дэвид безусловно был благодарен герою Централ-сити за его борьбу с преступностью, но то, какой урон он наносил репутации полиции, даже сотрудничая с ней, словами описать было невозможно. Так что всю мелкую шелупонь в узде держали лишь две противоборствующие силы: Флэш и Негодяи. И если с первым всё понятно, то вторые были слишком уж неоднозначной фигурой на шахматной доске. Они лишь кучка разномастных воров, питающих какие-то очень сложные чувства к Флэшу. И если порознь обычно никакой особой угрозы они не представляли даже для полиции, то собравшись вместе могли стать серьёзной проблемой. Никто до конца не мог понять, что творилось внутри их странной компашки, какая там была иерархия и кто кому кем приходился, но одно все знали точно: Леонард Снарт, Капитан Холод, там главарь. И потому, обычно, после того как он попадал в места не столь отдалённые, все остальные Негодяи либо залегали на дно, либо вели себя крайне осторожно и действовали в основном группками максимум из двух-трёх участников.       Очевидно, что Снарт был серьёзным человеком не только в кругу своих товарищей, но и во всём остальном преступном мире Централ-сити, потому как если уж он в очередной раз собирал Негодяев вместе, то ни один мелкий бандит предпочитал не высовываться и не провоцировать, посягая на чужую территорию. В общем, в каком-то смысле Негодяи помогали городу в той же степени, что и Флэш, правда за их услуги приходилось платить очередным ограбленным банком, ювелирным салоном или музейной выставкой. В конце концов, у каждого из них был свой вкус и каждый предпочитал грабить что-то определённое. Когда они вместе, остановить их мог лишь Флэш, а полиция в очередной раз оставалась не при делах. И каждый раз это печальный провал, но смириться оказалось довольно просто.       Хотя всё-таки, пожалуй, самым большим провалом в жизни Дэвида Сингха, капитана полиции Централ-сити, стали отношения с Хартли Рэтуэем, Крысоловом. Можно было бы сказать, что они Ромео и Джульетта на новый лад, только вряд ли кто-то из них додумается однажды выпить яд. Это точно не было самой простой и ванильной романтической историей, но всё-таки они здесь, в точке, когда полицейский спит с одним из самых известных воров в городе. Хартли прозвали Крысоловом в честь персонажа из немецкой легенды, дудочника, который сначала избавил город от крыс, а потом, не получив оплату, загипнотизировал и увёл из города всех детей. Да, Хартли был дудочником, да, он умел гипнотизировать своей музыкой людей, но, слава всем богам, он был лишь вором, и Дэвид мог поклясться, что дети в круг его интересов не входили. Скорее он был падок на искусство и новые технологии, так что, если ограбили музейную выставку или одну из десятка научных компаний Централ-сити, была большая вероятность, что виной тому именно Крысолов.       Хартли худой и угловатый, у него яркие лазурные глаза, родинка на скуле, рыжие непослушные волосы, торчащие в разные стороны, довольно скверный характер и просто огромный склад знаний, практически неприменимых в реальной повседневной жизни. Он мог часами говорить о теории струн, цитировать Гомера на древнегреческом, рассуждать о вкладе Битлз и Квин в мировую культуру, но как дело доходило до чего-то простого, он мог впасть в ступор и совершенно не знать, как себя вести. Дэвид обожал слушать и про китайских поэтов, и про очередную теорию из квантовой физики, и про Вильяма Бугро, правда, понимал во всём этом довольно мало. Любил помогать в каких-то базовых вещах, вроде взаимодействий с окружающими людьми, готовки еды или любой другой мелкой бытовухи. Да что там, он просто любил Хартли, чтобы тот ни делал и ни говорил.       У них было негласное правило: когда они вместе, никто из них работу обсуждать не может. В первое время Дэвид правда боялся, что Хартли лишь хочет втереться к нему в доверие и сливать своим товарищам информацию о работе полиции, но время шло, а об этом разговоров так и не заходило. В общем, Хартли стал первым человеком, с которым Дэвиду даже не приходилось притворяться, что он не ищет во всех прохожих преступников, и вдруг это стало одной из самых ценных составляющих их воистину запретных отношений. Хотя с первого взгляда было сложно определить, есть ли у них какие-то отношения и если есть, то какие. Крысолову нельзя показываться на людях, нельзя просто так прийти в кино или сходить в кафе, нельзя выйти на улицу, не боясь, что кто-то однажды сдаст его полиции, а уж им вместе ходить куда-то было абсолютно нереально. Дэвид понятия не имел, что Хартли делал, как и где он жил, с кем он дружил и многое другое, что входило в список запретных тем. Они отлично знали друг друга, не зная при этом абсолютно ничего, и порой это довольно сильно напрягало.       В основном они встречались в квартире Дэвида. Хартли просто приходил, когда хотел, делал, что хотел и снова уходил непонятно куда, растворяясь в городской тишине. Иногда казалось, что для него всё это просто какая-то интрижка на стороне, что его воровская жизнь значит гораздо больше, чем какой-то там по-мальчишески влюблённый Дэвид Сингх. И ведь спросить об этом нельзя было, потому что если это сделать, то создастся ощущение, что доверия в их отношениях нет и не было никогда, хотя, по сути, они построены лишь на нём. И всё-таки однажды Дэвид решил зайти на запретную территорию. Он как всегда курил в своей маленькой кухне, смотрел на солнце, медленно заходящее за острые зубья стеклянных небоскрёбов, думал о том, что без Флэша всё вдруг стало каким-то унылым, а Негодяи странно притихли. Послышался звук открывающейся двери, скрип ключа в замке и едва слышные осторожные шаги. Дэвид повернул голову, вгляделся в темноту коридора и увидел уже знакомую нескладную фигуру в мешковатой одежде. Хартли бесшумно присел на стул рядом, приветственно и целомудренно поцеловал Дэвида в колючую от бороды щёку и устремил взгляд на пунцовое закатное небо.       Они сидели молча несколько минут, мирно смотря на то, как темнело небо и как на нём медленно загорались едва видимые звёзды, как машины шумно проезжали по дороге под окнами, как люди медленно шли по тротуарам. Потом Дэвид докурил, потушил остатки сигареты о старую пепельницу, Хартли же, не дожидаясь его, ушёл в гостиную. Он блаженно растянулся на пыльно-зелёном диване и прикрыл глаза, а Дэвид присел на кресло рядом и щёлкнул выключателем торшера. Небольшую комнату залил тёплый желтоватый свет, оставил блики на висящей на стене напротив дивана плазме, на стекле большой картины над креслом.       — Знаешь, Хартли, у меня уже давно назрел вопрос, — наконец начал Дэвид и собеседник, лениво потянувшись, повернулся к нему. — Почему ты с Негодяями?       — Ох, — Хартли скорчил гримасу. — Нам обязательно говорить об этом сегодня? Может займёмся чем-то более интересным? — Он попытался сделать кокетливый тон, но усталость и лёгкое раздражение не позволили. — У меня был сложный день, Дэвид. — Тишина была ему ответом и потому, через пару мгновений, вздохнув, он нехотя продолжил: — Ты не поймёшь, почему я с ними.       — А ты попытайся объяснить так, чтобы я понял. — Дэвид не собирался отступать. Точно не сегодня. Ему ведь правда было интересно и уже очень давно. Все Негодяи, кроме Хартли, просто мелкие мошенники, обычные люди, осознанно или не очень ступившие на кривую дорожку. А он был таким… необычным на их фоне. Едва ли хоть кто-то из них знал несколько языков и находил в искусстве что-то большее, чем лёгкие деньги.       — Они моя семья. Это самое простое объяснение, которое я могу дать. Можно ли теперь считать, что тема закрыта, капитан Сингх? — Хартли бесшумно зевнул, прикрыв рот рукой.       — Твоя семья? — Заинтересованно бросил он.       — Окей, самое близкое к семье, что у меня есть. Такая ремарка подойдёт? — Дэвид не знал, подойдёт ли. Здесь явно нужны были подробности и, наверное, это отразилось в его взгляде. — Твоя команда на работе, твои коллеги-полицейские, они для тебя близкие люди?       — Конечно близкие, но мы не занимаемся воровством, не калечим людей и в целом порядочные люди, готовые друг за друга под пули попасть. А что связывает вас всех? — Хартли закатил глаза и издал мученический стон.       — Если не хочешь, чтобы я ушёл, нам придётся закрыть эту тему. Меня бесит то, что всем обязательно нужно делить людей на «своих» и «чужих». — Он даже сел на диване от раздражения. — Ты важен для меня, несмотря на то, что ты коп. Они важны для меня, несмотря на то, что они полные придурки. Я не говорю, что я прав, не говорю, что они хорошие люди и делают правильные вещи. — Хартли всё время жестикулировал, а потом, сделав какой-то последний размашистый взмах рукой, застыл, будто забыл, что говорил. — Семью не выбирают, Дэвид.       — Думаю, такую вполне себе выбирают. — Собеседник в ответ одарил его таким взглядом, что впору было бы замолчать. — Что вообще тебя на всё это толкнуло?       — Да какая, к чёрту, разница, что меня на всё это толкнуло? — Хартли не кричал, лишь сделал очень глубокий и хриплый голос. Вдруг его телефон зазвонил, помешав Дэвиду ответить. Увидев, кто решил с ним связаться, Хартли вскочил с дивана и взял трубку: — Да, Лиза? — Он пару секунд молча слушал и до Дэвида доносился лишь неразборчивый девичий щебет. Если он правильно понял, то звонившей была Лиза Снарт, и это явно не значило ничего хорошего. — Скоро буду, — теперь уже, видимо, Крысолов бросил на Дэвида взгляд, полный высокомерия, гадко улыбнулся, развёл руками и сказал: — дела семейные отлагательству не подлежат. ***       Следующий день начался довольно паршиво, да и вечер предыдущего оставил после себя неприятное послевкусие. До этого Хартли никогда просто так не срывался по первой же просьбе от кого-то из «семьи». Они готовили что-то серьёзное? Или кто-то влип? Могло случиться буквально что угодно, и эта неизвестность бесила Дэвида. А ещё больше его бесило, что он нарушил их единственное правило и теперь мог думать о Хартли лишь как о Крысолове, хотя раньше разделять две эти версии одной личности было гораздо проще. Был ли вообще смысл отделять Хартли от Крысолова? Как можно делить человека одновременно и на «своего», и на «чужого»? От вопросов голова шла кругом, и Дэвид срывал накопившуюся злость на хреновых водителях, попадавшихся на пути до работы. Один на сером Хёндае подрезал, другой на жёлтом Форде долго тупил на светофоре, а Дэвид лишь сигналил им всем и шипел сквозь зубы.       Припарковав машину на своё любимое место перед участком, он перекинулся парой слов с несколькими коллегами и зашёл внутрь здания из светлого кирпича. Здесь ничего никогда не менялось: куча суетливых людей ходила туда-сюда, судмедэксперты щебетали о чём-то возле кофейного аппарата, телефоны разрывались от вызовов и ложных звонков беспокойных старушек. Дженни Райт, одна из новеньких, дружелюбно всучила начальнику кофе, робко поздоровалась и, задорно улыбаясь, поскакала работать. Несколько копов вежливо кивнули, когда Дэвид проходил между плотных рядов столов, чтобы попасть к своему кабинету. Открыл тёмную дверь, поставил кофе, поднял жалюзи, ещё раз взглянул на работавших и присел наконец за стол, на котором вечно покоилась куча разнообразных бумаг. Отпив кофе, Дэвид вздохнул, прикрыл глаза и настроился на долгий день работы канцелярской крысой.       Время понеслось довольно быстро, пока он перекладывал бумажки из одной кучи в другую. Дело шло к обеду, когда раздался нервный стук в дверь. В кабинет вошёл Мэттью Сёркис, один из лейтенантов, и протараторил что-то про странную ситуацию, в которой просто необходимо вмешательство начальства. Дэвид встал, размял затёкшие ноги и последовал за обеспокоенным Сёркисом. Они прошли рабочий зал и вышли в фойе, где и впрямь творилось что-то любопытное. Посреди помещения стоял высокий блондинистый мужчина, одетый в жёлто-синюю, как всегда привык говорить Дэвид, пижаму в вертикальную полоску и синий плащ, а его лицо частично скрывала маска. Это был Джованни Джузеппе, Трикстер, один из Негодяев. Он держал перед собой самодельное взрывное устройство, и вокруг него столпилось несколько копов, угрожающих пистолетами. Увидев Дэвида, Трикстер явно взбодрился и, улыбнувшись, воскликнул:       — Добрый день, капитан Сингх! Всегда рад вас видеть. — Он кинул устройство куда-то за спину, отчего все копы в помещении едва не схватили инфаркт, но Трикстер добавил: — Ой, не беспокойтесь, это просто пластик. Сюрприз, никакого взрыва не будет!       — Джузеппе, какого чёрта ты здесь забыл? — Дэвид напряжённо потёр переносицу. Он даже не знал, ему больше нравилось заниматься бумажками или разбираться с цирком, который тут устроили.       — Искренне прошу вас не применять ко мне эту фамилию. — Вежливым тоном сказал Трикстер и выставил руки вперёд, видимо, чтобы было удобнее надевать наручники. — Я пришёл сдаться.       — Сдаться? Ладно, без проблем, — копы, всё ещё слегка недоумевая, стояли полукругом и с интересом наблюдали за развитием ситуации. Дэвид же подошёл к Трикстеру, попросил у одного из ребят наручники и заковал в них протянутые руки. — И как же ты хочешь, чтобы я тебя называл, Джузеппе? По твоему воровскому псевдониму, или по тому, который ты позаимствовал у ковбоя-разбойника?       — Как вам будет угодно, но только прошу, не надо называть тем именем, которым меня наградила матушка. — По обыкновению приторным тоном ответил Трикстер.       Они тем временем всей делегацией медленно двинулись к какому-нибудь столу, на котором Трикстера можно было бы оформить. Ситуация очевидно была гораздо сложнее, чем казалось, и внутренняя чуйка едва не сходила с ума от предчувствия какой-то серьёзной подставы. Видимо, это то самое мероприятие, которое Негодяи готовили. Но что им надо? Никто из их шайки в участке сейчас не находился, никаких крупных изъятий чего-либо, что могло бы их заинтересовать, в ближайшие пару недель не было. Дэвид всё ломал голову, прикидывая сотни вариантов, но ответ найти не смог. Вдруг через большое окно в рабочей зоне он увидел, что ранее светлая улица, залитая золотистым солнцем, резко потемнела, через пару мгновений сверкнула серебристая молния, раздался гром и сильный дождь забарабанил по металлической крыше. Трикстер усмехнулся:       — Как всегда прогнозы погоды врут. Я вот читал, что сегодня должно было быть солнечно. — Дэвид лишь про себя выругался. Очевидно, виной всему был Марк Мардон, Погодный Волшебник. Для него устроить небольшую грозу — это так, мелочи. Тем не менее, Дэвид всё ещё не мог представить, что же они всё-таки задумали.       — Зачем вы пришли? — Трикстер удивлённо глянул на него с самым невинным видом. Да уж, циркачи тоже артисты и тоже умеют играть на публику. — Не делай из меня дурака, Джузеппе. Сколько вас и что вам надо?       — О чём вы, капитан Сингх? — Притворяться тупым он всегда умел, уж это Дэвид знал. Очевидно, оставалось только нервно ждать, когда произойдёт ещё что-то. — Я же просто пришёл сдаться. Понимаете, раскаялся во всех прегрешениях, решил, что надо всё-таки понести наказание за всё то, что я посмел присвоить! Разве вы не считаете это достойным порывом?       — Не заговаривай мне зубы. — Процедил Дэвид, взбешённый всей этой театральщиной и сгущающейся неопределённостью.       Стук капель о металл медленно начал бесить, а в помещении тем временем зажгли свет. По залу волнами пробегались шепотки, все чувствовали напряжение, но отчаянно притворялись, что всё в порядке. Причитая кто-то оформлял Трикстера, пока Дэвид стоял посреди зала, пытаясь охватить взглядом как можно большую площадь. Не хотелось, чтобы его людям навредили Негодяи, из-за чего-то, что он пока не мог понять. Может, они хотели кому-то отомстить? Обычно Негодяи копов не трогали, по крайней мере, столкновения никогда летальным исходом не заканчивались, и кто-то мог бы, наверное, найти в этом благородство, но точно не Дэвид. Всё-таки он считал, что благородным было бы по-настоящему сдаться, отсидеть свой срок и начать жить по-людски, а не следовать какому-то там кодексу воровской чести.       Внезапно раздалось несколько выстрелов в фойе, многие копы мгновенно вскочили со своих мест и потянулись к оружию. В зал с видом истинной царицы чинно вошла неизменная светловолосая и одетая в чёрную кожаную куртку Лиза Снарт, Золотой Глайдер, а за ней прокрался русый, бородатый и облачённый во что-то отдалённо напоминающее военную форму Сэм Скаддер, Мастер Зеркал, верхнюю половину его лица как всегда скрывала тёмно-зелёная маска. Они оценивающе осмотрели помещение, прошлись взглядом по всем копам, обменялись парой тихих реплик, а потом Мастер растворился в одном из больших зеркал у входа, а Глайдер осталась ждать и всё поглядывала на часы. Полицейские обратили на неё свои пистолеты, а Дэвид смотрел то на неё, то на Трикстера.       — Джеймс, скажи честно, они тебя обижали? — Вдруг обратилась она к своему товарищу.       — Нет, милейшая Лиза, никто меня не обижал! — Почти пропел он в ответ и рассмеялся. Глайдер по-доброму усмехнулась и ещё раз бросила взгляд на часы.       Молнии за стенами сверкали всё ярче, а гром звучал всё громче. Внезапно послышалась музыка и Дэвид был готов проклинать всех богов. Это была флейта. Чёртова флейта Хартли. Поэтому вскоре мир перед глазами поблек, расплылся, пошёл волнами; все звуки, кроме проклятой пиликающей музыки затихли, не было уже ни грома, ни собственного дыхания, ни мыслей в голове. Дэвид вдруг почувствовал такую лёгкость, какую не чувствовал, наверное, никогда в своей жизни. Он будто провалился в черноту, в сон без сновидений, провёл там едва ли не целую вечность. А потом очнулся, щурясь от яркого света, уже прикованный наручниками к батарее в своём кабинете. Крысолов сидел у него на столе, должно быть, ждал, когда Дэвид очнётся. А когда заметил, слез со стола и опустился на корточки напротив заложника.       — С возвращением, капитан Сингх, — глаза Хартли скрывала маска, а из-под капюшона ярко-зелёной накидки торчали непослушные рыжие пряди. Обычно он одевался в мешковатую одежду, будто стесняясь себя, но его чёрный «рабочий» костюм был ему как раз. Видимо, чтобы ничего не поправлять и ни о обо что не спотыкаться. — Как самочувствие?       — Что вам, чёрт подери, нужно, Хартли? — Хрипло спросил Дэвид, а собеседник даже не изменился в лице.       — Боюсь, что пока что это секрет. — Крысолов дружелюбно похлопал его тёплой ладонью по щеке. — Надеюсь, ты не забыл, что мы на работе. Так что ничего личного, капитан Сингх.       Хартли поднялся и парой шагов пересёк кабинет, выпорхнул за дверь и, судя по звукам, остался где-то в рабочем зале. Дэвид начал усиленно продумывать план побега. Одна рука у него была свободна, так что, наверное, он мог бы что-то с этим сделать, но пока не знал, что конкретно. До шкафчиков стола он не дотягивался, а больше вариантов у него не было. Стало очевидно, что какое-то время придётся просто послушать и понаблюдать за тем, как развивается ситуация. Он понятия не имел, где остальные копы, в порядке ли они, всё ещё не знал, что нужно Негодяям и это страшно нервировало, но всё же он нашёл в себе силы просто тихо сидеть, сосредоточившись на том, что происходило за стенами его маленького светлого кабинета. Через несколько минут терпение было вознаграждено глухим звуком шагов кого-то, кто вошёл в рабочий зал со стороны склада вещдоков.       — Сэм, ты хоть представляешь, куда Леонард засунет тебе всю эту наркоту, если узнает, что ты её спёр? — С нескрываемым весельем в голосе спросил Хартли.       — Рэтуэй, заткнись. Я тебя ни о чём не спрашивал, так что оставь всё своё дерьмо при себе. — Вообще-то Дэвиду не очень хотелось, чтобы кто-то упёр их вещдоки, но похоже, что Хартли напрямую противодействовать этому не собирался. Оставалось только скрежетать зубами от бессилия.       — Ладно, как скажешь, придурок. — Дэвид был готов усмехнуться. Здоровая семейная атмосфера у них там. Но с другой стороны он и сам не мог терпеть свою сестру лет до двадцати, а Хартли всего-то на четыре года больше.       — Ещё раз назовёшь меня придурком, умник, и проведёшь всю оставшуюся вечность в зеркальном измерении. — Вау, ну, по крайней мере, их неприязнь взаимна. Наверное, полезно знать. Хотя в принципе это странное ожидание было интересной возможностью выяснить какие там между ними всеми отношения. Как говорится, везде нужно искать свои плюсы.       Они оба замолчали на какое-то время, а Дэвид грустно считал секунды. Наверное, надо было бы о чём-нибудь задуматься, чтобы скрасить ожидание, но он боялся, что таким образом прослушает какое-то важное изменение ситуации, что в его положении, очевидно, было крайне нежелательно. Спустя некоторое время Дэвид услышал тяжёлые грозные шаги по кафелю. Кто-то очень серьёзный шёл в рабочий зал из фойе. Двери распахнулись, шаги всё приближались. Их обладатель прошёл через весь зал и, видимо, отправился на склад вещдоков. Дверь склада хлопнула, Дэвид, напрягая слух, поймал ехидное: «Тебе конец» — сказанное понятно кем и понятно кому. А ещё вдруг стало ясно, кто был обладателем шагов, но всё же Дэвид не стал останавливаться на этой догадке. Вскоре снова послышались шаги.       — Скаддер, верни наркоту на место. Если хочешь сдохнуть от передоза, делай это в Готэме или любой другой помойке за чертой моего города. — Голос у Капитана Холода был действительно грозный. На месте Мастера Дэвид не стал бы сопротивляться.       — Да ладно тебе, Снарт, — тихо возразил Мастер. Дальше, видимо, последовала немая сцена какого-нибудь неимоверно убедительно психологического давления, потому что потом он бросил: — Хорошо, мамочка, как скажешь. — послышались шаги в сторону склада. Через пару мгновений Мастер снова вернулся в зал.       — Если хоть раз увижу, что ты колешься или нюхаешь, я тебя выгоню к чертям собачьим. — Опять своей тяжёлой интонацией бросил Холод. Удивительно, он ведь даже не повышал голос, а звучал так, что почти мурашки по коже пробегали.       — Да, Снарт, всё понял. — Мастер тяжело вздохнул, а потом ушёл прочь из зала. Крысолов с Холодом остались наедине, а Дэвид особенно напряг слух.       — Вы оба меня уже задрали, — гораздо спокойнее сказал Холод. — Хватит сраться.       — Ты ведь знаешь, Леонард, я в большинстве случаев лишь защищаю себя. Он первый начинает. — каким-то странным тоном, которого Дэвид от Хартли никогда не слышал, сказал Крысолов. Да уж, перед Дэвидом ему никогда не приходилось оправдываться.       — Хартли, тебе четыре года? Почему ты не используешь всё своё сраное трёхзначное айкью, чтобы с ним не сцепляться, гений? Мозгов на пять языков тебе хватает, а на то, чтобы не начинать очередной балаган со Скаддером — нет? — Явственно ощущалась какая-то действительно родительская энергетика во всей этой отчитывающей речи. Дэвиду это показалось крайне забавным. Похоже, Мастер был прав, называя Холода «мамочкой».       — Ничего не могу обещать. — Тихо ответил Крысолов. Впервые Дэвид слышал такую покорность в его голосе.       — Дружеский совет: иногда надо просто захлопнуть пасть, Хартли. Говорят, легче жить становится. — После этой реплики они оба молчали некоторое время. — Тебя искала Лиза. Так что вали и не мозоль мне глаза.       Шаги у Крысолова были лёгкими, почти бесшумными, он быстро ушёл из зала и наступила полная тишина. Дэвид судорожно пытался вспомнить, что знал о Капитане Холоде, но, на самом деле, ничего хорошего на ум не приходило. Да ни про кого из Негодяев, не считая Хартли, не приходило. Они все воришки, правда, у некоторых, вроде Мардона и Рори, за спиной были ещё и убийства членов семьи, а у кого-то, вроде Лизы, могло быть гораздо более порядочное и достойное занятие, но судьба сложилась по-другому. Снарт был и убийцей своего отца, и вором, и вообще представлялся человеком малоприятным. Хотя о своей сестре он заботился, пусть эта забота и привела Лизу в итоге в его команду Негодяев. Из задумчивости Дэвида вывели очередные тяжёлые шаги.       — Шеф, мне уже надоело ждать. — Голос был низкий и хриплый. Похоже, это Мик Рори, Тепловая Волна. Если Марк Мардон убил своего собственного брата из-за жадности, то Рори спалил дом со своими родителями внутри просто потому что ему это нравилось. Ещё больше ужаса наводил тот факт, что ему тогда было лет одиннадцать.       — Терпение, Мик, — тихо ответил Холод. — Ожидание того стоит.       — Я ненавижу ждать. И мне абсолютно насрать, чего оно там стоит. — Наступила небольшая пауза. Дэвид даже затаил дыхание.       — Ладно, можешь устроить небольшое шоу, — бодро бросил Холод. — Но не спали журналистов, они нам живые нужны. — Резво возник вопрос, для чего же им журналисты, но внятного ответа придумать сходу как-то не получилось.       Через несколько мгновений вновь раздались твёрдые шаги и стало очевидно, что Волна покинул зал. Холод снова остался в гордом одиночестве. Некоторое время, судя по звукам, почти ничего не происходило. Было тихо и спокойно и в каком-то смысле это даже убаюкивало. Потом до Дэвида донёсся тихий и довольно знакомый по опыту щелчок, хорошо слышимый в полной тишине, а через некоторое время он почувствовал почти родной запах табака. Холод, видимо, решил скрасить ожидание курением, и Дэвид был готов ему завидовать. Вообще появилась довольно дурацкая идея и несколько секунд он пытался набраться смелости на её реализацию. И вот он вдруг крикнул:       — Эй, Снарт! — первое время не было никакой реакции, а потом до Дэвида донеслись серьёзные тяжёлые шаги. Дверь открылась.       — Добрый день, капитан Сингх, — Холод встал возле стола, в его руке тлела сигарета. Сложно сказать, какое конкретно у него было выражение лица, ведь верхнюю половину скрывала непрозрачная маска, похожая на горнолыжные очки. На самом деле, Дэвиду всегда было интересно, а вот ему не жарко ходить в маске, в зимней куртке, вдобавок натянув капюшон? Вроде понятно, что это часть образа, но, боже, как же, должно быть, невыносимо так ходить. Дэвид точно не смог бы. — Какие-то проблемы?       — Есть одна просьба и один вопрос. — Дэвид хотел было продолжить, выдержав паузу, но Холод его опередил:       — Предупреждаю сразу: в туалет, при всём уважении, водить не стану. — Он сделал глубокую затяжку.       — Об этом я в любом случае просить бы не стал, — Дэвид невесело усмехнулся. — Лишней сигареты не найдётся? — Холод выдохнул сизый дым, без лишних вопросов расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана пачку сигарет. Из другого кармана вытащил простенькую металлическую зиппо. Вытряс сигарету, подошёл поближе и, наклонившись, передал её Дэвиду. Он без раздумий взял, Холод вновь щёлкнул зажигалкой, поджигая сигарету. Через пару секунд Дэвид уже затянулся, блаженно прикрыв глаза. Холод убрал всю атрибутику обратно во внутренние карманы и наконец вновь застегнул куртку. Пару минут они просто молча курили, но потом Дэвид всё-таки вспомнил, что у него был вопрос и куча беспокойств, поэтому разрушил всю эту почти уютную атмосферу: — Так зачем вы пришли?       — Решили подбодрить старого приятеля, а то он совсем расклеился. — Холод потушил сигарету о стол, и Дэвид был почти готов возмутиться, но передумал.       — Только не говори мне, что вы захватили полицейский участок для того, чтобы Флэш вернулся и всех спас. — Почувствовал крайнюю степень досады. Как же он раньше не догадался?       — А ты догадливый, Сингх. Не зря дослужился до капитана. — Холод едко усмехнулся. На пару минут вновь повисла тишина, а потом он опустился рядом с Дэвидом и направил на наручники свою криопушку. — Если дёрнешься — останешься без руки. А ещё советую отвернуться, если не хочешь ослепнуть. — Во время работы в режиме мгновенной заморозки эта штука издавала довольно высокий свистящий звук, а ещё, очевидно, была неплохим таким источником света. «Холодное пламя» во всей красе. Закончив, Холод ударил прикладом по замёрзшей цепи, и она рассыпалась в мелкую крошку. — Пошли, прогуляемся.       Он поднялся и подал Дэвиду руку. Они в полной тишине вышли из кабинета, прошли через зал. В фойе стояли вечно небритый, облачённый в своё длинное синее пальто и шапку со значком бумеранга, из-под которой торчали каштановые лохмы, Джордж Харкнесс, Капитан Бумеранг, и Роско Диллон, Волчок, черноволосый и коротко стриженный, носящий неизменный жёлто-зелёный в горизонтальную полоску костюм-пижаму, наподобие костюма Трикстера, только вместо синего плаща короткая чёрная куртка. Они болтали о чём-то своём и не обратили совершенно никакого внимания на Дэвида. Холод тем временем распахнул входную дверь и теперь твёрдо схватил его за плечо вывел вперёд себя, приставив к голове проклятую криопушку. Было ли Дэвиду страшно? Возможно, немного, но, чёрт подери, он работал копом уже четырнадцать лет и за это время повидать успел и не такого.       На улице было довольно шумно и ярко, ведь солнце светило как ему и подобает, а за шум отвечала в основном огромная куча журналистов и просто зевак, следящих за захватом участка. Перед ступеньками какие-то карточные фокусы показывал Абра Кадабра, полное имя которого не способен произнести ни один среднестатистический человек. Он был одет в строгий чёрный костюм и дурацкий плащ, атрибут любого уважающего себя фокусника. Помимо него недалеко от входа Дэвид заметил Крысолова и Глайдер, мило о чём-то беседующих. Когда журналисты заметили очевидные изменения ситуации, они, как и полагается, устроили полный балаган, едва не ослепили Дэвида вспышками камер и не оглушили волной удивлённых вздохов, вскриков и шепотков.       — Давно не виделись, жители Централ-сити, — а у Холода неплохо так был поставлен голос и на журналистов работать он явно умел. — Но сегодня я хочу обратиться не к вам и угрожаю я, собственно, тоже не вам. Мне нужен Флэш и очень надеюсь, что это послание будет им услышано. В конце концов, тут ведь представители всех главных каналов, верно? — Он тряхнул Дэвида за плечи, видимо, пытаясь вызвать больше сочувствия у телезрителей. — Это Дэвид Сингх, капитан полиции Централ-сити, но, думаю, это всем известно и без меня. Я даю Флэшу два часа, прежде чем, начиная с него, мы будем убивать всех захваченных сотрудников полицейского участка, — Холод усмехнулся. — Время пошло.       Закончив пламенную речь, он быстро поволок Дэвида обратно в здание. После яркой улицы и вспышек камер полумрак просторного фойе был поистине усладой для глаз. Дэвид понятия не имел, была ли угроза реальной, поэтому его мозг едва не скрипел шестерёнками. Если он хотел спастись сам и спасти других, то ему надо было бы знать, где эти самые другие находятся. К сожалению, этими знаниями он не обладал, поэтому всё ещё безвольно стоял рядом с Холодом. Тем временем вокруг них начали собираться остальные Негодяи: отвлёкшись от своего разговора, поближе подошли Бумеранг и Волчок, а с улицы вернулись Абра, Крысолов и Глайдер.       — Ты правда, что ли, решил угрожать убийством заложников? Думаешь, Флэш тебе поверит, Лен? — Голос у Бумеранга задорный и слегка скрипучий.       — Если и это не сработает, то будем сваливать. — Твёрдо ответил Холод. — Где все остальные?       — Мик, Джеймс и Марк, вроде как, на крыше веселятся. А что там с Сэмом — хрен его знает. — Бумеранг пожал плечами. Дэвид и Хартли тем временем под шумок обменялись парой взглядов. Вообще стал бы Крысолов беспокоиться, если бы угроза расправы была настоящей? Думать об этом отчаянно не захотелось, потому что очень уж страшно было прийти к неутешительным выводам.       — Диггер, вали на крышу и… — Начал было Холод, но Бумеранг быстренько его прервал крайне возмущённым тоном:       — Эй, я на крышу не полезу! Я вообще-то высоты боюсь, если ты вдруг забыл. — Они все и вправду как маленькие дети. Снарта почти захотелось пожалеть.       — Тогда иди ищи Сэма, — бросил он. — И, если он опять решил стащить наркоту… — Холод многозначительно оставил фразу незаконченной.       — Не парься, Лен, — собеседник вытащил из-под пальто металлический бумеранг, блеснувший в полутьме острым лезвием. — Как в старые времена: отрежу ему руки за воровство. — Он громко и хрипло рассмеялся, покидая фойе.       — Хартли, иди на крышу и тащи всех сюда. — Крысолов молча кивнул и быстро скрылся из виду. Глайдер и Волчок, до этого перешёптывавшиеся о чём-то своём, обратили внимание на Холода.       — Чур в следующий раз захватываем Белый дом, чтобы взбодрить беднягу-Флэша. — Почти промурлыкала Глайдер.       — Боюсь, милейшая Лиза, захватом Белого дома мы взбодрим всю Лигу Справедливости. — Наконец подал голос до этого молчавший Абра. У него хорошо поставленная речь, но некоторые слова он всё равно произносил как-то неправильно. Видимо, в будущем, из которого он пришёл, правила английского языка претерпели значительные изменения. А вот обращение «милейшая Лиза» Дэвид уже слышал от Трикстера. Глайдер же в ответ звонко захихикала.       — Кстати, Лен, Мик такое шоу на крыше устраивал… Тебе бы понравилось. — Воодушевлённо сказал Волчок.       — Главное, чтобы журналисты и Флэш его оценили. — Холод усмехнулся.       — Думаю, мы все согласны, что смерть любви всей жизни — это довольно уважительная причина для того, чтобы не иметь желания спасать людей. — Бесцветной интонацией проговорил Абра, а все присутствующие кивнули и как-то даже помрачнели. Любовь всей жизни Флэша? Удивительно, что даже они осознавали, насколько Айрис была важным человеком в жизни Барри. Дэвид завис на пару секунд, размышляя о том, знают ли Негодяи тайну личности Флэша или просто сложили два и два. Стояли молча некоторое время, а потом в помещение зашли Бумеранг и Мастер.       — Руки на месте, значит, наркоту не воровал? — Вдруг бросил Холод, обратив внимание на Мастера. Глайдер снова захихикала, а Бумеранг хрипло усмехнулся.       — Я не тупой, понял с первого раза. — Довольно резко ответил Мастер.       Вскоре все разбились на группки и начали кучу несвязанных между собой бесед, за которыми Дэвид уследить был не в силах. Мастер и Бумеранг, вроде бы, обсуждали то, за сколько и кому можно было бы загнать ту наркоту, которую Холод не позволил своровать; Волчок с Глайдер мечтательно и иногда слишком громко говорили о том, как вернутся в логово и пересмотрят какую-то дерьмовую комедию, сам факт существования которой их неимоверно смешил. Холод с Аброй же стояли слегка в отдалении, ожидая прихода остальных, иногда перебрасываясь фразами касаемо дальнейшего плана действий. Дэвиду было так странно, что всем абсолютно всё равно на него. Казалось, что он мог просто уйти и никому не было бы до этого никакого дела. Но когда он попытался сделать шаг в сторону, Холод довольно быстро оказался рядом, и Дэвид почувствовал, что в его спину утыкается уже знакомая криопушка. Намёк был вполне понятен.       Через несколько минут к их компании присоединились и те, кто до этого находился на крыше. Погодный Волшебник — брюнет, у него довольно длинные волосы, того же цвета борода бальбо, одет в чёрно-жёлтый костюм и жёлто-зелёное пальто, едва не касающееся пола, а в руках он держал неизменную «волшебную палочку», которая и позволяла ему управлять погодой. Тепловая Волна — высокий лысый бугай, глаза которого скрывали круглые очки для сварки, а из одежды носил он серую кофту, бежевую тонкую куртку, которую, судя по виду, жизнь порядочно так потрепала, и того же цвета штаны, в руках он нёс небольшой огнемёт. С их приходом состав некоторых групп слегка изменился: Холод отвлёкся на Волну и они, стоя довольно далеко, говорили явно о чём-то очень серьёзном; Волшебник присоединился к увлекательной беседе Бумеранга и Мастера; Абра и Трикстер обсуждали с каких каналов и из каких изданий журналистов они успели увидеть; Крысолов встал рядом с Волчком и Глайдер, а потом плавно переместил их группу поближе к Дэвиду и вот он уже мог слышать лишь их странные обсуждения.       — Как думаете, долго нам ещё здесь тусоваться? — Вдруг спросил Волчок. — Это всё, конечно, круто, но достало просто капец.       — Сладкий, мы будем тусоваться здесь столько, сколько Ленни посчитает нужным. — Довольно милым голосом ответила Глайдер.       — Да, я понимаю, но… — он скорчил гримасу и сделал какие-то жесты, отчего собеседница усмехнулась. — Это отстой.       — Мы ничего не можем с этим сделать, — спокойно сказал Крысолов. — Остаётся только ждать.       — Эй, мистер коп, у вас есть какие-нибудь комментарии по этому поводу? — Дэвид даже не сразу понял, что на него наконец обратили внимание. Волчок сделался ещё более заинтересованным. — Вы там живы ещё?       — Жив. И, пожалуй, воздержусь от комментариев. — Они с Крысоловом переглянулись. На самом деле, сказать хотелось много чего, но это осталось в строгом взгляде, от которого Хартли лишь едва заметно пожал плечами.       — Да ладно вам, разве это не весело? — Прощебетала Глайдер. Дэвид хотел ответить, но за него это сделал Крысолов:       — Сомневаюсь, что тебе было бы очень весело быть заложницей, Лиза. — Глайдер легкомысленно похлопала глазами.       — Ну я бы никогда не позволила чему-то такому со мной произойти. Так что, кажется, мистер коп, вы полный неудачник. Не я придумываю правила. — Они с Волчком звонко рассмеялись. — Я знаю, что можно сделать, чтобы не было так скучно. — Она поиграла светлыми бровями и достала из куртки телефон. — Хартли, сегодня твоя очередь выбирать.       — Девушку*. — Без раздумий бросил Крысолов. Глайдер широко улыбнулась.       Она включила музыку, и они все синхронно, не сговариваясь, запели. Дэвид не был поклонником Битлз, но голос Джона Леннона узнал сразу. Хартли обожал Ливерпульскую четвёрку, и, очевидно, его приятели из Негодяев тоже питали к ней слабость. У Глайдер и Волчка не было голоса, они довольно криво попадали в ноты, если вообще попадали, но горланили так душевно, что даже Дэвид проникся. Пожалуй, из их тройки, петь умел только Хартли, но он был довольно тихим, будто позволял друзьям покрасоваться. Это было, в самом деле, очень странно. Дэвид никогда бы не подумал, что Хартли может вот так просто играть в поддавки с кем-то. Расслышав слова, Дэвид внезапно почувствовал себя персонажем этой песни, только терпеть и любить ему приходилось совсем не девушку. Да и едва ли лирический герой попадал из-за своей пассии в ситуацию, которая хоть на сотую долю была бы такой же раздражающей, неловкой и странной, как та, в которой он сейчас находился.       Они успели спеть пару романтических песен Битлз, потом в кучу добавились ещё и довольно боевые по звучанию песни Квин. Атмосфера была прям какая-то семейная и Дэвид всё никак не мог избавиться от этой мысли. Ну, теперь он знал, с кем Хартли дружит, и это в принципе даже неплохо. Волчок и Глайдер среди этой компашки выглядели самыми милыми и безобидными, так что грех было жаловаться. Когда Дэвид уже посмел расслабиться и в каком-то смысле даже смириться со своим неутешительным положением, наконец пришёл Флэш. Если не знать, что он может двигаться со скоростью, превышающей скорость света, то иногда может появиться ощущение, что он просто телепортируется. Но вот вестибулярный аппарат Дэвида явно был не готов к такой «телепортации», поэтому, пришлось отчаянно вцепиться в своего спасителя, чтобы не рухнуть на асфальт. Флэш вынес его из участка на улицу, но пока Дэвид был не в силах определить, на какую именно улицу какого города, потому что перед глазами довольно сильно плыло.       — Вы в порядке, капитан Сингх? — Флэш осторожно поддерживал Дэвида за плечи, пока тот пытался прийти в себя. Через некоторое время он наконец смог самостоятельно стоять и мягко оттолкнул чужие руки.       — Можно и так сказать, — голова, конечно, всё ещё кружилась, но Дэвид пытался изобразить, что всё просто замечательно. Возможно, будь он моложе, оправился бы гораздо быстрее.       — Вы знаете, где они держат остальных заложников? — Наконец перешёл к делу Флэш. Собрать мысли в кучу, для того, чтобы дать ответ, было не очень легко.       — Честно? Понятия не имею. — Дэвид почувствовал себя крайне бессильным и бесполезным. — Просто вытащи моих ребят, ладно? — Флэш мгновенно испарился в воздухе. Пунктуальность, пожалуй, никогда не была лучшей чертой Барри Аллена, а вот исполнительность — вполне себе. Дэвид пытался сориентироваться, взять себя в руки. Он, наверное, хотел бы сказать что-нибудь, чтобы уберечь Хартли от тюрьмы. Но, в конце концов, они ведь на работе, а значит ничего личного. Если попадётся — посадят. А если посадят — заслужил. Печальная правда. ***       В тот день своими разборками они к чертям собачьим разнесли весь участок. То, что они не сломали — сгорело; то, что не сгорело — замёрзло; то, что не замёрзло — взорвали и так далее. Закрыть участок на ремонт, по понятным причинам, возможности не было, так что работали как могли, по дороге вытаскивая бумеранги, застрявшие в стенах, натыкаясь на петарды, оставленные Трикстером, и периодически в самых неожиданных местах находя атрибутику для фокусов, забытую или, — кто этого чокнутого знает, — спрятанную Аброй. Копы особенно упорно работали, ремонтники на налоги простых работяг шпаклевали стены, меняли окна, перекладывали полы, ставили новую мебель. Это были довольно сложные и напряжённые времена, но все как всегда это пережили, все с этим справились.       В тот день Флэш поймал только Волчка и Трикстера, да и те через пару недель с помощью старых связей устроили побег из Айрон хайтс и скрылись в неизвестном направлении. Некоторые вещи, пожалуй, не меняются. Зато Флэш после этого идиотского захвата участка действительно вернулся и продолжил свою вечную борьбу за всё хорошее против всего плохого, как и подобает настоящему герою. На самом деле, это было даже забавным. Негодяи, как оказалось, лучше всех знали, как вдохновить своего врага на новые свершения и неплохо в этом преуспели. Вот уж точно герои не могут существовать без злодеев. Дэвид был рад, что Хартли всё-таки удалось улизнуть, но даже несмотря на это он не выходил на контакт. Закрались подозрения, что он на что-то обиделся, однако проверить эту догадку не было возможности. Дэвид с каждым днём скучал всё более отчаянно и, наверное, уже готов был вытерпеть всё что угодно. Даже если бы Крысолов своровал Мона Лизу, наверное, он нашёл бы в себе силы закрыть на это глаза.       Хартли объявился только через долгий месяц. У Дэвида был выходной, очередной день, который было не на что потратить. Для настоящего копа нет ничего нужнее и важнее работы, а без неё оставалось только выть на луну и лезть на стены. Дэвид же просто лежал на диване и тупил в телек. Очередное глупое ток-шоу, новости, какой-то сериал для домохозяек, гонки, футбол, передача о животных. Он бездумно тыкал каналы, не задерживаясь ни на одном дольше пары секунд. Сотня передач, а смотреть нечего. Вечная проблема для среднестатистического человека в двадцать первом веке. Весь мир лишь информационный шум. Остановившись на каком-то старом фильме, Дэвид задумался о той куче отчётов, которая терпеливо ждала его на работе, о кофейном аппарате в фойе, о миллионе ложных звонков. Едва не заснул, но сквозь пелену услышал звук открывающейся двери. Дэвид надеялся, что Хартли просто зайдёт в зал, сядет на кресло и они вместе сделают вид, что ничего не было. Или, что выглядело более реалистичным, будут неловко смотреть друг на друга, не зная, как начать разговор. Но в случае с Хартли Дэвид редко мог предсказать, что произойдёт в следующую минуту.       — Собирайся, пойдём покатаемся на машине. Такая отличная погода на улице! — Он почти бесшумно влетел в комнату. — Давай, чёрт тебя дери, — с нажимом добавил Хартли, поняв, что никто не собирается ничего делать.       — Какого хрена? — Сев на диване, Дэвид лениво потянулся, смотря на взъерошенного собеседника. Он бежал по лестнице, что ли? — Я никуда не поеду, пока ты не объяснишь хоть что-нибудь.       — Тебе объяснить Великую теорему Ферма? Может, в другой раз, потому что сейчас нам нужно торопиться, пока я не передумал. — Серьёзно ответил Хартли, заглянув ему прямо в глаза. — Это очень важно для меня, и если ты хочешь, чтобы у наших отношений было хоть какое-то будущее, то ты обязан поднять задницу и пойти со мной. — Не получив нужной реакции, он разочарованно простонал: — Да господи, почему ты такой упрямый, когда в этом нет абсолютно никакого смысла?       — Ответь мне честно: ты под кайфом? — Дэвид никогда в жизни не видел, чтобы Хартли был таким бодрым и нервным, поэтому вопрос напрашивался сам собой.       — Нет, — он глубоко вздохнул и устало опустился на диван. — Дэвид, я умру если ты не согласишься поехать со мной. Хотя, наверное, я умру в любом случае.       — Может быть, ты всё-таки объяснишь? — Дэвид, очевидно, не очень понимал, что ему нужно делать, но попытался приобнять Хартли. — Что случилось?       — Ничего не случилось. Просто я мерзкий эксплуататор: у меня психологическая травма, с которой я хочу справиться с твоей помощью. — Он протараторил, видимо, чтобы собеседник не успел понять смысл сказанного.       — Психологическая травма? — Дэвид притянул Хартли чуть ближе к себе и в итоге тот положил голову ему на плечо.       — Это было преувеличение для создания драматического эффекта. В общем, Дэвид, будь добр не трахать мне мозги, — Хартли резко вскочил. — Поднимай задницу немедленно.       — Ладно. Хорошо, Хартли, — Дэвид тоже встал с дивана и теперь они стояли почти нос к носу. — Но у меня есть условие: — Он ткнул собеседника пальцем в грудь. — ты честно ответишь на любые вопросы, которые я задам по дороге. — Хартли скорчил гримасу, а потом отвернулся.       — Исключительно в случае если ты не будешь задавать вопросы, гипотетически угрожающие интересам окружающих меня людей. — Ответил он, избегая зрительного контакта.       — Само собой. Обещаю, они будут угрожать только твоим интересам. — Дэвид притянул Хартли и специально громко чмокнул его в лоб. Тогда тот не выдержал и, покачав головой, усмехнулся.       На улице и впрямь был довольно неплохой день. Солнце ярко светило, пригревало остывающую землю, отражалось от огромных окон стеклянных домов; по небу пастельно-голубого цвета плыли лёгкие перьевые облака; ветер раздувал остатки оранжевой листвы, задорно перелетающей с одной стороны дороги на другую. До выхода Хартли отдал Дэвиду телефон, на котором была карта с маршрутом до их места назначения. Это было где-то довольно далеко, на окраине города, точно не в самом благополучном районе, там, где столпились старенькие кирпичные дома, а семьи редко могли свести концы с концами. Если бы Дэвид совсем не знал Хартли, то подумал бы, что тот решил отвезти его подальше и прикончить. Хлопнула дверь, машина заурчала двигателем, шины зашуршали по асфальту.       — Так почему же ты всё-таки с Негодяями? — Щурясь от солнца, спросил Дэвид.       — Потому что они моя семья. — Хартли не думал ни секунды, прежде чем ответить. Ну да, это был очевидный вопрос, только вот внятных объяснений получено не было.       — Да, я это уже слышал, — он переключил передачу, проводил взглядом ярко-зелёную проезжающую Хонду. — Но сомневаюсь, что они были тебе семьёй, когда ты только присоединился. Почему ты вообще начал воровать?       — Этот вопрос угрожает интересам окружающих людей. — Хартли сказал это самым безразличным тоном, на который был способен. Конечно же, он врал, это было очевидно. Но Дэвид всё-таки не стал давить, видимо, это правда его задевало.       — Хорошо. Вот вы воруете, да, но человеческие потребности невозможно удовлетворить. Что же случится, если кто-то из вас вдруг решит начать убивать? — Хартли приподнял одну бровь, солнце красиво играло в его лазурных глазах.       — Леонард позаботится о том, кто решит начать убивать. — Через пару секунд ответил он, совершенно не изменившись в лице.       — Ты имеешь в виду устроит кровавую расправу как над своим отцом, я правильно понимаю? — А вот после этого Хартли напрягся, явно почувствовал угрозу. Конечно, стоило быть осторожнее в словах, но как-то не вышло.       — Отец Леонарда был полным ублюдком, систематически избивающим собственных детей. Он это заслужил. — Твёрдо ответил собеседник. — Да и в целом эта история гораздо более запутанная, чем тебе кажется.       — Мне кажется, Снарт решил грохнуть своего отца, сделал это и не понёс никакого наказания. Не очень сложно выходит, правда? — Дэвид уже не мог заткнуть внутреннего копа, а Хартли всё равно держался довольно храбро.       — Как скажешь, — спокойно бросил он. — В любом случае, я накладываю вето на дальнейшее обсуждение этой темы.       — Ладно, я перегнул палку, прости. — «В отношениях всегда важно уметь признать свою неправоту» — в голове отчётливо звучал голос сестры. Дэвид почувствовал себя довольно паршиво, а потом посигналил чёрной Тойоте, которая пыталась его подрезать.       — Нет, всё в порядке. Я понимаю, что для тебя это всё выглядит очень дерьмово. — Хартли вздохнул. — Ты прав, Дэвид, и всегда был прав. Поэтому я не хочу оправдывать их, не хочу оправдывать себя. Леонард не должен был убивать своего отца, Марк не должен был убивать своего брата, Мик не должен был сжигать свою семью, и мы все вместе не должны воровать. — Он начал медленно жестикулировать. — Мы должны найти нормальную работу, получать обычную зарплату, исправно отдавать государству налоги, мечтать об отпуске, платить кредиты за квартиры или машины, а потом выйти на пенсию, купить ферму и выращивать там помидоры. Ты прав, а мы не правы, — за окном шумно проезжали машины, золотистые лучи отражались в боковых зеркалах, оставляя блики на лице Хартли. — Мы все плохие люди и однажды настанет день, когда мы продадим друг друга за пачку чипсов. Но мы уже не можем иначе. Я не могу иначе, ты понимаешь?       — Ты мог бы быть отличным музыкантом, Хартли. Ну правда, зачем тебе всё это? — Дэвид совершенно искренне не мог понять. Это было слишком далеко от его системы координат.       — Да, я мог бы. И, возможно, однажды я правда этим займусь. Знаешь, для искусства никогда не поздно. Гоген, например, начал в тридцать пять, а мне до этого ещё целых одиннадцать лет. — Хартли усмехнулся. — Обещаю тебе, если мы оба доживём до этого момента, то будет у нас и пенсия, и ферма, и помидоры. Я буду по вечерам играть тебе на флейте, а ты найдёшь себе какое-нибудь тупое дедовское хобби, вроде рыбалки или чем они там ещё занимаются? Коллекционированием марок? — Он отвернулся к окну. — Всё это обязательно будет. Но не сегодня.       — Спасибо, Хартли, теперь у меня ощущение, что завтра случится апокалипсис. — Они оба громко рассмеялись. Ощущение, правда, никуда не исчезло. ***       Место, отмеченное на карте, оказалось старым баром на окраине. Наверное, когда-то давно он закрылся из-за убытков или просто из-за того, что это довольно опасный район и держать здесь бизнес не самое лучшее решение на свете. Плотные жалюзи не давали сквозь грязные окна заглянуть внутрь, а снаружи это место и вовсе казалось заброшенным, но, очевидно, что всё было не так просто. Хартли по-хозяйски распахнул скрипучую дверь, придержал её для Дэвида. Помещение было небольшим, пыльным, ностальгичным. Всё залито желтоватым светом старенькой лампы накаливания. С тёмных досок пола кое-где местами облезла краска, со стен медленно сползали коричневые обои, а поверх них висели потускневшие фотографии. Было отчётливое ощущение, что за этим всем таилась какая-то долгая и увлекательная история, которую никому узнать было уже не суждено.       Дэвид, безусловно, ждал подставы, но не думал, что она будет таких масштабов. Видимо, этот бар был тем самым логовом Негодяев, где они собирались для обсуждения злодейских планов, начиная с ограбления круглосуточного магазина и заканчивая захватом полицейского участка. Однако, без своих маскарадных костюмов они выглядели вполне обычными людьми: соседями по лестничной площадке или случайными прохожими. Кто-то, вроде Рори или Абры, правда, никогда не смог бы полноценно слиться с серой массой среднестатистических американцев. Абра был слишком бледный, почти белый, его чёрные волосы залачены намертво, а на лице у него были дурацкие тонкие закрученные усики, которые смотрелись очень уж карикатурно. Рори же всё ещё был жутким лысым бугаем, а без одежды с длинным рукавом, видно, что все его руки были покрыты уродливыми старыми ожогами.       Все остальные же выглядели для Дэвида, видевшего их только либо в «рабочей» одежде, либо в тюремных робах, очень уж необычно. Мардон полностью был облачён в чёрное, но его траурный образ разрушали, видимо, для удобства собранные в хвостик волосы, которые из-за недостаточной длины выглядели довольно нелепо. Роско и Лиза были одеты в какие-то цветастые футболки и похожи на студентов-первокурсников, курящих травку и не пропускающих ни одну тусовку. Скаддер был в тёмно-зелёной рубашке поло и классических чёрных брюках, напоминал какого-нибудь простого парня, работавшего в офисе. Джузеппе в повседневной жизни внезапно оказался не таким эпатажным и носил обычные серые джинсы и тонкий кремовый свитер. Харкнесс, как, в принципе, можно было ожидать, одет в синий спортивный костюм с белыми полосами. На русоволосом коротко стриженном Снарте же был простой чёрный джемпер и Дэвиду подумалось, что в гражданском он выглядел гораздо менее угрожающим.       Все Негодяи были чем-то заняты в момент, когда Хартли и Дэвид зашли: Роско с Лизой сидели за столиком в углу и как всегда о чём-то громко болтали, Харкнесс и Скаддер, споря, играли в дартс, Абра с Джузеппе стояли возле барной стойки и мило беседовали, все остальные сидели за круглым столом в центре зала и пили пиво прямо из бутылок. Потом в одно мгновение все замерли, покосились на вошедших. Дэвид отчётливо почувствовал колючее напряжение, повисшее в воздухе, стало совершенно не по себе. Никто из участников, очевидно, этой встрече рад не был, они всем видом так и источали опасность. Это продолжалось пару мгновений, пока Дэвид не заметил, что Джузеппе перегнулся через барную стойку, видимо, чтобы что-то взять. Хартли тоже обратил на это внимание, мгновенно засуетился, занервничал даже больше, чем раньше.       — Джеймс, положи нож. — резко бросил он.       — Я не буду его использовать, — голос у Джузеппе был непривычно спокойный, тон холодный, и весь он резко перестал быть похож на того беззаботного и глуповатого Трикстера, который, казалось, мог кому-то навредить только случайно, потому что не осознавал, что бомбы и другая пиротехника это на самом деле опасно. — Пока что.       — Я не стукач, — похоже, Хартли был действительно напуган, а Дэвид плавно готовился к тому, что в дальнейшем события могли пойти по самому плохому сценарию. — Я всё объясню. — Вдруг послышался скрип стула по деревянному полу, Снарт грозно поднялся со своего места.       — Объясняй. — Уже знакомым жутким тоном сказал он, и Дэвид понял, что угроза от Снарта исходила независимо от того, во что он был одет.       — Я гей, — нервно выдал Хартли. — Это мой парень Дэвид, — положил руку Дэвиду на плечо. — Никаких жучков, никакой прослушки. Можешь проверить, у него даже пистолета с собой нет. — Судорожно протараторил он. На несколько мгновений повисла тишина, Снарт прищурился и сложил руки на груди. Внезапно раздался хриплый хохот Харкнесса:       — У тебя дерьмовый вкус на мужиков. Не одобряю. — После этого напряжение почти рассеилось, но на его место пришло неловкое молчание.       — Вау, Хартли, — более привычным мягким голосом ответил Джузеппе и ровно встал возле барной стойки, очевидно, оставив нож на месте. — Довольно смело. Скажи ты об этом в другой обстановке, я бы посоветовал тебе спать со всеми, кроме копов. Но с этим советом я бы опоздал. — Он усмехнулся. — Леди и джентльмены, кто-нибудь ещё хочет высказаться? Абра? — Обратился Джузеппе к своему более раннему собеседнику.       — Я не устаю пребывать в состоянии культурного шока каждый раз, когда вновь обнаруживаю, что вещи, в моём веке являющиеся вполне обыденными, здесь неприемлемы и порицаемы, — на самом деле, из-за того, что Абра говорил очень заковыристо, к тому же неправильно произнося некоторые слова, Дэвиду было довольно сложно до конца понять смысл сказанного. Но для всех остальных это, кажется, не было проблемой. — Я веду к тому, что у меня нет никаких проблем с этим, Хартли. Если тебе, конечно, важно моё мнение на этот счёт.       — Спасибо, Абра. Кто-нибудь ещё? — Приторно-дружелюбно сказал Джузеппе. — Мик, может быть ты? — Рори, который до этого вообще никак не реагировал, глянул на Хартли.       — Да насрать. — Своим хриплым и грубым голосом буркнул он и спокойно отпил пива из бутылки.       — А я вот всё знала! Женская интуиция, — вдруг задорно выкрикнула Лиза, а потом рассмеялась. — Да шучу я. На самом деле он набухался в слюни, когда мы праздновали… — она, видимо, пыталась что-то вспомнить и звонко щёлкала пальцами. — Короче, когда мы спёрли тот огромный камешек, не помню его название, но он как-то так выпендрёжно назывался. — Лиза махнула рукой. — Он начал ныть мне, и я ему сказала: «Хартли, милый, да всем будет насрать, что ты любишь огромные мужские члены». И, угадайте, кто оказался прав? — Она самодовольно указала на себя. Роско, Харкнесс, Скаддер и Рори громко загоготали. Теперь даже Дэвид почувствовал себя неловко.       — Compadre, крайне неэтичный вопрос: — Мардон вдруг поднял руку, обращая на себя внимание, а потом подождал, пока Хартли позволяюще кивнёт. — так твои родители от тебя отказались и отлучили от наследства, потому что ты гей?       — Ну, — Хартли нервно усмехнулся и качнул головой. — это основная причина. — По помещению прокатился возмущённый гул.       — Да твои родители те ещё hijos de puta. — Раздражённый несправедливостью, резко бросил Мардон. А Дэвид вдруг серьёзно задумался. Неужели, из-за этого Хартли начал воровать?       — Богатые родители с их тараканами — вечная заноза в заднице. Мой батя тоже был засранцем. — Вдруг начал Харкнесс. — Предлагаю поехать в Нью-Йорк и разнести нахрен их головной офис. Чем они у тебя там занимаются? — Он прямо взбодрился. — В топку всё к чёртовой матери.       — Я не против спалить целую высотку. — Внезапно как бы между делом сказал Рори.       — Не думаю, что вам стоит обсуждать это при мне. — Кашлянув в кулак, неловко напомнил о своём существовании Дэвид. Все глянули на него.       — Ну да, ну да… — задумчиво протянул Харкнесс. — Обсудим, когда коп свалит.       — Ладно, хочу вернуться к предыдущей теме разговора, если вы не против, — голосом ведущего ток-шоу сказал Джузеппе. — Леонард, у тебя есть что сказать? — Снарт, всё время сохранявший молчание, решил подумать ещё некоторое время. А Хартли, слегка отошедший, судя по всему, опять занервничал.       — У меня нет проблем с тем, что тебе нравятся мужики. У меня нет проблем с тем, что ты трахаешься с копом, — безразличным тоном проговорил Снарт. — У меня только один вопрос: какого хрена ты притащил его сюда?       — Пацану было важно наше мнение. Захлопни пасть и сядь на место. — Дэвид был крайне удивлён тем фактом, что из всех присутствующих что-то сказал именно Рори, которому, казалось, больше всех было плевать. Снарт же глянул на него, закатил глаза и внезапно стал гораздо менее враждебным.       — Если у меня возникнут хоть какие-то подозрения в том, что ты стукачишь… — он выдержал многозначительную паузу. — Я сделаю эскимо из вас обоих. А пока веселитесь, голубки. — Снарт усмехнулся и последовал совету Рори, спокойно опустившись обратно на стул и вернувшись к своему пиву. Хартли едва слышно вздохнул с облегчением. — Медовый месяц устраивайте в Монако. И без гостинцев не возвращайтесь. ***       Потом Хартли тактично попросил Дэвида некоторое время подождать в машине, что тот сделал без лишних вопросов и пререканий. Очевидно, Негодяям нужно было обсудить что-то, что ему знать не обязательно по двум причинам, обе из которых связаны с тем, что он коп: они ему не доверяли, что вполне разумно; он и сам не хотел бы об этом слышать, ведь если узнает о преступлении, то по долгу службы обязан будет его предотвратить несмотря ни на что. А пока он наивно притворялся, что не видел зла и не слышал зла, хотя всё равно ощущал себя грязным предателем всего того, за что боролся чёртовы четырнадцать лет. В конце концов, бездействие — самое страшное преступление.       На улице же всё ещё была хорошая погода и светило золотистое солнце, поэтому, бессмысленно сидя в машине, Дэвид вдруг решил полюбоваться местной довольно депрессивной архитектурой. Угрюмые кирпичные домишки склонялись над дорогой, кое-где в иссохшихся рамах блестели осколки разбитых окон, на фасадах висели тусклые вывески редких круглосуточных магазинчиков. Всякие разные люди, начиная с громких подростков, заканчивая немощными грязными стариками в обносках, медленно бродили по тротуарам; по тёмному асфальту проезжали слегка побитые жизнью машины: то ржавые, то с запчастями разного цвета, то с заклеенными фарами. Когда ему наскучило просто смотреть, Дэвид вдруг задумался о родителях Хартли.       Как родители могли отказаться от своего ребёнка из-за того, что ему нравятся люди не того пола, которого они хотели бы? Старики Дэвида удивительно спокойно отреагировали, когда в старшей школе наконец догадались, что их младшенькому девочки были интересны в той же степени, что и их старшенькой балет. Забавная у них вышла семейка: вполне обычные родители, всю жизнь занимавшиеся честным трудом и ходившие по воскресеньям в церковь, и их детишки — дочка, которая, вопреки всему, профессиональный боксёр и сыночек, которому, вопреки всем католическим законам, нравились мальчики. Возможно, родители Дэвида просто слишком любили своих детей, чтобы вешать на них ярлыки, и потому не видели в этом ничего плохого. Хартли же, очевидно, повезло гораздо меньше. Вдруг раздался стук в стекло и резко вытянул из размышлений. Дэвид перевёл взгляд и увидел неожиданно серьёзную Лизу, опустил окно.       — Ты нам не друг, также, как и мы тебе не друзья. — Дэвид не мог представить, что она умеет быть такой строгой и звучать так важно. — Если с Хартли что-то случится по твоей вине… — она покачала головой. — Я не легкомысленная дура, как может показаться, и уж тем более я не мой брат. Ленни добрый малый, а я… — Лиза сделала короткую драматичную паузу. — А я тебя живьём распотрошу и расфасую по пакетам, потом спрячу все эти пакеты, чтобы твои друзья-полицейские искали их по всему городу. — В конце она улыбнулась и своим обычным игривым тоном добавила: — Ясненько?       Дэвид молча кивнул, хотя мог бы напомнить ей про ответственность за угрозы жизни. Вдруг дверь заскрипела и из здания наконец вышел Хартли. Перекинулся парой фраз с Лизой, та захихикала и убежала обратно в бар, а он сел в машину, устроился на кресле поудобнее, вздохнул и прикрыл глаза. Дэвид тихо смотрел на него, наконец успокоившегося и расслабившегося, и ему самому стало немного лучше. Это, конечно, не могло исправить того, что капитан полиции просто позволял преступникам разгуливать на свободе и строить коварные планы ограблений и ритуальных сожжений, но сегодня Дэвид хотел притвориться, что не был капитаном полиции. Сегодня он просто был парнем Хартли и просто познакомился с его странной семейкой. Этого было вполне достаточно для одного дня.