Сориентируемся на местности

«Какого чёрта Фьюри смылся», — мрачно думал Брок, отдирая этикетку от давно пустой бутылки из-под воды. В переговорной комнате было адски душно — от июльской жары сдох кондиционер — и голова отказывалась продуктивно работать. Интуиция сначала подсказывала, что происходит какая-то муть, но потом лениво капитулировала, расплавившись в раскалённом мозгу. Роджерс сидел через стол, напротив Брока, и пытался делать вид, что всё понимает. Получалось у него хреново, судя по отсутствующему взгляду. Вот Барнс не парился — привалился головой к плечу Стива и нагло дрых. Романова со всем сомнительным удобством развалилась в кресле, закинула ноги на стол и прикрыла глаза. Она была затянута в свою любимую чёрную кожу, и если бы не еле заметное дыхание, то Брок решил, что под костюмом дохлое варёное тело. Хилл энергичной рабочей обстановки не видела — она стояла спиной ко всем у экрана в полстены, бодро щёлкала пультом и монотонно говорила о нюансах новой операции. Её слова долетали, как сквозь вату, и Брок понял, что отключается, когда из ослабевших пальцев выпала бутылка и с пластиковым дребезгом поскакала по полу. Липкую дрёму сдёрнуло разом со всех, Хилл неодобрительно покосилась на мутные физиономии агентов. — Вы мне так всю операцию завалите, — обречённо вздохнула она. — Всё под контролем, — сонно заверила её Романова. От этой системы контроля под названием «сориентируемся на местности» у Брока уже глаз дёргался. Стив спихнул с себя попытавшегося вновь залипнуть Барнса, поднялся, прошёлся от стены к стене, покрутил руками и головой, приводя себя в подобие адекватности. — Всё, работаем, — омерзительно бодро решил он за всех собравшихся и впаял свой кайфовый зад в край стола, перекрывая большую часть экрана широкой спиной. Брок не был против: кому, к чёрту, нужны бесконечные досье мутных типов, когда перед тобой демонстрируют такие… такое всё, в общем. Правая щека чуть не задымилась — Брок дёрнул головой и напоролся на абсолютно чёрный, ледяной взгляд Барнса. Металлическая рука вонзилась в столешницу и с тошнотворным скрипом оставила четыре борозды на гладком стекле. Брок не въехал. Пришлось искать поддержки в лице Наташи, но та картинно закатила глаза и выстрадала в потолок очередное русское непереводимое словосочетание. Брок въехал. Хилл прервала порчу имущества не вовремя проснувшимися собственническими порывами Барнса звонкими хлопками ладоней и не менее звонким голосом: — Соберитесь уже! Я тут не буду до вечера торчать, операция на полчаса максимум: зайти, установить личность и уйти. Не засветиться! Брок хмыкнул. Когда всё так просто, не посылают трёх агентов. — Давай сначала, — сказал он. — Можешь промотать ту часть, как вы выяснили, что Уорд — крыса ГИДРЫ, и как он спиздил для неё супер секретные данные. Я, так и быть, пропущу часть про наших проебавшихся идиотов. Все отключились где-то на «мы перехватили шифровку». Терпеливости Марии можно было позавидовать. Будь Брок на её месте, он бы перестрелял на хрен всех. Начал бы с Фьюри. Но эта лишь вздохнула, пощёлкала пультом, выбирая самую педерастичную рожу Уорда. Будто они не знают, как выглядит этот говнюк. — Мы перехватили шифровку. Грант Уорд должен передать чип связному. Кому — не ясно. Отследить не удалось. Ваша задача, — она выразительно обвела взглядом Брока, Стива и Баки, — проследить и вычислить связного. Вопросы? Брок ответить не успел — Барнс неожиданно включился первым и, в целом, сказал всё то, что собирался он сам: — Уорд знает нас всех троих в лицо. Как себе это представляет Фьюри? Нам газетами хлебала прикрывать? — Там, где будет происходить встреча, маскарад не будет вызывать вопросы. Закамуфлируем — мать родная не узнает. Поэтому мне нужны трое — помещение большое, народу много, шумно. Наташа снаружи подстрахует. — Клуб любителей Хэллоуина, что ли? — вскинул брови Брок. — Можно и так сказать, — уклончиво ответила Хилл. Брок подозрительно сощурился. Хер с ним, с маскарадом. Нацепит маску Бэтмена — и нормально будет. — План здания, — Хилл сменила слайд. — Оптимальные места дислокации… «Какого чёрта у неё такой нудный голос?» — думал Брок, чувствуя, что вновь отключается. *** Никаким Хэллоуином тут и не пахло. Такой подставы от Хилл Брок не ожидал. С-у-к-а. Клуб был голубее летнего неба: начиная от названия «Голубая радуга» (как, блядь, радуга голубой может быть? Она же, мать её, радуга!), заканчивая блестяще-разноцветной толпой страждущих у входа. Даже форма парочки двухметровых вышибал была явно не в магазине спецодежды куплена: тёмно-синие шорты обтягивали так плотно, что, казалось, волосы на заднице пересчитать можно, дубинки в их руках при ближайшем рассмотрении оказались чёрными полуметровыми самотыками. «Долбаное блядство…», — в сотый раз повторял Брок, каждый раз придумывая новое прилагательное. Ведь чувствовал подставу, когда его упаковывали в слишком тесную чёрную кожу. Хорошо, что блёстками не намазали, только загримировали толстым слоем штукатурки. — Рамлоу, отвисни уже, наконец, — раздался в наушнике раздражённый голос Наташи. — А манерного педика тебе не изобразить? — зло прошипел он в ответ. — Надо будет — изобразишь. Двигай уже, Стив и Баки у входа. Брок только хотел разразиться убийственной тирадой, как его взгляд зацепился за две возвышающиеся фигуры над кучей извращенцев у входа. Все слова застряли в глотке. Волосы Барнса были убраны в тугой узел на затылке, а пол-лица было утыкано какой-то адски блестящей хернёй. Он светился как рождественская гирлянда, отражая своим ебалом свет всех проезжающих мимо машин. Роджерс был с длинными волосами — не иначе шевелюру у Тора спёр, — в очках-авиаторах и в какой-то рваной тряпке на теле, не прикрывающей ничего вообще. Не узнать его мог только мёртвый, так что про родную мать Хилл не соврала. Брок пожелал себе ангельского терпения и двинулся навстречу приключениям. Раньше вставишь — раньше вынешь. — Что за херня? — спросил Брок, тыкая пальцем в круглые блестяшки на лице Баки. — Это стразы, — по-дебильному улыбнулся Барнс. — Смотри, куда мне их ещё приделали, — и он радостно продемонстрировал вибраниумную руку, всю засыпанную этой дрянью. Ёбнуться можно было. Язык чесался отвесить пару ласковых и Роджерсу, но у того физиономия выражала крайнюю готовность к патриотическому полоумию. Брок решил вообще больше ничего не говорить. Не его проблемы, если из-за этих двоих всё пойдёт по одному месту. Он шагнул между ними, качественно врезавшись в обоих плечами, и нырнул в адский котёл. *** Кто бы знал, как Брок ненавидел все клубы за постоянное чувство группового изнасилования. Трахало все рецепторы сразу: рваная музыка вспарывала барабанные перепонки, световой хаос ослеплял, нос дурел от душной смеси пластика и мускуса, и толпа... грёбаная толпа, которая окружала, толкала и давила. От дискотечного смрада хотелось блевать, а от низких басов закладывало уши. Армия Малекита была на порядок приятнее. — По местам, — прохрипел Брок. Стив и Баки двинулись сквозь толпу в разных направлениях. Хоть гарнитуру этот ад не глушил — уже хорошо. Духота воняла латексом, потом, алкоголем и сладкими духами. Кожаные штаны жарко липли к заднице. Это моя работа, твердил сам себе Брок, проталкиваясь между расхлябанными телами в нужную точку. Это всё ещё моя работа, сомневался Брок, ощущая на своей пятой точке чьи-то наглые руки. У меня прекрасная работа, окончательно уверился Брок, с садистской радостью прописывая в размалёванное табло обладателю этих самых рук. Не сильно, скорее, для профилактики, но тому хватило — он отлетел в барную стойку и устроился с комфортом отдыхать под ней. — Я на месте, — пробилось в наушник голосом Стива. — Принято. Барнс? — На мес... А-а-а! В ухе резко задышало и зашипело, потом донёсся злой шёпот: — Ещё раз тронешь — оторву грабли и трахну тебя ими. Брок мстительно ухмыльнулся: не одному ему страдать. В ухе раздался приглушённый хохот Наташи. Надо будет не забыть пристрелить её. Вот таким и должен быть ад — когда торчишь в хаосе целую вечность, но часы твердят, что прошло всего сорок минут. К Броку подкатывали — нагло и много. Брок зверел. Судя по эпизодическим репликам в наушниках — к Стиву и Баки тоже. Брок почему-то с этого зверел тоже. Точка кипения была уже где-то близко, когда толпа завизжала, превышая предельно возможные децибелы, и со сцены, на которой отрывались голые тела в импровизированных клетках, хлынула пена. С позицией у барной стойки повезло — пена сюда не доставала, а Роджерс — Брок отлично его видел — попал в самую гущу. Его окатило с ног до головы. Он, отплёвываясь, выпрыгнул из зоны поражения и яростно стряхивал с себя пену, что-то неразборчиво бормоча под нос. Брок сообразил, что беззастенчиво пялится, как псевдо майка порнушно облепила капитанские крутые мышцы, только когда услышал в наушнике громкое: — Ка-а-кие сиськи! Роджерс поперхнулся, Барнс зарычал, Брок заржал, а Наташа обломала весь кайф: — Вижу Уорда. Заходит. Уорда Брок засёк сразу — тот решил не поддерживать фишку заведения в качестве гламурного пидора и выглядел таким, каким Брок его запомнил: в тёмной кожаной куртке, с небритостью на щеках и наглостью в глазах. Хотя менее пидором его это всё равно не делало. Судя по его поведению, чувствовал он себя в этом кошмаре отлично. Вот же засранец. — Он у входа, движется к сцене. Роджерс, исчезни оттуда. Вообще Брок имел в виду, чтобы Стив смылся в тень у ближайшей стены, но тот проявил чудеса догадливости, переместился на танцпол и отыскал там самое яркое место. Каким хреном здесь же нарисовался Барнс, было вообще не ясно. — Барнс, какого… — Сам там стой! — огрызнулся он. — Не могли узнать все места заранее? Там зона для любителей перепихнуться! Об меня полклуба потёрлось уже! — Потерпишь, вали назад! — Отъебись! — Стив там не ревнует? — Заткнись, Романова! — одновременно рявкнули Барнс и Брок. — Замолчали все, — сдержано перебил всех Роджерс, — есть контакт. Брок метнулся взглядом по толпе, выискивая Уорда. Он был не один, но понять, кто его дружок, не получалось — тот удачно прятался за широкой спиной Уорда. Но напрягало сейчас другое: пидорская парочка уверенно продвигалась ровно в сторону Роджерса и Барнса. А те, как два идиота, стояли ровно в центре танцпола, и синий свет неоновых ламп так чётко и ярко высвечивал лицо Стива, что стало яснее ясного — пиздец. Полный и неотвратимый. Маскировка была провалена на все сто процентов. Капитан Америка был невидим и неузнаваем, как Майкл Джексон на сцене под софитами. Ещё несколько метров — и миссия провалена. — Уходите оттуда, оба! — произнёс Брок чётко и отрывисто. — Он вас раскроет. Продвигайтесь к правому краю сцены! Продвигайтесь — это было легко сказать, потому что из пушек снова полилась пена и толпа взвизгнула, заколыхалась и потянулась в мыльную дрянь. Брок чертыхнулся, наблюдая, как Стив и Барнс безрезультатно пытаются протиснуться сквозь человеческое месиво. — Три метра, убирайтесь! Или вымажьте пеной рожу Роджерса! Более идиотскую ситуацию представить было сложно: два спецагента в гей-клубе по уши в пене проваливают задание. Выхода больше не было. — Два метра, — обречённо сказал Брок. И охренел, потому что Барнс неожиданно обхватил ладонями лицо Роджерса и всосался в его губы. Тот застыл с тем же охренением, в котором пребывал Брок, а потом как-то резко расслабился, подался вперёд, впечатался всем собой в Барнса. Брок заторможено наблюдал, как мерцающая рука голодно шарит по спине Стива, лезет под майку, сжимает всё, что сжимается, особенно облюбовав крепкую пятую точку. Брок отчётливо услышал глубокий стон. Музыка билась в ушах, попадая в такт разогнавшегося пульса. Он вообще на хрен забыл, зачем они тут. В паху горело, в голове цепенело. — Что там? Голос Романовой вырвал из транса, перелил кровь в нужное место. Брок врезал сам себе по лицу. Стало легче. — Всё… — сипло начал он, откашлялся, приводя голос в нормальное звучание, — всё под контролем. Сориентировались на местности. Ничего нового. Уорд с дружком и Стив с Баки были в опасной близости друг от друга, но друг друга упорно не замечали, потому что, очевидно, всем им было не до окружающей среды. Похоже, у всей четвёрки кровь бежала по третьему, супер малому кругу кровообращения, находящемуся исключительно в члене. Мозги обоюдно испытывали кислородное голодание. Ёбаный день! Парочка Уорда сосалась и яростно тёрлась друг о друга. Брок решил, что они начнут прямо здесь. Лицо дружка так и было скрыто — он стоял спиной к Броку. Зато отлично было видно физиономию Уорда в отблесках разноцветно мигающего света — тот то жмурился, то закатывал глаза, периодически отрывался от терзающих губ и что-то лихорадочно говорил в самое ухо. Стив и Барнс были очень хреновыми агентами. То, что происходившее между ними было нихуя не прикрытие, а бой взбесившихся гормонов, было очевидно даже с такого расстояния. Влажные от пены и пота, в поцелуе, больше смахивающем на обоюдный трах языками, посреди снующей толпы, под низкие музыкальные биты и калейдоскоп света — им было плевать и на Уорда, и на задание и вообще на всех. Толпа мягко обтекала их, стараясь не тревожить. Брок метался взглядом от одной пары мудаков к другой и делал ставки самому себе — кто кого первым разложит. По пожару в собственных штанах было понятно, что на Стива с Барнсом он бы посмотрел. Они усиленно изображали анодно-катодную парочку. Диод, мать их. Что-то внезапно поменялось, и Брок не сразу сообразил, что музыка перестала прикидываться вопящим в котле грешником, а стала медленнее, плавнее. Хаотичное мелькание цветов перестало насиловать глаза, и танцоп залился ровным, приглушённым светом. Толпа успокоилась и мерно закачалась в такт басам. Уорд оторвался от чужой задницы и потеснил её обладателя в сторону туалетов. Когда они скрылись, Брок, не церемонясь, протолкнулся к Стиву и Барнсу, растащил их в разные стороны и поволок следом. Надо было плюнуть на них, самому быстрее и качественнее закончить операцию и свалить отсюда куда подальше, но что-то тяжёлое и ноющее ворочалось в груди, что заставляло делать то, что он делает. Привести в порядок два ошалевших друг от друга тела в экстремально короткий срок было задачей трудновыполнимой. Но Брок справился, швырнув в стену обоих, выбивая дух, закрепляя парой точных хуков в челюсть. — Оклемались? — любезно поинтересовался он. Стив и Барнс, задыхаясь, в разнобой закивали. — А что было? — влезла Наташа. — Не твоё дело, — оборвал её Брок. — Вы двое остаётесь здесь, не отсвечиваете. Я иду туда, — он мотнул головой в сторону двери с табличкой М, — и заканчиваю это блядство. За толстой дверью царил полумрак, убойный грохот музыки был глухим и нечётким, зато чёткими были не оставляющие сомнений звуки из пары кабинок. — Я не понял, — зло зашипел Брок, озираясь. — Это туалет или бордель? — По обстоятельствам, — подмигнуло красящееся у зеркала неопределённое нечто и оценивающе прошлось взглядом по Броку с ног до головы. — А мы… — Даже не думай, — оборвал он его. Нечто обижено закатило глаза. Брок прикидывал, какое место лучше подойдёт для наблюдения, когда в ухе прерывисто захрипело, и в туалет ввалились Роджерс и Барнс, синхронно подхватили его под руки и затянули в ближайшую кабинку. Хлипкая дверца оглушительно хлопнула о тонкую перегородку. Рот намертво заткнула вибраниумно-стразная пятерня. Все вопросы отпали, когда музыка резко усилилась, потом заглохла, и послышался голос Уорда: — Давай сюда, — и следом отчётливый звук влажного засоса. Да что ж всё идёт через одно место! Брок был уверен, что эти двое давно трахаются в этом чёртовом туалете, а они шатались не пойми где. Однозначно, эта операция получит первое место в номинации «идиотизм года». Скрипнула дверь соседней кабинки, дрогнула тонкая стенка, когда в неё кого-то впечатали. Брок отлепил ото рта колючую ладонь. К такому жизнь его не готовила. Совсем рядом стонали, хрипло дышали, неразборчиво шептались, чем-то скрипели, стучали и шелестели. Роджерс и Барнс завороженно пялились в стену, будто там кино показывали. В щель над полом упала клетчатая рубашка. Стив нахмурился, а когда послышалось низкое, протяжное «да-а», изумлённо, одними губами произнёс: — Это Фитц! Брок состроил выражение лица «да ты гонишь». Этот преданный ЩИТу гений-ботаник был последним, на кого можно было подумать. Он же был кем-то вроде Роджерса. Не в плане тупоголового геройства, конечно, а в плане нездорового патриотизма. К тому же он сох по убогой Симмонс. Но все логичные уверения сдохли в зародыше, когда Уорд сдавленно выдохнул «Лео…». Вжикнула молния и протяжный, захлёбывающийся стон отрезвил. На этом моменте Броку стало плевать, что это Фитц, потому что он отчётливо осознал, что их разделяет только тонкая перегородка и расстояние в полметра, и если они проторчат здесь ещё пару минут, то будут не просто свидетелями, а полноправными участниками всего ещё не случившегося. Надо было выбираться. Стальная хватка на плече остановила. — Ждём передачи чипа! — шепнул Роджерс на ухо. — Зачем? — так же шёпотом спросил Брок, еле сдерживая ярость. — Мы установили связного, дальше не наша работа! — А вдруг это не он? — А кто? — офигел Брок. — Ты думаешь, они тут случайно столкнулись и решили перепихнуться? — Интересно, а кто из них кого? — встрял Барнс. — Лео, ты блядски узкий! — будто специально выстонал Уорд, умудрившись запихнуть слова «блядски» и «узкий» в одно предложение. Барнс довольно осклабился. — Не могу больше без тебя, не могу, люблю… люблю… — лихорадочно шептал Фитц, запечатывая словом «люблю» каждое ритмичное столкновение со стеной. Иисусе, его дерут в грязном туалете гей-клуба, а он о любви. А ещё Брок упустил самую важную деталь — Барнс был не в себе. Если бы Брок знал, что оставлять Барнса без присмотра было нельзя, и что тот не откажется закинуться парой коктейлей и парой сомнительных таблеток, которые ему любезно подсунули полчаса назад, то, вероятно, всего дальнейшего не случилось бы. Теснота, жара, разнузданное блядство и полуголый Стив добили Барнса окончательно — он решил продолжить то, от чего его оторвали совсем недавно. Распалённый и возбуждённый, он бесцеремонно притянул к себе Стива, разодрал остатки и так разодранной майки и прошёлся губами и руками по ключицам, тугим мышцам груди и пресса. Тот опешил, захлебнувшись выдохом, а потом резко откинулся к стене, открывая всего себя, подставляясь под язык, зубы и горячие пальцы. В первый раз в жизни Брок впал в мёртвый ступор. Всегда было всё просто и понятно, на всех операциях он знал, когда надо стрелять, а когда — бежать. Что делать, когда намертво зажат между стеной и парой самых горячих мужиков, которые окончательно берега попутали, он не представлял. Голова требовала бежать, сердце — стрелять, а член — присоединиться. Надо было соглашаться с головой, но Брок оказался оттеснён от двери — выход был надёжно запечатан. Он бы заорал, но, во-первых, пропал голос, во-вторых, Уорд с Фитцем всё ещё были рядом. Тяжёлое возбуждение мешало связно мыслить, но в чём Брок был точно уверен — подрочи он сейчас, никто бы не заметил. «Вы охуели?» застряло в горле, потому что пальцы в стразах неожиданно потянулись к ширинке Брока и уверенно сдавили. Он вздрогнул, то ли пытаясь отшатнуться, то ли сильнее вжаться в руку. Барнс оторвался от шеи Стива, потянулся к губам Брока. Его зрачки были наркотически расширены. — Всегда хотел попробовать, — шепнул он. Первый поцелуй вышел быстрый, смазанный, резкий. Брок даже не сообразил, что это действительно произошло, если бы не стразы на лице Баки, неприятно саданувшие по щеке. Всё. На этом — всё. Брок здесь единственный, кто контролирует ситуацию. У них ещё есть шанс не завалить всё окончательно. Последний раз попробует только — и сразу всё. Второй поцелуй был неторопливый, глубокий, изучающий. Барнс охренительно целовался. Теперь понятно, почему у Роджерса снесло крышу. Кстати о Стиве, его тоже до исступления захотелось попробовать. Один раз — и всё. Брок нехотя отстранился от Барнса, погладил большим пальцем припухшие губы, подтянул за пояс тяжело дышащего Стива. Кожа под ладонями была гладкой, горячей, влажной от пота. Непривычно длинные волосы заслоняли лицо. Брок собрал их и стиснул в кулаке. Рот был мягкий, сладкий. Брок погружался языком в упоительную глубину, неторопливо ласкал чужой язык, нёбо, губы, лапал Стива всего и сразу и, наконец, сжал то, что так давно мечтал: жёсткую, круглую, умопомрачительную задницу. С чего он вообще решил, что операция провалена? — Барнс, — выдохнул Брок, когда тот расстегнул его тугие кожаные штаны и запихнул руки под резинку трусов. — Можно Баки, — подсказал Баки и мучительно медленно провёл по члену до самых яиц. Вести себя тихо с каждым его движением становилось всё сложнее и сложнее. И когда Баки оказался на кафельном полу, спустил штаны и бельё Брока до колен и проделал то же самое со Стивом, оставалось только смотреть и захлёбываться возбуждением от того, как мягко губы двигаются по члену, как глубоко может принять податливое горло, как сладко может стонать Стив. Барнс потрясающе отсасывал им обоим, то по очереди, то пытаясь пропихнуть в рот сразу два члена. В вибраниумной руке было какое-то особое извращённое удовольствие, когда она, чуть царапая стразами, ласкала яйца и промежность. Долго всё это терпеть было невыносимо — Брок с силой сжал задницу Стива, провёл пальцем между ягодиц, нащупал тугой вход, надавил, ощущая, как тёплые стенки плавно сдавливают. Стив затрясся, замычал, ухватился двумя руками за край стены над головой, выгнулся, и выплеснулся в ладонь Баки. Брок только в порнухе видел, чтобы так горячо кончали. Оргазм скрутил, разошёлся от живота по всему телу жгучей волной, выбил все силы, мысли и желания. Вроде соседи за стенкой пошли на второй круг, но это было не точно. Брок ощущал себя третьим электродом. Триод, мать их. Стив поднял Баки с пола, бесцеремонно вытряхнул из штанов и усадил на крышку унитаза. Сосал Стив старательно, но явно без должного опыта. Но это ничего, научится. Брок упал рядом, помучил соски Баки, опустился губами ниже, по крутому прессу, к тёмной дорожке внизу живота, провёл языком по плотно обтянувшим член губам Стива. Баки трахал их рты попеременно, заводясь сильнее, когда два языка начали одновременно вылизывали его член. Он сполз на самый край, откинулся назад и широко развёл ноги. Откровеннее приглашение было сложно придумать. Брок ухватил Стива за руку, втянул в рот два пальца, старательно облизал и приставил к дырке. Баки часто задышал и подался чуть вперёд и вниз. Стив зачарованно наблюдал, как пальцы медленно погружаются в тело. Возбуждение снова накатывало. Пора было заканчивать, выбираться отсюда и перемещаться в более подходящее помещение. Брок насадился на член горлом до самого корня. Баки бешено задвигался, окончательно срываясь, забивая своими стонами все остальные звуки. Стив заткнул ему рот, но это не помогло. Кончал он долго и очень бурно, и Брок заодно вместе с ним. Не сдержался всё-таки. И ещё он вспомнил, что Романова была с ними в эфире всё это время. Но, вот странное дело, подозрительно молчала. *** Ленивая истома гуляла по телу. Надо было дождаться сигнала от Наташи, что Фитц с Уордом покинули клуб — и можно было сматываться. Тем более имелось прекрасное место с горизонтальными поверхностями на любой вкус. — Всё чисто, они в отеле над клубом. Передаю их нашим, — тошнотворно бодро отрапортовала она. — Стой, — отозвался Баки. — Завтра передашь. Дай парни потрахаются по-человечески. *** Раннее субботнее утро было тихим и умиротворённым. Брок аккуратно вылез из постели, стараясь не потревожить слившуюся в сонной неге сывороточную парочку, и спустился на кухню. Кофемашина выстрадала кружку чёрной наркоты, и Брок с удобством устроился за столом, прихлёбывая и лениво листая кипу отчётов по операциям. Он без укола совести прочитал, что Уорда и Фитца в отеле над гей-клубом не обнаружили. Они оба как сквозь землю провалились. Наверное, жарили свои задницы и друг друга где-нибудь на Канарских островах. Возможно, но только возможно, кто-то слегка спалился в соседней кабинке туалета. На очередной странице расслабленное сознание отметило что-то странное, заставило перечитать фразу ещё раз — и кофе от возмущения Брока решило передислоцироваться на штаны и футболку. — Твою мать! — Брок отшатнулся, выпуская из пальцев кружку, и та треснулась о кафель, разлетаясь по полу осколками с той же стремительностью, с которой разнеслась его ярость. — Заставлю её придушить себя своими же ногами! — злобно шипел он, набирая нужный номер. Трубку взяли после первого же гудка. — Да? — донёсся сонный голос Наташи. — Угадай, что я сейчас делаю? — предельно ласково спросил Брок. — Мешаешь мне спать? — Читаю отчёт по операции! — рявкнул он. В трубке раздался протяжный зевок, и у Брока тоже непроизвольно сдавило в горле. Определённо, о чём шла речь — она прекрасно знала. — Как это понимать, Романова? В клубе должна была быть ты одна! И не надо мне заливать про ненадёжное прикрытие, там полно баб было! Похоже, заливать Наташа и не собиралась. Да и вообще оправдываться. Она ещё раз протяжно зевнула и флегматично спросила: — И стоило ради этого будить меня в такую рань? Чем ты недоволен, я не пойму? Наших допотопных я отправила туда, потому что достали тупить и ходить вокруг друг друга. Я понимаю, они люди со старыми устоями и бла-бла-бла, но всему есть предел. Тебя я туда отправила, чтобы ты на лишнее не отвлекался и занялся делом. Честное слово, в планах было только это, остальное — твоя импровизация. А теперь прокипятись, перевари и беги под сладкие бочки своих новых приобретений. В шесть утра спать надо, а не отчёты читать! — отрезала она. Трубка разразилась короткими гудками. Брок в гневе набрал номер ещё раз, сбросил звонок, услышав знакомое «аппарат абонента…» и зарычал, приложив виновный во всех грехах телефон об пол. Теперь под ногами хрустели не только осколки стекла, но и пластика. Потом он покружил по комнате, зашвырнул в мусорницу забрызганный кофе отчёт, ломанулся в спальню, чтобы разбудить и сообщить кое-кому о творящемся произволе. Обнажённые, едва прикрытые одеялом, Стив и Баки мирно спали, перепутавшись ногами и руками. Нарушать идиллическую картину мог бы только, наверное, последний засранец. Поэтому Брок решил отложить побудку и подоткнулся сбоку. Парочка заворочалась, пододвинулась, вплела свои конечности в Брока и угомонилась. Уютная тишина, прерываемая дружным сопением, успокоила разнывшиеся нервы, и Брок задумался, почему он, собственно, разозлился. «Может, херня всё это? — засыпая, решил он. — Зачем им знать, если и так хорошо?»