•••••••••
Он бросился вновь в здание, заполненное дымом, бросив ещё совсем маленького брата на улице. Тот был в безопасности, только если не рискнёт бежать за ним. Но нет, он не бежит, он с надеждой в детских глазах смотрит ему в след и в глубине души надеется, что сейчас выйдут двое и они все будут в безопасности. Но проходит время, его всё нет, тревога нарастает, где-то вдалеке слышен глухой звук сирен. Реальность плывёт перед глазами и он падает лишённый чувств, крепко прижимая кепку брата.•••••••••
Суетливые врачи везут его на каталке к скорой. Ему дадут нюхательной соли или он скоро сам прийдёт в себя. Взволнованные друзья смотрят на чумазое личико. Одна безустанно льёт слёзы и гладит по голове ребёнка лишь надеясь, что он жив. Вторая молча стоит и смотрит на догорающее здание. Третий просто прижимает к себе четвёртого, по-детски хныкающего в плечо. Время словно остановилось в этой болезненной паузе.•••••••••
Глухую к боли тишину, нарушает кашляющий пострадавший. Все бездумно бросаются обнимать малыша, который ещё не понял всего горя. Он взволнованно оглядывается и не видит того, кого ищет. Панически кричит и дёргается, вопрашая: «Где он?! Где он?! Где?! Нет!» Его крепко держат, не позволяя встать. Успокаивающее гладят и пытаются объяснить, но ему уже ничего не интересно. Его не волнует то, что происходит вокруг. Они добираются до его дома он безэмоционален, нем и тих. Его бледный, болезненный вид напоминает мёртвого. Но он ещё жив и пока за братом не собирается. Убитая горем тётя Кэсс хватает совсем не маленького Хиро и крепко обнимает, даря всю теплоту и светлость, что есть в ней сейчас. Она просит друзей идти домой, прийти в себя и успокоится. Уносит его в комнату и кладёт спать. Но он не спит, он не способен сейчас уснуть. Он крутится прокручивая кошмар наяву и плачет, тихо плачет о нём. В конец обессилев он засыпает тихим, пустым и беспокойным сном. Шторы в комнате задёрнуты, вечерняя темнота пробралась в комнату. Шаркая ногами он спускается вниз и яркий свет болезненно режет заплаканные глаза. Пухлый, пушистый кот трётся об ноги и когда он садится на диван, он устраивается на коленях. — Как ты? — хриплым, почти севшим голосом тянет тётя и приобнимает его за плечи. Он не отвечает, лишь многозначительно смотрит на неё. На глазах наворачиваются слёзы. Он падает в её мягкие объятия и тихи всхлипывает. Ему надоело быть сильным, он так больше не может, нужно выплакаться. Почему же всё так обернулось, неужели нельзя вернуть всё назад. Но так уж устроена жизнь.•••••••••
Неделя проходит как в тумане, тихие измученные будни медленно идут своим чередом. Жизнь вокруг полыхает как резвые языки пламени, столь ненавистные с этой поры. Он в бешенстве от бессилия пинает кровать, которая ни в чём не виновата и он громко айкает. Шуршание наполняет комнату и белая зефирки, непозволительно громко и бодро произносить: «Привет, меня зовут Беймакс! Оцените боль по десятибалльной шкале…»•••••••••
Больно всем кто знал Тадаши, не важно как долго и как хорошо. Яркая, вечно весёлая, жизнерадостная Хани Лемон подавлена горем ничуть не меньше. Они были не просто друзьями. Между ними было нечто большее. Любовь. Они проводили тонну времени вместе, смеялись, веселились. Ей как ни кому другому тоскливо. Он ушёл, и ушёл не на вечер, не на неделю, не на месяц. Навсегда. Она больше не увидит его милую улыбку, мягкий смех. Больше не почувствует его объятий, не почувствует его губ на своих. Она устала плакать, она не могла больше мучатся и пыталась смирится. Все мы умираем, так ведь? Ей охотно хотелось в это верить. Она отошла последней. В такой ситуации поддержка это самое главное, её поддерживали и она поддерживала. Улыбаться сквозь слёзы очень больно. Делать вид, что всё хорошо ещё больнее. Быть уверенной, что всё хорошо, невыносимо. А быть живой противно. Она твердит как мантру: «Всё наладится, со временем». Это девиз по жизни, заставляющий встать упав. Самообман, как наркотик, хочется всё больше и больше. Но всегда кончается по сценарию и лишь пара исключений. Без сомнений это все понимают. Все убеждены, что она справится. Но быть сильной так сложно. Руки трясутся, всё как-то глухо и пресно. Это нельзя назвать жизнью. Разум мыслит не трезво, энергетик не поможет. Это не как после бессонной ночи. Это не просто дикий кошмар который исчезнет утром. Он ни куда не денется, он будет преследовать тебя всю жизнь. Прячась в твоей тени и в лужах, в ярких ночных звёздах. С ним можно смирится и вспоминать о хорошем. А можно зациклиться в конец. Ей необходимо с ним воссоединится. Но он мёртв. Есть лишь единственный выход — смерть.•••••••••
Она залезает в ванну пускает тёплую воду, чтоб было не так страшно. Стальной кухонный нож в трясущейся руке. Яркий цвет старой плитки надоел так сильно. И жизнь в принципе тоже. Рыжие волосы липнут ко лбу от холодного пота, страх переполняет грудь. Сделав маленький порез на пальце капает в воду и наблюдает, как капля медленно растворяется. Делает пару надрезов на вене и пару на другой руке. Гладит себя ещё чувствуя реальность и тихо охоет от смеси воды и крови. Лекарства не бывают вкусными. Никто не говорил, что это будет приятно, но она упиваясь тем, что тоже умирает страдая продолжает размазывать кровь. Вода почти красная. Рука вяло свисает, нож падает на пол. Она безумно улыбается и шепчет: «Здравствуй, дорогой…»