Скейтер.

      Лёша шёл по парку, вдыхая тот особенный воздух свободы, ведь одноклассники всё ещё сидели за партами, а он, включив музыку погромче, видел вместо скучных формул майские аллеи с изумрудной листвой и кустами сирени, что разносят запах приближающегося лета.       Мир казался простым, находясь вдали от суеты города и шелеста колёс по прогретому весенним солнцем асфальту, но всё ещё существовал, словно парень забрёл в секретную зону, где под открытым небом около фонтана люди были по-особенному счастливыми, никуда не торопились, и площадка, находящаяся на возвышении в окружении деревьев, то и дело наполнялась смехом без причин — хватало радости от осознания пережитой зимы и возможности чувствовать тепло на улице.       Именно это место тянуло Лёшу к себе, несмотря на запреты родителей о прогулах уроков, он всё равно бежал сюда, оказываясь среди тех, кто тоже ежедневно сидел на прежней скамейке или просто на прогретой солнцем плитке асфальта устраивался, приветливо кивал, словно они знакомы целую жизнь. Это была огромная семья простых людей, где парень проводил уже вторую весну, которая неизбежно перетекала в лето, когда по вечерам вокруг фонтана все обступали человека, умеющего играть на гитаре или хотя бы знающего несколько аккордов, и пели не в такт, мимо нот, но от души, зная, что их никто не осудит, что можно влюблённо обнимать кого-то рядом и видеть в глазах десятков людей счастье, отражающее огоньки телефонных фонариков.       В апреле тишину и спокойствие площадки около фонтана нарушила компания скейтеров, которые теперь каждый день приезжали на разноцветных досках и всё пытались научиться выполнять трюки. Несмотря на шум их не прогоняли — дружелюбные парни часто приносили с собой в качестве угощения сидр, обычно яблочный, который шипел в пластиковых стаканчиках, едва вокруг фонтана загорались фонари. Никто не знал, откуда появились подростки, и даже не хотел догадываться по поводу покупки алкоголя, ведь внешне вся компания явно не казалась совершеннолетней.       Лёша поднялся по ступеням на возвышение, поприветствовав присутствующих неловким взмахом руки, и подошёл к скамейке, которая уже казалась ему собственностью, ведь он проводил здесь дни напролёт. Парень извлёк из школьного рюкзака потрёпанный блокнот и простой карандаш, а затем застегнул молнию и принялся оглядываться в поиске чего-то прекрасного, что ещё не было запечатлено на бумаге.       — Рисуешь? — послышалось слева, и Лёша вздрогнул от неожиданности.       Парень поспешно закрыл блокнот, искренне ненавидя, когда к нему лезли и просили что-то вроде «нарисуешь меня?» или интересовались «а что это значит?» В каждой, даже самой маленькой, картинке действительно был смысл, известный лишь подростку, но показать кому-то рисунки значило открыть человеку часть себя, к чему он был категорически не готов.       Лёша повернулся к незнакомцу, который хотел вот так бесцеремонно ворваться в чужую жизнь, с намерением рассказать о чувстве такта или просто возмутиться на нарушение личных границ, но так и замер, найдя то самое «что-то прекрасное», которое существовало на страницах блокнота в нескольких экземплярах, сидящим рядом.       — Рисуешь? — вновь поинтересовался парень в забавной радужной кофте, отдалённо напоминающей нечто между свитером и пуловером, на рукавах которой уже протёрлась ткань, но, видимо, вещь не переставала быть любимой из-за этого.       — Да, — подтвердил Лёша, всё ещё не веря в то, что это не просто мир из его фантазии, а разговор в реальном времени — отсутствие сна подтверждал запах сирени, который почему-то становился всё сильнее.       — Можно посмотреть? — парень, не дожидаясь ответа, схватил блокнот, который остался беззащитно лежать на чужих коленях, и принялся перелистывать пожелтевшие страницы.       — Эй! Ты что делаешь?! — Лёша успел спасти одно из самых ценных хранений воспоминаний из рук незнакомца прежде, чем тот мог бы наткнуться на собственные портреты в разных вариациях.       — Ладно тебе! Ты красиво рисуешь. Разреши мне досмотреть, пожалуйста?       Подросток в ответ отрицательно покачал головой и спрятал блокнот в глубине рюкзака, чувствуя, как краснеют кончики ушей от неловкости.       — Понятно, — вздохнул человек в радужной кофте и перевёл взгляд на свою обувь — классические чёрные вансы, являющиеся то ли фирменными и достаточно дорогими, то ли относительно дешёвыми.       Лёша не умел определять стоимость по внешнему виду, зато время разузнать было достаточно просто: стёртая об асфальт подошва и потрёпанные шнурки говорили о длительном ношении и включении пары в список «лучших из лучших среди обуви».       — Женя, — незнакомец протянул руку и повернул голову в сторону уличного художника, но пожалел об этом решении, зажмурившись из-за яркого солнца, которое проглядывало среди верхушек деревьев.       — Лёша.       — Умеешь кататься? — парень в радужном свитере подтянул ногой скейт, спрятанный до этого под скамейкой.       Лёша отрицательно покачал головой, но особой грусти или сожаления о таком упущении в его взгляде явно не было.       — Хочешь научу? — Женя оттолкнул от себя скейт чуть сильнее и едва успел остановить его, поставив на край доски носок потрёпанных кед, а затем, окинув соседа взглядом победителя, подтянул к себе.       Парень в ответ неопределённо пожал плечами, даже не пытаясь скрыть чрезмерное любопытство к мелочам на лице «прекрасного», чтобы впредь портреты стали ещё более живыми, правдивыми.       — Пацаны уже по домам разошлись, а мне так охота ещё покататься. Знаешь, скучно падать, когда никто не смотрит, — Женя весело хмыкнул от собственной шутки, а губы расплылись в улыбке, которая наяву оказалась намного прекраснее, чем на бумаге. — Идём со мной.       Парень встал со скаймейки, резким толчком на край доски поднял скейт над асфальтом, перехватывая противоположный конец пальцами, и протянул свободную руку своему собеседнику, словно предлагая прогулку в запретное место, куда по одиночке не пускают. Впрочем, Лёша поднялся самостоятельно, проигнорировав вежливый жест из-за странного страха привязаться не только к внешности, но и к характеру человека, портреты которого без конца оживали на страницах, осторожно пуская тонкие корни невзаимных чувств в сердце. Он забросил рюкзак на одно плечо и поспешил вслед за Женей, силуэт которого несколько раз уже успел исчезнуть в пьяняще-яркой зелени кустов.       — Здесь, — оповестил парень, терпеливо ожидая, пока новый знакомый пролезет сквозь широкое отверстие между железными прутьями паркового забора.       — И что особенного в этом месте? — Лёша с недовольством отряхивал дорожную пыль с рукавов одежды.       — Увидишь, когда закат начнётся, — заверил парень и добавил: — А пока что, давай становись на скейт.       Лёша удивлённо поднял брови, не зная, послышалось ему или новый знакомый действительно только что подписал смертный приговор собственной доске, вот так просто доверив её.       — Ну? Давай! — Женя схватил парня за запястье, подводя к скейту поближе.       — Я не умею кататься, — решил всё-таки напомнить Лёша.       — Знаю. Просто попробуй.       — Я могу сломать скейт, — зачем-то предупредил парень, отчаянно не желая соглашаться с мыслью, что он всего лишь оправдывается, не предвкушая ничего хорошего в результате этой затеи.       — Знаю, — повторил Женя, приподнимая чужое запястье, словно ожидая, что сам знакомый взлетит над асфальтом, и подвинул доску ещё ближе.       Дольше тянуть было невозможно, а потому Лёша как можно спокойнее пожал плечами и занёс ногу над скейтом, слыша, как в груди панически затрепетало сердце.       — Сможешь проехать до того дерева — и я выполню любое твоё желание, — хмыкнул Женя скорее с умилением, чем с чувством превосходства. — А если не получится, тогда, наоборот, желание я придумываю.       Хватка чужих пальцев на запястье ослабла, а спустя несколько секунд совершенно исчезла, оставляя Лёшу наедине с равновесием, найти которое было сложно, практически невозможно с первого раза. Парень раскинул руки в стороны в трепетной попытке устоять на доске — и это наконец удалось. Уже чувствуя себя победителем в данной схватке, Лёша восстановил в памяти ежедневные наблюдения за толпой подростков со столь странным средством передвижения и оттолкнулся подошвой от асфальта, заранее представляя свою триумфальную поездку.       Вот колёса прошуршали по асфальту и замерли в ожидании дальнейших действий, вот он оттолкнулся посильнее, уже видя назначенное дерево в казалось бы невозможной близости, но подвёл камень — небольшой осколок плитки, который, как на зло, оказался на пути. Толчок — Лёша едва удержался на ногах, хаотично размахивая руками по сторонам, а скейт скрипнул и остановился на месте. Жене дойти до парня, который проехал буквально несколько метров, не составило особого труда.       — Что ж. Разреши мне досмотреть рисунки, — он протянул перед собой руку в просящем жесте.       Лёша отрицательно покачал головой, видя свой рюкзак одиноко опирающемся на железные прутья забора неподалёку.       — Да. Желание, — напомнил Женя.       Парень вздрогнул — это конец. Теперь он точно пропал, ведь чёртовы портреты, оживающие под карандашом, словно нарочно получались безумно похожими на «прекрасное».       Лёша шумно вздохнул и неспешно направился к рюкзаку, всё ещё надеясь на замену желания. Он услышал за спиной шелест подошвы по асфальту, который сменило постукивание колёс скейта на плитке: Женя ехал следом. Позора не избежать.       Парень сел на корточки около рюкзака и начал расстегивать молнию, моля всевышние силы о случайном застревании подкладки в замке. Женя нетерпеливо переминался с ноги на ногу, то протягивая, то убирая руку, словно волнение имело способность передаваться по воздуху, всё ещё до безумия пахнущему сиренью.       Лёша наконец достал блокнот и с тем же тяжёлым вздохом поднял его вверх, чувствуя, как кожаная обложка стремительно исчезла из-под пальцев.       — Это я? — Женя завороженно перелистывал страницы, замечая собственные портреты почти на всех разворотах.       — Что? Нет. Ты решил, что эта фантазия очень на тебя похожа? Что ж, думай как хочешь. Но я из головы этот образ взял, — Лёша старался оправдаться уверенной интонацией голоса и невозмутимым взглядом куда-то сквозь зелёную изгородь.       — Ты врёшь. У тебя уши краснеют, — заметил Женя, возвращая блокнот с доброй, даже не насмешливой, улыбкой. — Попытаешься отыграться? Условия те же.       Парень кивнул на оставшийся за спиной участок дороги до дерева, нависшего тенью кроны над плиткой.       Лёша повторил уже известный ему толчок на край, подбрасывая скейт и перехватывая его пальцами в воздухе. Он ещё не знал, что хочет загадать в качестве желания, но внутри горел азарт, требующий продолжения затеянной с едва знакомым парнем игры.       И вновь монотонное постукивание колёс в зазорах между плитками асфальта, но на этот раз без неудач — назначенное дерево, пусть и со второй попытки, но всё же осталось где-то за спиной, пока скейт продолжал ехать по инерции до полной остановки.       Лёша услышал в затихающих щелчках восторженные аплодисменты, а после и торопливые, приближающиеся шаги.       — Вот! А говорил, что не умеешь! — Женя уже стоял рядом, счастливо улыбаясь, но всё же смущённо собирая края радужного свитера в складки то ли от неловкости момента, то ли от волнения из-за предстоящего желания.       — Объятие, — быстро шепнул Лёша, словно надеясь, что его не услышат.       — Это всё твоё желание? Ладно, а с кем? — Женя выдохнул с облегчением, успев придумать варианты намного хуже.       — Со мной.       Женя кивнул и, казалось, совершенно не смутившись, поднялся на носках кед, сцепляя руки за спиной парня.       — Это всё? — беззаботно поинтересовался он и лишь сейчас заметил, что всё непонимание этого мира собралось сейчас единым пятном в глазах у Лёши.       — Да, — кивнул парень, чувствуя бурю эмоций, из которой нельзя было выбрать какую-то конкретную, способную стать главной. Это был самый главный наркотик, воспламеняющий внутренний мир, но люди просто называли его счастьем.       — Отлично! Давай ещё один этап. Только на этот раз посложнее, потому что ставки, как и градус, понижать нельзя, — поучительно заверил Женя и оглянулся по сторонам.       Неподалёку от первой «трассы» находилось небольшое возвышение в виде асфальтовой горки то ли специально созданное человеком, то ли являющее собой протест природы любой деятельности в зелёном парке.       — Идём, — Женя зацепился взглядом за этот холм и, подхватив скейт, направился в его сторону.       Стоя около возвышения, Лёша с сомнением посмотрел вверх, туда, где змейка асфальта скрывалась из виду, но всё же взял протянутую доску, поставил её неподалёку от подъёма и с твёрдой установкой на победу поехал вперёд. Добраться до вершины было достаточно просто, ведь сторона холма плавно бежала наверх, не требуя особых усилий для езды.       Уже смотря вниз, видя все выбившиеся из земли асфальтовые плитки и улыбающегося в ожидании Женю, Лёша в который раз за день почувствовал колкую панику в груди. Заранее желание он решил не придумывать, чтобы не спугнуть неизбежную, как казалось на ровной дороге в тени деревьев, победу, но сейчас на мгновение в голове мелькнула эта идея, которую инстинкт самосохранения, что руками и ногами был против затеи с обучением скейтбордингу изначально, объяснял, как попытку мотивации и настройки на хороший итог.       — Давай! Чего ты не спускаешься? — весело крикнул Женя, заслоняя ладонью выглядывающее из-за деревьев солнце.       Лёша выдохнул, как-то неловко оттолкнулся от дороги, и колёса скейта застучали, набирая скорость, словно они наконец обрели долгожданную свободу. В ушах засвистел ветер, но спокойный спуск продолжался недолго: на пути вновь оказалась раздробленная временем плитка. Скейт запнулся, резким толчком сбрасывая с себя парня, и поехал дальше уже в одиночестве, грустно отбивая незамысловатый ритм.       Лёша раскинул руки в попытке удержать равновесие и до назначенного места пришлось бежать, чтобы только не остановиться как-нибудь неправильно и не упасть с размаху на ту же плитку.       Притормозить парень успел только возле Жени, который тут же с готовностью принялся озвучивать желание.       — Так, ставки понижать нельзя. Поэтому… Поцелуй? — голос не дрогнул, как если бы парень пытался шутить, а прозвучал слишком беззаботно, будто в подобном предложении ничего странного не наблюдалось.       — Что? — Лёша удивлённо изогнул бровь, в который раз за день надеясь на временную потерю адекватности и неправильное понимание чужих слов.       — Не парься. Я без задних мыслей, — Женя довольно хмыкнул от двусмысленности фразы и добавил как можно убедительнее: — Просто по дружбе.       — Я знаю тебя от силы несколько часов.       — Ладно тебе! Ты же рисовал меня. Значит, наблюдал. Это же просто поцелуй, в конце концов, — Женя казался максимально спокойным, словно в подобном предложении едва знакомому человеку действительно не было ничего необычного, а вот про Лёшу сказать тоже самое было нельзя: парень заметно побледнел и всё пытался понять, успеет ли он сбежать из кустов в людный парк, потому что перспективы его не устраивали.       — Интересно, и как часто ты с друзьями просто целуешься? — вопрос, впрочем, остался без ответа.       Женя недовольно закатил глаза, теряясь в нарастающей нерешительности, и сам подался вперёд, чуть приподнимаясь на носках потрёпанных кед. Не встретив сопротивления и находясь в невозможной близости от того, чтобы украсть частичку чувств у друга, парень зацепился пальцами за плечи, находящиеся достаточно высоко, вне доступности, и накрыл чужие губы, прекрасно зная, что от него самого сейчас пахнет яблочным сидром, недавно распитым в компании.       — Неужели ты никогда не фантазировал о нашем поцелуе? — Женя на мгновение отстранился, найдя этот вопрос достаточно важным.       — Что? Нет! — Лёша пытался перевести дыхание, утерянное в неожиданности.       — Знаешь… — протянул парень с хитрой улыбкой. — Если ты хочешь продолжать говорить неправду, то носи шапку, а лучше сразу балаклаву. Краснеющие уши совсем не подтверждают твоих слов.       Женя быстро щёлкнул по носу высокого человека, который сейчас находился достаточно близко, и отошёл подальше в надежде, что тому будет лень наклоняться для ответного действия.       — Хочешь я покажу, как нужно кататься? Жди здесь, — парень поднял скейт и быстрым шагом направился в сторону подъёма на холм.

***

      — Теперь понимаешь, почему именно это место? — Женя счастливо уронил голову на чужое плечо и разглядывал солнце, прощальными лучами блуждающее среди изумрудной зелени.       А Лёша не отвечал — не хотелось. Казалось, что молчание сейчас намного ценнее слов, что звуки людного парка нарочно запутывались в изгороди, не смея нарушить спокойствие расползавшегося по небу вечера.       Мир вокруг уже насквозь пропах сиренью, запах которой на закате, казалось, стал ещё сильнее, а в сердце бушевал май с неотступно сопутствующей, будто случайной, влюблённостью.