overDOSE

Четыре часа утра воскресенья. Окраина Сеула. Лишь в одном маленьком окне горит свет и мелькает темный силуэт, снующий туда-сюда. — У тебя вся шея в засосах и разбита губа, — обрабатывать появляющиеся всё чаще раны становится так же сложно, как и просто смотреть на этого человека. — Тебя ебёт? Я не просил об одолжениях, — очередной резкий ответ, сопровождающийся несильным ударом в живот. Чимин встаёт с колен быстрее, чем раньше. Он привык к резким сменам настроения, к расширенным зрачкам напротив, к агрессии и рукоприкладству. Ему уже почти не было больно и он практически смирился с собственными шрамами от побоев. «Когда всё стало настолько дерьмово?» — ежедневный вопрос, застывший на устах и во времени. — Почему ты не можешь просто посидеть спокойно, пока я пытаюсь хоть как-то помочь тебе? — он снова пробует подойти поближе, держа в руках перекись, бинты и несколько пластырей, — Юнги, нужно сходить в больницу. Твои рёбра с прошлого раза до сих пор не зажили, а сегодня ты снова приходишь избитый, — волнуясь, пытается притронуться дрожащей рукой к бледной коже. — Просто исчезни уже наконец. Мне не нужна ни твоя помощь, ни советы. Раздражает само твоё существование. Я заебался повторять это каждый раз, когда ты трогаешь меня, — снова ударяет под дых, но сильнее, заставляя хрупкое тело младшего сложиться пополам. — Ты же сдохнешь без меня, — шепчет, схаркивая кровавый ком. Юнги игнорирует брошенную фразу, поднимая с пола лекарства. Выкидывает всё в мусорку, доставая косяк с заранее скрученной травой. Курит в затяг, чувствуя расслабление каждой мышцы после очередной отвратительной ночи. Для него стало нормой спать с людьми за деньги; для него считается обыденным соглашаться на всевозможные дополнительные услуги ради увеличенной оплаты. Его тело — товар, его деньги — стоимость жизни. Эта жизнь не чёрные и белые полосы, а лишь дорожка порошка, исчезающая под свёрнутым долларом. Простая математика, показывающая, насколько дешёвым может быть человек. Когда он был в последний раз «чистым»? Сложный вопрос, ответ на который найти невозможно. Причина? Он не помнит её. Чимин тоже не помнит. Не помнит, в какой момент его друг исчез, превратившись в зависимый кусок мяса, работающий благодаря животным инстинктам. «Я виноват в том, что не заметил, как ты пропал», — мысль, которая рвёт его изнутри долгие годы. «Я виноват в том, что слишком глуп. Слишком глуп, чтобы оставить тебя одного», — мысль, которой он заканчивает день и начинает утро. Любой нормальный человек уже бы сдался и пустил на самотёк всё, что касается Мин Юнги. Возможно, Чимин немного сумасшедший. Он не хочет уходить. — Ты всё ещё здесь? — хриплый голос, пропитанный ядом и ненавистью. — Знаешь же, что не уйду. Почему каждый раз спрашиваешь? — встаёт наконец с ледяного пола, вытирая пятно алой жидкости под собой, оставленное после второго удара. — У тебя стокгольмский синдром или ты просто идиот? — отвечает вопросом на вопрос, ставя чайник на плиту. — Я просто твой друг. Вероятно, это можно приравнять к «идиоту» — сам решай. *** Вечер наступает незаметно. Город застилается плотным туманом, из-за которого не видны даже соседние дома. Свет в квартире отключили ещё на прошлой неделе из-за неуплаты, поэтому собственные биологические часы немного сдвинулись: осенние дни тянутся как один сплошной ком, неделимый на части. Отвратительное ощущение некой временной петли, только новый день никогда не наступает. Чимин слышит, как Юнги матерится, надевая в темноте старые кроссовки, а после выходит, закрывая дверь на замок. Он лишь вздыхает, понимая, что тот вернётся только утром: наверняка обдолбанный кокаином вперемешку с алкоголем, с новыми ранами, ссадинами и со стекающей по бедрам спермой очередного неизвестного. Он снова будет нести старшего в ванну на руках, превозмогая рвотные позывы от запаха крови, пота и чужих выделений. А затем будет отмывать около часа это наполовину бездыханное тело. Подобное повторялось много раз и стало входить в норму. «Пожалуйста, будь осторожен», — набирает сообщение, переводя взгляд на всю переписку, в которой только его собственные, отправленные с одним и тем же текстом, просьбы. Меняется лишь дата и время. Юнги был нормальным. Раньше он был перспективным сотрудником крупной фирмы, действующей в сфере продаж. До этого — студентом престижного вуза, получавшим повышенную стипендию. А ещё раньше — лучшим учеником школы, который подавал огромные надежды и занимал призовые места на олимпиадах. Раньше он был именно таким. Всё изменила первая любовь, открывшая новые горизонты и возможности человеческого мозга. Наркотики. Они стали первой любовью, которая засосала в свои темные объятья и утопила в дёгте, утягивая за собой ещё одного человека, который просто пытается вытащить друга из этого омута. Вот только Чимин не умеет плавать и тонет вслед, не отпуская хрупкое бледное запястье, ранящее его с каждым днём всё сильнее. Пак начинает на ощупь собирать обрывки бинтов по квартире, стараясь привести их пристанище в более-менее адекватное состояние. Он также поднимает разбросанные пластыри, осколки разбитой баночки с лекарством и выкидывает всё через окно, чтобы лишний раз не выходить из дома. Парень прекрасно понимает, что так делать неправильно, но иначе поступать не может — выходя за порог, его начинает скручивать пополам и воздух словно пропадает из пространства. Он предпочитает не использовать термин «паническая атака», заменяя это лёгким «помутнением». И плевать, что уже почти год не выходил из этого богом забытого места. Прибрав квартиру в силу возможностей, парень снимает телефон с блокировки и рассматривает всё ту же пустую переписку. Это ежедневный ритуал, ставший привычкой: знает, что никто по ту сторону не ответит и всё равно продолжает надеяться на что-то лучшее. Рассчитывает получить хотя бы горящее синее «прочитано», но даже этого до сих пор ни разу не происходило. «Он прочитал…» — не верит своим глазам, видя изменения на экране. Секундная радость моментально сменяется беспокойством: «Он бы просто так не прочитал. Точно бы не сделал подобного. Это не в его характере и тем более не в это время. У него закончились деньги, и утром был последний косяк. Почти уверен, что ему сейчас не до меня», — поток внутренней речи, разговор с самим собой вникуда. Он набирает выученный наизусть номер и на самом деле ни на что не рассчитывает. Гудки идут, что уже странно. У Юнги обычно отключен телефон. — Кто это? — незнакомый мужской голос заставляет слегка запаниковать. В голове сразу же проносится слишком много вопросов и мыслей. — Добрый вечер. Где владелец телефона? Я его друг, — еле-еле выдавливает из себя слова, начиная водить пальцем по бетонной стене. — Мин Юнги? У него есть друзья? Смешная шутка. Чел, не знаю, кто ты и зачем тебе этот отброс, но если вы реально друзья, то приезжай по адресу и забирай его отсюда. Я скину тебе сообщением, — звонок сбрасывают до того, как Чимин успевает что-либо ответить. А ещё через пару секунд телефон вибрирует из-за нового уведомления. Пак смотрит на набор букв и цифр, которые расплываются перед глазами. Он начинает задыхаться от мысли, что ему нужно куда-то выходить. Забывает, в каком ритме и с какой частотой должны быть вдохи и выдохи. Каждый даётся с трудом и вызывает жжение в носу и горле. Но он действительно старается успокоиться, считая в уме лишь «раз-два-три-четыре-раз-два…» И это постепенно начинает работать. Впервые это работает. Скорее всего лишь по той причине, что его необоснованное чувство ответственности за старшего и желание «спасти» его намного выше, чем собственные слабости. Надевает старую толстовку с разошедшимся швом, черные джинсы, в которых когда-то протёрлись коленки и вторую пару кроссовок Юнги, потому что свои собственные выкинул ещё месяц назад из-за ненадобности. На улице туман всё ещё до невозможного густой, и это даже как-то успокаивает: не видно других людей и приятно осознавать, что Чимина тоже никто толком не видит. А в автобусе, к счастью, и вовсе никого не было. В районе, где живут парни, очень редко можно с кем-нибудь пересечься, ибо многие здания находятся в аварийном состоянии и не годны для проживания. Это в каком-то смысле пристанище для таких же отбросов, как и они с Юнги. Жуткое место, которое обычные горожане называют «гетто». *** Чимин добирается до нужного места спустя полтора часа, постоянно проверяя телефон на наличие новых сообщений и звонков. К несчастью, таковых не приходило. И он не знает, куда конкретно ему идти. В центре всё пестрит разными цветами неоновых подсветок. Такое чувство, что это совершенно другой мир — очень много людей, снующих в разные стороны, шум улиц бьёт по барабанным перепонкам, а быстрый поток машин заставляет снова проделывать дыхательное упражнение, чтобы не началась паника. Парень чувствует себя отвратительно: ему плохо морально и физически от подобной ночной активности, его пугают косые взгляды и полное отсутствие какой-либо информации о месте. Поэтому он решает попробовать набрать на телефон Юнги, надеясь, что ему ответят. Но уже спустя два кратких гудка, звонок обрывается и вместо него приходит сообщение с уточняющими пунктами по типу номера подъезда, квартиры и этажа. У Чимина не сразу получается сдвинуться с места, так как ноги стали совсем ватными. Но он лишь бьёт несильно по бедру и начинает идти. Идёт, пока не достигает нужной цели: как только ему открывают исцарапанную дверь, его обвивает огромный клуб дыма со специфическим опьяняющим запахом. Парень, впустивший Чимина, выглядел отвратительно: глаза заплывшие, с расширенными зрачками, под носом капли застывшей крови и вся майка покрыта пятнами пота. Помещение, в которое пришлось зайти, выглядело примерно так же: огромная толпа людей, которые были явно не в своём уме, двигались вразнобой с музыкой. Девушки находились в абсолютно бессознательном состоянии, а рядом с ними такие же одурманенные парни, руки которых находились у тех под штанами. Это всё напоминало одну большую оргию, вот только вряд ли все без исключения согласились бы на подобное. Позже Чимин заметил одного хрупкого парня, в которого насильно пихали таблетку со словами «ты знал, куда идешь, так что съешь её и наслаждайся». Пак правда хотел подойти и помочь, но просто не мог. Он понимал, что легко станет такой же мишенью, если подойдёт к ним. У него сейчас голова гудит от всей какофонии звуков и запахов. Ему нужно просто найти одного конкретного человека и уйти отсюда. Просто найти и забрать. — Это с тобой я разговаривал? — к нему подходит мужчина примерно тридцати лет и, кажется, в абсолютно трезвом состоянии. Чимин пытается ответить на вопрос, но не может произнести ни слова. Пока он шёл сюда, то даже не заметил, насколько хуево стало его состояние. Поэтому просто кивает, прикрывая рот и нос рукой, чтобы не вырвало от всего вокруг. А мужчина видит это состояние и ухмыляется, вставляя комментарий о том, что зря Пак пришёл сюда и лучше бы ему бежать куда подальше. Но всё равно сообщает, где находится старший. Юнги в самой дальней комнате, дверь которой единственная во всей квартире была закрыта. А подойдя чуть ближе, Чимин наконец начинает слышать голос. Знакомый хриплый голос, который перебивает даже громкую музыку. Он открывает дверь и видит ту правду, которую старался избегать всё это время — продажа тела. Юнги извивается на члене какого-то полуживого мужика лет сорока. Стонет как в последний раз, чтобы доставить бессознательному максимум удовольствия и получить очередную дозу. — Хах, это уже точно чересчур для меня, — Чимин шепчет под нос, сразу же сожалея о сказанном: его начинает рвать. Из него выходит одна лишь желчь. Прямо на пол под ноги, привлекая внимание двух на кровати. Как же отвратительно. Мерзко. Жалко, — Блять, — сквозь зубы процеживает и его снова накатывает. Юнги наконец всматривается в силуэт, понимая, кто стоит в дверях. Он встаёт с мужчины и бьёт тому по щекам, пытаясь привести в сознание. На странность, у него получается. — Уйди, — командует, хотя сам находится в более невыгодном положении. А тот действительно уходит, находясь всё ещё под действием таблеток. Юнги подходит слишком близко, практически наступая голой ногой в массу на полу. Чимину стыдно. До слёз противно от самого себя. Он не может выдавить ни слова, боясь, что снова начнётся приступ. — Какого хуя ты тут делаешь? — звучит почти трезво, но по зрачкам видно, что он закинулся чем-то. А Пак не может нормально соображать. У него пелена перед глазами и слезы в уголках из-за напряжения. Ему нужен стакан воды и банальный отдых. Черт, он только сейчас понимает, что на самом деле не ел уже два дня и не спал больше четырех часов последние полгода. Из-за Юнги. Из-за того, что волнуется, как самый настоящий идиот. — Я пришёл… За тобой, — слова выходят с огромным усилием и почти неразборчиво. Он жалеет, что сказал это вслух, потому что старший ненавидит, когда о нём заботятся. Он ненавидит Чимина. — Тебя никто не просил об этом. Съеби отсюда и не раздражай меня, — хватает за ворот толстовки и затаскивает в комнату, противореча своим же словам. — Почему ты продолжаешь выводить меня?! — моментально срывается на крик, прижимая младшего к стене, и давит ему рукой на горло. — Мне больно, — Чимин выплёвывает слова с остатками воздуха и пытается убрать чужую руку, вместо этого лишь царапая её. Выводит этим Юнги, у которого в последнее время неконтролируемые вспышки агрессии. — Сделаешь так ещё раз — я тебя убью. Чимин был готов молить, чтобы отпустили. Он был согласен сделать всё, что угодно. Но Юнги было плевать. — Пожалуйста, отпусти меня, — плачет, поглаживая старшего в попытке успокоить, — я ошибся. Я уйду. Я уйду и буду ждать тебя, прости, — слеза стекает на пальцы со сбитыми костяшками. Юнги срывает все тормоза. У него голова раскалывается и нужна доза. Ему хуёво и его всё бесит. Бесят эти слёзы. Бесят мольбы. Бесят люди. Бесит Пак Чимин и его слабость. — Я тебе миллион раз говорил уйти. Просил тебя исчезнуть и не появляться. Но ты всё время делал наоборот. Вместо того, чтобы свалить, пока позволяют, ты переехал жить в мою квартиру. Вместо того, чтобы оставить меня в покое, ты продолжал раздражать своим присутствием, — ударяет по голове слишком сильно. — Нахуя ты это делал? Ради меня? Или ради себя? — кулаком по лицу, разбивая в кровь чужую губу, — Ты мне никогда не был нужен. Никогда, понимаешь? — кричит настолько громко, что у самого голова начинает болеть, а уши закладывает от ярости, — Считаешь, что я могу измениться? С чего ты блять вообще взял, что я когда-то был другим? Ты проебался слишком много раз и сейчас увидишь, что давно пора было снять свои розовые очки, посмотрев на настоящий мир, на настоящего меня, а не на собственную детскую фантазию, — тащит за волосы к кровати, не обращая внимания на крики. Заламывает руки младшего над его головой, доставая из штанов ремень. Связывает их, застёгивая пряжку за изголовьем кровати. — Ты будешь всё чувствовать, видеть и осознавать, но ничерта не сможешь сделать. Нравится собственная беспомощность? Нравится?! — поднимается на ноги, ударяя лежащего коленом по рёбрам. Крик, больше похожий на визг, разносится по всей квартире. А Юнги по кайфу. Он делает ещё два таких же удара, заставляя младшего рыдать до истерики и задыхаться. Наступает на живот, надавливая как можно сильнее, вызывая кровавый кашель. Чимин хочет орать и просить, чтобы тот перестал, но он не может произнести ни слова, захлёбываясь от слёз и металика во рту. «Больно-больно-больно как же больно» — Помнишь, как ты сказал, что я сдохну без тебя? — за волосы поднимает опавшую голову младшего. Шипит в самые губы, — Помнишь?! — бьёт пощёчину и Чимин кивает, — Так вот, Мини, — проводит шершавой рукой по покрасневшему лицу, — это ты сдохнешь со мной. Он снимает с себя штаны одновременно с нижним бельём и подходит вплотную к лицу младшего. — Открой рот и соси или я выбью тебе зубы, — приказывает, водя членом по израненным губам. А затем силой проталкивает плоть в искалеченный рот, заполненный бордовой жидкостью вперемешку с обильным выделением слюны. И сразу до упора, снова вызывая рвоту, стекающую по шее. — Ты отвратителен, — смотрит сквозь пелену на испачканное тело, которое дышит через раз, давясь собственными выделениями. Но Юнги похуй — поднимает с пола когда-то белую майку, вытирая чужое месиво. А затем припадает губами к пульсирующей венке за ухом, но лишь чтобы укусить, словно выдирая кусок мяса, оставляя за собой рану, после которой точно будет шрам. Чимин пытается отбиваться ногами, отталкивая парня от себя, но этим лишь сильнее раздражает, получая в этот раз удар локтём по коленям, — Не дёргайся — ходить не сможешь, — старший не говорит — он приказывает, практически выплёвывая каждое слово. С силой стаскивает штаны с Пака, разводя ноги того в разные стороны, устраиваясь между ними. Надевает презерватив на всё ещё стоящий член и без какой-либо подготовки вводит до самого основания, слушая очередной разрывающий крик и наблюдая, как по чужим бёдрам стекают капли крови. Начинает двигаться сразу же в бешеном темпе, царапая до алых следов торс младшего. С диким наслаждением вслушивается в каждое срывающееся «прекрати» и истеричные рыдания, ощущая, как извивается тело под ним, стараясь избавиться от рвущих ощущений снизу. Сейчас он жалеет лишь о том, что ничего не вспомнит на следующий день. Ему пиздато — доставая, видеть полностью красный презерватив, а затем вставлять снова со всей силы, разрывая парня под собой на части. Ему охуенно в какой-то момент переставать чувствовать сопротивление под собой. И лишь спустя тридцать минут измывания над чужим телом, он снимает заполненный спермой кусок резины, выкидывая куда-то вглубь комнаты. — Ты думал, что я отвратительный, но ты даже не мог представить, что настолько, правда? — проводит большим пальцем по пухлой нижней губе, — Добро пожаловать в мой мир, — касается своими губами вспотевшего лба младшего. А Чимин не двигается, не кричит и почти не дышит. Выглядит, как тряпичная кукла. Он потерял сознание от болевого шока на середине, но Юнги этого даже не заметил. Слезает с тела, доставая из лежащих неподалеку штанов пакет с порошком. Высыпает немного на чужой исцарапанный торс и вдыхает ранее разбитым носом две дорожки. Отключается окончательно лишь после того, как открывает дверь комнаты, облокотившись о неё спиной. — Тут дверь открылась. О, хах, смотрите, что нам оставили в качестве оплаты, — голоса подходящих парней остаются за кадром, когда они заходят внутрь, кинув в руки Юнги несколько пакетиков с таблетками. Сами проскальзывают мимо него, заинтересовавшись лишь в беспомощном, прикованном к кровати парне. «Добро пожаловать в мой мир» — эхом раздаётся хриплый голос в голове… *** Слякоть, слабый дождь и сигнальная жёлто-чёрная лента по периметру. — Мистер Мин, вы не можете здесь находиться. По закону это дело передано другому оперуполномоченному, так что попрошу вас покинуть место преступления, — голос молодого полицейского дрожит из-за нахождения на слишком близком расстоянии к «легенде из отдела по особо тяжким». — Ты что-то сказал? — в голосе пожилого мужчины наполнен холодом, а во взгляде отсутствует какой-либо намёк на хотя бы каплю эмоций. Он тушит истлевшую сигарету о подошву массивного ботинка и выкидывает из открытого окна чужой квартиры. — Извините, — продолжает дрожать новичок, которого решили использовать в качестве посыльного, — поступил приказ от вышестоящих. Вас сняли с дела, так как вы являетесь родственником погибшего, — он опускает голову как можно ниже, словно под невидимым давлением, понимая, что весь гнев от подобной новости будет направлен на него. — Ты про этого наркомана? Он не является мне роднёй, — слегка ухмыляется уголками губ и становится похожим на хищника, в котором нет ничего человеческого. — Мы проверили его документы и пробили по нашей базе. Нам известно, что он является вашим сыном, — в диалог вступает третье лицо — мужчина лет тридцати на вид и, судя по всему, человек, которому передали дело. — У меня был один сын, и он умер много лет назад, Донхван, — непоколебимый «ветеран» не собирается уходить и продолжает прожигать взглядом всех остальных. — То, что ты не признаёшь этого, — показательный жесть рукой в сторону трупа, — В качестве своего сына — мне понятно. Но, тем не менее, он им является, и по закону ты не имеешь права продолжать расследование. Так что прошу передать мне все документы и улики по этому делу, а также по самоубийству молодого парня недельной давности. — Ты про Пак Чимина? — Да, про него. Судя по всему, обе смерти связаны между собой. Мне прислали отчёт по материалам телефона Мин Юнги, пока вы тут возились, и последнее полученное сообщение было именно от того парня, — мужчина проходит мимо следователя Мина, опустив руку на его плечо, и едва слышно шепчет: — Видимо твой отпрыск не только наркоман, но ещё и насильник к тому же. Поздравляю, — последнее слово практически выплёвывается ядом, подобно змее. — Я ещё раз повторю, — сбрасывает чужую пятерню и сжимает её почти до хруста, — У меня нет сына. Отпускает спустя несколько секунд, оставляя заметный алый отпечаток. *** «На теле обнаружены многочисленные синяки и ссадины, нанесённые прижизненно. Химико-токсический анализ показал, что погибший принимал антидепрессанты на постоянной основе в течение последних трёх лет и было разовое употребление наркотических веществ за пару дней до смерти. Также по состоянию половых органов и ряду других признаков, можно сделать вывод, что парень был изнасилован группой людей. Биологический материал насильников выделить не удалось. Причина смерти — падение с высоты тридцати восьми метров, что равносильно высоте дома, рядом с которым тело было обнаружено. Травмы, полученные вследствие падения, были несовместимы с жизнью. Вариант вмешательства постороннего — исключён. Пак Чимин совершил самоубийство» — первая запись, сделанная судмедэкспертом по делу №1015. — Благодарю, — мужчина берёт папку с документами и изучает их по дороге в лабораторию, — Вы нашли связь между Пак Чимином и Мин Юнги? — задаёт вопрос одному из программистов, работающих с телефонами погибших. — Да. Нам удалось выяснить, что эти двое были достаточно близки и их мобильные устройства большую часть времени находились в одной геолокации — дома у Мин Юнги. По вещам из квартиры можно сделать вывод, что они жили вместе, так как отпечатки и потожировые следы оставлены обоими погибшими в равных количествах. Помимо этого, последнее сообщение, отправленное, как мы выяснили, с крыши дома, откуда прыгнул Чимин, было адресовано именно Мин Юнги. Однако оно было сразу же им удалено и даже не прочитано, — специалист передаёт собранные данные в руки старшего по званию. — Текст сообщения смогли выяснить? Это может быть важно для нас, — он листает странички одну за другой, словно сканер, вчитывается в каждое слово. — Нам удалось восстановить текст, но он был написан на чём-то, вроде кода. Пока что нам не удалось расшифровать, но мы в процессе. Думаю, это нечто подобное выдуманным языкам, которые дети создают в школе, чтобы общаться друг с другом и не быть пойманными учителем, — пожимает плечами, показывая, что ничего с этим не может поделать, и возвращается к работе с остальными уликами. — Хорошо, я понял. Держите меня в курсе, если найдёте ещё что-то важное, — Донхван закрывает двери, направляясь со всеми данными в допросную. *** — Мин ХиДжун, вы знали о связи вашего сына и Пак Чимина? — он явно доволен своим положением в этой ситуации. — Я уже говорил, что у меня нет сыновей, — ухмыляется, — Но про Пак Чимина знаю. Он был хорошим парнем. Даже жаль, что вот так закончил… Смешно на самом деле. Его родители всегда говорили не связываться с этим, — сплевывает в сторону, — с Юнги. Скорее всего, если бы они не были знакомы, то Чимин жил бы сейчас где-нибудь в Пусане с прекрасной семьёй и работой. Но вместо этого он здесь в морозилке, — вздыхает, как будто действительно сожалеет. Но в лисьих глазах всё также ноль эмоций и холод из царства Аида. — Знали ли вы, что ваш сын связан с картелем, который находится у нас в разработке не первый год? Понимаете ли вы, что из-за его смерти, вас подозревают в разглашении данных предварительного расследования и ещё по ряду других статей? — следователь похож на хищника, смакующего кости своей долгожданной добычи. Он давно ждал подобного момента, когда сможет подобным образом обращаться к старшему «коллеге». — Не знал и понимаю. Тем не менее, как вы сами уже выяснили, он всего лишь покупал у них наркотики и зарабатывал у них же эти деньги проституцией, так что вряд ли живой Мин Юнги сказал бы больше, чем его мёртвое тело. Скажу даже так: теперь он более сговорчивый, — улыбается, показывая пару клыков, прекрасно зная, что всё это лишь показуха для высших чинов. Его просто хотят сместить с должности. *** — Вы нашли то, о чём я вас просил? — Мин вытягивает молодую девушку-ассистентку, пристально глядя ей в глаза. — Д-да, только откуда вы знали, что у него будет нечто вроде дневника? И как поняли, где его искать? — голос девушки слегка дрожит от страха перед этим человеком. Но ей слишком интересно. — Я просто знал. Вот и всё, — умалчивает о том, что давно знаком с Пак Чимином, выхватывая из маленьких рук испачканный блокнот. И сам себе, практически неслышно, добавляет, — Этот парень всегда записывал о своих переживаниях. С самого детства. Он уходит к себе в небольшой кабинет и закрывает дверь на ключ, избегая лишних глаз. Открывает первую страницу и с головой погружается в историю, выведенную аккуратным почерком: «19.08. Юнги снова пришёл избитый и провонявший огромным количеством мерзких запахов. Я не знаю, что мне нужно сделать, чтобы он прекратил. Блять, как мне ему помочь? Единственное, что я могу, — это обрабатывать его раны, которых с каждым разом становится всё больше. 25.08. У него закончился порошок и таблетки. Этой ночью он снова ушёл и не прочитал сообщения. По крайней мере, сегодня он меня не бил, хах… 26.08. Юнги вернулся со сломанным носом. Я хотел его отвести к врачу, но у нас нет денег. Пришлось самому что-то с этим делать, но в очередной раз получил вместо «спасибо» разбитую губу. 03.09. У меня закончились антидепрессанты. Блять… 05.09. Два дня без сна дают о себе знать. Я не услышал, как он вернулся. На самом деле странно, что он продолжает возвращаться. И снова пришлось залечивать его разбитые колени и костяшки на руках. Снова пришлось мыть его и помогать поесть из-за вывихнутой челюсти. Зачем я это всё делаю? Зачем я пошёл за ним и почему не могу уйти? 13.09. Юнги купил антидепрессанты. По крайней мере это он сделал для меня. 20.09. Я вспомнил! Черт, я полгода пытался вспомнить и наконец получилось. Всё началось с его улыбки и нашей игры. О, я оставил пятно на странице из-за слезы, вау. Не думал, что могу растрогаться лишь из-за одной чертовой, лисьей улыбки глазами и детских воспоминаний об игре в шпионов. У нас было своё тайное место и придуманный язык, на котором мы рассказывали друг другу обо всё происходящем вокруг. Помню, как папа Юнги нас тогда ругал, приговаривая, что «в реальности всё работает совсем не так». Интересно, как сейчас мистер Мин? Он всё ещё работает в полиции? Мистер Мин казался очень серьёзным и классным в то время. Как хорошо, что сейчас мы с ним не видимся. Он бы точно осудил меня за мою слабость и никчёмность, хах… 25.09. Зачем я вспомнил? Теперь мне кажется, что удары стали больнее. 30.09. Иногда я задумываюсь: будет ли тепло спать на его руках? Но потом понимаю, что они холоднее кафеля в ванной. Поэтому снова провожу ночь там. 10.10. Юнги опять избит. Он сказал, чтобы я исчез и что ему не нужна моя помощь. Он не понимает, что умрёт без меня.? 11.10. АХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХА 12.10. №; 643:№;!»%»; №:? %; №»! 13.10. Блять, как же мне плохо. Как же хуево. Отвратительно-отвратительно-отвратительно-отвратительно-отвратительно-отвратительно-отвратительно-отвратительно-отвратительно! Сколько их было? Трое? Четверо? Пять? Я-не-помню. Пиздец, я не помню, сколько их было? Вау, Пак Чимин, да ты полный придурок. Как можно было забыть сколько хуёв принял? Шлюха-Шлюха-Шлюха-Шлюха-Шлюха-Шлюха!!!»!»4;! 24234!;!»! №Е% 14.10. Как он сказал? Что там была за фраза? Что-то связанное с миром… Не помню. Да и неважно. Он был прав. Единственный, кому всё это время была нужна помощь — это я. Он был прав, что я сдохну рядом с ним. Почему я оставался рядом? Почему не ушёл? Почему? Почему, Пак Чимин, ты не ушёл? 15.10. Я буду ждать тебя в своём мире. ххх». Следователь сильно потирает переносицу, закрывает блокнот и кладёт его в папку с остальными материалами по делу. Глаз цепляется за лежащий файл сверху. «Полное имя: Мин Юнги. Причина смерти: передозировка метамфетамином». — Катись в Ад, — выплёвывает, глядя на прикреплённые фото с места преступления, и достаёт обратно блокнот из папки. Решает не класть их рядом, разделив хотя бы сейчас. «19-5-16-23-15-10 10 21-3-10-5-10-14-19-33 17-16 20-21 19-20-16-18-16-15-21. 33 13-32-2-10-13 20-6-2-33 10 9-1-5-16-23-15-21-13-19-33*», — последние зашифрованные слова, датированные 15.10.