Наказание

Настя сидит среди этих комиков и чувствует себя некомфортно. Пожирающие взгляды, не смешные, даже моментами обидные шутки, смех со стороны зала. Над чем они вообще смеются? Щербаков смотрит на Настю и просит не выёбываться. Она его бесит — бесит до побелевших костяшек, сжатых в кулаки; до стиснутых, едва ли не до треска, зубов. Столько выебонов в одном маленьком, хрупком, сексуальном теле. Последнюю мысль о ее теле Щербаков из головы выгнать пытается, но у него ничего не выходит. Он впивается в нее взглядом, цепляется им за ее декольте, затем за оголенную талию, закусывает губу. Леха с трудом поднимает взгляд на Макарова, наблюдая за их с Ивлеевой перепалкой. Едва ли у него получается выкинуть из своей головы все жаркие картины с этой девицей. Но какая же она, блять, высокомерная мразь. — Ну ты рассказывай, рассказывай, — и ее взгляд на Рустема так и кричит: «Ты мусор». Впечатление, что они все мусор для нее. Она же, сука, богиня инстаграм и ютуба. Ведь так она о себе думает? Щербаков старается смотреть на кого угодно, но не на нее. Он видит огонь, необъятное пламя похоти в глазах каждого, кто смотрит на нее. — Я бы тебя трахнул, — Рустам говорит это, начинает изображать нечто похабное, ни в какие рамки приличия не вписывающееся, и у Насти на лице нотки омерзения проскакивают. — Мечтать не вредно, конечно, но ты не Лёша, так что не мечтай. «Но ты не Леша» — Щербаков сначала смотрит на нее в непонятках, но потом до него доходит. Ебаный Элджей. Лёха считает, что Элджея вообще никто не любит и сам он относится к нему с толикой презрения. Приди он сюда, в эту студию, он бы смеялся над ним с привеликим удовольствием, шутя про то, что он бы отказался от сына, если б тот слушал его «произведения искусства». Сейчас комик не может оторвать взгляда от строптивой блондинки. Щербаков ее ненавидит, он готов кричать это на всю вселенную, а уж когда она открывает свой рот, его тут же хочется заткнуть и неважно чем это сделать. Лёша снова пытается отмахнуться от столь извращенной мысли, вклиниваясь в разговоры, бестактно перебивая всех, как он это умеет. Он видит, как Настя раздражается и ему это нравится. Настя хотела уйти из этой студии, как можно скорей. Ее выбешивал каждый участник этой клоунады, кроме пожалуй одного. Нет, конечно Ивлеева дико раздражалась, когда Лёха перебивал её, но, казалось, ей было интересно его слушать. Она сходу приметила его взгляд, в котором одновременно гуляли уйма эмоций. Она видела насмешку, раздражение, но вместе с ними и похоть, и какую-то заинтересованность. Ей это нравилось. Такие неоднозначные взгляды цепляют, завораживают, заставляют гадать, что за мысли в голове человека. *** Бесячая до ужаса передача кончилась и все отправились по гримеркам. Ивлеева смотрела в зеркало и поправляла свою помаду, когда услышала щелчок двери и шаги позади себя. В зеркале она увидела Щербакова, тут же развернувшись к нему, она почувствовала дыхание на своем лице. Он был настолько близко, что пришлось вжаться в туалетный столик, случайно роняя с него пудреницу. — Ну и как тебе наше шоу? — Алексей притянул её к себе за талию, прижимая хрупкое тело к своему крепкому торсу. Его дыхание приятно опалило ей кожу. Он держался из-за всех сил. Нет, правда, он поговорил с женой по телефону, даже попытался медитировать, но мысли не отпускают. Возбуждение заставляло член больно впираться в плотную джинсовую ткань, причиняя какую-то болезненность. — Шоу — полная херня. Рустам — полная херня. Макар — полная херня. Это просто бессмыслица, — Настя произнесла это особо жёстким тоном, ведь в её голове снова прокрутились неприятные моменты. — А я? Я тоже полная херня? — Лёша произнес это прям в её губы, почти соприкасаясь с ними. Настю бросило в дрожь. Возбуждение заставило её влажнеть и краснеть. — Ты — нет. Их губы встретились, размазывая помаду, сливаясь в поцелуе. Настины пальцы зарылись в светлые, жесткие волосы. Языки сплетались так словно это была какая-то борьба, добавляя возбуждения. Поцелуй был резкий, рваный, чуть грубоватый. Грубая на ощупь мужская рука потянулась к ширинке женских джинс, чтобы наконец воплотить свои фантазии в жизнь. Молния на джинсах легко поддалась умелым пальцам, ткань трусиков была мокрая, что заводило ещё больше. Поцелуй прервался, Лёша дёрнул джинсы вместе с трусиками вниз, коснулся пальцами разгоряченного влажного лона, срывая с губ тихий стон. Его шероховатые пальцы массировали клитор, то едва касаясь его, то грубо надавливая. Он заставлял с трудом сдерживать стоны, её ноги подкашивались, словно блондинка вот-вот рухнет прямо на паркет. Горячее дыхание опалило кожу на шее, заставило тысячу, нет, десятки тысяч мурашек пробежаться по коже; возбуждение заставило разум помутнеть, подобно алкоголю. Припухлые губы припали к нежной коже, едва касаясь её, а затем грубо и страстно впились в шею, засасывая, покусывая, затем зализывая место укуса. Поцелуи оставляли за собой ярко-алый цвет на коже, который явно не пройдёт быстро и будет напоминать о том, что здесь и сейчас происходит. Как потом объяснять мужу эти засосы она не имеет ни малейшего понятия, но сейчас ей так хорошо, что уже наплевать. Лёша отрывается от шеи, прекращает манипуляции пальчиками и видит недовольство и желание в глазах цвета дубовой коры. Он разворачивает её и нагибает резко и грубо, хватает за волосы и чуть тянет на себя заставляя её спину прогибаться, его член входит в неё резко, глубоко и грубо, тут же начиная быстро двигаться, не позволяя ей привыкнуть к ощущению нового члена в своём влагалище. Парень чувствует, как его член трётся о мягкие, влажные и горячие стенки её лона, чувствует невероятное удовольствие, которое бросает в жар. Лёша чувствует над этой выебистой сукой власть, сжимая в кулаке её мягкие волосы; шлёпая её до красных следов от ладони; слыша, как она тяжело и рвано дышит, стараясь сдерживать стоны (но у неё это выходит совсем хуево); вдалбливаясь в неё грубо, показывая, кто здесь ведёт. По лбу скатывались капельки пота от столь быстрого и агрессивного темпа, но сейчас ему на это было абсолютно всё равно. С женой Щербаков всегда был нежен и аккуратен, лишь моментами проявляя какую-то страсть и делая грубые вещи. Но тут всё не так. Он считает, что он наказывает её, указывает ей на её истинное место. Вот оно, Сука, здесь. В этой гримерке в позе раком твоё место. Настя вся дрожит от удовольствия от каждого проникновения, он был грубым, но так заводил. Как бы она ни пыталась сдерживать стоны получалось едва ли, чувствую, как довольно крупный член вдалбливается в тебя, заставляя смазку выделяться всё больше, подбирая угол и попадая в ту самую заветную, которая и провоцировала ее на оргазм. Всё тело затрясло, ноги подкосились чуть сильнее; стон совсем не тихий сорвался с губ, заставляя Алексея ухмыльнуться; перед глазами поплыли цветные круги. Лёша почувствовал, как яйца набухают, а член становится ещё твёрже, конец был близок. Он покинул её лоно также резко, как и отпустил волосы, от чего Ивлеева чуть не ударилась лбом о столик. В тот же миг Настя почувствовала теплую и вязкую жидкость, что выплеснулась ей на поясницу. — Теперь эта передача стала для тебя хоть чуть менее полной херней? — комик схватил со столика Ивлеевой влажные салфетки, вытирая лицо и шею от пота. Ивлеева пыталась отдышаться, отойти от столь сильного оргазма и прийти в себя. — Думаю да. Каждый из них, возвращаясь домой, испытывал адский стыд перед своими вторыми половинами, но каждому из них эти воспоминания были настолько приятны, что до мурашек доходит и улыбку вызывает.