В четырех стенах

Солнце светило ей прямо в глаза, она зажмурила их, но это не помогло. Гермиона лежала на плече Драко, обнимая его рукой и ногой, а он похоже и не собирался просыпаться. Она выводила пальцем узоры на его груди и целовала бледную кожу. Драко сонно открывал глаза, когда она уже сидела на нем и прокладывала мокрую дорожку поцелуев от груди к шее, по пути прикусывая набухшую венку. Резкий выдох вырвался из его губ и Гермиона поерзала на его члене в пижамных штанах. Малфой застонал ей в рот. Она оторвалась от его губ и посмотрела в бездонные глаза. Драко издал животный рык и хотел уже перевернуть и подмять девушку под себя, когда она положила ладошки ему на грудь и провела ниже, к резинке штанов. Гермиона освободила твердый член из плена пижамных штанов и отодвинув в сторону свои трусики, начала медленно насаживаться сверху. Драко застонал в голос, а она закусила губу, увеличивая темп и снимая с себя его футболку и начала ласкать грудь. Его руки блуждали по женскому телу, пока не сжали бедра. Он стал насаживать ее на себя еще сильнее и глубже, пока она открыла рот в немом крике. Еще пара толчков и Драко откинул голову на подушки, Гермиону вслед за ним и она легла ему на грудь шумно пытаясь восстановить дыхание. Она выглядела, как кошка. Довольная и красивая в лучах света. Он исподтишка любовался ею, целят в нос и укрывая одеялом. -Гермиона, дорогая, прости , но мне сегодня нужно пораньше уйти. Роза на кухне, я ушла.- тихий голос разбудил ее от прекрасного воспоминания и рука Миссис Смит, лежащая на плече девушки, исчезла. Недели в новом доме были более интересными, но не менее волнительными. Гермиона все время пугалась каждого звука, ошибочно считая, что Рон нашел ее. Главы писались быстрее, чем когда либо, но вместе с хорошими снами приходили и плохие. Темная фигура скользила руками по ее телу, пока она не могла пошевелиться и только шептала: -Нет...нет... пожалуйста, не нужно, прошу вас...-Человек заметно разозлившийся после этих слов схватил девушку за волосы и намотал на кулак. Грубые толчки и крики продолжались на протяжении нескольких часов. Когда зрение обмякшей на полу девушки прояснилось, она заметила рыжую вспышку на голове своего насильника. В тот день ее разбудил муж Миссис Смит - Джон. Он пришел к ней, потому что она кричала и долго не мог успокоить, ведь она отбивалась от его рук тихо приговаривая все те же слова. На следующую ночь кошмар повторился. Но проснулась Гермиона сама. Она прошла в ванную и оперлась руками о раковину, перекинула волосы на левую сторону. Волосы... во снах Рон терзал их, причиняя мучительную боль. Ей было страшно от вида своих волос, что напоминали ей о снах. От щекочущего чувства, будто кто-то проводит руками по твоим плечам. Капли упали на керамику раковины, когда Гермиона схватила с полки под зеркалом маленькие ножницы. Она стала жадно кромсать каждый сантиметр, сопровождаемый жалобными всхлипами. К утру из ванной вышла опухшая от слез, сломанная девушка с коротким и очень не ровным каре, которое когда то было пышной и богатой шевелюрой. Вздрогнув от неприятных воспоминаний прошлых дней, Грейнджер все таки поднялась с кровати и прошла на кухню, где Роза смиренно ела овсянку. Гермиона поставила турку на газовую плитку и начала варить кофе, ставшее завтраком гриффиндорки еще год назад. Сегодня для нее был действительно волнительный день. День - когда она закончит свою книгу. Концовка книги утратила всю надежду на хороший конец ещё тогда, когда автор превратилась из девушки, верящей, что весь мир это сказка и живущей в мечтах о счастливом будущем, почти второй год жила с тираном и всеми силами пыталась сохранить рассудок. По сюжету, главная героиня умерла от болезни, в то время как ее возлюбленный не успел даже попрощаться. Как бы Гермионе не хотелось верить в то, что ее собственное подсознание подталкивает ей эти строки, как пророчество о ее собственном будущем, она все больше убеждалась в этом. Держась из последних сил ради дочери, Грейнджер находила поддержку в заботе Эммы и Джона, что стали ей практически родными. Она осознала это совсем недавно. Жить с людьми, которых даже не знаешь и не чувствовать вины при этом - было практически невозможно. Каждый день она корила себя за то, что занимает место, тратит время и деньги гостеприимных хозяев. Но в ночь, после очередного кошмара, когда пальцы Эммы ласково гладили щеку гриффиндорки, а она сама шептала успокаивающие слова, казалось бы так по матерински, Гермиона начала принимать свое положение. Джон нашел в Гермионе интересного собеседника. Работая в книжном магазине, он прочел не мало литературы, чем спешил поделиться с девушкой. Разбор популярных писателей за чашкой чая развивал хорошие отношения между ними. Как то раз, застав Грейнджер на диване в довольно раннее время с только что обрезанными волосами, смотрящей в одну точку - на тлеющие куски былой копны в камине, мужчина принес ножницы побольше и накрыв верхнюю часть пижамы платком - стал подравнивать концы. Эмма же, была родственной душой Гермионы. Их удивительная схожесть в бескорыстной помощи каждому была замечена с самого момента знакомства с женщиной. Эмма также, видя эмоциональное состояние девушки, пыталась купить ей антидепрессанты. Но Грейнджер не хотела привыкать к препарату, да и хотелось бы видеть мир таким, какой он есть: без искусственно добавленных красок и ложного чувства спокойствия. Она нужна была Розе в полном здравии, потому Гермиона пыталась заняться медитацией. К слову попытки не завершились успехом. Как только она закрывала глаза, в кромешной темноте век закрадывалась чувство страха и фигура человека, схожего на Рона Уизли металась со скоростью света в сознании. Роза стремительно росла и развивалась, как и положено ребенку в ее возрасте. Помимо внешнего сходства с матерью, в виде мелких завитушек на голове и карих глаз, девочка была довольно смышлёной. Размазывая овсянку по тарелке, она не выходила за края , не марая стола и себя, послушно отправляя кашу в рот. Присев рядом Гермиона провела по пухлой щечке ладонью и девочка с охотой потерялась о руку матери, закрыв глазки. Когда Грейнджер впервые услышала от нее слово "мама", слезы сами навернулись на глаза. Сложно представить, что скоро она будет говорить слова посложнее этого. Джон однажды принес из своего магазина сборник детских рассказов. Гермиона была очень благодарна ему и даже погрузилась в воспоминания о детстве, пока читала эту книгу дочери перед сном. Члены Ордена и дети прибывали слишком быстро. Ученики, что не успели попасть в безопасное место по различным причинам, сейчас рассыпались по гостиной, а Гермиона судорожно бегала от одного ребенка к другому. От более тяжелых травм она переходила на детей с ушибами и порезами вовсю орудуя палочкой. Пот градом катился с ее лица, пока она выводила руны и отдавала частицу своей магии каждому из них. Драко занимался людьми из Ордена. Он был более профессионален и сосредоточен. Закрытый оклюменцией разум не позволял ему паниковать так, как это делала она. Портключи для перемещения в Хогвартс и дом Андромеды лежали в подписанных коробках, чтобы члены Ордена и авроры, появляющиеся из неоткуда, могли вернуться назад. Грейнджер была готова взять один из портключей и отправиться прямо на место сражения, но она не могла поставить под угрозу здоровье своего ребенка. В комнате стало немного душнее, когда с хлопком появился Рон Уизли. Он держался за свою правую руку из которой шла кровь. Подбежав к нему, Гермиона, не смотря на ненависть в глазах уже бывшего лучшего друга, стала разрезать заклинаниями куски рубашки, в поисках раны. Рон сморщился, когда она залечила его руку одним взмахом палочки и грубо оттолкнув от себя направился к портключам. Гермиона стала намного спокойнее, потому что заметила на его шее веревочку от амулета. Она и до этого знала, что это битва с Пожирателями смерти, а не с самим Волан-де-мортом, но все было впереди. Уже к утру уставший после захвата ПСов Римус сказал, что Драко должен помочь им снять заклинание Фиделиуса с Малфой менора. Орден собирается убить самого темного волшебника всех времен.