Виноватым голосом

Ветер, бешено завывая, заставлял массивную ветку ели ударяться об окно кабака под названием «Мандрогора». Где, спрятавшись под одеялом, пыталась уснуть ведьмачка Цирилла. Однако безпристанные раскаты грома и вспышки зорниц, заставляли её вздрагивать при каждом громком звуке, как маленькую девочку, хотя Цири было уже неполных четырнадцать. Глупость, казалось бы; бояться грозы, когда тебе вот — вот исполнится пятнадцать лет, а через неделю, ты прибудешь в Каэр Морхен. Место, жителям которого, неведомы ночные кошмары. Зираэль всё время думала об этом, лёжа в кровати, боязливо сотрясаясь от мысли о всаднике, которого видела в Цинтре. В каждом отблеске зарницы Ласточка видела золотое солнце Нильфгарда. Ей казалось, что он повсюду: у шкафа, за окном, или быть может, стучится в дверь. Всадник с хищной птицей на шлеме. Чёрный рыцарь из Цинтры. Существо из приисподни. Её оживший кошмар. — Я тебя не боюсь… — шептала Цири. — Не боюсь! — Голос срывается на крик. На самом же деле она боялась, как никогда и не кого в своей жизни. Сильнее можно боятся лишь смерти. Зираэль казалось, что сей ночной кошмар не оставит её до тех пор, пока не сведёт с ума или не сживёт со свету. Двушка пыталась убедить себя в том, что Геральт прав и всё, что она видела на пепелище родного города, всего на всего воплощение её страха умереть. Обман зрения. Или, как говорят ведьмы: морок. Словом: все, кроме реальности. Её напуганный потерей близких мозг лишь воплотил страхи, чтобы Цири могла назвать виноватым в своих бессонных ночах, хоть кого-то. Да. Это лишь воплощение её страха смерти. Его нет. Всадника с хищной птицей на шлеме, никогда не существавало. Ни на Контенете, ни где — то бы ни было еще. Даже после такого страшного события, как сопряжение сфер, о котором Цирилла успела прочесть в умных книгах чародейки Йеннифер. Его не могло быть даже среди так называемых, «Остатков» сопряжения; монстров, которых убивает Геральт, выполняя ведьмачьи заказы. Это лишь ночные кошмары, наивного напуганного смертью близких, ребёнка, но если всё обстоит так, как убеждает её Геральт, то ей нечего боятся. Почему же тогда Цири трясётся, точно осиновый лист, стоит ей лишь на минуту вспомнить, как алое пламя пожара Цинтры отражалось в синих, словно ночное небо в ясную погоду, глазах. Если этого рыцаря никогда не существовало, то кого тогда она боится? Боязливо обернувшись, Цирилла откинула одеяло, и осторожно приподняшись в постели, ступила босыми ногами на холодный пол. Крадучась, Ласточка подобралась к окну: в шуме разбушевшийся стихии, только зорницы молний освещали лесную рощу, но этого было достаточно чтобы яркие молнии, блеснув осветили чёрные доспехи Нильфгаарда. Зираэль испуганно вздрогнула, завидев до ужаса знакомый силуэт. Силуэт всадника, которого она видела в Цинтре. Осторожно вытянув меч из ножен стоящих у окна, Цири медленно, не скрипнув и половицей, покинула кабак «Мандрогора». На улице босые ноги девушки сковало холодом. Однако пепельноволосая угрюмо шла вперёд, ведомая, лишь жаждой покончить со своим страхом навсегда. — Опять ты? — Её пальцы сжались на рукояти меча так сильно, что побелели фаланги. Цири была готова парировать, защищаться, атаковать. Была готова к бою, была готова на всё. Отчаянно вскрикнув, она бросилась на рыцаря с птицей на шлеме, но тот лишь установил защиту. Клинки скрестились. Взгляды встретились. Холодный взор его глаз прожигал на сквозь. Прыжок. Удар. Финт. Вольт. Поворот. Снова удар. Порванны доспехи. Разлетелись чёрные перья с его шлема. Рыцарь закричал. Ей удалось его поранить. Брызнула кровь. Перед глазами всё ещё пелена мести. Во взгляде жажда смерти. Ещё финт. Ещё вольт. Удар. Её меч у его горла. Снова кровь. Цирилла вздрогнула. Отступила. Девушка почувствовала, как дрожат уставшие руки, тресутся подкосившейся ноги. К горлу подступает ком. На глазах появляются слёзы. Она не сможет его убить. Но почему? Она ведь его ненавидит. Но почему она не может его убить? Она знала ответ: его глаза. Его взгляд, то, как он смотрел. Больше ничего осталось от рыцаря из её кошмара. Раненный, истекающий кровью мальчишка был никем. Цири вдруг стало стыдно: будущая ведьмачка боялась юного рыцаря, который даже не пытался ей ответить. Не пытался напасть. Он обессилен. Лежит на трове, истекающий кровью. Он умрёт. Медленно умрёт. Час. Два. Десять. Сутки, не важно когда; он умрёт. Княжна добилась своего. Отомстила. Но почему Ласточка чувствует страх, а не радость? Девушка вдруг поняла: нельзя радоваться чьей-то смерти. Даже если умирает твой враг. Зираэль задала себе вопрос: «Чем он так виноват? Ведь даже если он умрёт, бабушка не вернётся. И мне легче не станет. Почему он должен умереть? Ведь этого ничего не изменит. Ровным счётом, ничего.» — Думает Цири, перевязывая его раны обрывками своего старого плаща, который едва смогла натянуть на плечи, выбегая из комнаты в кабаке «Мандрагора». Из мыслей её вытянула его слабая ухмылка и затехающий голос: — Это очень мило с твоей стороны, княжна, — Цири содрогнулась, увидев, его испачканные кровью губы.– Пытаться залечить мои раны, после того, как ты же меня чуть Не убила. — Он снова сплюнул на землю, побогровевшую от крови слюну. Цири молча поднялась с колен, и шурша травой куда-то убежала. Проникнув обратно в кабак Цири юркнула в первую попавшийся дверь. Это была спальня Экселя. Ведьмак крепко спал. Зираэль оглянулась, обыскивая комнату на предмет такой же, как у Геральта сумки с ведьмачими эликсирами. Она стояла на окне. Осторожно и медленно чтобы не скрипеть половцами, девушка подкралась к сумке, и аккуратно открыв ее, заглянула внутрь: там, как и в сумке Геральта находилось множество разноцветных пузырьков: круглых с длинными горлышками. Осторожно, чтобы не разбить Цири извлекла с её дна пузырёк с оранжевой жидкостью внутри. — «Ласточка» должна помочь. Он же не человек. Прижав пузырёк с эликсиром в груди, так словно это было последнее нажитое, Цирилла поспешила вернутся к рыцарю с птицей на шлеме. Вот она вышла в коридор, вот ноги обдал холодный ветер. Ступни щекочет трава. Казалось, прошла вечность прежде чем она вернулась к нему. Зираэль отвернулась: Ей было стыдно, что её слепая ненависть довела его до полусмерти. Его, который не пытался её поранить и тем более убить. Цири вновь присела на колени, открыла пузырёк с эликсиром и стала поливать им раны Нильфгаардца. Послышалось шипение. — Тебе больно? — Даже если и да, то эта боль всё равно легче первой. — Выпить сможешь? С трудом приподнявшись на локти, рыцарь отпил несколько глотков оранжевой жидкости. — Чтобы вы знали, княжна, я вас не приследую, хотя, судя по вашему взгляду вы считаете иначе. — Меня зовут Цири и я не княжна, я ведьмачка. — Зираэль помогла ему снова улечься. — В таком случаи, меня зовут Кагыр и я явно не подхожу на роль твоего ночного кошмара. Ласточка усмехнулась: — Чтож, если ты назвал нащу первую встречу ролью, –Девушка поднялась с колен и отряхнула сарафан — ночнушку привезённую Йеннифер из Цидарисса. — то почему зал не аплодировал стоя? Сцена и впрямь была на бис. Минута молчания. Они переглянулись. — Послушай, Кагыр, если это спектакль, то я стало быть ужасно талантливая актриса. Это надо ж было испугаться такого, как ты. Однако юношу задело такое замечание. — Какого «такого», а Цири? — Наивного. — Она снова усмехнулась. — Сделаем вид, что я этого не слышал. И вообще если мы говорим о театрах и актёрах, то видать я тоже актёр не бездарный, раз смог так тебя напугать. Цири вдруг прекратила улыбаться. — Ну, если мы актёры значит пора прекратить играть траги — комедию про княжну Цириллу и её Нильфгаардский ночной кошмар. Я должна сказать тебе что-то очень важное, — Зираэль подала Кагыру руку, помогая встать и тут же застыла: его глаза больше не казались ей глазами ночного кошмара. Наоборот: они были какими-то мягкими, «светились» добротой и светом миллиарда звёзд на ясном ночном небе. — Что важное? — Его голос вновь вытянул её из мыслей. — Извини. — Зираэль сказала это очень тихо, почти промямлила, а потом исправилась, подумав, что он мог её не расслышать. — Я говорю: извини. Цириллу вдруг ослепил первый солнечный луч на порозавевшем набе. — Геральт, как и все Ведьмаки встаёт с первыми лучами солнца, — сообщила Ласточка — так что мне пора. — Если тебе станет споконей, — крикнул вслед Кагыр. — то, когда мы встретились в окрестностях кабака «Мандрагора» я направился в Новиград, так что нам стбой было, возможно, не по пути! — Мы едим в Каэр Морхен! — совсем уже из дали крикнула Цири.