Прогадили войну... и Центр!

Как вы представляете себе компанию мужчин при власти? Издавна знакомых, состоявшихся по жизни мужиков, берущих от жизни всё. Наверное, как союз королей или ещё каких величавых торжественных господ? Нет, ребята. Поверьте, это так не работает. Вы удивитесь, но компания мужиков при власти — всё та же компания одноклассников-старшеклассников, со всё теми же разборками, драками, драмами, подколками и подставами, любовью и ненавистью. И царит там всё та же знакомая всем атмосфера, столь милая шумным гикающим хулиганам и ненавистная высокопарышам с их глубоким внутренним миром. По крайней мере, именно так оно было у Неизвестных Отцов, безымянных правителей одноимённой страны. Выражение «школа жизни» в их случае было весьма буквальным… А впрочем, давайте-ка обо всём по порядку. Само собой, место в пищевой цепи у Отцов и так называемых Детей было очень определённое — на самой её вершине. Кто пониже, кто повыше, но суть-то… Их сила и ум, разумеется, выше, чем у большинства школьников. Гораздо, гораздо выше. И сами они выше большинства школьников, длинные взрослые мужики разной степени физической подготовки. Одно лишь сходство, если так вдуматься — необговариваемый, но всем понятный расклад ролей, создающий определённые отношения — и роли эти своей коренной, главной сути с годами не перестают быть верны, каким бы «взрослым» переменам ни подвергались. Наглядный пример — Странник. Нисколько не похожий на подростка мужик, но сама-то суть! Это же тот странный парень, неразговорчивый, шибко умный, но этим шибким умом главных из задир нисколько не оскорбляющий — потому что заранее знает ответы к экзаменам и из любой сложной ситуации выведет без труда. При этом ездить на нём не получится, потому что все, вплоть до самых дерзких, осознают, что с ним лучше не ссориться. На главных ребят не выпендривается — и молодец, а не нравится им он разве что тем, что сам себе на уме — и в то же время именно эта волчья позиция делает его уважаемым. При этом он странный… Да, странный в том смысле, что жуткий, но никого не гнобит, только с Умником препирается, хотя это больше похоже на увлечённые препирания двух чудаковатых любителей поиграть в шахматы на перемене (все вокруг догадываются, что за шахматами дело не станет, и в итоге на выпускном они уже пара). Не разберёшь их, умные шибко. Вот Шурин. Задумчивый, но без подзаковырки, то есть вполне прямой. В компании крутых парней ценен тем, что спокоен — а значит, лицо сохраняет в конфликтах, с плеча не рубит. Казалось бы. На самом-то деле безжалостный он сукин сын, и с учёбой у него неважно, хотя лицо как бы умное, и с этим вот умным задумчивым лицом и поставленной, будто бы даже немного занудистой речью он безмятежно тебя обзовёт и поджопник даст. Деверь… Такой важный парень, по полурока остервенело дискутирующий с преподавателем — все, кроме самого препода, благодарны ему за это. Он всегда недоволен, вечно брюзжит, хорошо понимает, что мог бы стать жертвой всеобщих подколок, а потому избрал тактику «лучшая защита — яростно поливать дерьмом с ядом напополам всех тех, кто слабее». Обычно лишённый всякого чувства юмора, этот тип заливистее всех смеётся над каким-нибудь бедным ботаником или неуклюжим растяпой. Что удивительно, злобный говнюк и Шурин неразлучны, и эти двое по-своему уравновешивают друг друга. А Свёкор тоже вот выбивается из компании забияк. Ещё как. Только, в отличие от того же Деверя, не стыдится этого. Этакий вундеркинд, тихий отличник со странной улыбкой, мечтательный творческий ребёнок с интеллигентными манерами — ходит в музыкальную школу, рисует, не выражается грубо. Загляни ему за плечо не переменке с целью найти повод прицепиться — отпрянешь в смущении, увидев, что он рисует висельника в петле. Всё так же мечтательно улыбаясь… Правда-то в том, что за внешностью большеглазого птенца скрывается хладнокровный жёсткий пацан похлеще любого брутала. С ним непросто общаться, но главный в компании (Папа) его очень любит. И да, в этом самом смысле… Взаимно. Никто не смеет сказать что-то наперекор. Есть ещё Волдырь. Был такой. Держал в страхе район, имел связи, не пренебрегал занятиями по борьбе. Хитрый, очень брутальный, романтизирующий свои проблемы с законом. Лидер по натуре, он мог бы заменить Папу. Фактически. Но на деле нет — слишком жадный он, конкурирующий, ополчил бы всех против себя. Да и в отличие от того же Странника, скажем, Волдырь слишком задавался, а крутые парни знать своё место в иерархии должны даже чётче, чем не особо крутые. Вот его и… изжили. Образно говоря, перешёл он в другую школу. Загробную… Тесть — что-то вроде лучшего спортсмена в классе, амбициозного, весёлого парня, мечтающего о карьере военного и в этой сфере хорошо шарящего. Его даже можно назвать эрудированным — но только по части того, что ему интересно: физика, математика, физкультура… Лично с ним общаться приятно, легко, никаких персональных зубов у него ни на кого не заточено, но зато когда рядом друзья… он тебя обосрёт. Просто так, на потеху шумной компании. Папа. Богатый, всегда на собственной машине, и со своими он неизменно щедрый — покормит в столовке и отмахнётся, когда ты попробуешь вернуть долг. Если ты его друг, конечно. Невозмутимый, умный, но ленивый — иными словами, домашку за него сделает приятель, а он за это ему хорошо отстегнёт. Просто по доброте душевной. Он кажется добрым. Он никогда не опустится до прямых оскорблений. Однако же одного его взгляда достаточно, чтобы неугодного одноклассника избили у него на глазах. Он и вправду добрый покровитель — до первого косяка, первой лжи… И наконец Умник. Знаете этот типаж ботана, который, вроде как, не такой уж «классический» хлипкий хлюпик — вполне себе в форме, следит за модой, но… всё же ботан? Потому что умный. И умный, в отличие от того же пацана-Странника, неуместно. Да, он сделает за тебя домашку (в случае Неизвестных Отцов поможет составить отчёт или ещё что), он не станет задирать нос и пускаться в нудятину, но… над ним все смеются. Смеются, поскольку он, желая произвести впечатление, слишком мудрит, щебеча свои измышления домассаракша по делу, но больно вычурные, и его никто попросту не понимает — и всем смешно. А ещё смешнее, когда он, решив, что его критикуют, как занервничает, как попробует отшутиться — ещё более мудрёно… Он что-то вроде милой говорящей зверюшки, хотя и полезной — забавная непонятная хрень. Поэтому Умник как бы и на особом счету (вхож в компанию, кормится Папой в столовке, без него скучно), и в положении мальчика для битья — а вернее для стёба. Ну что же, вернёмся из мира школьных сравнений в наш мир. Суровый, войной охваченный. В день собрания, все присутствующие на котором пребывали в скверном расположении духа. Особенно Папа. И он позвонил тогда Умнику… — Государственный прокурор, — услышали все благодаря громкой связи. Папа как будто намерено не отключил её — чтобы все слышали, как Умник нервничает. Сознавали, что сами могут оказаться на его незавидном месте… — Умник? Папа говорит. Сводку читал? Затянулась недолгая, но явно мучительная для создателя оной пауза. — Нет. — Всё… Прогадили войну. Что молчишь-то? — Папаня сладко опасно улыбался. — Я ж тебя предупреждал — не лезь в эту кашу, штатских держись, штатских, а не военных… — Ты — Папа, — бесцветным от страха тоном ответил Умник. — Дети вечно не слушаются родителей… — Дети… А где это сказано: «Если чадо твое ослушается тебя…» Как там дальше? Ну что молчишь-то? Память отшибло? Давай, подумай, вспомни, а я тебе ещё позвоню. Папа повесил трубку и в сочном довольстве прикрыл глаза. Все Отцы молчали, никто не смел слишком шумно вдохнуть носом воздух… Свёкор потупил взгляд, напряжённо нахохлился Деверь, нахмурился Шурин, замялся Тесть. И долго ещё было тихо. Похоже, конец настал для одной шибко умной душонки. … А вот и нет. Спустя недолгое время, уже на другом собрании, настроение у присутствующих было совсем иное. Ну, а что? Папа да, недоволен проигрышем, выпустил пар, сорвал досаду на Умнике — он из тех, кто, страдая, как истинный школьник, любит, когда мучаются другие. Но он понимал ведь, и все понимали, что он на Умника сам надавил по приколу, чтобы тот высказал мысли о военном вмешательстве. Были ведь и те, что без всякого давления настаивали — тот же Свёкор его ненаглядный. Да по такой-то логике он должен всех убить, начиная с Шурина и Свёкра, между прочим, и остаться с одним только Деверем куковать, да ещё со Странником, который вечно непонятно где… Это хуже, чем всё — ни веселья тебе, ни любви, ни братвы озорной. Папа не растерялся — и свёл всё к шутке. — Хорошо мы заголованили Умника, — сказал он. Это как бы «затроллили». — Он, наверное, места себе не находит. Надо ему позвонить. Загикал Деверь, подхрюкнул Тесть, замычал одобрительно Шурин, а Свёкор расфыркался. Папа медленно засмеялся, обнажая все зубы в улыбке, как гладкий ехидный и томный шар. Все смеялись пятнадцать минут кряду. — Надеюсь, он сидел в своей ванной, когда ты позвонил, — бесхитростно плоско пошутил Шурин — и шутки такие всегда срабатывали. Даже с учётом того, что он пояснил, сделав хохму ещё более тупой: — Он ведь, стало быть, обосцался. Деверь захлопал себя по спине, подавившись от смеха, а Папа, со временем перестав смеяться, произнёс: — Что ж… И именно в этот момент, заглушив конец его фразы, послышался взрыв. Это Центр взорвался, а вместе с Центром подорвалось положение Неизвестных Отцов. В чём мораль? Додумайте её сами. Я скажу так — никого никогда нельзя буллить. Хотя бы ради себя самого. Почти все мы склонны считать, что доведённый до паники человек склонен причинять вред лишь себе, и почти все мы заблуждаемся. Он способен на всё, такой человек, словно зверь в западне… Травля растоптала его достоинство, чувство безопасности, жизнь — и терять ему нечего. А вам есть, что терять — как в школе, так и во взрослой жизни.