..но избави нас от лукавого? А кто же лукавый Мой, как распознать его? На кого собирать Крестовый Поход, со сжатым в кулаке распятием..?
Злость. Тихая такая злость, без лишних пульсаций. Всё тело, выглядящее расслабленным, хлестало высоковольтным напряжением. А кто любит, когда нарушаются его планы? Допотопные книги ничего по дополнительным вариантам не предоставляли. Порой информация казалась донельзя сухой, порой - единственной среди всего прочего. Осторожные обыски библиотек, и принудительная скупка у ценителей всяких древностей, пополняли казну опасных знаний. Верующие в новую эру должны сделать всё для того, чтобы она пришла. Маленькая эмблема, значение которой известно лишь в тёмном кругу, служила своеродным знаменем - хранители, обозначающие свою к тому принадлежность, видели себя выше всякой власти, выше законов и условий, выше самой Инквизиции. Проникшие, куда надо, они нацелились на свои приоритеты, убирая с помощью своего Символа одного за другим. Восхищающее живое оружие, лелеемое последователями, выполняло свои функции, заставляя бояться, заставляя создавать легенду о поистине опасной личности, способной умыться в крови и пожелать ещё лишь потому, что контраст с белизной кожи того невыносимо заводит. Это деньги, текущие в их тайный орден рекою, это война, на которой они ещё больше наживутся. Событие, не вписавшееся в установленный временем порядок, взбесило ещё больше. Решить. Здесь и сейчас. А может и не люди вокруг останавливали особу, которой стоило только щёлкнуть пальцами, чтобы всё здесь разобрали в мелкий кирпич.. есть вопросы, что на данный момент важнее всяких развлечений. За столиком в ресторане сидят двое, спокойно себе обедая. Приборы, то и дело мелькающие в их руках, ни на момент не приземлялись в тарелки. Не спешат никуда, улыбаются. Проходящие мимо них и узнающие женщину одними губами здороваются и кивают. Она, соответственно, делает то же самое. Смерть ей к лицу - скажет кто-то и не ошибётся ни единым словом. Запахи у всех разномастные, в кого не ткни пальцем - свезло всем и каждому. Её холодный бриз заставляет ёжиться, доставать тысячу и одно одеяло, всячески греться и избегать источника непонятных волнений. Правда о том, что побег изначально считается тщетным, не скажет никто. — Что значит "всё ещё не вернулся"? Вы хоть понимаете, как важно удержать всё в том положении, в котором оно находилось так долго? - подаёт голос женщина, бросая на сидящего напротив взгляд исподлобья. Вилка с ножом в какой-то момент всё же замирают. Положение предметов сервировки кажется слегка угрожающим. — В том и дело, что такого раньше никогда не было. Слегка.. неожиданно, - с ней общались на равных, не перегибая палку. — Точка остановилась на одном месте и никуда не двигалась. Как только ринулись проверять, то увидели в здании, в груде мусора, красный пиджак. Слушавшая такой себе доклад мимолётно скривилась, будто ей резко разонравилось то, что ест. Неудержимый, он из раза в раз становился всё более неконтролируемым. Глотнув из бокала вина, наконец, расслабилась и облокотилась на спинку стула. — Аукцион, значит. И это после серии удачной добычи довольно важных магических цацок. Одна неприятность за другой. Как зовут того Тёмного, что участвовал в рейде? — Сет Гекко. По официальным данным работает на вашего бывшего супруга, - подвели ей чёрту бархатистым голосом, видимо, наслаждаясь тем, как тот прозвучал. Омега, довольно улыбаясь, промокнул салфеткой губы, небрежно кидая скомканную рядышком. — А теперь.. теперь его не было. Странное дело, что Великий Тёмный в лице Самаэля решается выступить вместо одного из своих негласных подчинённых. Или всё дело в Тэхёне, как думаешь? На вопросе её собеседник замер со взглядом исподлобья. Писаный красавец, снискавший славу сердцееда, но 'напрочь женатый', он не гнушался выглядеть так, словно действительно ищет себе если не спутника жизни, то кого-то на одну ночь. Квинтэссенция зависти, которая может получить всё, чего только пожелает, стоит взмахнуть ресницами и обворожительно улыбнуться. Тот, кого мёртвой хваткой удерживает госпожа Ким. Мата Хари на службе Тьмы. — Похоже на новые установки по желанию стереть условности между Тьмой и Светом. Одним словом, утопия. Есть мы.. и всё. Ни о какой возможной борьбе и теневых разборках не может быть и речи, и всё такое. А что касательно отношений.. они тесно связаны, и это правда. Но отношения между такими маститыми личностями.. не настолько же дураки, головой думать надо, - красавец говорил медленно и осторожно, не сводя с неё цепкого и даже на толику испытующего взгляда, принятого в ответ точно таким же. — Влюблённые в дураков и превращаются, не нам ли с тобой знать. Попустило, и хватит. А этот Сэм в чём-то прав. Если разворошённое нами осиное гнездо рванёт, мало, что от того останется, и назвать это полноценными сторонами никакой возможности не будет. Только вот, он по видимому хочет построить новое на старом, придётся его самую малость огорчить. Для начала нынешнее придётся.. как оно там звучит? Карфаген должен пасть? Ну так что же. Мы вычистим всё. Он увидит это собственными глазами. На этом тосте друг о друга зазвенели бокалы. — Меня заботит вот ещё, какой вопрос.. нами давным давно должен был заинтересоваться небезызвестный и всеми любимый Закон. Лис оставляет один явный след за другим. Хоть они и люди, но тем не менее.. — Тут замешан тот, кто так же, как и мы, не хочет, чтобы с Лисом что-то произошло. Имеющий свои мотивы. Ответ был очевиден. — Наш враг нам отчасти и друг? Как в одном фильме.. "Кто нам мешает, тот нам и поможет". Смотрела в оба глаза и не видела.. хороший виток событий, Сокджин. Нам на руку, - прошедший мимо альфа нижней части её тела не увидел, но оценить успел по достоинству всё остальное, вызвав ответную усмешку. Джину досталось ровно столько же, но ответом было полное равнодушие. — Нет, были такие мысли, ведь не так уж и мало Светлых, что могут скидывать шахматы один за другим с доски.. — Ты забываешься, друг мой. Это сам Ким Тэхён. И лучше по-хорошему бы не ставать у него на пути. Несколько раз предотвращал масштабные катастрофы, взмахом руки спасал хренову тучу людей. Сколько ниточек в его руках.. немыслимо. Самаэль, и тот с трудом составляет ему конкуренцию, надо признать, всё же достойную. Никогда не стоит недооценивать своих соперников, - слова, сейчас звучавшие, никак не становились в ряд с шутками, и Джин, долгое время наблюдавший за Великим 'в домашних условиях', готов был подписаться под каждым словом. Заведение сменяло внутри себя одну пару за другой, порою приходили компании - отдохнуть, что-то обсудить, провести время, как подобает. Цены - заоблачные, костюмы и платья - сияющие своей дороговизной, как и украшения вместе с явным и походами перед тем к стилисту. Альфы дышали самоуверенностью и готовностью здесь и сейчас отдать львиную долю бабла, лишь бы козырнуть своими счетами и тем, что там 'якобы завалялось'. Подобные хвастунишки обеих омег ничем не тронули. Джин, сравнивая невольно их со своим мужчиной, отмахивался мысленно, мол, вы и с тонной зелени ему не ровня, а вот барышня, порядком из них узнавшая бывших любовников, захотела рассмеяться в лицо тем, кого рядом сидящие приторно называли 'любимыми'. Какая гадость, ей-богу, принесите тазик - от былых прикосновений больше прежнего тошнит. С ней в немом кивке согласились. Такие вот посиделки происходили нечасто - многовато вокруг ненужных глаз, плюс сами частенько могут вызывать лишние, никому не нужные вопросы. Каждый проводит время так, как он пожелает. Подкладывая расчёт под свою тарелку с увесистыми чаевыми, гости заведения встают, направляясь к выходу - посидели достаточно, пора и честь знать. В этот момент у нескольких омег, сидящих за столиками, сворачивает в низу живота, и раздаются запахи, которым альфам трудно противостоять. Что было дальше, они так и не узнают, но над возможными последствиями им никто не помешает посмеяться в прогулке по парку, куда их подвозит её машина. Начало зимы выдаётся безветренным. Отсутствие снега играет на руку - не слепит глаза. Парочка разворотов на каблуках, и вот, перед всем миром чудесная красавица, наслаждающаяся погодой. Шаг за шагом, они ступали по мощёной дорожке, благоухая прекрасным настроением. — Мне необходимо знать больше о Великом Тёмном. Сейчас они находятся вместе с Тэхёном, голова будет забита своим, минус бдительность. Попробуй, что тебе стоит, - её пальцы осторожно проводят по его собственным, заведённым ей под локоть. — Но я не уверен.. - начал было препятствовать Джин, как в него тут же кидают колкий взгляд, подобных возражений не терпящий. — Тебе мало моей уверенности? Сожалею, но именно это задание разрешит многие вопросы и даст козыри. Я знаю, - взгляд потеплел, словно до того и не играла желваками. — Ты справишься лучше всех. Лучше всех, кто уже мёртв. Ты справишься.. идеальнее всего - с тем, как свернёшь ей шею. Рубашка противно натирала шёлком. Прилипало и понимание того, насколько сильно зависимым от неё был этот Тёмный, сколько на него имелось и как оно могло разрушить всё. Тряска рук пряталась в карманах тёплой куртки, за необходимой сейчас улыбкой прятался скрежет зубов. Боже, да один удар, и всё, нет её вот такой на самом деле уродливой, неказистой и слишком уж охваченной своей безумной идеей единоличного правления, поддержания культа Минотавра на цепи, спускаемого на неугодных. Он успел ознакомиться с тем, во что оказался вовлечён случайно. Сначала было не совсем нормальное пожелание узнать, не изменял ли ей Тэхён, так или иначе загруженный делами а потом.. Контролировать, усматривать, цеплять там и там, и плевать, какие ресурсы приходилось привлекать. И никакой анархии.. строй лишь под своим командованием без каких либо указок свыше. Сокджин попался ей на глаза, как тот, за кем водились грехи прошлого, кого можно было подцепить за жабры, и не выпускать до тех пор, пока не наступит момент икс, пока ему на голову не свалится одно из таких вот небезопасных поручений. Как-то шутил он про то, что такого обаятельного, его нельзя упускать даже мёртвого. Впору пришлась хохма про формалин, что весёлой больше не казалась. Которую ночь омега просыпался в собственном поту, в который раз приходилось пояснять Намджуну, что это из-за переживаний на работе. В который раз по счёту он врал любимому человеку, с которым их, к слову, свела маленькая ошибка на одном из заданий. Сделаешь что-то не так, лишу и его. Фанатичная стерва. Будь ты со всеми своими замыслами проклята, Ким Виен. Брошенный второй раз в огонь, Сокджин теряет бдительность, поднимая лицо навстречу лучам солнца.***
Несколько лет назад.
Кристофер чертовски взволнован. ..в комнату мальчишку едва не выплюнуло, но как ему самому было на то плевать.. дикое сердцебиение, глазки-блюдца и ошарашенность размером с его комнату - картина маслом. Это тихое вау, прозвучавшее на всю необъятную тишину, показалось ему чем-то грохочущим, но никак не отрезвляющим. У его шока нет свидетелей, а значит и брать себя в руки ему незачем. Секунда, другая, третья.. время шло, а ему всё нипочём. Стойкий хвойный запах пропитал одежду, лёгкие сандаловые ноты всё ещё щекотали нос. Ему не видно перед собой ничего, кроме тех самых фиолетовых травинок и кузнечика, резво прыгавшего около него, кроме чёрных, кажущихся волшебными, ониксов.. а ведь в глаза ему почти и не смотрел. Кто он такой и почему за ним хочется идти, никого не слушая? Этому не было никакого объяснения - Крис просто его не находил по незнанию определений. Да что дитё.. не всякий взрослый в этом разберётся да поймёт грамотно, что и к чему. Свалившийся ворох и мысль о том, что теперь как-то придётся пояснять, почему от него так пахнет, нагнали лишней паники - рядом с ним никого не было. Ки Боу после себя и крохи не оставил, унося свой резковаты аромат куда-то в, как он думал, свою реальность. А тут что.. Хорошо, что не школьная форма, было бы сложнее. Прислуга тотчас сдала бы его, и уж лучше что-нибудь придумает сам, чем придётся невнятно что-то пояснять после слов чужих людей. Этого ещё не хватало. Кристофер, находя в шкафу, во что переодеться, быстренько всё сменил, а штаны с майкой осторожно сунул в нижний ящик, самую малость открывая окно на проветривание. Опасливый взгляд на дверь - всё так же закрыта на два поворота с его стороны, ключ - предусмотрительно у него. Всё равно боится и волнуется, что учуят, что засыпят вопросами, на которые он, не сориентировавшись, не сможет дать ответа и будет предательски запинаться, чем сдаст себя с головой. Становится неловко уже за то, что приходится хранить слишком много секретов, прятать те или иные вещи, приходится молчать о том, что чувствуешь, хотя надо бы задавать вопросы взрослым, вступать в дискуссии со своими сверстниками.. поделиться хоть чем-то изо всей каши с Юнги. А вдруг он тоже в курсе всего того, что связано с истинностью? Они малы, но ведь такое может произойти в любом возрасте, нет никаких ограничений. Ага, конечно. Привет, друг, я прыгнул в зеркало, чтобы отдать неизвестному человеку одну вещь и заодно выяснил, что этот самый неизвестный - моя пара. Мин покрутит пальцем у виска, скажет, что того хорошенько приложили обо что-то головой и отмахнётся. Кристоферу захотелось.. довериться. Хоть кому-нибудь. Даже Боу, который отправил его в неизвестность, после по эту сторону не встретил его, с разворошённой изнутри душой, с кипой впечатлений, от которых его вертит юлой. На плечи школьника взвалилось слишком много, и всё придётся тащить одному, не надеясь на то, что `потусторонний` товарищ в состоянии будет ещё раз зайти в гости. Сейчас вечер, а значит, что отец должен прийти домой. Кажется, от него ничем больше не пахнет, или въелось попросту.. мотает головой, стряхивая с неё ненужные мысли, а после идёт открывать двери. Какая-то часть его остаётся в комнате, стоит пересечь проём и закрыть за собой, параноидально осекаясь, а не следил ли кто за ним, не видел ли чего лишнего.. Спускаясь вниз, хотел бы влететь на кухню, как услышал чуть дальше приглушённые голоса, среди которых.. Юнги? С места срывается чуть ли не бегом, заставая отца, тётю и лучшего друга.. мокрым от дождя и плачущим. Отдаётся повеление тут же переодеть, вытереть насухо, отпоить горячим чаем, в целом, провести все манипуляции, чтобы Мин не заболел. Он, впрочем, ничему не препятствовал, словно неживая кукла со стеклянными глазками, вечно опущенными куда-то вниз, посмотреть, а не разломалась ли под ногами земля, чтобы неприятно его удивить. Будто бы можно было сделать ему больнее, будто бы сомкнутая на нём земля будет способна выдавить из осунувшегося и потускнувшего что-то ещё. Вокруг происходит метушня, и в ней Тэхён замечает сына, подзывая того слишком уж нервным жестом. — Пап, что происходит? Юнги.. это.. это как? — Его родители.. Кристофер тут же поворачивается, Мина в нём самом практически не обнаруживая. За какие-то пару дней тот изменился до неузнаваемости. И сейчас, варимый во всём этом коктейле, он не в состоянии не смотреть, как безвольно поднимаются и опускаются чужие руки, как его куда-то уносят, а сам Крис остаётся в компании тётушки Сомин и папы. — Они умерли? Тэхён сделал вид, будто это и должен был сейчас услышать, а не какие-нибудь ещё варианты полегче. Сомин, отвернувшись, прикладывает руку ко рту. Всё, что было связано с семьёй Юнги, уходящей за пределы самих родителей, того касалось мало. Обе стороны, как ведомо, были против отношений, против состоявшегося брака, против родившегося ребёнка, заявляя, что ничего из того, чем они сейчас владеют, ему принадлежать не будет. Что тогда только не творилось, сколько лишений претерпели омега и альфа, лишь бы сколотить нечто своё. Вопреки мнениям, вопреки палкам в колёса, им всё же это удалось - Сомин результаты плодотворных трудов впечатлили немало. Только вот ребёнку не нужны деньги, не нужно состояние, не нужны счета и влияние. Ему нужны а- и о-папы, вознёсшиеся ангелами к небесным вратам, не своею волею оставившие горько плачущее по ним чадо. Тэхён молча кивает. Попытка представить себе, что бы было с ним самим, если бы его - и тёти - с ним бы не стало, увенчалась комом где-то в области горла, давлением в грудной клетке.. закрывает глаза и на свою беду себя же толкает к краю. Вот, каково это - стремительно взрослеть, прощаться с беззаботностью и лёгкостью. Вот, каково это - больше не обращать внимания на то, какой красивой и оранжевой может быть осень, белоснежной - зима, цветущими и яркими, покрытыми зеленью, с запахами цветов - весна и лето. Больше не радует бурлящая вокруг жизнь, потому что собственная вдруг опустела, покачнулась, опрокинулась тонким фарфором с чьей-то неаккуратной руки и в мелкую-мелкую пыль обратилась, в ладошки не загребёшь - на пол осыпается.. нет совместных прогулок, нет звонкого смеха потому, что ты навернулся о камешек и приземлился носом в асфальт, нет улыбки тётушки, решившей, что нужно устроить пикник, потому что за окном хорошо, нет ворчания по причине опоздания на работу отца.. всего этого просто нет. Всё, что от тебя остаётся - оболочка, поглощающая еду, издающая звуки, хватающая за пустой_воздух в желании хоть на секунду коснуться тех, кого.. Звонкая тишина, несмотря на происходящее извне, выедает ему уши. Кристофер, не выдержавший такого страшного довеска, не дожидается никаких реакций и обнимает Тэ, жмётся к нему и плачет, плачет, плачет.. Светлому бы сейчас хоть немного удивиться, ведь трагедия не коснулась мальца - и неудавшаяся мамаша не в счёт. Но.. но будто и ему досталось почти так же, как и бедняге Юнги. — Крис, солнышко.. ты чего? А ему разве надо объяснять - пропустившему сквозь себя все эти красные, тонкие и скрипучие - почему хлынувшее позабыло обо всех возможных барьерах? Взгляд поднимается на родителя, которому и самому порядком от такого вида прихватило. Слова, оставаясь несказанными, сгустили воздух вокруг, повисая где-то между ними. — Нет, родной, слышишь? И думать об этом не смей.. очень тебя прошу, не надо, - слёзы ему вытирает тут же, выглядя крайне обеспокоенным. — Я.. я боюсь, что.. - заикается, дышит тяжело, сделать с собой ничего не в силах, чтобы хоть немного угомониться. Небольшое путешествие, добавившее душевной тряски, лишь подлило масла в пуще разгорающийся огонь. — Нет, мой хороший. Я буду рядом. Всегда, - последнее отчеканил ровно, закладывая в Кристофере, в своём лучике света, маленький краеугольный камень доверия каждым изданным звуком. Когда же, наконец, под пристальным взглядом Милли Юнги был отпоен успокоительным чаем и мало-мальски накормлен, тот сам, не желая оставаться наедине с огромной дырой сквозь всего себя, пошёл ко всем находящимся в зале Кимам, вопреки ожидаемому `мне нужно побыть одному`. Семеня ножками, тот уселся на диван, и его тут же окружили отец и сын, обнимая с двух сторон. До того молчащая и глядящая на всё это Ким Сомин, принимает одно очень важное и, кажется, судьбоносное для мальчугана с мятными волосами решение.