***
Момент. Четкий отзвук от твердых каблуков оксфордов. Шаг. Эхо проходится по пустому помещению отлетая от голых стен. Шаг. Носок туфель проходится по истёртому паркету. Шаг. Шаг. Высокая температура вынуждает вцепиться в свой надоедливый пиджак и отбросить его в неизвестном направлении. Раз — вперед правой ногой. Два — приставили левую. Три — правая нога делает снова шаг на месте. Идеальный треугольник. Шаг. Сначала на носок, а затем на полную стопу. Прямая спина от напряжения хочет ссутулиться. Чужие, длинные пальцы недовольно сжимают точёную талию. Нет. Спина остаётся прямой, плечи — расправлены, голова — приподнята. Вот квадрат. Шаг. И ещё. Шаг. Шаг. Скрип паркета. Несколько квадратов, переход в большой круг. Правая нога. Левая нога. Глаза за повязкой не упускают ничего. Неприличная близость для вальса. Слишком целомудренно для танго. Влажные, красные губы в паре сантиметров от сухих и бледных. Рука, до этого покоившаяся на талии, плавно спускается ниже, очерчивая каждый сладострастный изгиб юношеского тела. Миг. Вздох. Мужчина хватает ногу партнёра под коленку и прижимает ее к своему боку. — С выпускным… — Выдыхают манящие губы. Поцелуй. Тихий треск и от его рубашки отрывают первую пуговку. — Мне на память. — Вы меня?.. — С надеждой спрашивает юноша. Тяжелое и прерывистое дыхание, новый поцелуй. — Спроси об этом позже, не сейчас. Для начала проверь свои чувства. Юджи не обижается, он понимает, как бы не было грустно. Сомнения — это нормально. Никто не хочет пострадать от мимолётных чувств. — Даю пять лет, докажи что любишь. — Годжо как-то странно улыбнулся, ломанно и неискренне. Он, король лживых улыбок не мог солгать в эту ночь.***
— Здравствуй, — Итадори смотрит в привычно черные стекла солнцезащитных очков, пытается сделать вид что все как всегда, но глаза-предатели, раз за разом переходят на маленького сереброволосого мальчика в руках Сатору. —… Да… Здравствуйте… — Как-то запоздало отвечает Юджи поняв что неприлично зависает. Кто бы мог подумать что столь долгожданная встреча обернётся столь неловкой ситуацией. Лучше бы он не приходил. Лучше было сидеть дома… Лучше… Лучше… — Юджи! — Итадори от испуга резко отшатнулся и резко сбросил с плеча руку и тут же поняв свою реакцию смущённо потёр шею, потупив взгляд. — П-простите… Просто, я устал, просто туда-сю… — Итадори… Это мой сын, его зовут Какаши. — Сатору бесцеремонно перебил бывшего ученика. — Как?.. — Итадори в который раз застыл глупо приоткрыв рот, — Вы назвали сына пугалом?! Совсем с ума сошли?! Юджи всегда знал что Годжо эксцентричнее некуда, но это по его мнению было дальше некуда. Ребенок на руках Сатору был невозможно милым. Большие лазурные глаза, розовые пухлые щёчки и будто прозрачная кожа, в купе с серебряными волосами, делали из него ангела. Итадори подумал, в одном малышу не повезло точно, его отец идиот. — Я вообще-то все слышу, — Не особо воодушевленно хмыкает мужчина. Снова оказавшись в смущающем положении Итадори решил откровенно проигнорировать слова учителя: — Привет! Тебя зовут Какаши? Годжо-младший смущённо кивнул и тут же уткнулся носиком в мощную шею отца. Юджи чувствовал, что у него сейчас побежит носом кровь. Ребенок невозможно мил. — Станцуем? — Годжо повернулся и посадил сына за стол, а сам протянул Итадори руку. — Здесь?! — Глаза Юджи нервно забегали по лицам товарищей находящихся на банкете. — Да, здесь. И, не дожидаясь ответа, потянул бывшего ученика в центр зала, где уже вальсовало несколько пар. И вот. Воспоминания пятилетней давности вновь всплыли в голове. Выпускной, этот же зал, но уже пустой, глубокая ночь, приглушённый свет и блаженная тишина. Шаг. Шаг. Приподнять подбородок, выпрямить спину и потянуть носок. Еле слышный стук каблуков оксфордов, приглушённый торжественной песней. Смущение, не отпускающее весь вечер, становится более явным, когда уже знакомые руки обнимают талию. Раз. Два. Три. Раз. Два. Три. Точно парящие шаги. Опасная близость. Горячее дыхание с запахом мятной жвачки мажет по щеке. Итадори, избегая его, выгибает спину. — Я разведен. — Бесстрасно говорит ему Сатору, рукой заставляя Юджи выпрямиться. — И-и что? — Пять лет прошло, — Шаг вперёд, Итадори ведомый им отступает — что ты чувствуешь? Схваченный за локоть, Годжо застывает, как и Юджи в его объятиях. — Я ревную. Очень-очень. — Руки комкают пиджак на спине партнёра. — Меня съедает чувство несправедливости. Я ждал вас пять лет, а вы в это время женились, заводили детей. Мой каждый день был в ожидании и надеждах. Я люблю Вас. Все так же как и семь лет тому назад. Я-я люблю… И так малосвязная речь утонула во всхлипах и слезах. Пряча лицо в рубашке Сатору Юджи продолжал бесконтрольно реветь, трясясь и давясь всхлипами. Было так горько. Так больно что хоть вой, что он впрочем и делал. — Ну все-все! — большая рука накрыла его голову и постучала по ней пару раз, — Я тоже люблю тебя… И я тоже ждал. Легче никак не становилось. Все накопившееся вдруг найдя выход не захотело успокоиться, но вместе с тем пришло осознание что не он один любил. — Я люблю тебя Мягкий поцелуй на веках, щеках, носу и наконец губах. Шаг. Слишком близко для товарищей. Слишком целомудренно для любовников. — Я возмещу все годы ожидания. — Оторвавшись от сладких губ Сатору крепко обнял Юджи, заставляя уткнуться в свое плечо, — Каждую секунду нашего ожидания. Лазурные глаза словно вспыхнули и тут же погасли, а на красивом лице расцвела странная улыбка. — Лучше было роду прирватся тогда, я заставил страдать моего Юджи, я виноват…***
Сатору молча, совершенно без чувств посмотрел на свою бессознательную жену, а потом на горько, навзрыд плачущего сына. — Ты разве не рад? — К нему сзади подошла Иёри, встала рядом и кивнула в сторону люльки. Взгляд голубых глаз снова упал на ребенка и он потянул правую руку собираясь пальцами зацепить младенца за шкирку, но подруга заметив это, с силой оттолкнула его руку. — Совсем сбредил?! С ума сошел?! Решил убить ребенка? — Она продолжая причитать подняла малыша и аккуратно передала отцу. Сатору сначала потерянно посмотрел на сына, потом на жену. Ребенок на его руках перестал плакать, продолжая просто хныкать. — Будда говорил: в муках рождается человек, он страдает увядая, страдает в болезнях, умирает в страданиях и печали. Стенания, боль, уныние, отчаяние — тяжки. Союз с немилым — страдание, страдание — разлука с милым, и всякая неудовлетворенная жажда сугубо мучительна. Ты, тот ради кого я пережил два последних страдания, было ли то во благо или нет, не знаю. Я дам тебе все что смогу, любовь мою ты тоже получишь… Мужчина покачал сына, взгляд его стал незаметно теплее и он наклонился поцеловать ребёнка в лоб. — Годжо Какаши. Ты выглядишь совсем не мило, словно сморщенный изюм. Это имя тебе подойдёт. Представляю лицо твоего папы когда он узнает что нашего сына зовут чучелом, — Сатору нежно засмеялся своими мыслями. Иёри сжала его плечо и успокаивающе сказала: — Ещё четыре года и брачный контракт закончится. Главное не делай глупостей.