Ночные грезы с привкусом суетных мыслей

Я пытаюсь уснуть, но не могу, как не стараюсь. Мягкая и уютная постель, правда, с матрасом, как в моряка-заключенного, могла бы расположить меня к сладкому сну и стать путеводителем к дивному Морфею. Но в данный момент сон не идет, а бог сновидений ко мне не расположен и, к моему глубочайшему сожалению, не может меня украсть ни на один миг. В голову лезут какие-то непонятные мысли, которые пробуждают… панику? и не отпускают в мир грез, создавая «грезы» другого формата. В этот момент я чувствую все сразу и одновременно ничего, будто закаменелая скульптура в красивом завораживающем обличии с великолепно вылепленными изгибами идеального тела… А главное, я не могу понять, что или кто именно во мне все это будоражит – Джек? Неужели этот человек стал виновником моих ночных недосыпов и бессонниц, хотя до «этого» я спала хорошо. Лежа в тепле и смотря в потолок, где пляшут тени, я попросту не понимаю саму себя. Вроде бы все хорошо, а вроде бы тошно. А еще этот приторный привкус сигарет во рту. Господи, противно от самой себя. Сколько же я скурила, обещая себе вновь и вновь, что это последняя? Я подымаюсь с постели и тяну свою холодною руку в карман мягкого, как снег, халата и достаю оттуда пачку, недавно полную. Хм, всего 8. Осталось всего 8, хотя по моим подсчетам с утра было где-то около 15. Ложусь назад в постель и снова внимательно рассматриваю потолок, блуждая мыслями далеко-далеко. Неужели я сама все выдумала, и ничего на самом деле не было? Не было случайных касаний, мимолетных взглядов, не было улыбок и теплых долгих прощаний перед сном… В том смысле, что они были, но скорее не такими, какими я их описываю. Касания обычные, в прочем как и взгляды, и улыбки, и прощания, только без «романтичных» притягательных, скорее всего придуманных мною. Если я все так близко принимаю к сердцу, то может быть и я выдумка – чья-то иллюзия, которой нет места в реальном мире, но почему? Я поворачиваюсь на другую сторону и натягиваю одеяло почти до ушей. По телу пробежала легкая дрожь, поскольку прогретый комнатный воздух уже успел остыть, а мои руки, которыми я нечаянно коснулась себя, даже не успели нагреться. В принципе холодом повеяло не только от моих рук, а и от обстановки вокруг. Теперь постель не казалась такой мягкой и теплой, а превратилась в холодную лодку, плывущую сквозь туман моих раздумий. 4:28, а я даже не сомкнула глаз. Интересно, а он спит? Отчего такая перемена в нем? Эх, не нужно было его целовать – плохая была идея – это я еще тогда почувствовала задним местом. Но он же ответил на поцелуй. Не оттолкнул, не отстранился, не сказал ничего, а просто прижал к себе и целовал в ответ. Мне понравилось. Я чувствовала, как билось его сердце… А сейчас мы будто чужие, будто ничего и не было, может, мне приснилось? Но я же не могу прийти к нему с вопросом: «А мы позавчера целовались, ты помнишь?» Да и как я выгляжу после этого, если полмесяца тому назад он предлагал быть вместе. Как сейчас это помню. Сидим, значит, мы такие, разговариваем, а он такой «знаешь, я много думал, а давай быть вместе». И та я, которая его тогда отшила, недавно его поцеловала. «Знаешь, что, дорогуша», – говорит мне моя совесть, – нормальные люди так не поступают». А я перед ею стою, опустив голову, и чувствую себя так, будто начала войну, проиграла ее и сейчас такая перед победителями с видом «ну вы же все понимаете, да?» Мной овладело желание покурить, но после того, как я проглотила горькую слюну, тяга к табаку притупилась и спряталась в темный угол моего сознания, к тому же я буквально долю секунды назад пообещала себе провести неделю без никотина. Слышала бы меня моя мама, то может быть гордилась бы мной. Сначала, правда, убила бы, поскольку она еще ничего не ведает о моей страстной «любви» к сигаретам, но потом бы гордилась. Под кроватью что-то шелохнулось. Опять мыши, что за напасть? То мыши, то тараканы… то мудаки, то я выделываюсь… А ведь Джек хороший парень, с ним интересно, весело… С ним я чувствую себя интересной, нужной, желанной… ой, стоп..! мысли зашли что-то не в ту степь… Но, в целом, мне они нравятся. Как и Джек – это нечего от себя утаивать. Впервые, после былых очень больных отношений и взаимной мозготрахалки, мне кто-то завалился в голову, да еще и так конкретно и навязчиво. Вот этого я и боюсь, что смогу кого-то полюбить – снова – и снова кто-то насрет в душу или найдет тупую крашеную куклу с пятым размером груди против моей яблочной нулевки. Мама всегда говорит, что в жизни все можно исправить, хотя бы попытаться. По крайней мере, ты будешь знать, что попытка была, а дело уже за человеком и если ты ему дорог, то он пойдет на встречу с широко распростертыми объятьями… Слышу свой протяжный вздох. Что же я наделала? Поднимаюсь со своего нагретого же мною ложа и снова тяну руку к халату. Но на этот раз не в карман, а чтобы снять вещь с крючка. Закутываюсь в него посильнее и пытаюсь открыть дверь, чтобы выти в коридор. Дверь проревела скрипом, холодный воздух обогреваемого несчастной маленькой батареей коридора окутал ноги, облизывая ступни. Ну, хотя бы очнусь от погружения в себя. Инстинктивно смотрю в конец коридора и вижу сутулый комочек, что сидит, прижавшись к той одинокой батарее, и курит. Уголек блекло мерцает на конце почти докуренной сигареты, а дым плавно кружится вокруг курящего. Сердце пропустило парочку ударов, узнав в этом комочке что-то свое. Сейчас не было никакого смятения, разве что легкое волнение, ведь мы не виделись два дня. Я мягкими шагами настолько бесшумно, насколько мне позволяли мои тапочки, подошла и оперлась о перила решетки, что доходила лишь до половины окна. Взгляд Джека все также был устремлен куда-то далеко в окно, наверное, он меня даже не заметил. Затушив сигарету о пол, он поднялся. Лишь сейчас я заметила бледность его лица и почти черные мешки под глазами, которые казалось достали бы до первого этажа, а мы были на четвертом. Фрост провел костлявой рукой по пепельным волосам, немного взъерошив их, и громко выпустил воздух. Потом закрыл лицо руками, протер глаза и направил свой синий взгляд на беловолосое сонное создание, казалось, я выглядела не лучше его, сделав меня предметом своего внимания. – Чего не спишь? – будто в один миг выпалил Джек. – Не спится, – ответила я с некоторой паузой. Он хмыкнул. Будто он тут один страдалец – это была одна из его особенностей – выделить на фоне других себя и показать как же ему плохо. – Не спится, потому что думается, а думается, потому что не спится, – дополнила я, отведя взгляд куда бы то ни было в окно, будто боялась, что он прочитает в моих глазах все мои мысли. Я услышала, как он улыбнулся. Спрашивать у него, почему не спит он я не стала, поскольку знала, что он ничего на это не ответит, либо заявит, что играл в доту, что скорее так и есть, но я все равно не узнаю настоящую причину. В прочем я и так догадывалась. Я опять завернулась посильнее в свой мягкий длинный халат, купленый заботливой мамой. – Дуй спать и не стой долго в коридоре – здесь холодно, – отрезал Джек, видимо собираясь уходить, – и не позволяй дурацким мыслям взять тебя в плен. «Уже», – подумала я. – Смотря для кого они дурацкие, – ответила я на издевку и повернулась к окну спиной. Джек стоял боком, где-то в метре от меня. Он снова улыбнулся, а потом покачал головой. – Ладно, как скажешь, – синие глаза с вызовом уставились на меня, но потом, будто сжалившись, посмотрели уже мягче. Джек не спеша подошел ко мне, одну руку закинул мне на плече и прижал к себе, замыкая объятия. Спустя доли секунды, я ответила. Он зарылся носом в мои волосы, которые, как мне кажется, пропахли сигаретным дымом настолько, что должны были поседеть. Я же спрятала свой взгляд у него на плече и прижалась еще крепче. Он ущипнул меня под лопаткой. – Сладких снов, – и отдалился, еще раз заглянув мне в глаза, вероятно, что-то в них ища. – Приятных снов, – ответила я и, когда он повернулся ко мне спиной, чтобы уходить, прикусила нижнюю губу почти до крови. Он еще раз взглянул на меня перед тем, как войти к себе в комнату. Я отвернулась к окну с победной улыбкой. А ведь еще не все потеряно…