Долго слушала молитвы горьких трав, Долго плакала, свивала нитью Дым;
Год назад их было много — с Южного Урала. Всё потрепанные, вымазанные в угольной зале и дорожной пыли с телящимися угольками надежды в сердцах. Ещё живые. Война вскрыла огрехи человеческой сущности, и мир возродился в самой безобразной извращенной форме. Приспешники Силантия, техноборцы с нелепыми шляпами особо не церемонились с гостями. Одни сгинули в электромагнитных аномалиях вместе с мужем бедной Катерины, другие отправились на корм царь-рыбе. Наде повезло. Её спас захмелевший смердящий сторож, изголодавшийся по теплу молодого женского тела. Отцовская чугунная отвертка вошла в плоть легко, словно в мягкое масло. Так началась привычная борьба за выживание. Егерское мастерство, стальной кувалдой вбитое в голову дядей, облегчало ситуацию, но не значительно. Мутантов в окрестностях было чересчур много, их шерсть отдавала трупным смрадом, а вой чудился в каждую секунду зыбкого сна в заботливо оборудованных лежках знакомого механика. Крест нередко хлопотал за ней. Находил полуживую, поцапанную непойми кем с землей в волосах и нездоровым маниакальным блеском в глазах. Она обшарила почти каждый жалкий клочок земли в поисках качественной амуниции для побега с этого проклятого места. Механик подсобил с планом — в терминале хранилась целёхонькая дрезина, вот на ней бы в даль и ускакать, да ещё Катеньку с дочкой забрать отсель. Эх, хорошо бы раздобыть вагон, на котором приехали, ишь, его пьянь бандитская оккупировала. Крест виду не подавал, но трусил действовать радикально, мостовые народ сложный — кто бы их там отпустил без боя. Вот и оставалось томиться как шпроты в банке. Ждать, одному богу известно что. И медленно гнить.***
— Надька, глянь! Толи мерещится паровоз мне, едрить его за ногу! Глянь, в натуре колымага подоспела чья-то. Вон, местные по ней то шандарахают. — Ты там не окочурился случаем от холода? — Девушка с перепугу врезала по арматуре, прыгая на ушибленной ноге, тотчас прильнув к армейскому биноклю. — Ну-с символики никакой не видать, токма на военных смахивают. — Делаем ставки: бандиты это или очередные особо одаренные проповедники воли господней, — Надя усмехнулась, похлопала себя по щекам. Адреналин разлился по венам, сердце глухо забарабанило в висках, — А может коллективная аномалия? Ты из чего самокрутки то эти крутишь? — Так ты на святое то не позаривайся! Эт не. Здравость рассудка то я ещё сохранил, покуда святоши эти мне ничего не отбили. А вот колымага у них… Не то, чтобы красавица, но, как говорится, под пивко пойдет! Хе-хе. — Крест напряженно рассмеялся, полюбовно разглядывая состав, потягивая самокруточку. Заржавелый романтик он! Едкий запах табака саданул по горлу, вызывая приступ мокрого кашля. — Фу, ну и дрянь, Крест, — девушка с запалом допила невкусный горячий чай, прочищая горло от сизого дыма, — Не нравится мне всё это. Пахнет какой-то западлой, пойду поближе, на гостей наших гляну. Ковровой дорожки с хлебом и солью, конечно, нет, зато есть свинец. — Ох и резвая ты девка! Я б тебя отговорил в пекло лезть, да ты ж, как всегда, не послушаешь, чертовка. Ну ты всё равно, хвост там особо не высовывай! — Механик понуро затушил сигаретку. Расчехлил пушку, перезарядил, и продолжил высматривать. Надя влезла в потрепанный ватник, сверху кожаную куртку, закинула на плечи изношенный ранец и с ветерком спустилась по тарзанке, в сотый раз чуть не ободрав колени. Доски эти идиотские. Студеный сырой воздух обжигал лицо. Парочка отстреленных трупоедов осталась позади, когда она схоронилась на крыше старого сгоревшего сарая. Видок не ах-ти, но гостей хотелось рассмотреть по ближе. Она насчитала пятерых до зубов навешенных броней громил ревностно сторожащих состав. Ещё где-то сверху сверкал прицелом снайпер. Дело дрянь. Если люди злые — они и Крест тут в обнимку с техноборцами полягут. К полудню, когда солнце над Волгой замерло в зените, девушка привела к вагону женщину с ребенком. Известь горевшего помещения щипала глаза. Может ей мерещились лица соотечественников. Было дело, земля здесь местами гнилая, отравленная — накрывает похлеще самогона. Нет, это точно была Катерина. Ага, опять её кто-то сцапал. Как такой прекрасной женщине удавалось так часто натыкаться на неприятелей — вопрос крайне интригующий. — Крест, доложи обстановку сверху. Прием. — Кажись мирные, Надька. А может и нет, хе-хе. У них там шо-то поломалось на колымаге этой. Попробуй подойти заговорить, Катерине разведчики их видать с церкви помогли выйти. Передай, что мы это, за дипломатические переговоры. Хе-хе. Конец связи. — Отличный план, Крест. Ну просто оху… — Девушка перелезла через решетку и почапала по хлюпающей липкой грязи к мосту, сетуя на радио. С таким-то оружием, конечно, одна дипломатия на уме. Сбрендил Крест что ли? Не иначе как на смерть её посылает. Ну черт с ним. Она достала небольшой кусок белой ткани, обмотала им ветку и неловка замахала, передавая привет разведке. Типо мирная. На всякий случай. По мере приближения на неё было наведено с пяток дул метровых винтовок. А баррикад наставили сколько, будто их среди этого гнилья кто-то штурмовать додумается — по обе стороны состава ящики, мешки с песком, колья. Значит особо не информированные о ситуации. Интересно получается. — Мама, мама, смотри! Тётя Надя идёт! — Раздался знакомый детский голосок, девушка напряженно озиралась, гоня внутренние всполохи беспокойства. Раз не расстреляли на подходе — диалог вести с ней собираются. Мысленно она отвесила себе добрую дюжину пощечин за чрезмерную расторопность. Жизнь, которую титаническими стараниями и дивными удачными совпадениями удалось сохранить по сей день, у неё могли сейчас просто отнять. Не идиотка ли? — Ох, Надюшенька! — Катерина бросилась навстречу, обнимать без вести пропавшую подругу, мельком осматривая с беспокойством во взгляде наличие каких либо травм. Обезоруживающее тепло материнского сердца разлилось на телу успокаивающим, абсорбирующим тяжелые мысли, раствором. Это то, что так нужно было сейчас. — Живая! Право, какое счастье! А я волновалась, что скормили тебя этой рыбине… — Не напоминай, Катя, еле ноги унесла от этих идиотов. Что происходит, тебя из плена тут вызволять не нужно? — Боже упаси! Это добрые люди, нам с Настёной помогли выбраться из церкви проклятой. Её вот Аня зовут, она меня и вывела, а это Степан, помогает нам тут обустроиться. — Суровый здоровяк с рыхлыми щеками смущенно улыбнулся. Махнул крупной ладонью, аж в горле пересохло, Катю и саму немного потряхивало. Анна с предусмотрительной осторожностью рассматривала гостью, но всё же приветливо протянула изящную руку. Добрые люди значит. Ох, Катюшенка, неужели эта поездка не научила тебя ничему… Надя обреченно поморщилась, скрывая нервный тремор в плотных рукавах ржаного пальто. — Я Надежда, извините, что я вот так к вам подкралась. Думала может бандиты. А как увидела соотечественницу… — Тетя Надя, мы ведь теперь все вместе будет? Прямо как когда сюда ехали? А мы думали, что вы умерли, тётя Надя, мы с мамой даже свечку за вас поставили. Так значит вы обратно спустились? Прямо как ангел? А вы папу моего там не видели? — Девочка грустно прикусила губу, по щенячьи строя задумчивую гримасу, ворох нелепых и забавных вопросов смутил абсолютно всех присутствующих. Катя встрепенулась, останавливая неугомонную дочурку. Зияющая пропасть сознания наполнилась до краев густой пенящейся кровью из неясных обрывков моментов отчаянной агонии. Надя неловко посмеялась и вся побледнела, представляя, как сейчас ужасно выглядит зажившая на спине полоска шрамов. Мерзость — как вспомнит, так вздрогнет. — Леш, а ты боялся, что женщин мало встретим! — Звонко заверещала Аня, красивая, высокая. Женщина тонко почуяла напряжение и ловко развеяла его на волжском ветру. Её нежный лепет убаюкивал, уносил вдаль, к солнцу, к облакам, к чистому сладкому воздуху. Видимо сценка с ребенком изрядно пополнила кредит доверия. — Да что мы, как дикари какие? Присядьте, давайте поближе познакомимся. — Ух ты! — Некий Леша издали присвистнул и уже вовсю намалевывал лысину. А может оно, не надо поближе? — Анна, вы далеко не отходите, пожалуйста. — Надя готова была вцепиться мёртвой хваткой в женщину, излучающую относительную безопасной, но лишь криво улыбнулась и ответственно попыталась изобразить смелость и безмятежность. Она боится кого-то? Нет! И в жопу этот затравленный взгляд! Надя, в жопу! — Не переживайте вы так, Надежда, мальчики у нас воспитанные! Но пожалуй кроме этого вот оболтуса. — В её голосе послышалась добрая насмешка ожидаемо над лысым охмурителем. Ничего, и ни таких отвадили. Показались новые лица, звонко громыхающие пластинами брони. Бойцы у них были все как на подбор, честное слово. Плечистые, коренастые, словом, выкованные из стали, в убойной экипировке. Наде ненароком вспомнились уральские богатыри, исчезнувшие все до единого после войны. Отец был таким же. Громадным, сильным и пугающим. — Если так и выглядят occupants, то это полный статисфекшен. — Скорее уж полный fuck up. В целом описывает всю ситуацию на Волге. — Надя раскраснелась и ляпнула первое, что взбрело в голову. Ветер нагло выхватывал из легких нагретый воздух, сбивая дыхание, больно пощипывал щеки. — Оу, yes! You speak English? — Статный спартанец красноречиво улыбнулся, в уголках глаз неожиданно проявилась сеточка морщин. Такая простая человеческая мелочь изрядно расслабила девушку — пред ней стояли не бездушные машины для убийств, а обычные живые люди, с усталостью в глазах, поддернутых пеленой такой родной неопределенности пред будущим. — О, нет, на этом прекрасном слове мои полномочия всё… Ещё парочку конечно могу назвать. Не при ребенке, okey? — Ха-ха-ха! Аllright, Надия. Я Сэм. — Они слегка неловко пожали руки, Надя чуть шарахнулась, ощущая явную уничижительность пред высокими мужчинами. — Ну здравствуйте, сударыня. — Алеша весь нахохлился, поцеловал руку. На его выходку девушка приземисто фыркнула и предупреждающе помахала пальчиком, мужчины отреагировали коллективным смехом, похлопав по плечу дамского угодника. — Не обращай внимание, он у нас неудавшийся герой любовник. — Самый спокойный среди собравшихся, Дамир, сдержано кивнул, блеснув незаурядной восточной внешностью. — Рад знакомству. — Нам тут Князь всю плешь выел по радио, что там за девчонка по кустам ныкается. Да… Напрягла ты нас. Я Сергей, для друзей и соратников Идиот. — О как. Позывные у них специфические… — В следующий раз буду лучше прятаться значит. Шучу, конечно. И что за клички у вас такие странные? — Мужчина улыбнулся. Его сухое лицо с водянистыми темными глазами, в которых плескался ворох разнокалиберных мыслей, истончало какой-то преподобный вид. — У Достоевского такой роман ещё был. — девушка зажмурилась, напрягая последнюю извилину, еще не отсохшую от сырости складов и покосившихся лачужек, в которых приходилось коротать ночи. — Точно! Там ведь тоже действие начинает развиваться с поезда. Символично. — Разговор завязывался тяжко, но на удивление приятно. Именуемый Идиотом аж воссиял от её скромных познаний. Ох и зря, друг, не очаровывайся. Дальше то она читать не стала… — Почему не на постах? — Полковник явился внезапно и хлестко. Все сразу смолкли — точно плетью окатили. Или беда какая пришла. Такая непредсказуемая. На железных протезах. — А ну хватит вам без дела тут околачиваться, слетелись как коршуны на мясо! Кто Аврору охранять будет? Враг не дремлет! Живо по постам! — Мельник хмурился, то ли протез ему натирал, то ли ситуация не прельщала. Что не говори, а бабье присутствие внесло некую суету в личный состав. Под его тяжёлым взглядом Надя сникла и занервничала, пиная ногами щебенку. То-то и оно. — Приветствую, уважаемая, я полковник Святослав Константинович Мельник. По сводкам нашей разведки, вы за нами тут слежку вели?! — Папа, ну перестань! — Аня уперлась между ними, — Катя ведь нам уже всё по полочкам разложила. Из выживших она. — Нет-нет, Анна, всё в порядке, я объяснюсь. — Девушка закашлялась, не ожидая, что голос внезапно подведет, и немного поправила штанину, проверяя содержимое брюк на утяжеляющие элементы в виде продуктов жизнедеятельности. Слова богу ничего криминального не обнаружено. Угрюмый тон поджарого полковника натурально подавлял. Зря она сюда пришла. Ей не место среди людей, одетых в форму, с фуражками и пулеметами наперевес. — Уж постарайтесь. — Мы с Крестом, механик он здешний, увидели ваше прибытие, я пошла поближе посмотреть, что за люди, а тут и Катю заприметила с Настей. Вместе с Урала ехали. Ну и чудеса, думаю. Я их весь год не могла из-под носа попа треклятого увести! Будь Силантий этот неладен… — Эту историю я уже слышал, не утруждайтесь. Хм, это хорошо, что вы к нам подоспели, помощь вашего товарища нам необходима, чтобы привести Автору в порядок в разумные сроки. Наш машинист один не справляется. О, Артём, явился наконец. Отойдём-ка на пару слов. — Если бы можно было испепелить взглядом — от неё бы не осталось и мокрого места. Она готова была поклясться, что слышала скрежет зубов Мельника и осязаемый рокот недовольства от её появления. «Лишняя. Зачем пришла? Не видишь что-ли, итак два нежданных пасажира на наши головы свалились?» — витало безмолвное послание лично ей. Надю усадили на ящики и угостили щедрой порцией ароматной похлебки из зайчатины. Дым от костра с уткой на вентиле густо клубился над головой. Она завороженно глядела как стекают по гладкому округлому брюху текучие капли жира. Рядом устроилась Настя, прожужжав все уши о гадком Силантии, добром дяде Артёме и страшном полковнике Мельнике. С последним девушка с охотой согласилась. Машинист — Ермак вышел к ней расспросить про технические знания Креста. Ещё несколько мужчин представились, она постаралась запомнить имена. Дрожь, вызванная воодушевлением и страхом, звонкой рябью испещрила дорожки вен. Анна напряжённо ходила взад-вперед вдоль кусков ржавой арматуры посматривая в сторону своего мужа и отца, хрустящий снег шуршал под стройными ногами, затем вдруг обернулась: — Ты прости его за грубость, не воспринимай близко к сердцу, он прекрасно понимает, как несладко вам тут приходилось. Просто бзик у него, мол под каждой сосной вражеские оккупанты затаились. А ты больно подозрительно к нам заглянула. Кстати, тебя Князь, дозорный наш видел, удивительно, что ты с ним не встретилась ещё. Он тут так смеялся над твоим фокусом с белым флагом. Надя покраснела, ослабляя плотный льняной воротник. Ох и негодяй. Смеялся он значит! Просмотрим, кто будет смеяться последним. Девушка облизнула обветренные губы и иронично прыснула. Она так долго мечтала вернутся к цивилизованной жизни, и когда наконец представилась возможность, пятки зачесались убежать и скрыться в железобетонных стенах порта. Потому что среди зверолюдей и упырей она не чувствовала себя такой чужой. Стало ужасно неловко, смятение глухо ворочалось в груди. Пожалуй, хватит злоупотреблять гостеприимством. Пора и честь знать, пока сами не погонят. Она тут абсолютно незваная и совершенно непрошенная. — Пойду я, наверное. — Куда это ты, а познакомиться? Слинять по-тихому не получилось, девушка чуть не налетела на очередного рейнджера, тот тащил доску, нагруженную свинцом, патронами и не весть каким хламом. От него несло озером, тиной и сырой землей. В носу засмердело, Надя отчаянно удерживала в легких настойчивый чих, грозящий задорно раскрасить клетчатую броню собеседника прозрачной влажной пеленой. — Здешняя значит? Молодой мужчина деловито облокотился на железные ставни и принялся ехидно давить озорную лыбу, с любопытством разглядывая прибывшую гостью. Не сказать, что в нём было что-то примечательное, симпатичный — да. Искрился весь шустростью и силой. И всё-таки, было в его движениях что-то неуловимо дикое, раскованное. Запах риска, запала боя пропитал его русую бороду, хотя за ней пряталось совсем молодое хулиганистое лицо. «Взрослый мальчишка» — подумала она. Не её типаж, от слова совсем. — Нет, слава богу, с Урала я. — Гостья беззаботно похлопала ресницами, мол это не она, сейчас чуть не вычихнула на его плечи душевные излияния через нос, юрко примостившись поодаль. — Забавная ты, всё ходила вокруг до около с палкой этой! Суету наводила. Уж пошёл вылавливать тебя, да не успел, сама пришла к нам. — Посмотрите, испортила ему улов. Какая я плохая. — Надя насмешливо фыркнула на дерзость незнакомца. Думая о том, как бы улизнуть незаметно со скромными остатками собственной гордости. — Да что ты! Я люблю девушек спасать, а не ловить. Хе-хе-хе! — Он снял тяжелый шлем и запустил пятерню в слегка влажные от пота волосы, приятно разминая шею и задеревеневшие от тяжелой ноши трапеции. А смех у него такой странный, звонкий, будто воробей чирикает. Ни к месту как-то. — Любишь геройствовать значит? — Ох и неугомонный. И чего он так лыбится то во все зубы. У неё где-то грязь на лице? Это всё безусловно увлекательно, но хотелось заканчивать. Кругом большие безропотные спецы, на фоне которых истасканная уралочка смотрелась убогой оборванкой. — А то! И вообще ты плохо о нас не думай, ясно? Мы спартанцы — всегда людей защищали от напастей всяких! И будем защищать. — Заверил незнакомец. — Верю тебе, безбашенный. Только мне не нужна защита. Не твоя, не спартанцев, не чья-то ещё. Кате с дочкой нужна. Мне нет, сама который год справляюсь. Рейнджер в одночасье сменился в лице, возмутился, как от хлесткой пощечины. Помрачнел. Задумался о своём. Былая игривость и легкость улетучилась, уступая место серьезной сосредоточенности и отстраненности. Вот так внезапно. Он ничего больше не сказал. Хотел, но не успел. — Решено, Надежда, вы проводите моего человека в порт, к Кресту. Артём, переговоришь с ним. И что бы сразу же обратно! Будем думать, что с этими святошами на мосту делать. Князь, а ты что здесь забыл? Я куда тебя послал? — В разведку, товарищ полковник. — Вот и разведывай! Всё! За дело! Небо над головой почти касалось макушки заржавелого исполинского крана — её вроде как дома. От холода и усталости Наде чудились в свинцовых тучах грозовые косматые чудища, кружащиеся в неистовом бою. После разговора с Артёмом Крест весь воссиял. Жаль, на неё рейнджер такой эффект не произвёл — всю дорогу молчали, лишь перекидываясь общими фразами. Ещё, конечно, их чуть не сожрала стая оголодавших по свежей человеческой плоти упырей. Надя всматривалась в ладони, недавно отмытые от зловонной крови трупоедов. Артем оказался бравым бойцом: вовремя поднял их на ящики, когда кончились патроны, отважно, а главное метко кидался железками в зверелюдей. Да так, что девушке посчастливилось лицезреть внутренний мир нерадивых уродцев. И почему именно сегодня Крест завозился с этим идиотским краном? Почему именно сегодня набежала такая огромная стая? Нечестно это — незнакомый рейнджер с дурацкой кличкой и доской хлама ткнул пальцем в небо, а мир тут же продемонстрировал его правоту. Именно сегодня без помощи Артёма на месте упыря с раскроённым в кровавую кашу черепом, была бы она. Лежала бы в той пунцовой луже, покрытая одеялом, сотканном из тонкого инея. — Собирайся, говорю те! И по нычкам пройтись не забудь, ежели оружие там какое, патроны, матрацы. Жалко ж добру пропадать. Походу сматываемся из этой дыры. — Не знаю. Не хочу… Точнее… Унижаться не хочу. Да, слабая я, как любая женщина. Но не значит это, что меня как шавку какую с собой тащить надо. Если честно, хочется всё это в жопу послать… Ты бы видел, как на меня их командир смотрел. До сих пор отойти не могу. — Надька, ты ентай там ополоумела? Аль сектанты те эти дури в голову понапихали? Рванём на восток! Красиво всё получается, Надь, компания хорошая. Главное мы тем людям нужны — работы непочатый край. А ты ж та ещё штучка, натуральная баба с яйцами, можно сказать. Не дрейф! Артёмка, ты хоть ей скажи! Пропадет же она тут-с одна, чесслова. А, тьфу. Уехал уже. От зараза! Крест уперся — пожитки собирать пришлось. В основном армейская утварь, какая-никакая броня — на забаву спартанцам с их превосходным обмундированием. Пояса затянула покрепче. Сунула в кобуру пистолет и охотничий нож. На полевом рюкзаке закрепила калашников и противогаз. Даже пара любимых подкопчённых книг с гулким скрежетом петель влезла. Только дальше что — непонятно. Пугающая неизвестность тянула к ней обглоданные пальцы, точно стремясь утопить в плескавшемся море отчаянья. Когда они ушли — не было сокрушительной тяжести или грусти, царапающей когтями внутренности. Лишь гулкая пустота. Кто знает, быть может, она ещё вернется сюда?