***
После ужина, к которому Гарри все же успел, Кикимер обнаружил своего в последнее время не сильно адекватного хозяина сидящим на диване в окружении огромного количества мотков пряжи. Поттер сосредоточенно вчитывался в текст самоучителя, пытаясь повторять петли, но выходило плохо - и он то и дело матерился, гневно размахивая спицами. Кикимер никак не прокомментировал происходящее. После появившейся в доме розетки его вообще перестало что-либо удивлять, поэтому он молча удалился на кухню, решив не мешать хозяину сходить с ума. А Гарри действительно сходил с ума: его неуклюжие пальцы беспрестанно путались в нитках, с огромным трудом набранные петли сползали со спиц, он укололся пять раз и два раза чуть не выколол себе глаза, благо очки его спасли. Расслабляющее занятие не расслабляло, но это все равно было лучше, чем думать, будто ты летишь с башни со своей неуместной влюбленностью. Но когда у Поттера начало более-менее получаться и процесс принял рутинно-медитативный характер, его мысли снова потекли в русло размышлений о тленности. Он задался вопросом: что же делать? Да, что делать? Как себя вести? Предпринимать ли что-то или оставить всё, как есть? Как бы отреагировал Драко? "Ох, Малфой, ты накаркал: я реально влюбился!" Гарри был уверен, что Малфой бы съездил ему в глаз. Даже если предполагаемая гомосексуальность, на которую Поттер теперь возлагал надежды, подтвердится, его "возлюбленный Драко" все равно будет не в восторге. И съездит ему в глаз. Но, конечно, если Малфой окажется натуралом, то это финиш: останется только задушить свои зародившиеся чувства и никогда не вспоминать о них. Поэтому первым пунктом в решении вопроса о том, что же теперь делать, было выяснение сексуальной ориентации Драко Люциуса Малфоя. И в этом сложном и опасном мероприятии, Поттер надеялся, ему должен был помочь фильм.***
Найти фильм про геев оказалось задачей не из простых: всё-таки тема непопулярная - и это мягко говоря. Можно сказать, табуированная. Можно сказать, такого количества дерьма в комментариях Поттер не видел никогда, нигде, ни по какому другому поводу. Гарри ни разу не ощущал свою ориентацию противоестественной: он знал, что влечение к своему полу обществом не приветствуется, и потому не афишировал, но всё же ненормальным себя не считал. Просто ещё одна интересная особенность: как шрам, например, или способность разговаривать со змеями, оставшаяся в прошлом. Но комментарии к гей-фильмам, как маховик времени, переместили его обратно в чулан под лестницей, в чудесное детство, когда он был "уродом". Гарри впервые задумался о том, чтобы никому не рассказывать. Малфой говорил, что Поттеру по большому счету сойдёт с рук его ориентация, но что-то подсказывало, что он глубоко ошибался. Кажется, "пожурят и забудут" тут не сканает: если учесть, каким ядом исходили маглы, то что ожидать от консервативного заскорузлого магического сообщества, среди которого он за 7 лет не встретил ни одного представителя секс-меньшинств? Гарри впервые столкнулся с мнением людей по поводу того, с кем он спит, и снова почувствовал себя "нежелательным лицом номер один". Видимо, именно это сулила ему огласка - опять испытать прелести жизни изгоя, и по коже пробежал трусливый холодок страха, напомнивший, что у него была возможность сосредоточиться на женщинах.. Мерлин, каких к черту женщинах! Гарри разозлился на самого себя: он не позволит общественному мнению влиять на свои постельные предпочтения, не стоит даже допускать мыслей о том, чтобы отказаться от части собственной идентичности ради чьего-то гомофобного спокойствия. Нежелательный так нежелательный, пусть все отсосут, он не станет удобным для них. Яростно пролистав особо мерзкие комментарии, Поттер скачал именно тот фильм, к которому таких комментариев было больше всего. Просмотр должен был стать незабываемым.***
Поздним вечером воскресенья по возвращении в Хогвартс Гарри сделал то, что делал очень редко: он задернул тяжёлый бежевый полог кровати. А после того, как в комнате стихли голоса, достал.. свое вязание. Отвлекающая от сложных вопросов идея связать свитер захватила его. Так действовал ленивый человеческий мозг - сосредотачивался на задаче, которую был в состоянии решить: разобраться с тем, в какую петлю и каким образом засунуть спицу, оказалось гораздо проще, чем с проблемой влюбленности в не влюбленного в него человека и непринятием обществом природы таких отношений. И поэтому Гарри сидел в постели со своими книжками, внимательно вглядываясь в очередную иллюстрацию хитровыдуманной петли. Он вставил горящий Люмос в резьбу изголовья кровати точно так же, как Малфой, и то и дело вязал и распускал обратно какой-нибудь кривой прямоугольник из пряжи оранжевого цвета. Чтобы не помять нотный сборник, Гарри носил его между двух своих обучающих книг, поэтому он тоже лежал сейчас перед ним, и Поттер понятия не имел, каким образом подарить его тому самому не влюбленному в него человеку и не вызвать при этом подозрений. — Мерлиновы подштанники, Поттер! - раздалось над головой, и Гарри вздрогнул, вцепившись в спицы, когда неожиданно напротив него плюхнулся Малфой. — Ты после школы сразу на пенсию собрался? Что за херню ты тут творишь? Драко был такой раздражающе счастливый от того, что застал Героя за его негероическим занятием, что Поттер еле подавил в себе желание спрятать вязание под одеяло. Это было абсолютно бесполезно, конечно, только выставило бы его полнейшим идиотом, а с некоторых пор он не хотел казаться идиотом перед Малфоем. — Не херню, а свитер, - пробубнил Поттер, возвращаясь к набору петель. Драко внимательно изучил бесформенное детище Гарри и вынес свой безжалостный вердикт: — Нет, Поттер, это абсолютно точно херня, а не свитер. Оскорбленный Поттер уставился на довольного Малфоя, замечая очередную послевыходную смену цвета пижамы: теперь она была зелёной с белыми крапинками. Гарри вдруг задумался о том, сколько у Драко таких пижам, и это же явно был набор - он сам его купил или его купила мать? Или, может, сшили эльфы? И зачем ему вообще эта информация?.. — Ау, Поттер, - перед глазами щёлкнули пальцы. — Ты тут? Опять заблудился в пустыне своего мозга? Гарри нахмурился. — Зачем ты припёрся в мою кровать, Малфой? Поупражняться в остроумии? — Пришел заказать носки, - Драко повертел в руках оранжевый клубок, но Гарри тут же отобрал его. — Серьёзно, Поттер, холодает, - Малфой просяще оттопырил нижнюю губу, и Гарри уставился на нее слишком пристально; истолковав этот взгляд по-своему, Малфой сдался: — Ладно-ладно, чего ты такой напряжённый сегодня? Расслабься. Мой любимый цвет - голубой, но это так, к слову. — Мне всегда казалось, что зелёный, - признался Поттер. Драко скептически выгнул бровь: — Потому что я со Слизерина? — Эээ.. наверное.. — То есть твой любимый цвет - красный? Гарри неуверенно кивнул, на что Малфой уверенно фыркнул. — А чего я ожидал, собственно, - и Драко покачал головой. — Но неважно. Я не об этом хотел поговорить с тобой, Поттер, - и тон его голоса стал серьезным. Ой, Гарри это не любил. Никто не любил, когда к нему заявлялись с подобными вступлениями: за ними всегда следовали неприятные тяжёлые разговоры, а Поттер взялся вязать как раз для того, чтобы перестать бесконечно жевать жвачку из дерьма в своей голове. А Малфой похоже принес новую порцию. — Выкладывай, - со вздохом обречённости сказал Гарри. — Накинь заглушку, - попросил Драко, и, вынув палочку из изголовья, Поттер выполнил его просьбу. — Я тоже так делаю, - задумчиво протянул Драко, наблюдая, как Поттер возвращает палочку с Люмосом обратно. Конечно, делаешь, Малфой, идея целиком и полностью твоя, но никто тебе об этом не скажет. Поттер уставился на него выжидательно, отложив вязание, но оставив в руке спицу, и Драко наконец изволил огласить цель своего ночного вторжения: — Я хотел попросить тебя, Поттер, не вмешиваться в ситуацию с моим приговором, - заявил он, и Гарри удивлённо заморгал. — Нет, не так: я не прошу - я требую, чтобы ты не вмешивался никаким образом. Гарри растерялся: он и не думал никуда вмешиваться! Да, он был чертовски возмущён и лишь собирался обсудить это с Гермионой в надежде, что она что-нибудь посоветует, ну и, возможно, напроситься с визитом к Кингсли, надавить кое-где своим авторитетом, отправить пару сов... А, вот что, наверное, Драко имел в виду. Гарри смутился, и Малфой неодобрительно поджал губы. — Я так и знал, Поттер! Только увидел твой взывающий к справедливости взгляд - и тут же пожалел, что рассказал тебе! — Но они поступили нечестно, и.. Малфой яростно шикнул на него, сверкая злыми глазищами: — Заткнись-заткнись-заткнись, Поттер! Не надо этих песен о честности! Твоими стараниями я на свободе - и хвала Мерлину, оставь всё, как есть. — Это не свобода, Драко! - Гарри яростно сжал спицу в руке. — Ты же живёшь с головой на гильотине! Малфой дернулся в его сторону, и Поттер на секунду подумал, что тот сейчас замахнется и даст ему по морде за неуёмное желание лезть в чужие дела. Но Драко неожиданно взял руку со спицей в свои теплые ладони и поймал взглядом его упрямый взгляд. — Но это моя голова, Поттер, - медленно сказал Драко, чтобы до Поттера дошло. — Сейчас они просто проверяют мою палочку и спрашивают, не хожу ли я по темным закоулкам Лютного, но если ты разворошишь это осиное гнездо, Герой, они разозлятся, внимание их станет гораздо более пристальным - и они начнут видеть то, чего нет. Понимаешь? — Это несправедливо, - упрямо настаивал Гарри. — Я должен был гнить в тюрьме, - Драко говорил всё так же вкрадчиво и всё так же сжимал руку Поттера, не разрывая зрительного контакта: ему было очень важно, чтобы Гарри прислушался к его словам. — Они собирались упечь меня за решетку, но пришел ты, Национальный герой, любимчик всей Магической Британии, и нарушил их планы своей речью в мою защиту. Но они не могли отпустить Пожирателя просто так и нашли способ наказать меня, Поттер, и да, это месть, но я на свободе, и если ты начнёшь копаться в этом дерьме, оно завоняет. — Драко, - Гарри заговорил, точно повторяя интонацию Малфоя: ровно, спокойно и твердо. Ему тоже было важно донести свою мысль до упрямой белобрысой головы, которая, кажется, не понимала, что живёт в условиях постоянной угрозы расставания с телом. — Ты не на свободе - ты в клетке. Любой твой неосторожный шаг может привести к смерти. Тебя могут подставить недоброжелатели, даже само Министерство, которое, очевидно, к тебе неравнодушно. Ты вынужден пять лет жить, боясь вздохнуть, и не хочешь ничего с этим сделать? Малфой длинно выдохнул: Поттер был невероятно-невероятно-невероятно, блять, упёртым. — Гарри, - сказал он, надеясь впечатлить Поттера его же именем. — Я ценю то, что имею. Отправляясь в зал суда, я не надеялся остаться в живых, но вышел свободным, пусть и относительно. И уж извини, что "довольствуюсь" своей клеткой, но она лучше Азкабана. — Но ты можешь избавиться.. Малфой резким взмахом руки его прервал. Тепло ладоней перестало согревать руку Поттера, вооруженную спицей, а глаза напротив наполнились злостью. — Поттер. Я запрещаю тебе вмешиваться. Точка. — Но.. — Заткнись, блять! - вспылил Малфой, но тут же заставил себя успокоиться и, сбавив тон, продолжил: — Запрещаю. Это моя жизнь - решать мне. Не нужно лезть со своим понятием свободы и справедливости в чужие дела. Обещай мне, что оставишь всё, как есть. Гарри казалось, что у него вот-вот разорвется сердце. — Драко.., - чуть не простонал он, умоляя передумать. Но Драко был непреклонен. — Обещай. Плечи Поттера поникли, и надежда потухла в глазах. Он нехотя произнес: — Обещаю, - и уставился на свои пальцы, которые минуту назад грелись в ладонях Драко. Малфой выдохнул с облегчением и даже слабо улыбнулся. — Ничего, Герой, не расстраивайся: спасёшь какого-нибудь другого униженного и оскорбленного. Нас таких пруд пруди. — Идиот ты, Малфой, - пробурчал в ответ Гарри. — ... сказал пацан со спицами. Ну и занятие ты себе нашел, конечно, - Драко хмыкнул и снова начал играть клубком, как чертов кот. — Чего не живопись? Имя у тебя уже есть - от заказчиков бы отбоя не было. — Я хотел делать что-нибудь полезное, а не яблоки рисовать. Малфой кинул клубок ему в лоб. — Ты сейчас искусство бесполезным назвал? - возмутился он. — Какой же ты.. плебей, Поттер. Тогда свитера - это твой потолок, раз не умеешь ценить красоту. — Грубить вооруженному человеку небезопасно, Малфой, - протянул Гарри, угрожающе поигрывая спицей. — Люди с пряжей меня не пугают, - сказал Драко, посмеиваясь, и принялся листать книги Поттера, лежащие между ними. — В любом случае, жду на Рождество свои носки. Нахрена тебе ноты? Поттер моргнул. — Что? — Ноты тебе нахрена? - повторил Малфой, размахивая перед носом Гарри сборником фортепианных произведений. Гарри мгновенно порозовел. — Это для тебя, - ответил он, стараясь казаться как можно более непринужденым. — Там есть музыка из "Ромео и Джульетты". Кажется, она тебе понравилась. Драко, нахмурившись, сверился с содержанием, быстро открыл сборник на нужной странице, пробежал глазами по нотам, мурлыча их под нос, и наконец поднял взгляд на Поттера, замершего в ожидании его реакции. По взгляду было не понятно, что Драко думает об этой ситуации, и Гарри немного нервничал, изо всех сил скрывая свое волнение. Вот сейчас Малфой откроет рот и скажет, что Поттер совсем головой двинулся, раз покупает ему подарки. Но какой же это подарок, блин! Тетрадь с нотами. Просто знак внимания. Хотя знаки внимания - это тоже не про их враждебно-дружеские отношения. Блять, зачем он вообще решил купить эту чертову тетрадку... — Спасибо, - в итоге сказал Драко, и Гарри выдохнул - очень медленно и бесшумно, чтобы не выдать скопившегося напряжения. — Это странно, конечно, но ты же Поттер: спасаешь Пожирателей, спишь с мужиками, обнимаешься, .. вяжешь. Гарри скривился. — Обязательно было упомянуть мужиков? — Ну разумеется: ты краснеешь каждый раз, - пошлая улыбочка расползлась по бесстыжей физиономии Малфоя. — Как ты с ними спишь, если одно только слово "мужик" вгоняет тебя в краску? Поттер вспыхнул гриффиндорским флагом и еле выдавил: — Единственное число, Драко: я спал только с одним. Малфой как будто бы задумался ненадолго и спросил нагло: — И каково это? Спица в руке дрогнула от желания Поттера воткнуть ее в глаз: или бессовестному Малфою, или себе, чтобы не мучаться. Вот серьёзно, да?! Кто угодно мог задать этот вопрос - и Гарри бы покраснел, позеленел, заикал и растерялся, но его задал Драко - и Гарри начал молить Мерлина, чтобы он послал ему быструю и безболезненную смерть на месте. Малфой выжидательно гнул бровь, и нужно было что-то ответить, но у Поттера язык присох к нёбу. — Восхитительно, - и это был максимум, который он смог выжать из своего речевого аппарата. Драко наморщил нос: он явно ждал более развернутого ответа, но ёптвоюмать в жопу его ожидания! — Лучше, чем с женщиной? Ой, блять, Малфой похоже решил устроить себе урок секс-просвета. Но молитвы Гарри были услышаны: ему определенно в ближайшее время грозила смерть от остановки сердца. Спасибо, милостивый Мерлин. — По-разному, это нельзя.. сопоставлять, - сказал еле живой Гарри, надеясь, что на этом завершится садистский допрос. Поттер боялся, что если Драко сейчас не угомонится, то он завалит его на кровать и покажет на деле - каково это с мужчиной. И плевать, что девственнику Малфою не с чем сравнивать. Конечно, это все были глупые мысли и Гарри никогда бы не сделал так, но никакие моральные принципы не могли обуздать его богатое воображение - и теперь он смотрел на Драко, и видел его прижатым к постели с заведенными за голову руками и алеющими скулами, со сбитым дыханием и желанием, темнеющим в серых любопытных глазах. Гарри закусил щеку изнутри, чтобы болью прогнать навязчивый образ, рождённый его извращённой фантазией. Если он начнет экстренно прикрываться одеялом, это будет очевидно и отвратительно: Малфой и так считает его озабоченным. — А тебе с кем понравилось больше: с мужчиной или с женщиной? - спросил Драко, старательно пряча за невозмутимостью свой неподдельный интерес. Поттер вздохнул, чувствуя, как вибрирует грудная клетка. Эту опасную поднятую Драко тему можно было использовать для выяснения его половых предпочтений, но Гарри был так взволнован и обескуражен, что не находил в себе сил собраться и задать нужный вопрос. Однако Гарри решил попробовать: — С мужчиной, - ответил он, лукавя. Поттер действительно не мог выбрать, да и не хотел выбирать: оба партнёра, с которыми ему посчастливилось провести лето, были по-своему прекрасны, и нельзя сказать, что ему понравилось больше - женская мягкость или мужская сила; он наслаждался и тем, и другим. Но пришлось схитрить, чтобы вывести разговор в нужное русло. Драко тоже было неловко, но его любопытство, горящее во взгляде, перевешивало, и он задал следующий вопрос: — Почему? Ну вот, теперь надо снова что-то врать. Но ради дела... Гарри поймал себя на мысли, что стал совсем как Малфой с его серой моралью. — Мужчину проще понять, - ответил он ровно и спокойно, сгорая от смущения внутри. — Его тело почти такое же, как твоё, и ты более-менее знаешь, как с ним обращаться. — А в психологическом плане? Ну Малфой прям со всех сторон решил изучить эту тему! Он диссертацию пишет, что ли? Гарри ненадолго задумался. — В психологическом плане, с одной стороны, с женщиной проще, потому что не нужно в себе преодолевать ощущение "неправильности", и ты более расслаблен, когда занимаешься одобряемым обществом сексом. Но тут все зависит от твоей зацикленности на этом вопросе: лично меня он, разумеется, беспокоил, но не сильно. С другой стороны, именно общественный "запрет" на секс с мужчиной добавляет остроты процессу. Но все это по началу, затем границы размываются, и секс с мужчиной или женщиной становится просто сексом с человеком, который тебя возбуждает. Интересно, Малфой слушал так внимательно потому, что эта тема волновала его или он просто был любопытным? Что заставляло его зрачки расширяться: собственное внутреннее нетрадиционное желание или только чужие интимные подробности? О, как же Гарри хотел это узнать! Как же он хотел узнать, имеется ли у него пусть даже призрачный шанс на взаимность! Разумеется, если Драко - гей, это ещё ничего не значит, но, Мерлин, игра на разных полях сводила вероятность выигрыша до нуля, а так он мог хотя бы надеяться, хотя бы иметь в принципе возможность сразиться и одержать победу. А сражаться Поттер умел лучше всех. После непродолжительного молчания, во время которого Драко о чем-то напряжённо размышлял, он сказал в итоге: — Не думаю, что смог бы, как ты. Сердце Гарри на мгновение замерло. Он, кажется, понял, о чем он, но всё-таки было необходимо уточнить: — Что ты имеешь в виду? — Нарушить запрет. Не думаю, что смог бы преодолеть себя. Блять. Блять! Поттер сглотнул. Невозмутимый вид давался ему всё труднее и труднее. — А ты хотел бы? Малфой обнадеживающе покраснел. — Может быть когда-нибудь из любопытства, но скорее всего нет, - ответил он, потупив взгляд. — Это слишком для меня. Всё-таки так.. нельзя. Это очень-очень плохо. И очень-очень больно. — Осуждаешь меня? - тихо спросил Гарри. Драко покачал головой. — Нет, это твое дело, меня не касающееся. — Но ты же сказал, что так нельзя. Малфой улыбнулся уголком губ. — Национальному герою можно всё. И, бросив на прощание пожелание спокойной ночи, Драко встал с кровати Гарри, исчезнув за пологом с нотной тетрадью в руке. А Поттер еле задушил в себе непрошеные слёзы, слушая шаги босых ног и шорох постельного белья. Очень быстро билось сердце. И каждый его удар был мучительным. Гарри долго не мог уснуть, снова и снова прокручивая в голове слова Драко, пытаясь найти в них скрытый смысл или какой-нибудь намёк на то, что не всё потеряно, что "так нельзя" - это не окончательно и совсем не приговор. Но боль, свинцом разлитая в груди, гасила всякую надежду. "Это твое дело, меня не касающееся." К сожалению, касающееся, но ты не узнаешь об этом, Драко.