Behind the Moon

      Палочки вылетели у них из рук от невербального экспелиармуса.       — Что вы делаете?! — воскликнула Гермиона.       — Нет, это что вы делаете? — вторил ей Снейп, практически в точности передразнив её изумлённый тон. — Я вам что сказал? Какая часть фразы «оставайтесь в стороне» оказалась для вас недоступной?       Она уже толком не помнила ничего из его прежних инструкций. Внутренняя рациональность была наглухо перебита инстинктами, которые всё ещё были в обострённой форме. Гермиона понимала, что в её поступках не было логики, но по-другому просто не могла.       — Но ведь они хотят отправить его в Азкабан!       — И он там окажется, будьте уверены, если вы продолжите в том же духе, — жёстко ответил ей Снейп, а затем перевёл взгляд на Люпина. — А ты? Включить мозги никто здесь не пробовал? Как ты можешь соглашаться на побег, организованный школьниками?       Ремус, находящийся под прямым прицелом палочки зельевара, осторожно поглядывал то на него, то на Гермиону, то на мальчишек. На его висках появилась испарина. Люпин был далеко не в лучшей форме после полнолуния. Как бы он в таком состоянии пересёк целый лес? Постепенно до Гермионы начинало доходить, чем реально мог закончиться их совсем не продуманный план спасения.       — Грозил бы тебе Азкабан, Северус, ты бы не пренебрёг помощью, — уклончиво отозвался Люпин. — Насколько я понимаю, Коулти намерен сделать всё, чтобы такие, как я, почаще оказывались за решёткой.       В ответ на его очевидное замечание Снейп угрожающе ткнул палочкой аккурат в его шею. Эта сцена ужасно напоминала события трёхлетней давности, когда главным подозреваемым был ещё Сириус, но Ремусу тогда тоже досталось. Лицо зельевара снова приобрело привычное выражение презрения: как будто ему было противно одно только нахождение с Люпином в одном помещении, и в то же время ощущение контроля над ситуацией не давало ему уйти.       — Профессор, будьте благоразумны! — вступился вдруг Гарри. — Это для Ремуса единственный шанс!       — Не вам взывать меня к благоразумию, Поттер, — отчеканил Снейп. — От вас его никогда не дождёшься. Неужели вы не понимаете, что только усугубите положение? Куда ты собираешься сбежать, Люпин? Они найдут тебя если не завтра, так через неделю, и то, что ты сбежал сыграет далеко не в твою пользу.       — Давно вы стали таким заботливым, сэр? — Гарри огрызнулся и вопреки здравому смыслу без палочки выступил было на зельевара, но Люпин мягко одёрнул его назад.       — Северус прав, Гарри, — сказал тот и тяжело вздохнул. — Это логично.       Напряжение накаляло воздух. Все участники этой драмы застыли на своих местах, как шахматы, в ожидании решения игрока. Проблема была лишь в том, что никого над ними не было и предстоящий ход придётся делать кому-то из них. Гермионе вспомнились волшебные шахматы на первом курсе: Рон сыграл блестящую партию, на самом деле оказавшись на коне. Однако теперь его способности, к сожалению, не могли решить исхода игры. И первый шаг пришлось делать ей самой.       — Что нам делать? — обессилено произнесла Гермиона, обращаясь в первую очередь к Снейпу. — Если моих показаний недостаточно, то у нас больше ничего нет.       — Я ожидал от вас большего, мисс Грейнджер, — раздражённо бросил тот, но потом менее презрительным тоном добавил, — факты. Вам нужны факты и доказательства. А вы своей идиотской вылазкой могли всё испортить!       Нехотя Гермионе пришлось с этим согласиться. Довериться Снейпу было нелегко: как можно положиться на человека, которого до конца не понимаешь? Он мог вести двойную игру, он мог шпионить в пользу Министерства, он мог всё, что угодно, и Гермиона очень хорошо это знала. У Гарри получше бы получилось составить список его смертных грехов, но все они упирались бы только в то впечатление, которое Снейп напускал своим хорошо продуманным образом. И всё же она ему поверила.       — Хорошо, — Гермиона упрямо подняла глаза и встала между Люпином и Снейпом так, что палочка последнего теперь упиралась в её шею. — Дождёмся утра. Мы вернёмся в замок, а Ремус останется здесь. Обещаю вам, что до завтрашнего дня не стану ничего предпринимать.       Под чутким наблюдением зельевара они вместе с Гарри и Роном вернулись в замок. Гермиона чувствовала недовольство мальчишек и молчаливые упрёки с их стороны.       — Поттер, Уизли, идите в свою комнату, — приказал Снейп, остановившись перед входом в гриффиндорскую башню. — А вы, мисс Грейнджер, пойдёте со мной. Во избежание повторения подобных глупостей, вам нужно кое-что знать.       Поражённая происходящим, Гермиона переглянулась с друзьями и покорно отправилась следом за Снейпом в подземелья.       Утро наступило быстрее, чем она ожидала, и проснуться у неё получилось только благодаря Джинни, которая вовремя заметила, что она проигнорировала будильник. За завтраком Гермиона старалась вести себя непринуждённо: даже под испытывающими взглядами друзей, она упорно строила иллюзию беззаботности. А когда к ней подошёл Дамблдор и попросил зайти после занятий в его кабинет и вовсе сделала вид, что удивлена.       Время тянулось изнурительно долго. Последние минуты трансфигурации Гермиона вообще не слышала ничего, кроме ритма своего сердца. Он был везде: в висках, в горле, в груди, даже, кажется, в мыслях. Сегодня всё решится. Сегодня всё может кончиться. Сегодня. Она едва не прослушала звонок об окончании урока и тут же, сорвавшись с места, направилась в кабинет директора.       Там её уже ожидали все остальные участники предстоящей сцены: Дамблдор сидел в своём кресле и время от времени предлагал кому-нибудь лимонные дольки, за его спиной неподвижной скалой стоял Снейп, прожигающий взглядом дыру в спине инспектора Коулти. Около книжных полок на табурете сидел измождённый Люпин — пленник, без суда осуждённый, он молчаливо ожидал своего приговора. Как только Гермиона вошла в кабинет, взгляды всех присутствующих устремились только на неё.       — Проходите, мисс Грейнджер, — поприветствовал её Дамблдор, указав на стоящий рядом с ним стул.       Гермиона послушно проделала путь в семь шагов до рабочего стола и, суетливым движением поправив юбку, села. Господа присяжные заседатели, процесс начался.       — Итак, все в сборе, — судейским тоном произнёс директор. — Я хотел бы поблагодарить вас, инспектор Коулти, за то, что вы согласились сегодня присутствовать.       — Исключительно из уважения к вам, мистер Дамблдор, — прикрывая мнимой вежливостью своё раздражение, проговорил Коулти. — Надеюсь, это не займёт много времени. Мера пресечения в отношении мистера Люпина уже определена…       — Кем? — Гермиона надменно вскинула брови. — Насколько мне известно, меру пресечения, как вы сказали, устанавливает суд.       Крысиные глаза инспектора тут же впились в её лицо. Он весь напрягся, сутулые плечи превратились в большие угрожающие холмы. Коулти выглядел, как хищная птица, готовая броситься на свою жертву. Однако вопреки своей внешней воинственности, он произнёс своим писклявым голосом:       — Вы правы, мисс Грейнджер, но надеюсь, вам так же известно, что во время следствия подозреваемые должны находиться под охраной в тюремной камере. Мистер Люпин до недавнего времени и так избегал этого. Когда волшебника обвиняют в подобном…       Волна возмущения захлестнула Гермиону. Если этот крысиный королёк из министерства возомнил себя вершителем судеб, имеющим право судить человека на свою меру, то он сейчас очень сильно об этом пожалеет!       — Вот как раз это мы и собирались обсудить, инспектор, — голос Дамблдора прозвучал вовремя, как свиток об окончании ещё не начавшегося поединка. — Видите ли, мы получили некоторые сведения, благодаря которым мистера Люпина уже невозможно считать подозреваемым.       Инспектор Коулти вздрогнул.       — Неужели мисс Грейнджер вспомнила, кто напал на неё? — выдавил он из себя.       — К сожалению, нет, — директор ни на мгновение не изменил своей спокойной манере речи, — но вам стоит ознакомиться с этим.       С глухим звуком на стол рухнула увесистая красная папка. На ней золотом был выделан герб Хогвартса, а ниже что-то подписано сверкающими буквами. Гермионе с её места не удалось их разобрать. Что бы ни было внутри этой папки, оно имело вес.       — Что это? — спросил Коулти, боязливо приподнимая обложку.       Дамблдор посмотрел на него поверх своих очков-половинок. Его величественная уверенность наглухо разбивала любые попытки инспектора гнуть свою линию.       — Доказательства невиновности Ремуса Люпина, — сказал директор и коротко улыбнулся.       Услышав это, Гермиона посмотрела на Ремуса. Тот, тоже поражённый услышанным, выпрямил спину. Ему всё ещё не давали слово, так что, находясь почти что на птичьих правах, он не решился ни о чём спросить, только удивлённо приоткрыл рот, видя, как меняется в лице инспектор Коулти.       — Не понимаю, что это такое? — инспектор нервозно пролистывал страница за страницей.       — Это исследования, проведённые моим коллегой профессором Снейпом, — прокомментировал Дамблдор. — Как специалист по защите от тёмных искусств, он провёл научные изыскания о волчьей природе. Оказывается у оборотней есть прелюбопытнейшее свойство закрепления природной пары. В этом случае волк не может причинить вреда своему партнёру, наоборот, его инстинкты направлены на то, чтобы его защитить.       Умение профессора довести драму до кульминации и так ловко завершить её вызывало у Гермионы уважение. Дамблдор режиссировал события столь отточено, что казалось, если он уже всё распланировал в предстоящей войне, у Волдеморта просто не было никаких шансов.       — Хотите сказать, что мисс Грейнджер — п…партнёр мистера Люпина? — презрительно сощурился Коулти.       Потенциальная атака снова была обречена на провал.       — Это феноменальный случай, — с восхищением, подобным тому, что испытывает ребёнок, увидев что-то новое и интересное для него, ответил Дамблдор. — Оборотни крайне редко находят себе пару среди людей. Однако, мисс Грейнджер — не единственная. Вот, взгляните в приложении: это письменное заявление мистера и миссис Вега, — костлявым пальцем он стал водить по бумаге. — Они живут в Испании. Миссис Вега была укушена оборотнем в возрасте 12 лет, а мистер Вега до сих пор не инфицирован. Можете себе представить? Их показания имеют юридическую силу, между прочим.       Коулти был повержен.       — Но как же…       — Северус, будьте добры, расскажите инспектору про ваше открытие.       До сих пор молчавший Снейп выступил из-за спины директора, встав между инспектором и загадочно возникшей за одну ночь папкой. Он посмотрел на своего оппонента самым презрительным взглядом из своей коллекции, уничтожая с высоты своей фигуры подобно лучу смерти — окончательно и бесповоротно.       — Разумеется, мы не могли полагаться только на показания двух волшебников, — произнёс Снейп как на уроке. — Мисс Грейнджер под моим руководством провела исследование о формировании и развитии так называемого «волчьего союза». Кроме того, мы провели некоторые биологические тесты, — он вручил Коулти ещё одну папку, на этот раз чёрного цвета. — На основании проведённой мной экспертизы у мистера Люпина и мисс Грейнджер обнаружен схожий геном, что подтверждает наличие ликантропических элементов в её организме.       — Значит, это всё-таки Люпин напал на неё?       На долю секунды в голосе инспектора возникло воодушевление, но оно тут же было подавлено.       — Нет, это как раз исключено, — отрезал Снейп. — Геном мисс Грейнджер был сформирован гораздо раньше. За короткий срок в её организме не могло произойти таких изменений.       К сожалению Коулти, позади него не было стула, хотя весь его вид указывал на то, что он очень нуждался в какой-либо точке опоры. Прижав свою шляпу к груди, он рассеянно взглянул на стол директора, а затем опять на Снейпа.       — Получается… они что, родственники? — запинаясь, спросил Коулти.       Гермиона не смогла сдержать усмешки, но торопливо спрятала её в манжете своей рубашки. В груди что-то удовлетворённо зудело. С нетерпением она ожидала позорного бегства инспектора.       Снейп презрительно скривился от услышанного и, посмотрев на неё, ответил:       — В каком-то смысле. Я бы сказал, у них общие предки.       После этого Коулти наверняка уже придумывал пути возможного отступления и наверняка ретировался бы быстрее ветра, если бы в дверь не постучали. На пороге кабинета появился Хагрид.       — Профессор, — обратился он к Дамблдору. — Я только что разговаривай с Флоренцом и другими кентаврами…       Директор привстал с места и одобрительно кивнул.       — Что вы узнали, Хагрид?       — Они, это самое, — смущённый количеством слушателей, Хагрид поправил свой жилет и продолжил. — Говорят, что помнят ту ночь, когда напали на нашу Гермиону. Её они не видели, но вот оборотней узнали. Двоих. Грызлись, говорят, страшно, да и когда б в нашем лесу было двое… — неожиданно для себя он вовремя почувствовал, что начинает проговариваться, и тут же исправился. — В общем, один из них, которому хорошенько досталось, потом превратился в человека и… Бейн уверен, что это был Сивый.       Новость оказалась подобной разрывающейся бомбе. Гермиона не могла определиться с собственными ощущениями: это было и облегчение от того, что наконец появились доказательства невиновности Ремуса, и беспокойство за него — оказывается, в ту ночь он дрался с Сивым из-за неё. Это порождало ещё и медленно формирующийся страх: пожиратель смерти в животном обличие смог пробраться в Запретный лес и никто его не заметил. Безопасность школы была под угрозой. Именно это она прочитала в глазах Снейпа, с которым случайно встретилась взглядом. А если в следующий раз жертвой станет кто-то ещё из студентов и рядом не окажется того, кто смог бы его защитить? Ведь где Запретный лес, там и Хогсмид, там и свободная территория, где школьники, особенно тайные влюблённые, любят слоняться по вечерам и даже после отбоя. А уж Гарри…       — Благодарю вас, Хагрид, — сказал Дамблдор и тем самым прервал её сгущающиеся мысленные опасения. — Что ж, кажется, у нас есть и хорошие, и плохие новости. Полагаю, инспектор, вы снимите подозрения с мистера Люпина и доложите в Министерство, что на школу пытались напасть.       Получив слово неожиданно для него, Коулти не нашёлся с ответом. Он только кивнул директору, что-то невнятно пробормотал и скрылся в зелёном пламени камина, не прощаясь. Профессор Дамблдор взглянул ему вслед с усмешкой.       — Вот и прекрасно, — довольный, он обернулся к оставшимся в кабинете. — Ремус, очень рад, что всё обошлось. Оставайтесь в замке до конца недели, я распоряжусь, чтобы вам выделили комнату. Мисс Грейнджер, благодарю вас за проделанную работу. Ваша настойчивость и честолюбие спасли не только репутацию, но и жизнь человека. Думаю, вам нужно отдохнуть. А нам нужно позаботиться о том, чтобы усилить защиту замка, — он взглянул на Снейпа и задумчиво покачал головой. — Северус, задержитесь, пожалуйста. Нам нужно кое-что обсудить.       Гермиона в сердцах хотела уже наброситься на него и Снейпа с благодарностями, но в последний момент сдержалась. Она ограничилась вежливой улыбкой, напомнила зельевару о том, что хотела бы оставить себе копию исследований, и вызвалась в случае необходимости помочь с обеспечением безопасности школы. После этого вместе с Ремусом они вышли из кабинета директора.       — Мы могли бы поговорить? — робко спросила Гермиона, пока горгулья опускала лестницу вниз.       — Да, конечно, — отозвался Ремус, и в его голосе отчётливо слышалась усталость. — Приходи после ужина в мою комнату. Я, правда, ещё сам не знаю, где она…       Его растерянная усмешка теплом отлилась в душе Гермионы. Она погладила его по плечу в знак поддержки и понимания. Ему нужно было отдохнуть после всего случившегося. Им обоим требовалась передышка. Мысли должны были улечься, а сердце — стать на место. Нескольких часов для этого вполне хватало.       Вечером в комнате бывшего преподавателя ЗОТИ в камине горел огонь, но тепло было совсем не поэтому.       — Почему Коулти так ненавидит оборотней? — Гермиона, лёжа на коленях у Ремуса, повернулась так, чтобы лучше видеть его лицо.       — Он не ненавидит оборотней, — хмыкнул тот и погладил её волосы. — Он их боится. А боимся мы того, чего не знаем. Страх делает с людьми страшные вещи. Кстати, что это там у вас за исследования о формировании общего генома? Я начинаю этого побаиваться.       Несмотря на то, что последняя фраза была шуткой, Гермиона восприняла всё всерьёз. Подскочив с места, она тряхнула головой, чтобы убрать волосы с лица. В полумраке её каштановые кудри отливали рыжим и становились похожи на пламя. Люпин любовался ею, это неподдельное восхищение ничем невозможно было скрыть.       — Дело не совсем в формировании генома, — Гермиона немного смутилась и от волнения поджала губы. — Мы нашли доказательства, что на процесс заключения пары влияют некоторые биологические факторы…       Угловатым движением она заправила за ухо пружину каштановой пряди. Этот рассказ мог быть очень длинным и трудным. В первую очередь для неё.       — Мне было уже четырнадцать лет, — произнесла она, рассматривая свои суетящиеся пальцы. — Ведь я старше своих однокурсников почти на целый год… Хотя это даже не так важно — в любом случае, пубертатный период. Всё дело в гормонах. А ещё у нас группа крови совпадает, да и тогда в лесу…       Когда Гермиона отвечала на занятиях и не была довольна своим ответом, её приводило это в бешенство. То же самое происходило теперь: слова не укладывались в правильную последовательность, не поспевали за мыслями. Она чувствовала, что говорит сумбурно и непонятно. Ремус осторожно обнял её за плечи и посмотрел так, как обычно делал три года назад на уроке, поддерживая нерешительного студента одним взглядом. У неё вдруг открылось второе дыхание. Она положила руку поверх его. На их переплетённых пальцах извилисто заплясала тень от языков пламени.       — Если разбирать ситуацию системно, то всё становится ясно, — заговорила Гермиона увереннее. — Животные распознают зрелость самки с помощью инстинктов, специфических запахов и звуков. Благодаря нашему эксперименту, я смогла подтвердить, что именно органы чувств играют ключевую роль во взаимодействии между оборотнем и его парой: когда ты обратился, именно зрительный контакт меня спас от потенциальной угрозы. Лунатик знал меня внешне и запомнил мой голос, наверняка может отличить и запах — ты сам говорил мне, что тебе знакомы мои духи. В ту ночь, когда я пыталась тебя отвлечь и изобразила вой, слух оборотня уловил его частоту. Информация закрепилась в его памяти — это уже магическая составляющая ритуала.       — То есть, если бы этот вой издала любая другая девочка-подросток, то ничего бы не произошло? — Люпин удивлённо вскинул брови.       — Не совсем, — Гермиона потянулась за чёрной папкой, по чистой случайности захваченной с собой. — Вчера вечером Снейп провёл экспертизу, и мы обнаружили, что у нас с тобой очень похожи ДНК. Если бы ты не был оборотнем, это было бы как раз не очень хорошо, но ликантропические клетки перестраивают систему твоего организма, и она начинает действовать от обратного: чем больше совпадений ДНК, тем выше вероятность появления потомства. Лунатик почувствовал биологическую совместимость между нами и выбрал меня, как молодую, половозрелую особь.       Заканчивая свою речь, Гермиона чувствовала, как нагреваются её щёки. Рука Люпина на её плече тоже значительно ослабла — ему стало будто бы неловко находиться в такой близости от неё. Ведь одно дело — забота и защита, но разговоры о потомстве. Этой темы они избегали даже во время эксперимента, хотя Ремус как-то обмолвился, что, став оборотнем, очень опасается передачи этих генов по наследству.       И всё же, стоило ей повернуться к нему, почувствовать его невесомое прикосновение к своей коже, услышать такт его дыхания — неловкость растворилась сама собой. Гермиона удобнее устроилась в его объятиях, пресекая полупопытку Ремуса их разорвать.       — Это ничего не меняет, — твёрдо заявила она.       Люпин ласково щёлкнул её по носу.       — Да, ты права, — он улыбнулся, а затем слегка нахмурился. — Но получается, что нет никакого предопределения? Обычная биология и никакого рока судьбы?       — Получается, что нет. А впрочем… — Гермиона погладила кончиками пальцев его щёку. — Всё зависит от того, как на это посмотреть.       Она потянулась к нему и с удовольствием заметила, что он подался ей навстречу. Их губы встретились в мягком поцелуе, закрепляющем неозвученное ими обещание. Может, с этой волчьей связью и вправду дело в химии и биологии, в гормонах, ДНК и частотах. Пусть объективно эти факторы толкнули их друг к другу, но вместе с тем… Гермиона вопреки своей практичности всё же верила, что случайностей в жизни не бывает, и то, что из всех возможных девушек именно она оказалась тем самым правильным пазлом, не могло быть ничем другим, кроме как судьбой.