Flesh - Fruit

Цзян Чэн просыпается от слепящей головной боли, заложенного носа и боли в горле. Он стонет в подушку, едва пробудившись ото сна и слепо тянется к телефону. Он читает своё последнее сообщение Лань Сиченю и печатает новое, приоткрыв только один глаз. Я не хочу видеть тебя сегодня, НЕ приходи. Как только сообщение было отправлено, он понимает, что оно звучало слишком злобно без объяснений, поэтому быстро набирает «Я болен и не хочу заразить тебя», но, не успев напечатать даже половину, его телефон загорается входящим звонком. Конечно, Лань Сичень. − Мне ещё слишком рано делать что-либо, чтобы разозлить тебя, − приветствует Лань Сичень, пытаясь сказать это мягким тоном, но Цзян Чэн слышит беспокойство в его голосе. − Я не зол, − хрипит Цзян Чэн, его горлу не нравятся попытки говорить ровно, отчего он заливается кашлем. − Ты заболел, − с пониманием говорит Лань Сичень, когда тот перестаёт задыхаться. Цзян Чэн же, поняв свою ошибку, не сильно хочет что-то говорить, поэтому осторожно мычит. − Всё очень серьёзно? − спрашивает Лань Сичень, Цзян Чэн открывает рот для ответа, прежде чем замечает бутылку с водой рядом с кроватью. − Подожди, − он приподымается и тянется к бутылке, делая большие глотки, успокаивая першащее горло − пусть и временно − и возвращается к разговору с Лань Сиченем. − Думаю, да, − соглашается Цзян Чэн. − Чувствую, моя голова скоро взорвётся. − Звучишь ужасно, − замечает Лань Сичень и Цзян Чэн закатывает глаза − потому что это так, − но даже это оказывается ужасной идеей, усиливая его головную боль. − Чувствую себя так же, − признается он, и Лань Сичень тихо вздыхает на другом конце провода. − Ты действительно не хочешь, чтобы я приехал? Я бы мог позаботиться о тебе. − Если ты ступишь в мою квартиру, я чихну на тебя, и ты тоже заболеешь. И кто тогда будет заботиться о тебе? − Ну, явно не ты обо мне, ведь тебе всё еще будет плохо, − поддразнивает Лань Сичень, затем снова становясь серьёзным. − Обещай мне хотя бы позвонить Вэй Усяню. Кто-то всё равно должен проверить тебя. − Значит, тебе наплевать на моего брата? − Цзян Чэн приподымается на постели, прежде чем его снова охватит новый приступ кашля. − Я просто не помню, что бы он когда-либо болел, − поправляет его Лань Сичень. − Я не видел его больным ни разу, за все те годы, что он был с Ванцзи. − Это потому что он болеет ровно раз в год и она выпадает на момент семейного отдыха. Я по-прежнему придерживаюсь мнения, что он как-то делает это специально. − Я никогда об этом не задумывался, − Лань Сичень вздыхает. − Хорошо, я не пойду к тебе. Но ты будешь связываться со мной, когда будешь просыпаться, ладно? Иначе я буду волноваться. И если произойдет что-то ужасное, я тут же приеду к тебе. Цзян Чэн на этих словах прикрывает глаза, не в силах сдержать мягкую улыбку. Он чертовски любит этого человека, что иногда это смешно. − Хорошо, − легко соглашается он. − Ты можешь даже звонить мне один раз в день, чтобы убедиться, что я все ещё не умер. − Хотя бы раз в день, − поправляет его Лань Сичень. − Но сейчас иди, напиши Вэй Усяню, а после ложись спать, хорошо, моё сердце? − Ммм, хорошо, − шепчет Цзян Чэн, гораздо более уставший, чем когда он проснулся, ему с трудом удаётся держать глаза открытыми. − Напиши своему брату, − снова напомнил ему Лань Сичень. Цзян Чэн понял зачем, он знал, что после разговора просто забудет и уснёт. «Я заболел, не стоит беспокоиться, просто приди», печатает он, хотя не уверен в том, что Вэй Усянь послушается. Он даже бо́льшая курица-наседка, чем Цзян Яньли. − Готово, − бормочет Цзян Чэн, глаза уже больше закрыты, чем открыты и Лань Сичень мягко усмехается. − Хорошо, моё сердце. Я люблю тебя. А теперь спи, − говорит он ему. У Цзян Чэна осталось осознанности ровно на столько, чтобы пробормотать: «Я тоже тебя люблю», прежде чем снова отключиться. ~ * ~ * ~ Цзян Чэн просыпается, когда дверь его спальни распахивает с такой силы, что ударяется о стену и отскакивает от неё. − Какого черта, − выдыхает Цзян Чэн, его голос хрипит и получается не более, чем резкий шепот. Нужно побороться, прежде чем он смог полностью открыть глаза, даже когда адреналин течёт по его венам. − Сюрприз, − кричит отвратительно звонкий голос Вэй Усяня, и, кажется, он только что лично забил гвоздь в голову Цзян Чэна. − Отвали, − стонет Цзян Чэн, разваливаясь на кровати. Он правда не может сейчас справиться с шумом. − Не хочу, не могу, не буду, − весело говорит Вэй Усянь и плюхается на кровать. − Проваливай, − умоляет Цзян Чэн, накидывая одеяло на свою голову, но Вэй Усянь не двигается. − Тем не менее, не могу и не буду, − повторяет Вэй Усянь и Цзян Чэн знает, что уже обречен. Если Вэй Усянь находится в одном из таких настроений, то мертвецу легче воскреснуть, чем он успокоится. − Чем я заслужил всё это? – Цзян Чэн сетует и выглядывает из-под одеяла, только чтобы его ослепила улыбка Вэй Усяня. − Ты никогда не узнаешь, чем заслужил такую огромную удачу в жизни, как я, − торжественно говорит Вэй Усянь, но затем становится серьезным. − Ты действительно выглядишь больным. - Да, - говорит Цзян Чэн, и, как бы подчеркивая это, кашель разрушает все его тело. − Ты действительно заболел, − снова говорит Вэй Усянь, как будто Цзян Чэн лгал ему до этого. Цзян Чэн не соизволил ответить ему и вместо этого жалобно чихнул в подушку. − Отвратительно, − бормочет Вэй Усянь и откидывает от него подушку. − Эй, − протестует Цзян Чэн, но Вэй Усянь не останавливается и просто забирает у него подушку. − Теперь там полно бактерий, ты не будешь спать на ней больше, я куплю тебе новую, − бредет он и бросается искать новую для Цзян Чэна. Цзян Чэн наблюдает, как он бегает по комнате, и в его голове формируются ужасающие мысли. Он ждет, пока Вэй Усянь вернется к нему, чтобы отдать новую подушку, прежде чем подтвердить свои мысли. − Ты рассказал А-Цзе, − говорит Цзян Чэн, и Вэй Усянь даже может не отвечать, виноватое выражение его лица говорит Цзян Чэну все, что он хочет знать. − Зачем ты это сделал? − Цзян Чэн хочет знать, но Вэй Усянь только пожимает плечами. − Ты знаешь, какая шицзе. Если она узнает, что ты заболел, но никто ей об этом не сообщил, она убьет нас обоих. − Ты даже не поверил тому, что я действительно заболел, зачем тебе сразу говорить ей? − недоверчиво спрашивает Цзян Чэн, на что Вэй Усянь качает головой. − Но не я ей рассказал! − восклицает Вэй Усянь, и Цзян Чэн сужает глаза, глядя на него. − Тогда кто это сделал? − он хочет знать, но уже догадывается, каким будет ответ Вэй Усяня. − Сичень-гэ, − говорит Вэй Усянь, и, конечно же, это так. Конечно же. − Он такой беспокойный, что… − ворчит Цзян Чэн, но втайне он доволен, что Лань Сичэнь хотел убедиться, что кто-то присматривает за Цзян Чэном. − Он уже заставил меня написать тебе, так что ему действительно не следовало втягивать в это и А-Цзэ. − Нет, не жалуйся, тебе нравится, что он так беспокоится, − бросает Вэй Усянь через плечо, выходя из спальни. − Что ты делаешь? − Цзян Чэн кричит ему вслед, полностью игнорируя правоту Вэй Усяня, и тут же снова начинает кашлять. − Я пришёл с подарками, − торжествующе говорит Вэй Усянь, возвращаясь в комнату, обремененный двумя тяжелыми на вид сумками. − Что это? − Цзян Чэн тупо спрашивает. Какого хрена Вэй Усянь принёс ему всё это? − Этот, − говорит Вэй Усянь и поднимает левую сумку, − от шицзе. Там полно лекарств и супа, так что тебе быстро станет лучше. − Конечно, − бормочет Цзян Чэн, но протягивает руку, чтобы взять сумку. Цзян Яньли действительно все время слишком беспокоится о чьем-либо здоровье, так что, похоже, она сложила все лекарства, что были у неё дома, в сумку. Однако Цзян Чэн смотрит только на ёмкости с супом. Лекарство может подождать. − Медицина прежде всего, − говорит Вэй Усянь в этот же момент, будто он может читать мысли Цзян Чэна и умело забирает суп у Цзян Чэна. − Даже не думай съедать его, − угрожает ему Цзян Чэн, и Вэй Усянь смотрит на него широко раскрытыми глазами. − Я не буду! Шицзе поймает и убьет меня! Суп для тебя. Но я получил очень строгие инструкции сначала дать тебе лекарства, так что открывай рот! − весело говорит Вэй Усянь и подносит таблетку к губам Цзян Чэна. − Я сейчас укушу тебя, − угрожает Цзян Чэн, но Вэй Усянь воспользовался этой возможностью, чтобы бросить таблетку ему в рот. Цзян Чэн рефлекторно проглотил её, но он предпочел бы выплюнуть её в лицо Вэй Усяня. − Хорошо, а теперь кое-что для твоего заложенного носа, − говорит Вэй Усянь и протягивает ложку с небольшим количеством сиропа. Цзян Чэн с подозрением смотрит на это. − Я не хочу, − наконец говорит он, и Вэй Усянь дуется на него. − Ты хочешь, чтобы я сделал самолетик? − спрашивает он, и Цзян Чэн так пристально смотрит на него, что его головная боль снова разгорается. − Я чихну на тебя, − предупреждает его Цзян Чэн. − Отвратительно, − весело говорит Вэй Усянь, а затем просто сует ложку в рот Цзян Чэну. Он почти подавился, но, в конце концов, смог пережить новый приступ кашля. Хотя ему жаль, что он не умер, с таким то отвратительным вкусом сиропа. − Лучше скажи мне, что в другой сумке, − говорит Цзян Чэн, когда он стал уверен, что его больше не тошнит, и Вэй Усянь улыбается ему. − Это, − говорит он и поднимает сумку, на мгновение забывая о лекарстве, - от твоего парня. − Да неужели? − с возбужденным любопытством спрашивает Цзян Чэн, хватая руками сумку. − Что он положил? − Фрукты, − содрогаясь, говорит Вэй Усянь. − Много-много фруктов. Цзян Чэн улыбнулся и заглянул в сумку, когда Вэй Усянь наконец отдал ее. − Он сказал, что верит, что у Шицзе есть лекарство и суп, так что он добавляет витамин С, который тебе нужен, чтобы выздороветь, − объясняет Вэй Усянь и издает рвотный звук, как будто он и Лань Ванцзи сами не так тошнотворно милы друг к другу. − И он положил все мои любимые, − бормочет Цзян Чэн, вслепую залезает в сумку и вытаскивает один из фруктов. − Фу, сотри это больное любовью выражение со своего лица, я не хочу этого видеть, − давится возмущением Вэй Усянь, и Цзян Чэн показывает ему язык. − Иди и найди своего парня, будь сам отвратителен, − говорит Цзян Чэн, и Вэй Усянь кивает, как будто это лучшая идея на свете, и немедленно уходит, не сказав ни слова прощания. Цзян Чэн знает, что он вернется вечером, чтобы проверить, съел ли он суп, и снова начнёт приставать к нему с лекарством, но сейчас он может наслаждаться благословенной тишиной. Цзян Чэн кусает фрукт в руке, его зубы впиваются в спелую мякоть, и он мычит, когда сок попадает на его язык, думая, что он едва может почувствовать вкус из-за болезни. Он продолжает грызть фрукт и тянется к телефону, снова звоня Лань Сичэню. − Моя посылка дошла до тебя? − первое, о чем спрашивает Лань Сичэнь, и Цзян Чэн снова откусывает фрукт, полагая, что звук дойдет до телефона. − А, понятно, − говорит Лань Сичэнь, и он, вероятно, говорит это с улыбкой, потому что Цзян Чэн знает этот голос. В конце концов, это голос, который он любит больше всего. − Я думаю, твоя сестра позаботилась обо всем остальном, но я знаю, что ты время от времени испытываешь тягу к фруктам, и я не хотел думать, что ты их не получишь. − Спасибо, − шепчет Цзян Чэн и быстро глотает остатки фруктов, прежде чем снова лечь в постель. − Как ты себя чувствуешь? − спрашивает Лань Сичень низким и нежным голосом, и глаза Цзян Чэна снова становятся тяжелыми. − Лучше. По крайней мере, теперь, когда я с тобой разговариваю, − бормочет он, и Лань Сичень фыркает. − Ты идиот, − обвиняет его Лань Сичэнь, но Цзян Чэн не возражает, потому что после этого Лань Сичэнь остается на телефоне и разговаривает с ним, пока тот не уснет. И это очень сладкий сон для Цзян Чэна, с голосом его любви.