Ты растопил мое сердце

Ты выключаешь свет, и квартира погружается во мрак. Тебе захотелось сегодня максимально пафосно: в центре Москвы с большими панорамными окнами, чтобы мы видели, как жизнь кипит в сердце страны, а нас, ее некогда любимцев и почти богов, не разглядел никто. Обычно я настаиваю на скромном варианте где-нибудь на окраине, чтобы ключи были переданы через третьи лица, а оплата прошла по чуть ли не одноразовой неименной банковской карточке. Сегодня не особенный день, я уступил тебе не из-за того, что вы выиграли Кубок, не из-за нашей очередной годовщины. Просто твой по-глупому щенячий взгляд, твоя слабая улыбка, твое протяжное «ну, И-и-игорь», о Боже, ты просто своим существованием заставил меня скомкать осторожность и положить ее на видное место. И вот мы целуемся в коридоре на высоте, с которой уже и падать не страшно, ведь точно разобьешься насмерть, с открытой в подъезд дверью. И мне плевать на возможные проблемы, на шум в прессе, депортацию из страны, потерю карьеры, потому что твои губы уже на моей шее и, поверь мне, красный цвет от твоих засосов мне намного дороже обложки российского паспорта в такой же цветовой гамме. Помещение, должно быть, очень красивое: мы отдали кучу денег даже по меркам наших зарплат, но это не имеет никакого значения. Я был с тобой в тысяче мест: в отелях, хижинах на море, маленьких горных домах, но я не помню ни одного из них. Зато я помню тебя: злого Артема Дзюбу после проигрыша, сонного Тёму на заре, важного Артема Сергеевича, когда мы на людях и старательно пытаемся касаться друг друга как можно меньше, прекрасного Артема всегда. И эти воспоминания важнее. Я бы потерял смысл существования, потеряв их, потому что без тебя день — чистый лист на столе полном красок: его забыли заполнить, он никому не нужен. Мы проходим внутрь, задевая углы на своем пути, нераздельные, растворившиеся друг в друге. Физики могли бы рассматривать нас как идеальную иллюстрацию диффузии, а историки назвали бы нас величайшим единением всех времен. Я не шучу, Микеланджело заплакал бы от уродства Давида, если бы увидел, как прямо сейчас ты снимаешь футболку. Правила придумали дураки, поэтому я оставляю тебя полностью обнаженным еще до того, как мы добрались до спальни. Самая дорогая одежда не достойна прикрывать это совершенство. Я бы хотел научиться гадать, чтобы проверить свою безумную теорию. На любовь гадать опаснее всего. Я знаю еще со школьных времен по отрывкам фраз, услышанных от глупых одноклассниц. Иронично, что это предостережение не интересует решительно никого. Люди скупают карты таро, спиритические доски и внимательно изучают предсказания о вредном влиянии ретроградного Меркурия, потому что хотят знать, достойны ли они идеала, который они выдумали себе. Зачастую ответ отрицательный или размытый настолько, что лишь слепая вера помогает им получить достаточно надежды, чтобы дождаться свою любовь. Если бы я увидел в стеклянном шаре, что наши отношения совсем недолговечны, я бы не стал от них отказываться, я бы наслаждался каждой минутой, каждым поцелуем и легким касанием до последней ссоры и финального крика в мое лицо. Вся душевная боль стоит наслаждения каждой секундой проведенной с тобой. Я бы поставил на тебя все свои деньги, закончил вратарскую карьеру и никогда об этом не жалел. Я нахожусь в другом мире, когда я рядом с тобой, меня уносит будто под психотропными препаратами. Я навеки твой, даже если у тебя другие планы. Я твой, и ты опускаешься на колени, чтобы почувствовать вкус всего, что принадлежит тебе, сполна. Твои сильные руки на моих бедрах, и с моих губ срывается довольный стон, как только ты освобождаешь мой возбужденный член из узкого белья. Чувство твоего языка на мне превращает меня в ванильное мороженое: я таю под тобой, без остатка отдаюсь тебе и заканчиваюсь, оставляя послевкусие на губах. Я понимаю, что в такой же степени мой, когда слышу, что ты задыхаешься, но берешь глубже, не в силах отпустить меня даже на секунду ради передышки. Знаешь, я не боялся признаться тебе в чувствах. Был ведь шанс, что ты со мной из-за красивого личика, профессиональной растяжки или потому что я просто не ебу мозги как все твои предыдущие партнеры. Ох, этот шанс вместе с твоей чертовой репутацией кричал мне каждый вечер: «Одумайся!». Я смотрел ему в глаза настолько трезво, насколько мог уже тогда, но понимал, что счастливых альтернатив без тебя просто нет. А потом перестал искать смысл одуматься и уйти, решив сдвинуть все фишки на клетку «остаться». Ты несешь меня расслабленного на руках, а я не могу выговорить и предложение, которое бы имело смысл. Я знаю, что ты поймешь меня и по обрывкам слов, ты бы понял меня и без них, но я изо всех сил пытаюсь сделать эту ситуацию более реальной. Я хочу заземлить нас, привязать к чему-то материальному, потому что декорации, послеоргазменная эйфория и собственно ты заставляют меня сомневаться в чистоте собственного разума и земном характере происходящего. Ты прижимаешь меня лицом к тому самому огромному окну, и его холод отрезвляет меня, при этом обостряя ощущения. Теперь сложно сказать, из-за чего моя кожа покрылась мурашками, но я уверен, что виноват твой шепот в мое ухо, или твои губы на моей шее, или твои пальцы, которые начали растягивать меня. Я знал, что это точно не мимолетно, точно не пройдет через год или два. В тридцать с небольшим всё оставляет след, а любовь остается навсегда. Иногда я жалел, что мы не встретились, когда были подростками. Любовь лишь кажется трагедией, когда тебе шестнадцать, но эта пьеса обычно длится не больше месяца, а актеры ужасно переигрывают. В молодом возрасте остаются не шрамы, а уроки. Тогда падать еще не больно, потому что высота не та, а человек проходит этот бесконечный «упал — отряхнулся — пошел» круг. Во взрослой жизни восстанавливаться приходится долго. Вот почему для детей придумали лагеря, где за несколько недель можно набраться историй на год вперед, а для взрослых — санатории, где чистый воздух и волны шепчут о спокойных нервах. Я кричу, мысленно благодаря всех ученых за изобретение звукоизоляции, а ты прижимаешься ко мне каждой клеточкой своего тела. Твое дыхание глубокое и отрывистое, как после игры, только в сотню раз горячее. Твой запах обволакивает меня, и я оставляю мысленную пометку купить парфюм как у тебя, чтобы жить в этом моменте вечно. Ты крепко обнимаешь меня, чему я рад, потому что окно передо мной не кажется такой уж надежной конструкцией. Твои толчки все сильнее и глубже, твои стоны сливаются с моими. Если бы стекло разлетелось в клочья сейчас, я бы не позволил оторваться от меня ни на секунду, я бы умирал с твоим именем на губах и твоим телом надо мной. Если бы вертолеты с мощными прожекторами решили бы осмотреть местность и заглянуть во все апартаменты, я бы с удовольствием подарил миру самое дорогое порно в истории. Если бы ты приказал мне убить человека, я бы не задумываясь, взял нож в руки сразу после того, как мы закончили. Когда я признавался тебе в самый первый раз, я не слышал ни своего голоса, ни твоего ответа. Мои слова — ритм моего сердца. Мое признание тебе — стук в ушах. Твой ответ — морщинки возле глаз и довольная улыбка. Спасибо невербальному, которое в тот момент было громче любых слов. Потом было легче, но количество слов о любви не обесценивало их качество. И не обесценит никогда, потому что ты не просто редкий бриллиант, ты такой единственный, мой камень чистой воды. Я знаю, что ты любишь «Титаник» и всегда плачешь, прижимаясь ко мне, когда удается пересмотреть его в очередной раз. Кажется, сегодня мы повторили самую приятную сцену из него. Моя рука клишировано отпечаталась на стекле, а воздух заряжен запахом секса. Я уже утонул в этом чувстве и тебе, поэтому давай и дальше по сценарию. С мыслями друг о друге до самого конца. Живот к животу, весь мир сейчас о нас двоих на этих накрахмаленных белых простынях. Миру повезло. Я люблю тебя.