Артиллеристы, Сталин дал приказ! Артиллеристы, зовёт Отчизна нас! В.М. Гусев
«Говорят, что лучше заниматься любовью, а не войной. Это верно. Однако заниматься войной все-таки лучше, чем бюрократией». Рокэ Алва, Первый маршал Талига, сидел в своем кабинете. Перед ним на левом углу стола громоздилась стопка документов на подпись, на правом — не уступающая ей размерами кипа уже подписанных бумаг. «Предоставить отпуск майору Зоммеру... И почему такие решения должны проходить через Первого маршала? Ладно. Согласен. Подпись». И все это надо успеть разобрать до темноты. На вечер у Алвы были другие планы: его пригласила на свидание одна молодая вдовушка. Свидание, скорее всего, будет не только первым, но и последним, вряд ли женщина сможет чем-то серьезно удивить и зацепить Алву. И все же лучше не опаздывать. «Назначить на должность командира батальона подполковника Билодо... Вот тут хотя бы более понятно, зачем мне это знать. И кстати, этот Билодо, судя по приказам, часто отличается по службе, давно пора было его продвинуть. Согласен. Подпись». Алва торопился, клал бумажный лист из левой стопки перед собой, пробегал глазами, размашисто подписывал и бросал в правую. Вчитываться не имело смысла: стандартная армейская писанина. «Для выполнения особо важного задания выделить взвод артиллеристов полковнику Дораку... Что-то редко фигурирует в приказах этот полковник. Но это не мое дело. Пусть берет. Согласен. Подпись».* * *
Несколько лет назад в той же комнате у камина Рокэ Алва беседовал с кардиналом талигским и марагонским Сильвестром. — Я герцог, — жаловался Алва. — Если уважительно относишься к герцогу, принято называть его «монсеньор». Но почему-то далеко не все меня так называют! Я их учу, учу... Бесполезно! Так что же получается, меня не уважают? — Я вот только знаю, что епископов всегда называют «монсеньор», — пожав плечами, ответил Сильвестр. — Но я же не епископ! И никогда им не стану. — Слушайте, Рокэ! — глаза кардинала вдруг загорелись. — У меня гениальная идея! Бартер. Я вас рукоположу. Станете епископом. Без епархии, конечно, викарием. А вы мне присвоите воинское звание. — Зачем вам? — На всякий случай. Вдруг понадобится срочно кого-то задержать, пресечь какое-нибудь богохульство. И кого я пошлю на дело? Попов? У меня в подчинении нет своей гвардии, у меня под рукой нет ни одного монашеского рыцарского ордена. Пусть у меня будет возможность покомандовать парой-тройкой армейских подразделений. — Красиво излагаете! Хорошо, идет! — Алва был тогда сильно пьян и благодушен. — А каким родом войск хотите командовать? — Артиллерией. — Почему вдруг? В кого стрелять собрались? — Знаете такую поговорку: «умный — в артиллерии, красивый — в кавалерии, счастливый — во флоте, а дурак — в пехоте». Мне нужны смышленые солдаты. — Нельзя так слепо верить поговоркам! — Голос народа — голос Создателя! — Ну, вам лучше знать. Хорошо. Артиллерия. А в каком звании вы думаете, ну, так сказать, служить? — А вот тут уже вы лучше разбираетесь, как маршал. — Генерала дать не могу. Генерал — слишком заметная фигура. Но давать кого-то ниже майора не солидно. На полковника согласны? — Согласен! — Отлично! Поздравляю вас, полковник Дорак! — А я вас, отец Рокэ! Спустя пару часов, в нарушение всех установлений олларианской церкви, состоялась хиротония, а следом за ней, в нарушение всех инструкций вооруженных сил Талига — присвоение воинского звания.* * *
— Ваше Высоко... — Сейчас я для вас не он! — Виноват. Господин полковник, разрешите обратиться? — Разрешаю. — Господин полковник, а вы уверены, что наша... как бы ее назвать... наша операция не будет иметь... ну... тяжелых последствий? Я не только за себя и за свою семью переживаю, я за весь взвод волнуюсь... — Вы хороший командир, раз беспокоитесь за своих людей. — Спасибо, господин полковник! — Но в данном случае нет оснований для тревоги. Во-первых, операция согласована. Во-вторых, если все пойдет по моему плану, мы, несмотря на некоторые издержки, добьемся блага для всей страны, и нам будут благодарны. — И все-таки Первый маршал... — Я понял. Вы привыкли общаться с военными. Раз я сегодня в роли военного, отвечу как военный: приказы не обсуждаются. Кстати, оригинал приказа с подписью того самого Первого маршала у меня с собой. Вам показать? — Не надо, господин полковник. — Вот и отлично. Есть еще вопросы, соображения? — Никак нет. — Тогда готовьтесь. Выступаем, как только стемнеет.* * *
День прошел по плану. Когда на улице сгустились сумерки, Рокэ Алва передал посыльному последнюю порцию подписанных документов, вышел из кабинета, запер дверь, быстро переоделся. Когда он спускался на первый этаж, его остановил на лестнице верный камердинер Хуан Суавес: — Подождите, соберано! Куда же вы на ночь глядя без охраны? У вас, конечно, с собой шпага, но в городе, я слышал, сегодня не очень спокойно. — Кто же ходит на свидание с охраной? — рассмеялся Алва. — А, понял, очередная пассия. — Ну, пассией ее называть, наверное, неправильно. В надорском языке есть емкое выражение для таких отношений: «one night stand». — Ясно. Значит, жду вас завтра утром? — Думаю, да. — Хорошо. Удачи, соберано. — Спасибо, Хуан! Алва вышел из дома, прошел пару кварталов, свернул за угол. Остановился, почувствовал, что кто-то за ним следит. И не ошибся: послышался топот, и вскоре к нему подбежали десятка два военных в артиллерийской форме. — Господин Первый маршал! — сказал один из них. Он запыхался, часто дышал. — Здравия желаю! Как хорошо, что мы вас нашли! — Что случилось? — поинтересовался Алва. — Мы должны передать вам срочное сообщение. — Всей толпой? Одного послать не могли? «Что-то не так. Почему они держат в руках свое снаряжение. Кто с банником прибежал, кто — с прибойником, кто — с шуфлой...» Додумать Алва не успел: в тот же миг ему на голову резко надели ведро, а затем нанесли три удара палками: один — в солнечное сплетение, два других — по ногам. Алва крякнул и упал на колени. Он потянулся к шпаге, однако вместо эфеса ухватил пустоту. Видимо, шпагу сорвали с пояса. Тогда он попробовал сорвать с головы ведро... но тут удары посыпались со всех сторон. Алва пытался увернутся и прикрыть голову. Получалось плохо. Спина, грудь, живот, руки, ноги, голова — все болело от постоянных столкновений с деревянными палками и металлическими элементами артиллерийского снаряжения. Вскоре Алва обессилел и рухнул на мостовую. Артиллеристы принялись бить его ногами, но вдруг остановились и, судя по звуку шагов, отошли в сторону. Алва попытался встать, но не смог: что-то вроде колодок сцепляло вместе его ноги. Причем левая нога чувствовала себя гораздо свободнее, чем правая. «Они же артиллеристы. Значит, это — доска для определения калибра ядер!» — Господин полковник! — воскликнул один из нападавших. — Что там у вас? — голос полковника показался Алве знакомым. — Ничего не выходит. Никто не появился! — Может, вы плохо старались? — Да нет, нормально вроде отдубасили... — Добавьте ему! На Алву вновь обрушился град ударов. Били палками по спине, пинали ногами под ребра. Пару раз несильно стукнули по руке: Алва потянулся к голове, чтобы снять ведро, и к ногам, чтобы сбросить доску. — Погодите, сейчас я его прокольником! — крикнул кто-то. В ту же секунду Алва застонал: что-то острое вонзилось ему сначала в правое, а затем и в левое плечо. Рубаха и камзол намокли от крови, липли к телу. Внезапно избиение снова прекратилось. Видимо, обладатель знакомого голоса остановил артиллеристов жестом, так как вскоре он заговорил: — Кажется, я понял. Не так важно, сколько будет ран, ссадин, синяков. Не так важно, сколько крови прольется. Нужно добиться того, чтобы Алва оказался на грани смерти. Но как нам к этому прийти? Продолжать его бить рискованно. Еще отдаст Создателю душу. Это в наши планы не входит... — Так что же делать? — спросил один из мятежных артиллеристов. — Слушайте, я вас просил на всякий случай кроме ваших инструментов захватить с собой парочку зарядов и фитилей. Прихватили? — Так точно, господин полковник! — Отлично. Тогда присоединяйте к заряду фитиль, поджигайте, бросайте рядом с Алвой и отходите от него подальше. — А отходить зачем? — Я не хочу, чтобы вы пострадали от того, кто может появиться. — Но если фитиль догорит, мы же... — Отставить разговоры! Выполнять! — Так точно! Зашипел фитиль. Рядом шлепнулось что-то мягкое. Топот ног по брусчатке. «Вот и конец!» — подумал Алва и потерял сознание.* * *
Впервые за многие годы Одинокий внезапно почувствовал, что его кэртианский подопечный находится на грани смерти. Он не болен, он не в бою. Смерть не просто витает рядом: если не вмешаться, она наступит через несколько мгновений. Нет времени на долгие философские размышления. Нужно быстро принимать решение: действовать или бездействовать. Одинокий решился. В один миг он появился посреди кэртианского города. Подопечный лежал перед ним на мостовой, ноги в колодках, на голове — деревянное ведро. От него разбегались во все стороны человек двадцать. Убийцы вели себя более осмотрительно, чем в прошлый раз. Рядом с подопечным лежал источник его смерти: куль, из которого торчала горящая лучина. Это оружие называется «бомба», у Одинокого было достаточно времени, чтобы изучить историю военного дела Кэртианы. Когда лучина догорит, подопечному — конец. Одинокий схватил куль и со всей силы подбросил его над собой. Бомба подлетела вверх на такое расстояние, что она уже не могла навредить никому, и с грохотом взорвалась. Пришло время покарать виновных. Одинокий громовым голосом обратился к убийцам, наверное, его услышал весь город: — Куда же вы разбежались? От судьбы не убежать! В прошлый раз я пощадил убийц, приняв облик человека. Сейчас никого не пожалею! Превращусь в дракона и... — Стойте, подождите! Это все только ради вас! — из-за угла дома выскочил пожилой мужчина, священнослужитель, судя по наряду. Даже видавший виды Одинокий опешил: — В каком смысле ради меня? — Господин Ракан, — священник заговорил спокойнее, — я вам все объясню. Только не пропадайте! Вы нам очень нужны. — Вы что, специально напали на моего подопечного, чтобы вызвать меня? — Я не нашел другой возможности с вами связаться. — Ну вы, кэртианцы, даете! Удивили! Я уж думал, что видел все на свете, а, оказывается, нет. Вы мне вернули мне уже угасший интерес к людям. Хорошо. Я согласен с вами поговорить. У меня только один вопрос: вы хоть сами понимаете, что поступили с моим подопечным довольно подло и жестоко? — Во-первых, для меня благая цель оправдывает любые средства. Во-вторых, вы же можете его вылечить одни мановением руки! — А вы откуда знаете? — Изучал обстоятельства вашего прошлого визита в наш мир. — Ясно. Я тут проверил подопечного. К счастью для вас, он не очень сильно пострадал, поправится без моей помощи. А теперь расскажите, зачем я вам нужен? — Посреди улицы разговаривать неудобно. Пойдемте в мою келью, там все обсудим, как говорится, с чувством, с толком, с расстановкой...* * *
Рокэ Алва очнулся в своей постели, поморщился от боли. Огляделся по сторонам: почти все тело покрывали повязки и компрессы. У кровати сидел Хуан: — Добрый день, соберано! Рад, что вы пришли в себя. — Здравствуй, Хуан, — медленно проговорил Алва. — Как вы себя чувствуете? — Скверно. Подскажи, как я вчера домой добрался? Я не помню. Я сам приковылял или меня добрые люди донесли? — Мы нашли вас, избитого, у входной двери. Рядом валялась ваша шпага. Кто вас так, соберано? Неужели муж вашей новой любовницы? — Нет, нет. Видимо, это мятеж. Меня избил взвод артиллеристов под командованием какого-то полковника. Кстати, его голос мне знаком. — Ужасно, соберано! — Не то слово! Нужно немедленно проводить следствие и отловить всех мятежников. Думаю, они решили вывести из строя весь высший командный состав страны. Скоро еще на какого-нибудь маршала нападут. Надо передать Килеану, что пора поднимать городской гарнизон, и Савиньяку, чтобы усиливал охрану дворца. А еще лучше всего созвать королевский совет! Короче говоря, надо срочно ехать... — Вряд ли вы куда-то в ближайшее время поедете. У вас сотрясение мозга, сломаны ребра, много ушибов, ссадин, две глубокие раны. Правда, доктор сказал, что опасности для жизни нет. Он ушел, как только оказал вам помощь. — Плохо дело. Ладно, напишу им письма. — Хрен с ней, с политикой, соберано. Главное, сделать выводы на будущее. Если вы куда-то пойдете вечером в следующий раз, я к вам приставлю восемь, нет, десять человек. Вооруженных до зубов. — Еще вчера я бы отказался, но сегодня... Дверь в комнату приоткрылась. Постучав, вошел дежурный паж: — Соберано, к вам с визитом Его Высокопреосвященство. — Видимо, всем уже известно, что я тяжело болен, решили на всякий случай меня соборовать, — Алва слабо улыбнулся. — Ну ладно, пусть заходит. — Кажется, я здесь лишний. Не буду вам мешать. Поправляйтесь, соберано, — Хуан поклонился и вышел вместе с пажом. — Добрый день, Рокэ, — кардинал Сильвестр прошел от входа к постели и сел на место Хуана. — Я вижу, вы неплохо себя чувствуете... — Ах это были вы! — Алва побледнел. Он узнал голос полковника, командира мятежных артиллеристов. — Старая сволочь! Я вас... — он задохнулся от гнева. — Рокэ, не горячитесь, все прошло крайне удачно. — Удачно? Я чуть не умер! — Правильно, так и было задумано! — Вы что, совсем выжили из ума? — Рокэ, прекратите истерику. Я организовал нападение на вас только потому, что не мог найти другого способа выйти на связь с вашим... как его назвать... мистическим покровителем. Когда он появился в первый раз, вы были на грани смерти. Я решил, что эти два факта связаны, проверил теорию, и оказался прав. Сегодня ночью я смог с ним договориться. Теперь он должен решить все наши проблемы! — Хорошенькое дело! Кардинал вызывает Леворукого! Вас по вашим же церковным правилам надо на костре сжечь! — Не Леворукого, а Одинокого. Это разные персонажи. — Допустим. Я не религиозен. Но как вы вообще посмели поднять мятеж! Назвались полковником, натравили на меня солдат... Я, должно быть, сразу узнал вас по голосу, просто отказывался в это поверить. — Я строго выполняю ваши собственные распоряжения. Приказ о присвоении мне звания полковника вы подписали пару лет назад. А приказ о том, что взвод артиллеристов будет отрабатывать нападение на Первого маршала, — вчера. — Историю с вашим назначением и моей хиротонией я вспомнил. А вот приказ о том, чтобы меня избили, я точно вчера не подписывал! Я же не сумасшедший! — У приказа о выделении взвода солдат полковнику Дораку есть приложение, где все черным по белому написано. Однако вы его, видимо, даже не открывали... — Разрубленный змей! Не придерешься! — Надо обсудить еще один вопрос. Не приведи Создатель, вы захотите с использованием служебного положения отомстить мне или солдатам. Если вы попробуете хоть что-нибудь предпринять против артиллерийского взвода, с которым вы вчера... свели знакомство, я вас лично отлучу от церкви. — Ха! Напугали ежа голой... — Вы, конечно, не верующий, но религия, к счастью, все еще играет большую роль в жизни нашего общества. Значит, анафема вас полностью от общественной жизни отрежет. Не трогайте моих людей, Рокэ. Даже не пытайтесь Алве захотелось запустить в кардинала чем-нибудь, хотя бы подушкой. Его остановила только боль в раненых плечах. — Между прочим, Рокэ, вы должны быть мне благодарны. — Сильвестр встал и направился к выходу. — Вам известно, что ради спасения мира нужно отдать жизнь. А я даже не жизнью вашей пожертвовал, а всего лишь здоровьем. Конец.