В этом нет твоей вины

Поднявшись по лестнице с гордо поднятой головой, наконец покинув свою ненавистную родню, у Эмити больше не было нужды притворяться высокомерной и лишённой любых эмоций девушкой, монстр, состоящий из гнева и чувства несправедливости, вырвался наружу, опять, но теперь он ограничился лишь громким, истерическим смехом, смешанным с еле заметным плачем. Медленно проходя по длинному мрачному коридору, истерика всё больше завладевала зеленоволосой, она не хотела покидать этот город он слишком много для неё значил, каждая улица хранила в себе какие-то воспоминания, что были заключены в граффити, которые она со своей компашкой старательно оставляла почти на каждом доме, да и к тому же, она уже собиралась подавать документы в колледж, что находился именно здесь, но родители, как обычно нарушили все её планы, и теперь ей придётся оставить спокойную жизнь вандала, иногда практикующего игру на пианино, ведь в Калифорнии не получится так просто изрисовывать городские здания, а потом, как ни в чём не бывало, разучивать различные гаммы в музыкальной школе. Голова Эмити, из-за внезапно нахлынувшей истерики и воспоминаний, начала раскалываться, хотелось просто лечь к себе на кровать и там же помереть в объятиях тёплого одеяла, слишком уж много произошло за последние два часа. Вот уже и виднелась дверь её комнаты, так что этот план вполне можно было осуществить. Её дверь отличалась от всех остальных, тут были разные наклейки, с написанными на них угрозами, рукописный отборный мат, которые Эмити сама написала на своей двери с помощью несмываемых красок, и чёрно-жёлтая лента, что была украдена, когда-то давно с какой-то стройки. Подойдя ближе и потянув за ручку, девушка вошла в комнату, тут был полный хаос и бардак, зная характер этой зеленоволосой особы — это было вполне естественно, на полу валялись различные вещи, что выпали из не маленького старого шкафа, который Эмити по всей видимости забыла закрыть, когда сегодня утром искала, что одеть, большая мягкая кровать, которая стояла в углу комнаты, была не заправлена, одеяло лежало так, как будто по нему прошлось стадо баранов, подушки же были разбросаны — парочка валялась на полу, другие же занимали своё место на разных частях кровати. Маленькая прикроватная тумбочка была завалена чуть ли не полностью таблетками от головной боли и тошноты, которые, к слову, очень херово снимали боль, но хотя бы делали её раза в два тише, да и после них не плохо так клонило в сон. Конечно, нельзя было использовать таблетки для того, чтобы уснуть, но Эмити было всё равно, не отбросила коньки пока и нормально. Ящик этой самой тумбочки был выдвинут, в нём лежала пачка сигарет «Treasurer», в которой осталось только 2 ещё не выкуренных сигары. Такую марку было очень трудно найти хоть где-то, особенно в их городе, но у Эмити были некоторые «связи», из-за чего у неё всегда была возможность получить ещё одну пачку заветных папирос. Беспроводные эппловские наушники без кейса уже давным-давно затерялся во всём этом бардаке, поэтому зарядить их было невозможно, так что рядом с ними валялись, спутанные в кучку запасные проводные наушники и красный кулон с логотипом группы AC/DC. Стол же, что стоял на другом конце комнаты, был забросан различным хламом: открытыми тетрадями, на полях которых можно было увидеть кучу различных, очень аккуратных и минималистичных рисунков, учебниками по разным предметам, что она так и не убрала после наступления летних каникул, и несколькими банками редбулла, которые были уже очень давно выпиты, над этим же столом висела полка, на которой стояли все тома серии книг «Добрая Ведьма Азура» и несколько фигурок с персонажами из этой же вселенной, Эмити очень любила эту франшизу, именно она помогала ей отвлечься от реальности и избавиться от стресса не хуже сигарет или алкоголя, и этой девушке было абсолютно насрать на то, что большинство людей, в том числе и родители, считали эти книги детскими, ведь она могла перечислить целую кучу аргументов, почему это не так, ну или просто не заморачиваясь, переломать вам все кости, чтобы вы поняли какую глупость сказали. Ну и конечно, подоконник, любимое место Блайт, что был завален подушками, наверное — это было единственное место, что выглядело более-менее опрятно, она постоянно там сидит, когда ей грустно или нужно что-то записать в свой драгоценный дневник, но сейчас ей было не до каких-то записях или размышлений, что уж говорить о сне, в котором Эмити так нуждалась после бурного утра, она уже успела вымотаться, хоть прошло и немного времени с момента её пробуждения, ей хотелось просто побыстрее закинуть все вещи по коробкам, чтобы потом не париться об этом, после чего немного поспать и попрощаться со своими, так называемыми друзьями, написав им короткое «Пока уёбки, мне больно этого говорить, но мы никогда больше не увидимся» и выйти из беседы, чтобы её не доставали тупыми расспросами, а затем самолично пойти и разрисовать какое-то очередное домишко. Зеленоволосая всегда отличалась расчётливостью, ещё с детства её день был рассчитан до мелочей благодаря матери, из-за чего впоследствии она переняла эту привычку от этой необычайно холодной женщины, так что не удивительно, что она в очередной раз всё распланировала даже до незначительных и, казалось бы, ненужных деталей, да и она, к слову, абсолютно не сомневалась в том, что всё пройдёт именно так, как она хочет, именно так, как она запланировала, она ведь Блайт, а Блайты должна быть идеальной всегда, даже когда она всего лишь проводит последний день в родном городе. Ненадолго задумавшись о том, что нужно брать с собой, Эмити поняла, что нужна ей в принципе абсолютно вся её одежда, всё, что связанно с «Доброй Ведьмой Азурой», таблетки ну и куча других предметов, но если вкратце, то в её список входили практически все вещи, находящиеся в этой комнате. Начать она решила с одежды, поскольку она первой попалась на глаза зеленоволосой. Подбирая разные мятые вещи с пола, девушка начала распределять их по коробкам, что заботливо принесли ей брат и сестра, ещё неделю назад, когда они должны были рассказать младшей сестре о переезде и благополучно забыли об этом. На самом деле гардероб зеленоволосой был весьма специфичен и раздражал её предков, с одной стороны она носила всякие разные платья и браслеты с шипами, и всё то, что делало её вид более угрожающим, а с другой же она могла спокойно одеть какое-нибудь кингуруми радужного единорога, а на ноги напялить большие тапочки в виде бутербродов и выпереться в таком виде на улицу, расхаживая по ней так, будто бы это её дом. Вещи летели по коробкам с нескрываемой яростью, всё же ей нужно было выплеснуть оставшийся гнев хоть куда-то. Контейнер за контейнером заполнялись на раз-два, хоть одежды у младшей Блайт было очень много, она старалась, как можно быстрее разобрать этот хлам и забыть уже о ненавистном переезде, что её ожидает буквально через несколько часов. Закончив наконец со своим гардеробом и оставив только вещи, которые нужно будет переодеть, она подошла к полке с книгами и фигурками Азуры. Начав буквально сметать это всё прямиком в коробку, что придерживала на другом конце полки, она старалась, чтобы ни одна фигурка, ни одна книжонка, не свалилась и не помялась, поэтому делала всё очень медленно и аккуратно. Запаковав и их, она посмотрела на своё предплечье, оно всё было в пыли из-за того, что полку, на которой ранее стоял её любимый роман, уже давным-давно никто не протирал и на ней скопилась целая куча грязи. Стряхнув с себя весь противный песок, она окинула комнату взглядом, было такое ощущение, что здесь чего-то не хватает, смотря по сторонам это чувство всё усиливалось, но зеленоволосая всё никак не могла понять, что же отсутствует: «Кровать на месте, таблетки тоже вроде здесь, дневник тоже… Стоп! Дневника нет!» глаза заметались в поисках заветной книжонки, зрачки сузились, страх начал приливать к её голове всё сильнее и сильнее, отдаваясь сильной болью в висках, в мыслях крутилось лишь то, что родители могут его прочитать, а там написано такое, что определённо им знать не нужно. Этот страх усиливался от осознания того, что сборник её самых сокровенных мыслей и желаний, наверняка находится с предками в одной комнате, ведь сегодня выходной и никуда ехать они не собираются, так что скорее всего они сейчас, как обычно ведут утреннюю светскую беседу о всяком разном, а возможно даже и о дневнике зеленоволосой, такая перспектива только подливала масла в огонь, из-за чего к Блайт стали просачиваться всякие ужасные мысли. Быстро помотав головой в разные стороны, будто бы отгоняя плохие мысли, девушка ринулась к двери, открыв её, молодая особа побежала к лестнице, а дверь же от такой резкости закрылась с ужасным грохотом. Остановившись около спуска вниз, Эмити задумалась ненадолго, всё же неподобающе появляться в гневе перед родителями, хоть она уже и делала так кучу раз, подросток решила всё же надеть обратно свою маску холодности и безразличия, так сказать, для безопасности. Быстро спускаясь по ступенькам, чтобы скрип был не таким сильным, она прислушалась к тишине, что разбавлялась мягким потрескиванием камина, конечно же, скрипом из-под ног младшей Блайт и отдалёнными голосами родителей. Эмити была права, отец с матерью, как обычно разговаривали в гостиной, а её дневник был там, конечно, это пугало, но девушка, прислушавшись к разговору своих предков, поняла, что они беседуют об их детях, но никак не о дневнике. Облегчённо выдохнув, зеленоволосая пропускала все слова Одалии про близнецов, а вот услышав своё имя, она стала внимательно вслушиваться в речь её матери, всё же она где-то в глубине души надеялась услышать о том, что эта женщина её любит, но не тут-то было, Одалия лишь говорила о том, что не понимает как у неё, такой важной особы могли уродиться такие бестолковые и неуравновешенные дети. Что ж, рациональная половина Эмити этого и ожидала, так что на такой упрёк от Одалии она лишь закатила глаз, всё же был плюс в этом переезде, зеленоволосая больше не увидит своих ненавистных предков, хоть и будет поддерживать связь, ведь деньги на оплату колледжа ей всё же будут нужны. Спустившись наконец с лестницы, Эмити зашла в комнату, как ни в чём не бывало, как будто бы она минуту назад и не слышала о том, как же сильно ненавидит её собственная мать, всё же она об этом уже знала, а это лишь ещё одно доказательство. На удивление в гостиной не было и следа погрома, что устроила Эмити час назад, конечно, большей части картин уже не было, ведь они превратились буквально в ничто, но это не мешало помещению оставаться таким же величественным, всё же прислуги работали быстро и хорошо, так что не было никаких проблем. Завидев свою дочь, Аладор, немного удивился и даже смутился, ведь совершенно недавно его жена говорила отвратительные вещи про неё, а сейчас эта девушка стояла прямо в проходе, он подумал, что она всё слышала, из-за чего стал явно нервозным, ибо ему было неловко. Он уже начал было вставать, дабы извиниться, но Эмити его остановила, буквально прочитав его мысли, она опередила его, бросив, что-то вроде «Всё нормально». Забрала свой дневник, что лежал на том же месте, как и до того, когда она устроила здесь бедлам и ушла также внезапно, как и появилась. Одалия продолжила разговор с мужем сразу после того, как младшая Блайт скрылась за поворотом, она сказала о том, что Эмити настолько бездарная, что даже колледж сама выбрать не сможет, так что она поступит только туда, куда захочет сама Одалия, а муж не смел ей перечить, всё же все решения в этой семейке принимала именно она, поэтому он очень не охотно, но согласился со словами жены. Достав из кармана рубашки маленькие золотые часы с крышкой, он открыл их и посмотрел на фотографию всей семьи, что была сделана в первый день рождение его младшей дочки, на которой располагался циферблат. Аладор любил смотреть на это изображение, вспоминая счастливые деньки, что были уже далеко позади, когда ещё его дети были маленькими и невинными, когда не приходилось каждый день выслушивать ругательства жены на счёт них, когда всё было так просто, когда, чтобы увидеть улыбку на маленьких личиках нужно было всего лишь прочитать им сказку или рассказать интересные истории из жизни, сейчас же всё не так, сейчас всё по другому… Эмити же не видела действий отца, не видела его эмоций, не читала его мыслей, она лишь стояла за лестницей, продолжая слушать разговоры родителей, ей было обидно, что отец, наверное, самый близкий ей в семье человек, мог так просто согласиться с Одалией, согласится с тем, чтобы Эмити так легко всё время заставляли делать то, что она не хочет, он ведь даже не возразил ей, не сказал ни слова против и этот человек несколько минут назад хотел извиниться перед ней за слова её матери?! Да ей никогда в жизни не было так обидно за хоть одно унижение со стороны этой женщины, как сейчас за бездействие самого родного ей человека. Её жизнь сейчас буквально уничтожали на его глазах, смешивая с грязью всю её личность, а он ничего даже не сделал! Слёзы сами собой навернулись на золотистые глаза, ей казалось, что ту самую маленькую часть сердца, всё ещё способную на хоть какую-то любовь, вырвали у неё из груди и растоптали прямо перед её полностью заплаканным лицом, наплевав на абсолютно все её чувства. Ей было больно, неимоверно больно, если бы она всё ещё не стояла, прячась за этой дурацкой лестницей, она бы уже дала волю своему пронзающему и ужасному крику, но она не могла даже шелохнуться. Ей было настолько обидно, что её ноги стали ватными, руки не поддавались контролю, ослабив хватку, из-за чего дневник шлёпнулся прямо на пол, издав не громкий шум, ведь его падение смягчил ковролин, который был постелен по всему дому, поглотив в себя часть звука, поэтому тот и получился таким глухим и еле слышным. Девушка же не могла стоять больше на своих двоих, она опустилась и села на пол, обхватив свои колени руками, девушка издавала лишь тихие всхлипы, что были практически не слышны, ведь она не могла спокойно здесь отдаться своим эмоциям и плакать на взрыт от глубочайшей душевной раны, нанесённой её отцом, здесь её могли заметить, если уж не родители, то брат с сестрой, а выслушивать нотации или подъёбы, у Эмити совсем не было сил, так что приходилось хоть, как-то сдерживаться, из-за чего у зеленоволосой появилась адская головная боль, которая отдавалась в висках, сильно пульсируя, всё же долгое удерживание эмоций чревато последствиями и, если моральную боль не выразить через слёзы или любым другим способом, эмоциональная, душераздирающая боль перерастёт в не менее сильную физическую, что и произошло с Эмити, голова раскалывалась так, будто бы по ней сейчас били тысячи гигантских кувалд. Боль становилась настолько не выносимой, что легче было помереть, чем мучиться от таких ужасных страданий, время, как будто бы стало растягиваться: секунды превратились в минуты, минуты же превращались в часы, и чем больше времени проходило, тем больше становилась боль. Болела теперь не только голова, но и всё тело, конечности почти онемели, глаза же практически высохли, потому что слёз уже не осталось, да и сил плакать уже не было, так что и всхлипы прекратились, девушка вообще перестала подавать хоть какие-то признаки жизни, дыхание стало еле слышимым и надрывистым, она никак не двигалась, не издавала никаких звуков, а кожа её побледнела и теперь от мертвеца её было не отличить. Но Эмити не была мертва, к сожалению для неё, её пытки всё ещё продолжались, с каждым ударом сердца боль приливала к голове и конечностям с новой силой, продолжая пульсировать. У девушки уже просто не оставалось сил, она не могла ни о чём думать, в глазах всё начало медленно темнеть, боль заканчивалась. Эмити упала в обморок, как и в её сне.