Души меня цепями

Вкус старинного вина, что пропитан напрочь атмосферой мазурки на балу в девятнадцатом веке (название он ненароком узнал от Тартальи), обжигает горло. От него уже блевать хочется, что единственное на что способен Олберич — хвататься за отросшие спереди волосы и сжимать левой рукой лежащую на столе повязку для глаза. Покрасневшие, с лопнувшими сосудами, глазные яблоки, зрачками глядят в разные стороны: начиная от деревянной поверхности барной стойки и заканчивая стоящим перед ним барменом. И именно этот незнакомец знает и понимает его жизнь больше чем он сам. Кэйа привык разбираться с проблемами в одиночку, иногда он конечно же любил хитрить из-за чего изредка в него бросались слова о том, что он истинный лис в человеческом обличье. Однако сейчас, когда пелена алкоголя накрывает совершенно не в позитивном плане, лишь играет струнами нервов и в сознании всплывают отвратительные моменты его жизни, — разбираться и не хочется. Забыться бы, да и проблемы уйдут. Каждая из них, в особенности Чжун Ли… Нет. — Прекращай уже пить, тебя в таком состоянии даже в такси не пустят, — Чарльз ловко отставляет стакан в сторону, вытирая руки полотенцем, — Набери своему и пусть заберёт тебя отсюда. Видеть такое зрелище каждый день мне поднадоедает. — Да всё отлично! Наливай ещё, — Кэйа смотрит прямо в глаза, когда огонек в сердце все быстрее потухает, а глаза застелает мутная пелена, которую развеять взмахом снятой перчатки перед лицом невозможно. Чарльз недовольно вздыхает и покачивает головой, наливая Олберичу воду. Разницы в любом случае не почувствует, но уж получше будет, чем продолжать давать ему выпивку. — Мы уже закрываемся через двадцать минут и ты единственный кто остался. Закругляйся уже пока я тебя не вышвырнул, — Мужчина агрессивен и Кэйе это до ужаса не нравится. Никто сегодня не смеет грустить, даже он сам, ведь этот день — начало новой жизни и нужно веселиться. — За эти двадцать минут ещё столько произойдет, — Олберич спрыгивает со стула и покачивается из стороны в сторону, пританцовывая под песню из радио. Движения рваные, пару раз чуть ли не падает, но сердце взаправду собирается по маленьким осколкам. Возможно, что этому ещё помогают странные движения бармена за стойкой, который переключает песню на более спокойную, потому что видеть то, как Кэйа танцует, хотя так это назвать довольно сложно, — просто невозможно и Чарльз как можно скорее возвращается к своей работе перед закрытием, посматривая на часы. До его прихода ещё около десяти минут, — Я рассказывал тебе историю о том, как пару дней назад Джинн и Лиза снова решили взяться за моё воспитание? — танцы мужчины прекращаются и он возвращается обратно, вальяжно присев на стул. Постукивает невысоким каблуком ботинка о металлическую часть ножки. — Раз пять за этот вечер точно, — Чарльз опирается рукой в стойку, указывая пальцем на посетителя, — И прекрати стучать по стулу. Потом царапины появляются. — Ладно-ладно! — С ехидной Кэйа поднимает руки вверх, словно его задерживает полицейский. Чарльза таковым даже приблизительно считать нельзя. Пробегаясь взглядом от расстегнутых пуговиц на сорочке, заканчивая забавной бородой Чарльза. Вздыхает и наклоняется ближе, постукивая пальцами по столу, — Сколько там ещё до закрытия? — Волосы взъерошиваются под резким касанием руки, которая ведет до самого кончика некого «хвоста», который состоял из длинных прядей волос что выделялись на фоне его короткой стрижке. Некоторые тонкие волосинки цепляются за кончики пальцев от чего мужчина недовольно зашипел, щурясь. — У тебя есть пять минут, чтобы уйти. Если бы не ты, то я закрылся на час раньше, — Чарльз ставит последнюю бутылку виски на полку, выходя из-за стойки, — Завтра не приходи. — Эй, ну разве можно быть таким грубым? Я обязательно приду и завтра, — Олберич продолжает посмеиваться, поднимаясь со стула. И бармен, смотря вслед покидающему бар мужчине, уверен, что завтра он обязательно придет. Ходит сюда каждые выходные и иногда в будние дни, если после работы появляются свободные часы на то, чтобы рассказывать истории о путешествиях своей семьи незнакомому собутыльнику. Чарльз за последний месяц успел выучить каждую эмоцию на лице этого странного Кэйи Олберича, работника полиции, который мечтает уйти в отставку ради совместной жизни с неназванным мужем, которого мужчина знает только по приукрашенному описанию. В своих мыслях он сравнивает постоянного клиента с влюбленным по уши человеком, который явно не видит всей проблемы. Или же просто не хочет. Однако, он лишь бармен, которого это явно не касается. Волосы мокнут и пресная вода стекает по лицу, смазывая дешевую подводку для глаз. На щеках остаются неаккуратные черные линии, которые вскоре смываются дождем. Он передавался по новостям, Кэйа часто смотрит их в одиночестве перед работой, но редко воспринимает это все серьезно и до конца обеспечивает себе полную безопасность от погодных неожиданностей. Тело содрогается от пробравшегося холода и мужчина оступается все же сдерживая равновесия. Даже не успевает вспомнить, когда он успел написать короткое сообщения Чжун Ли, которое содержало лишь одно слово «Забери», или же мужчина сам догадался о том, что стоило бы забрать из бара человека с которым его связывает золотое кольцо? Где-то вдали раздается гроза, но кажется, что она совсем близко. Олберич вновь вздрагивает от холода, когда знакомая черная «Aston Martin» подъезжает к бару и из неё медленным шагом выходит мужчина, скрывающийся от дождя под зонтом. — Ты стоишь здесь слишком долго. Твои губы посинели, — Чжун Ли устало вздыхает и прячет мужа под зонтом, становясь рядом с ним, — Мог бы заказать такси, — Настигает мучительная тишина, которая смешивается с громкими каплями дождя, что падают в лужи и стекают с краев зонта, попадая на ботинки Олберича в которых он чувствует воду. Стоило бы поскорее сесть в машину и прогреться, но стоять вот так, телом к телу, довольно приятно и тепло, что и никакой салон автомобиля толком не нужен. Мужчина смотрит на мужа сверху вниз, касаясь правой рукой оголенных пальцев. По поводу перчаток и повязки на глаз промалчивает. Кэйа вряд ли бы потерял их, скорее всего спрятал в карман куртки. — Я знал, что ты приедешь. Делаешь так каждый раз и изо дня в день говоришь: «Мог бы заказать такси», — Кэйа усмехается и проводит ногой по луже, вытягивая правую руку вперед, ловя на неё капли дождя. Постепенно ногти принимают такую же синеву как и губы, а уставший взгляд устремлен на них. Грубое касание Чжун Ли выводит мужчину из некого «транса» и он вновь смотрит на него. — Ты можешь заболеть, идем в машину, — И Олберич готов слушать его всегда, будь то недовольное ворчание за утренней газетой или пожелания спокойной ночи по телефону, ведь засыпать в одной кровати — редкость, о которой полицейский изредка мечтает. Что уж говорить об обыкновенных свиданиях или сексе, которого у Кэйи не было уже в течение полугода, и он проводил его со своей левой рукой. Однако, даже несмотря на весь этот дискомфорт, мужчина отнекивается очередной шуткой и продолжает стоять под зонтом. Возможно, что это единственный такой момент, когда они могут вместе стоять вот так, не думая ни о чем плохом. — Ты напоминаешь мне сову, которая смотрит сквозь меня и узнает каждое мое сокровенное желание и секрет, когда сам скрываешь даже свои чувства, — гром прогремел сильнее, а дождь усилился вместе с холодным ветром от которого вздрагивает уже и сам Чжун Ли. Олберич поворачивается лицом к внимательно слушающему мужу и вздыхает, касаясь рукой его теплой щеки, — Твои щеки всегда теплые, — Шершавая кожа неприятна для мужчины и тот отводит взгляд в сторону. Руку не убирает, продолжает подавлять неприязнь лишь внутри, хотя Кэйа продолжает видеть по глазам, что это было не самым лучшим решением. В последнее время он совершает ошибки слишком часто. — Чем дольше мы молчим, тем больший шанс, что завтра у тебя будет простуда. Как только я отвезу тебя домой, то вернусь в офис, — Чжун Ли хватает руку Олберича, чья фамилия так и осталась в его паспорте даже после помолвки. Томно вздыхая, мужчина направляется в сторону машины уже не беспокоясь о дожде, который продолжает мочить его голову. Возможно, точнее точно, по возвращению домой ему и Кэйе стоит принять душ. Олберич же поспешает за Чжун ли, придерживая в руке зонт, который муж благополучно вручил ему. Квартира до сих пор не прогрелась из-за отключенных батарей, что ступать голыми ногами по паркету не самое приятное, да и капли остаются с мокрой одежды на что Чжун Ли вздыхает и забирает её из рук Кэйи. Этот жест приятный, что в сердце синеволосого является новая надежда на возвращение их семьи в прежнюю атмосферу, когда молодой человек готовил ему кофе, а после они гуляли по Ли Юэ, историю которого Чжун часто рассказывал Кэйе. — Я схожу в душ первым, — Кратко подытоживает мужчина не дожидаясь ответа Олберича, что на секунду тянул кончики пальцев в его сторону. Тишина вновь настигает поникшего мужчину, который медленно, словно призрак, направляется в гостиную попутно вслушиваясь в плески воды из ванны. Хоть малейшее напоминание о Чжун Ли, даже его самая обыкновенная ходьба по дому заставляет Кэйю чувствовать себя живым; ощущать себя не пустой оболочкой в которую вливается тонна алкоголя, а ещё и не забытым. Он поставлен на второй план, уверен. Сжимает оголённые плечи до оставшихся на коже впадин от ногтей. Прижимает голову к коленям, вжимая её все сильнее в них, открывая рот в немом крике беспомощности, что даже прощание Чжун Ли и последующий хлопок двери не может отвлечь его. Он не знает, сидел ли так в течение нескольких минут или часа. Тело затекло, что даже выровняться было сложно, а мышцы хватали судороги, что Кэйа тяжело задышал. Однако, часы показывали уже час ночи от чего мужчина поджимает нижнюю губу. — Он уже ушёл… — Сил встать и пройтись до кухни всё же хватило, как и взять одну бутылку вина из настенного шкафчика. Только сейчас он вновь чувствует то, что видеть только на один глаз до ужаса неудобно, хоть он и привыкает в течение нескольких месяцев из-за чего до сих пор находится в отставке. Всё же сейчас, когда единственный источник света — фонарь телефона, Олберич рад тому, что не видит себя в отражении стеклянной бутылки, которая наполняет заказной бокал, из которого они пили после росписи, вином. — И так изо дня в день в течение года, — Вздыхает Кэйа, опустошая бокал. И так обидно, что и злость заполняет разум. Неприятно, больно, отвратительно и ужасно от того, что пять лет были потрачены в пустую, так и не получая в итоге должной отдачи. Может причина в нем? В связи с работой у него появляется больше морщин, а изо дня в день он начинал выглядеть всё более уставшим: синяки под глазами из-за частого недосыпа, лопнувшие сосуды из-за нервов и на коже, которая давно прожила половое созревание, изредка появлялись прыщи. — Да к черту… — Кусает губы до крови и со всей силы цепляется отросшими ногтями в щеку, царапая её с каждым разом всё сильнее, пытаясь сдереть это лицо. И не поймёшь: воздействие алкоголя так влияет или же всему вина его внутренние чувства, которые он подавляет, стараясь удержать рядом своего молодого человека? Бокал слетает со стола, разбиваясь о плитку, а остатки вина разбрызгиваются по полу, пока Олберич с каждый разом всё сильнее ударяет кулаком по столу. И этот запах Чжун Ли, который уже несколько лет сводит его с ума, что он не узнает самого себя. Куда же подевался Кэйа Олберич, уважаемый следователь, который ловко ловил преступников и не задумывался о близком человеке под плечом? — Я убиваю себя морально каждый раз, когда смотрю в эти пустые, слепые от эмоций, глаза, — говорит мужчина Лизе, которая протягивает только испечённое печенье в форме шляпок ведьмы Рэйзору и Кли, попутно общаясь с близким другом по видеосвязи. — Джинн тоже частенько пропадает на работе, но она по-прежнему моя милашка, как и эти двое, — хихикает женщина и смотрит на улыбающегося Олберича, — Может вернёшься в Мондштат на время? Прогуляемся, как раньше, покормим голубей на мосту, — Женщина берется за телефон, ставя его около бутылки с водой, прожевывая печенье, — Я скучаю по тому времени, солнышко! — Может приеду к вам следующей зимой. Всё же мы не виделись уже четыре года со времени нашей помолвки с Чжун Ли. Так и не приехал ни весной, ни летом, ни осенью, ни зимой. Лиза звонила не раз, пыталась достучаться до друга, который постепенно перестал заходить в социальные сети и отвечать на звонки, приговаривая, что работы много. — Кли хочет увидеться с тобой и Чжун Ли. С вами все хорошо, солнышки? — Сегодня Рэйзор закончил девятый класс и к нам пришел Беннет. Была бы рада видеть и вас, голубки. — Может мы с Джинн к вам приедем, всё же ты говорил пару раз, что у вас пока что мало денег. — Дилюк пару раз спрашивал как ты. Я волнуюсь, всё же всё время быть погруженным в работу — плохо для здоровья. Хотя даже Джинн особо не прислушивается к этому… Как никак мэр города. — Сегодня Кли идёт в первый класс, а Рэйзор в десятый. Они уже так выросли, а мой маленький волчонок подтянул математику вместе с Беннетом. — Здравствуй, Кэйа Олберич! Это уже двадцать пятое голосовое автосообщение, которое я записываю тебе в надежде, что ты мне перезвонишь. Скоро уже новый год, но ты так и не вышел на связь спустя полгода. С вами все в порядке? Я пришлю тебе в скором времени рисунок Кли, который она нарисовала для всех нас. — Пожалуйста, ответь мне, когда сможешь. Может вы больше не пользуетесь домашним телефоном? Но тогда я бы вряд ли смогла отправлять вам сообщения. И я прислала тебе рисунок Кли! Она бы очень хотела, чтобы ты ответил. Лиза в скором времени перестала отправлять эти сообщения Кэйе, а ему не приходилось больше игнорировать их каждый раз. Всё же если он уедет в Мондштат, то тогда можно будет забыть о Чжун Ли, ведь так? Мужчина забудет о нем и больше не посмеет даже взглянуть, ведь если он выбросит его как дворняжку, то не придется стыдиться безглазого мужа. Олберич сам себя стыдится каждый раз, когда смотрит в зеркало. — Нет-нет-нет, — Кэйа хватается за щеку и и ловит пальцами капли крови, что в очередной раз стекают с до сих пор плохо заживающего глаза с гнойными местами, которыми заниматься ни он, ни Чжун Ли не хочет, — Почему? Почему? Почему это всё происходит именно со мной? — Надрывает глотку Олберич поднимаясь со стула, который через несколько секунд уже валялся на полу вместе со всей посудой со стола и дорогущим чайником, который его возлюбленный так любил. — Кэйа, ты как букет цветов цинсинь, и я безумно влюблен в тебя, — Чжун Ли наливает в чашку Олберича зелёный чай, присаживаясь на свое место, — Будешь ли ты со мной пока смерть не разлучит нас? — Я смотрел фильм, который закончился так же, — Кэйа игриво наматывает волосы на указательный палец и подходит ближе к мужчине, укравшему его сердце. — И какой же ответ последовал от девушки, которой сделали предложение? — Чжун Ли смотрит на подошедшего Кэйю, который медленно наклоняется к его лицу. — Она сказала да, — Соприкосновение губ было по инициативе Олберича, и такой горячей, что после Чжун Ли просил себя поцеловать, хоть и жутко смущался от этого. Точнее это смущались его щеки. — Почему ты перестаешь целовать мои губы… — Мужчина неприятно морщится от врезающегося стекла в ноги и падает к стене, сжимая руки в кулаки. Сидя в одном нижнем белье на прохладном кафеле он медленно остывает и смотрит на потолок в который продолжает светить фонарь, — Но я так рад, что мы женаты. Я так долго мечтал, — Кэйа касается золотого кольца, поглаживая его пальцами и неловко улыбаясь со стекающими по щекам слезами. — Давай когда-нибудь отправимся в путешествие по Тейвату? — Прикрываясь одеялом, Олберич поворачивается к Чжун Ли и соединяет их руки в замок, — Накопим денег и сразу поедем. — В Инадзуме частые дожди, а в Снежной слишком много снега. Если плохо подготовиться, то можно заболеть… — Прекрати быть таким серьёзным. Просто давай сделаем это? Или ты бои-и-ишься? — Ехидно усмехнувшись, мужчина проводит указательным пальцем по оголенной груди мужа. — Думаю, что мы можем это сделать…кхм. — Мы так и не поехали, — Кэйа ударяется затылком о стену, медленно уползая с кухни. Осколки от бокала врезаются в руки, которые он так старается вытащить, — Чёрт, ничего не вижу, — Олберич наконец ухватывается пальцами за осколок и резко вытаскивает, шипя. Больно, но не сильнее, чем в сердце от каждого воспоминания о первых трёх годах жизни с Чжун Ли, во время которых они так усердно собирали деньги на поездку, которые вскоре были потрачены на покупку квартиры и машины. — Я купил нам квартиру. Всё время жить в съемной и не иметь своего законного жилья, подтвержденное документами, — нельзя, — может быть это был первый раз, когда в сердце Олберича появилась первая трещина и он впервые соврал мужу. — Хорошо. Ты прав, — Кэйа возвращает взгляд в тарелку с лазаньей. Аппетит пропал. — Ещё я купил машину, чтобы было удобней ездить на работу. Всё же на метро за год уйдет слишком много денег, — с того дня мужчина больше не говорил о путешествии по Тейвату. — Кэйа, ты спишь? Если не спишь, то можем поесть торт, который я купил по дороге, — Чжун Ли заходит в квартиру, включая свет в гостиной. Угощение выпадает из рук при одном взгляде на мужа: окровавленный и гнойный шрам на левом глазу, руки с открытыми ранами и множество царапин с ушибами по всему телу. Когда тело захватывает животный страх, даже если лишь на несколько секунд, здраво мыслить не получается даже у мужчины, который как можно скорее подбегает к Олберичу.

***

— Хоть и прошел уже год, но я накопил на путешествие по Тейвату. Решил взять с собой Лизу, Джинн и Кли с Рэйзором, — Чжун Ли присаживается на колени около могилы и кладет таблетки с небольшим тортом на землю, — Не забывай их пить. Доза должна уже уменьшится, поэтому ты можешь пить по половинке таблетки в день. Надеюсь, что ты не употребляешь алкоголь. — Нам уже пора, Чжун Ли, — Лиза касается рукой плеча мужчины и смотрит на надгробие, — Он попал в хорошее место вместе с благословением Архонтов и Адептов.