End of the earth

Двадцать первый—век забытых писем, написанных от руки, всё одним движением отправляется по электронной почте, вроде так и удобно, но ничего не сможет заменить запаха бумаги и чернил. Тактильные ощущения исчезают с каждым кликом по клавиатуре, и как бы ни сгореть в мире информационных технологий. Но уже поздно мы поглощены и не можем жить без гаджетов и о ужас, интернета, что навсегда отравил наш разум. Книги уходят, но не для всех, многие читают в тёмных электричках и пропускают свою остановку, уезжая в тупик. Кажется молодой человек, что стоит на каменной глыбе и смотрит на горы — турист, наконец выбравшийся из плена города с телефонным кодом триста—сорок—три. В дали не единого намёка на перевалочный пункт, вздыхает тяжко, с каждым трудно дающимся метром, вероятность кислородного голода увеличивается. С горла убирается шарф, красный ещё со времён старшей школы—любимый цвет, Яку закрывает нос и рот, от снежинок, что щекочат его лицо. В бинокль видно, лишь гордых орлов—хранителей вершин. Либеро напрягает тишина, нет его человека, которого он, обнаружив в зале волейбольного клуба, сошёл с ума, искав так долго. Знакомый силуэт обнаруживается в пару метрах от смотровой площадки. — Ты, что там делаешь? Нам надо добраться до заката. — Смотрю на живых существ до их полного уничтожения. Яку никогда не верил в инопланетян, в жизнь на других планетах, казалось—Земля единственная и неповторимая в своём роде планета с голубыми океанами, зелёными лесами, жаркими пустынями, и думалось они одни во Вселенной такие придурковатые. Нет. Мы все заблуждались. Космические корабли различных моделей разрезали небеса, и пролили кровавый дождь на людей. Пролетая над нами, они бросили вызов всем правительствам мира. Ресурсы и рабочая сила захватчики заставили многих рыть могилы, но были и те, кто отважился пройтись по канату, что бы упасть в бездну вдвоём. Яркие цвета прошлой жизни исчезли вместе с одним коротким сообщением: Всё наши мертвы, я тоже зашьюсь в карцере, живите ребята. Тогда Мориске бросил в стену мобильник и начал бить голову, алая жидкость стекала на асфальт, прохожие скрывались за углами, и только родная рука отрезвила голову. — Ящерицы? — Да, а ты чего так удивился? — Когда знакомился, с русской культурой одну сказку прочёл. — Весёлую? — Грустную, но со смыслом. В ней таится то, о чём люди хотят забыть. Лев подхватил ящерицу на руки и посадил на камень, нагретый последними солнечными лучами, сам пристроился рядом и навострил уши. Мориске встал перед слушателем, и стал изрекать мысль, на краткий пересказ сказа, хватило пяти минут. — В общем, ни за какие богатства ты не можешь продать любовь, Лев, даже за малахитовые шкатулки. — Знаешь, теперь мне кажется, что она хозяйка медной горы—он указал на спутницу в походе. — Надеюсь, ты не будешь одурманен её красотой и не бросишь меня—тянет Яку и на плечах вновь рюкзак с вещами. — Мне не надо сладких речей или богатств, когда ты рядом. Парень останавливается, небо заливается красными каплями, тяжёлые машины чуть не задевают пики гор, и неприличные жесты показаны рулевому. Мориске чешет затылок и не собирается оборачиваться он слишком смущён, хоть и вместе они пять лет. Это чудо попятилось за ним в холодную Россию и через неделю научилось играть на балалайке, и в их съемной квартире, и в подъезде он играл, встречая любовника с тренировки. Наверно это настоящая любовь среди надписей в лифте, когда случайно застряв, вам стало жарко, и вы переспали прямо там, совершенно выкинув из головы возможность, что кабина могла рухнуть. Яку привык падать красиво, совершать "поднырок" и поднимать самое желанное ради своей команды и победы. Сейчас же рискованный прыжок совершила его вторая половина, разорвав на клочья контракт с модельным агентством, она собрала чемоданы и зашмыгала носом в первую же ночь, когда столбик термометра опустился до минус тридцати. — Услышал комплимент и заделался спринтером. — Заткнись, я просто мёрзну. — Странно, вроде штаны с начёсом нормально на тебя сидят. — ЛЕВ, ПРЕКРАТИ. Хайба сверкает зеленью очей, определённо, путешественник нашёл свои малахиты, что дороже всех богатств непокоримых Уральских гор. Светловолосый хватает за руку, и разворачивает, к себе пристально смотря. — Сто метров до прекрасной пещеры—подмигивает. — Засунь свой сталактит куда подальше. Лев показывает язык, с этим упрямцем просто невозможно. Судьба, перетасуй карты, я не хочу быть с ним во время конца света. Правда она отказывается, выбор был осознанным, уж прости глупенький, но он единственный, кто сможет поймать разбитую слезу по вашим близким. Сообщение от Ямамото месяц назад о том, что все их товарищи закончили путь— последняя весточка с родных земель. Родные давно покоятся под пеплом военных действий, и кулон на шее, парный остался лишь у брата. Алиса в аэропорту вручила и просила звонить и сообщать о том, как он, ужился ли на новом месте, он всегда пропускал звонки по видеосвязи. Угрозы получал естественно либеро, украл мальчишку, хватало трёх часов и фотоотчёта, о том, как они кушают, гуляют, и храпят по ночам, что она успокоилась. Конечно, пинки под пятую точку достались и братцу, нельзя заставлять старшую сестру волноваться, иначе первым рейсом в страну Восходящего солнца. После месячной разлуки на почту им начали поступать габаритные посылки, таможня долго проверяла коробки, стараясь выявить контрабанду оружия, но находила традиционные сладости. Яку долго смеялся с лиц пограничков, что удивлённо пробовали "KitKat" со вкусом сакуры. Сейчас он улыбался забытым воспоминаниям. — Скажи, у нас патроны остались? — Штук десять, думаешь, эти черти пройдут такой путь за нами? — Для них каждый человек важен. Опыты над не сломленным видом, что сохранил силы для продолжения рода после несколько войн, поистине их удивляют. Интересно почему. — А сам, как думаешь? — Мы герои, но со своими бесами в головах, поэтому они, никогда нас не поймут. — Действительно, из всех существ, человек это нечто, стоящее между здравомыслием и абсурдностью. Лев пинает маленькие осколки горных пород, карта с отмеченными пунктами спасения сворачивается в рулон обратно, и он досадно кусает губы, ничего не разглядеть, ветер разыгрался не на шутку. Яку пытается открыть Google карты, но, ни одна палочка связи не подаёт никаких признаков жизни. Альпинисты будто бросили свою страсть, навсегда узнав о захвате любимых гор. Скоро и это природная красота разрушится под напором огнестрельного оружия, гадкие гости с других галактик вступят сюда и сразу улетят, начав тосковать. На их огромных шарах среди космической пыли такого нет, чарующей вышины, границы между двумя частями света. Яку перекусывает зубами карандаш, и по старой истории вспоминается, что организм может дать толчок температуре этого, конечно, ещё не хватало. — Держи—он протягивает закуску. — Это последние припасы побереги их. — Твой желудок распугал всех, кушай. — Нет, мы подкрепимся, когда до точки назначения останется километра три. Какая же ты зараза, Яку Мориске. Сваливаться от голодного обморока не входит в наши планы, правда, Льву было бы очень приятно, и он бы чувствовал себя героем. Нести своего молодого человека на руках, лучшая награда, за этот долгий путь от подножия к вершине. Отогнав мысли, он насильно кормит, Мориске зеленеет, кажется, подавился и вот-вот отдаст душу белым облакам, там его уже давно заждались колючка, Кенма, и остальные с те, с кем он провел последний год в составе старшей "Некома". Дорогие сердцу, сейчас пытаются не радоваться от смеха, парочка вышла удачной, а стоило всего лишь запереть их в подсобке. Летний лагерь удался на славу, когда все поняли, что ключ потерян, в итоге, Козуме и Шоё, на плечах капитанов полезли открывать окно снаружи. Кое-как они выломали дверь, и Куроо присвистнул, увидев на шее Льва багровый засос, и слишком спокойного друга. — Дай пожевать спокойно, иначе.—Яку показывает кулак, и разминает затёкшие ноги. — Наконец, ты не споришь со мной. — Это последняя передышка, понял? Корабль с беженцами отплывает ровно в девять. — Да, а нам ещё топтать Россию-матушку вдоль и поперёк. — Именно, впереди крутой подъем над обрывом, не смотри вниз, пустота поглотит и иллюзии сделают так, что один шаг и ты труп. Лёвушка кивает. До вторжения за несколько дней по радио сообщили о спасательном пункте, к которому могут явиться практически все, кто сможет пережить поднятие в горы. Жители Екатеринбурга были возмущены, почему на произвол бросают других? Власть объяснила спокойно, если мы не организуем операцию по вызволению, то сгинет весь город. Лучше спасти часть, которая сможет на руинах выростить новые ростки. Большинство махнуло рукой на эту ситуацию, другие отправились в поход, остальные просто не могли покинуть привычные улочки и заперлись в многоквартирных домах, с запасом свечей и продовольствия. — Н— Просто есть, те, кому нужны ресурсы и те, кто, сделав Землю союзником, будет ввести войну против них. — Но никому нельзя доверять—и ещё раз уже в тысячный, крепление доказывает свою пригодность. — Да, ведь наши спасатели сделают из нас отбросов, пустят на тяжёлые работы, в обоих случаях нам грозит скорая кончина. —Так зачем мы идём туда? — Наша жизнь стоит того, что бы бороться за неё до последнего вздоха, мы с тобой несём память о всех столичных котах и о тех, кто увидел "Небесное дерево". Хайба понимает, даже если сейчас их головы пристрелят или возьмут в плен, они ведут свою борьбу за прошлое, настоящее и будущее одновременно. Единственные защитники Земли, они не сдадутся в руки инопланетянам, и тем самым смогут, построить защитную стену не предав ни одного клочка той, кто дарил им смесь газов под названием воздух. Воду и друзей, с которыми они пролетали над сеткой, играли, и поддерживали связь. Он останавливается, и молния бежит, открывая взору содержимое рюкзака. — А я то думал, что мне так в спину упирается. Когда успел? — Первым делом положил, наверно на инстинктах. Помеха, что доставляла дискомфорт, оказалась волейбольным мячом фирмы "Mikasa", и тут Тецуро всплывает перед глазами и их вечные споры. Глаза становятся влажными, почему никто из них не мог уступить и признать достоинство каждого. Они так и ругались, но на площадке становились единым целым, при ошибке на блоке, сзади всегда появлялся страж готовый поднять мяч, а там дальше, отработанный, благодаря нервам Кенмы пас. Пробитый ребёнком в теле взрослого, его лелеяли два этих парня, и не зря он стал козырем и асом спустя два года. Либеро подробросил вверх и принял мяч. — Эй, про меня не забывай—дует губы. — Я не бог волейбола—Кенма Козуме, так, что прости. Врёт и не краснеет, сам способен в критической ситуации отдать самый высокий пас. Это он и проделывает, разбег и отрыв от земли, мяч прокручивается несколько раз и падает на милых ящерок, которые поджав хвосты, скрываются из виду. Смеются, оставшись совсем одни. В их головах ещё живут образы команды и соперников. Потрёпанный мяч с автографами всех ребят становится обелиском в память о дружбе. Небольшая ямка, а в ней шар, напоминающий планету, свободную и постоянно бьющеюся об ошибки людей. В сетку попасть, как задохнуться от дыма заводов, страшно. Но они больше не смогут этого сделать, Земля разрывается пополам. Цветы рядом, ветер прекращается, будто не хочет унести их с собой. — Пошли, вдруг тебя захотят похитить, а я не успею защитить. — Как ты волнуешься, милый. Яку кидает в него букетом. Он уклоняется, громко хохоча и убегая. И если бы ему предложили другого он послал бы всех к чёрту, в комитете по концам света. В один день, как в сказке либо выжить, либо погибнуть, в последний раз посмотреть на небо, а на не на летающие тарелки—единственная мечта. Закат чернеет, и уступает победу звёздам, температура опускается ниже, и они идут в обнимку, стараясь согреть друг друга. Когда Яку совершает очередное падение, царапая нос, из огромной сумки вынимается фонарик, который резинкой закрепляется вокруг головы. Теперь они больше подходят на роль шахтёров, что хотят добыть малахиты, пириты, топазы. — Видишь, вдалеке излучает свет в темноте звезда? — Миллионный наблюдатель за рождением новых планет увидет и наш конец. — Какая честь—Мориске шутит. — И не говори. Идут, идут, по начерченному маршруту зная, что больше не смогут вернуться. Ладони сходятся по миллиметру, держутся, и надеются, что больше никогда не отпустят. Яку неожиданно проверяет наличие оружие, чем пугает своего попутчика. — Думаешь, они близко? — Чутье не обманешь. — Дадим неравный бой? — Сыграем не по правилам.—говорит Мориске и достаёт гранату из под штанов с начёсом. Хайба довольно хрюкает. Потом быстро прикрывает нос и рот, к счастью, парень ничего не слышал, выдыхает белоснежный пар. В надежде, что пронесло, на это молодой человек качает головой и сам хрюкает, что бы ему не было так стыдно. Луна озаряет дорогу. Двое в масках направляют пистолеты и кулаки, готовы убивать, раскалены до предела. Ночь от крови сегодня будет темнее, чем вчера, один из них передает огнестрельное напарнику, являя серебряному свету нож, его зубья царапают кожу инопланетного существа. Над головами волейболистов пролетает неопознанный летающий объект. — Подходим осторожно. — Ты решил стать командиром, Лёвушка? — Не хочу, становится холостяком раньше времени. Спокойно, я был капитаном, знаю, как действовать. — Волейбольного клуба напомню тебе, а не группы наёмных убийц. — За это в нашем дуэте отвечаешь ты. — Ага, разбежался. Инопланетяне, кажется, подумали, что им бросают вызов. Услышав о том, что один из парней носит звание командира, а за убийство одного из генералов Земли им сулит внушительное вознаграждение. Шаги стали более широкими, и расстояние начинало таять на глазах. Крепко сжав гранату, и отключив, фонарики они принялись ждать за огромной глыбой. Существа поставили устройство похожее на магнитофон, где на английском выдвигались требования. Видимо, у них тоже есть правила захвата, и их главнокомандующие требуют соблюдать уважение к жертвам. — Хуй вам, а не наши тела. Яку пальцами дёргает за чеку и бросает в сторону захватчиков. Спортсмены ложатся на землю, и ползут, рождённые летать, иногда должны возвращаться на твёрдый грунт. Дым подымается едкий. Разъедает слизистые оболочки, огонь взрывается вихрем и кидается на одежду, бутылочка с бензином, разлитая заранее Хайбой валяется подле них. Ползать остаётся недолго, укрываются в неком пространстве, и опираются на стены. Тяжело дышут, и Лев даёт подзатыльник, вопросительно смотрит на него охотник на нечисть. — Если выберемся, отсюда помоешь рот с мылом. — Ой, ладно тебе. — Для чего были проведены вечера классической литературы? — Ты хотел сделать из меня порядочного. — А, что вышло? — Гопник, который грызёт семки с бабками на лавочках. — Ты неисправим. — Нет почему, мы хрумкали под "Вальс цветов" Чайковского. — Вот это достижение, Яку понимаю.—Лев поправляет воображаемые очки. Мориске думает, куда они успели заползти, в какой подвал горной системы. Кажется, от нехватки знаний по спелеологии можно сойти с ума. Фонарики вызывают тени на каменные стены, и театр из рук пляшет и пытается отвлечь от негативных мыслей. Волк, зайчик и солнце, давно скрывшееся из виду, оживают и говорят басистыми голосами. Становится спокойно, правда вход в пещеру всё ещё не задвинут огромным валуном, и возможно им грозит незаконное проникновение. — Вставай, лучший любовник, и закрой вход — От них остались лишь угольки, расслабься, и кстати, я ведь говорил, что надо идти в пещеру. — Пошути мне ещё тут. — Смех продлевает жизнь. Только путь от рождения до могильной плиты Льва укоротит. Яку смотрит в небеса, орлы хаотично парят над костями зверей, которые недавно перебегали дорогу путешественникам. Сглатывает. Он никогда и не думал, что можно выжить после зажигательной смеси. — Плохо мы с тобой зажгли. — Только не говори мне. — Они регенерируют, эти ублюдки с других планет. Глаза либеро воспламенились от одной идеи мести за своих. — Притормози, мы не можем их одолеть, прошу пошли вглубь пещеры. — Нет никакой гарантии, что там будет подземное озеро, и мы сможем переждать. Либо мы выходим, либо погибаем здесь. — Лучше подохнуть здесь, чем отдаться им. — А как же месть. Хайба щипает за пухлые щёчки и грозно смотрит, прямо в душу, накрывая холодной волной, приводя в чувства. — Никто из наших не одобрил бы этого. — Они найдут нас, пообещай мне сбежать, в крайнем случае. — Да ни за какие богатства. — Ты слышал, если выживет один, сможет хранить воспоминания о других. — Как же я не смогу без тебя, Яку, слышишь. — Моя потеря не катастрофа мирового масштаба, просто беги. Патронов мало, половина потрачена на охоту, хоть они и подымались два дня, но одними крекерами сыт не будешь. Пристреливали хранителей вершин и с жадностью вкушали мясо, испивая сок. — Нас все равно не оставят в живых, так дай мне возможность проделать для тебя туннель. Секунду назад гильза в руке была тёплой. Согретая жаром человека, она никогда не знала, что сможет предаться холоду, и стать обычным спасением для них. Яку подходит к нему, города делились на двоих, и сейчас, пропадает интерес к изучению других мегаполисов. Теряешь в одном месте, больше не можешь вернуться оттуда, где покоится человек, что сейчас, будучи здравомыслящим отдаёт часть гильз. — Стой... — Я отвлекаю, ты мчишься на всех парах—подмигивает. Кулак наполняется кровью, о как хочется, оставить удары на лице, что бы знал, что не он простит, такой благородности. — Идём вместе, дурачок. Шорох, и по спине пробегают мурашки. — Прекрасно, двух землян одним выстрелом. Они не могли предугадать, пещера уже была занята силами противника. — Выходите, тихо—винтовка утыкается в мощную спину Льва. Он подымает руки и кладёт на затылок, Яку хочет разбежаться и врезать по челюсти, но те самые почти "сгоревшие" дотла стоят позади. — Не рыпайся, из пещеры на выход. Мориске цокает выхода нет, проходит, небо плачет звёздами, замирает, касаясь ледяными пальцами до сажи на лице, размазывает по лицу, и теряет контроль. Дрожь, но не от перепада температур, он смеётся внутри себя окружили в кольцо, всё станут свидетелями последнего вздоха. Лев не боится, знает, его родной ничего не сможет сделать пока он рядом, порочить себя в глазах близкого, никогда этого не произойдет. Поэтому ножи заострены заранее, но не для самоубийства, порезать их на кусочки, и прорваться через вихрь снежинок, поцеловав в розовеющий носик. Единственный план, который он должен осуществить. Под одним небом целые города, которые не смогли сломить их волю. Даже величественные горы не смогли заставить их ослабить хватку, они также цепляются за каждый случай. На открытой местности для них устроена площадка, если не присягнут на верность, упадут вниз обрыв примит их пиками из снегов, и проткнет насквозь. — Земляне, встаньте. Сапоги касаются поверхности с противным скрипом, никто не смотрит назад, лишь руки тянутся к друг другу, для передачи волнения. Держатся, упрямо смотря на захватчиков, их антенны дёргаются в стороны, инстинкты берут вверх и вряд ли получится договориться. — Я боюсь потерять тебя, Лев. — Так не теряй. Легко сказать. — Переростка в сторону. Хайбу отводят от него видимо хотят сыграть на нервах, пробудить злобу, он своими очами может лицезреть смерть любимого человека. Как бы ни так, резко локоть бьёт в живот, кровь существа пачкает куртку. — Хамло! — Запомни меня обычным парнем, что долгое время не мог попасть по мячу, и был главной занозой "Некомы". — Лев, что ты собираешься? Инопланетян трое. В рукаве куртки был нож. Сейчас он вонзился в висок напарнику, того, кто ещё недавно харкал багровой жидкостью. — Вперёд, Яку Мориске. У этого засранца граната в руках, успел всё таки забрать последнюю. Существо направляет на него дуло, он ухмыляется и вырубает второго, запястье дрожит, Лев пользуется этой заминкой и опережает выстрел. Яку простреливает голову. Трупы инопланетян падают вниз вместе с гранатой, разрывая их на части. — Справились, Яку. — Ага, только отойди от.... Мориске не успевает, договорить с космического корабля стреляет снайпер и попадает в спину, Лев теряет равновесие и срывается с выступа. Либеро падает за ним, успевая схватиться, но инопланетянин держится с помощью верёвки, повязанной на ветке дерева. Он добивает светловолосого, и тот не издает больше не звука, щёки становятся влажными дорожки жидкости пробегают вниз и летят вслед за ним. Яку кричит срывая глотку. Улыбка на лице Льва и его закрытые глаза, нет, он не простит себя эту слабость. Не свыкнется с мыслью, что этого недотёпы больше нет. — Ты можешь стать нашим рабом. — Простите. Прости меня за то, что я отчаянно тебя люблю. — Но никогда в своей жизни, я не стану пресмыкаться перед отродьями. Ему давят, на пальцы дают последний шанс. А он. Упускает его. Обморожение даёт о себе знать, и слабость витает в воздухе, напоследок он вонзает нож в ногу захватчику и отпускает. Бездна, чернота и ни одного намёка на проблеск, снег идёт крупными хлопьями, скрывая горечь от посторонних глаз, лететь всего пару метров. Летний лагерь. Поцелуи под жёлтой луной. Касания безмятежные и трепетные. Стук сердца и волейбольный мяч первый и последний. Проносится и исчезает в глуши, хищники проносятся над ним, перед самой землёй. Ударяется спиной и все ломается изнутри, в метре от него Лев, сжимает кольцо с цепью, наверное, подарок на годовщину. Кладёт руку, и видит, как сходит лавина, готовая подмять под себя их обоих. Один прах, в одной могиле, улетит за тысячи километров. Яку задерживает дыхание, снежная плита заслоняет его от прогнившего мира, слёзы превращаются в льдинки. Больше их нет. На память остаётся фотография на столе, кабинет без лишних заморочек. Ничего другого здесь нет, юноши смотрят на юную леди в спортивном костюме. Она заправляет прядь волос за уши, смотрит на кольцо с цепью, снимает его и оставляет рядом. Красная футболка лежит в сумке, по кабинету бродит чёрный кот с зелёными глазами—талисман. — Тренер Хайба, дети собрались. — Иду. Алиса бросила карьеру модели, спустя полгода после гибели парней, она учит детей играть в волейбол, глянцевые обложки—подработка. Волейбол не смог отпустить и её, точнее спортсмены отдавшие себя этому занятию. Тренер запирает дверь на ключ. Долгий поцелуй. Уходи со мной на край. Растворяясь в тихой мгле. Это облик человека За которым целый свет. Пусть на части бьётся космос. Пусть дрожит земля. Я с тобою по канату Мелкими шагами прохожу.

The end