Часть 1
1 февраля 2021 г. в 23:11
Открыть офис в доме — отличная идея. И за аренду платить не надо, и тратить время, чтобы добираться на работу и обратно не придётся. Так думал бывший прокурор Но Джи Ук, когда устроил на первом этаже своего дома адвокатскую контору. В целом, его не раздражал ни вечный бубнёж сотрудников, ни горы мусора, которые они исправно за собой выносили, ни грязная посуда, которую они мыли по очереди. Его не раздражало почти ничего, кроме совещаний, которые постоянно заканчивались одинаково — председатель Бён начинал ругаться с Бон Хи или предаваться воспоминаниям из обширной адвокатской практики. Или просто воспоминаниям о себе любимом. Сегодняшний день почти стал счастливым исключением, когда председатель Бён облокотился на стол и тот вдруг пошатнулся под ним.
— Джи Ук, что со столом? — Председатель возмущённо вскинул кустистые седые брови и демонстративно пошатнул его. Стол жалобно скрипнул и задрожал. — Вчера этого не было, правда же, следователь Пак?
— Не было, я бы заметил. — Следователь Пак нахмурился было, но вдруг перехватил взгляды, которыми обменялись Джи Ук и Бон Хи, громко кашлянул и резко убрал руки со стола. — Кажется, он срочно нуждается в замене.
— Думаешь? — сидящий напротив адвокат Ын Хёк весело хмыкнул и пристально посмотрел на Джи Ука. — Как думаешь, Ук, этот стол ещё можно починить?
Уши Джи Ука ярко вспыхнули, глаза против воли скосились на Бон Хи, которая с трудом пыталась сдержать улыбку.
— Нет, ну, а что, я считаю, что работа за таким расшатанным столом может привести к производственной травме, — не унимался Ын Хёк. — Если только вы не перенесёте его наверх, конечно. На память, так сказать.
— Адвокат Джи, — угрожающе повысил голос Ук, стараясь не обращать внимания на то, что жар от ушей переместился на шею.
— Он прав, — важно заметил председатель Бён, как всегда пропуская мимо ушей большую часть разговора и недомолвок, витающих в кабинете. — Вот помню, в восемьдесят девятом мы работали допоздна. Весь стол был завален документами и в один момент ножки просто подломились и…
— Председатель Бён! — рявкнул Джи Ук, хлопнув по столу, отчего тот снова пошатнулся. Громко закашлявшись, он раздражённо бросил: — Опять из-за вас срывается совещание! Всё, мы закончили, все свободны.
— С превеликим удовольствием, — пробормотал следователь Пак, спешно поднимаясь, отошёл от стола на несколько шагов и посмотрел на него с нескрываемым отвращением. — Как думаешь, — прошептал он Ын Хёку, — не стоит ли провести в офисе дезинфекцию?
— Подозреваю, что тогда дезинфекция потребуется всему первому этажу, про второй я вообще молчу, — в тон ему ответил Ын Хёк, кивнув на красноречиво переглядывающихся Ука и Бон Хи.
— Почему это кажется мне таким мерзким? — скривился следователь Пак.
— Конечно, это отвратительно — когда твои колени отдавливает тяжеленный стол, заваленный папками с документами, — возмутился председатель Бён.
— Вы опять ничего не поняли, — покачал головой Ын Хёк, подталкивая председателя к выходу.
— Чего я не понял? Что вы, паршивцы, опять от меня скрываете? Думаете, я совсем из ума выжил?..
— А я говорил тебе, что это плохая идея, — тихо проговорил Джи Ук, когда они остались одни.
— Отличная идея, — подмигнула Бон Хи. — Только не говори, что тебе не понравилось.
— Бон Хи! — возмутился Джи Ук и добавил тише: — На работе мы говорим только о работе.
— Конечно, конечно, — улыбка Бон Хи стала ещё шире. — Только о работе и вашей прекрасной прокурорской мантии, адвокат Но.
Джи Ук прикрыл глаза ладонью и тяжело вздохнул — с этой девушкой он точно когда-нибудь сойдёт с ума от стыда.
Вечером вчерашнего дня…
Ын Бон Хи знала — прокурор Но Джи Ук создан для того, чтобы довести её до инфаркта. Тонкий нос, пухлые губы, сводящая с ума чёлка и проникновенный взгляд — просто не честно быть таким красивым! А широкие плечи, которые так выгодно подчёркивает прокурорская мантия — как тут вообще можно оставаться в трезвом рассудке? Бон Хи порой казалось, что она пьянеет от одного только его запаха, а стоило Джи Уку заговорить, и всё, пиши пропало! Как, скажите на милость, можно было держать себя в руках, когда он произносил очередную обвинительную речь, сверкая глазами? Теперь Но Джи Ук был адвокатом, таким же честным, пламенным и неподкупным, но Бон Хи нет-нет да и вспоминала о красно-чёрной прокурорской мантии, которая давно поселилась в шкафу. Фантазии, порой приходившие по ночам, заставляли сердце биться часто-часто, но рассказать о них Уку она стеснялась. До сегодняшнего дня, когда его снова восстановили в должности. Скоро Джи Ук вернётся в суд прокурором, а ей что, так и изводить себя мечтами, когда оживший сон ходит рядом каждый день и спит рядом каждую ночь?
— Джи Ук. — Она подобралась к нему вечером, залезла с ногами на софу и обняла со спины, положив голову на плечо. — Ты рад, что снова станешь прокурором?
— Рад. — Он улыбнулся, нашёл её руку и сплёл пальцы. — Я должен ловить преступников, а не защищать их.
— А знаешь, — Бон Хи подвинулась и заглянула в его глаза, — давай ты померишь сейчас свою мантию. Ну, вдруг её надо постирать или погладить?
— Бон Хи, я забрал её из химчистки, когда меня уволили. Уверен, она чистая.
— А если нет? Ты надень, я проверю. Вдруг там что-то упустили. Какое-то пятнышко или дырочку…
— Что ты задумала? — он с подозрением прищурился.
— Ничего! — Бон Хи сделала честные глаза и мило улыбнулась. — Просто хочу проверить. Ты надень, а я пока внизу подожду.
Джи Ук давно понял — спорить со своей девушкой, когда она что-то задумала, бесполезное занятие. Проследив за тем, как он скрылся в гардеробной, Бон Хи бросилась вниз, на ходу раздумывая, как будет осуществлять свою мечту. Но стоило Джи Уку зайти в офис и остановиться в дверях, как сердце замерло, а воздух резко закончился.
— Бон Хи, — донёсся, словно сквозь вату, голос Джи Ука. — Ты опять не дышишь?
Глубокий вдох. Ей вроде удалось взять себя в руки, хотя глупая улыбка так и не смогла сойти с губ. Бон Хи кивнула на стул напротив и сложила перед собой руки, как прилежная ученица.
— Когда я вижу тебя в этой мантии, вспоминаю своё дело, — призналась она.
— Не самые лучшие воспоминания, — протянул Джи Ук и виновато посмотрел на неё. — Прости, что пытался тебя поса…
— Не надо, — великодушно оборвала она. — Лучше представь, как ты снова будешь обвинять преступников и сажать их в тюрьму.
— Бон Хи, — укоризненно склонил голову Джи Ук, но по губам всё же скользнула тень улыбки. — Я не могу думать о работе, когда мы одни и ты так смотришь на меня.
— А ты подумай, — надулась Бон Хи, хитро стрельнула глазами. — Представь, что я — опасная преступница, заслужившая самое строгое наказание.
— Ты действительно заслуживаешь наказания, потому что нагло украла моё сердце. — Взгляд Джи Ука смягчился. Он потянулся к ней и накрыл её ладошки своими большими ладонями. — Моя очаровательная преступница-замарашка.
— Джи Ук! — возмутилась Бон Хи. Всё явно шло не по плану, и это жутко раздражало. — Разве так ведёт себя прокурор? Ты совсем растерял хватку!
— Но я не понимаю, что именно ты хочешь от меня услышать! — воскликнул Джи Ук, откинулся на спинку стула и нервно потянул чёрно-красный воротник. — А ещё в этой мантии жарко!
«Вот прав был Ын Хёк, когда говорил, что во всём, что касается отношений, он ничего не видит дальше собственного носа», — уныло подумала Бон Хи. Даже собственные мечты порой надо контролировать и подталкивать, ну что за напасть!
— Прокурор Но, — строгим голосом сказала она, сложив руки на груди. — Перед вами рецидивистка, крайне опасная для общества. Вы уверены, что хотите отпустить её на свободу?
— Я уже ни в чём не уверен, — пробормотал Джи Ук. Тяжело вздохнув, он пристально посмотрел на Бон Хи и прищурился. — Рецидивистка, говоришь? Хорошо, если вы, девушка, признаетесь в воровстве, суд может смягчить наказание и назначить минимальный срок.
— Господин прокурор, — сверкнула глазами Бон Хи — ну наконец-то!, — я не хочу в тюрьму.
— Не встречал преступников, которые хотят этого, — проворчал Джи Ук.
— Может, вам удастся смягчить моё наказание?
— Если вы просите помилование, то обратились не по адресу. Вы же знаете, что я самый строгий прокурор нашего округа?
— У вас нет никаких доказательств.
— А разве моё сердце не достаточное доказательство вашей вины?
— Ваше сердце, — Бон Хи хитро улыбнулась, — единственное, что я украла. Неужели вы будете настолько жестоки, что не простите мне этого?
— Не думаю, что это может послужить смягчающим обстоятельством. Даже хуже — вы обворовали представителя власти, служителя закона. Никакой совести!
— Знаете, а вы правы. — Поднявшись, Бон Хи обогнула стол и остановилась рядом с Джи Уком. — Но я не оставляю надежду на то, что смогу вас немного разжалобить.
— Всегда знал, что только на уговоры вы и способны. — Джи Ук насмешливо смотрел на неё снизу-вверх. — Только меня невозможно разжалобить, вам ли не знать.
— У меня есть талант уговаривать. Особенно — неподкупных и суровых прокуроров, — промурлыкала Бон Хи, склоняясь к его лицу и уворачиваясь в последний момент, когда он уже потянулся к её губам. — Вот видите, — прошептала она на ухо, — вы уже поддались.
— И не думал. — Джи Ук вздёрнул подбородок и скрестил руки на груди. — Закон суров, но это закон, госпожа Ын.
— Я всё ещё не теряю надежду. — Бон Хи присела на край стола и подвинулась, оказываясь прямо перед ним. — Может, я предложу вам то, от чего вы не сможете отказаться?
— Это называется — подкуп должностных лиц, статья триста двадцатая. Карается штрафом и исправительными работами или тюремным заключением до трёх лет, в зависимости от степени тяжести.
Джи Ук поднялся и теперь возвышался над ней, прожигая суровым взглядом. Сердце Бон Хи затрепетало, а в животе тут же расправили крылышки многочисленные бабочки.
— Я не знаю, как определить величину моей взятки, — вздохнула она, кладя руки на его плечи. — Может, вы сами её определите, прокурор Но?
Джи Ук сглотнул, когда она коснулась его шеи кончиками пальцев.
— У вас сомнительные методы, — тихо ответил он, наблюдая за её сосредоточенным лицом.
— Зато крайне действенные, не находите? — прошептала она, подцепляя пуговицу у его горла. — Я могу быть очень убедительна.
— Не думаю, что ваши методы на меня подействуют. — Джи Ук сглотнул, когда она потянулась к нему и поцеловала ямку между ключицами.
— Вы ещё не знаете, от чего отказываетесь, — пробормотала Бон Хи, разводя мантию в стороны и принимаясь медленно расстёгивать пуговицы его рубашки.
— Сексуальное домогательство — статья сто тридцать восьмая, — машинально ответил Джи Ук, начиная задыхаться.
— Если секс происходит по взаимному согласию, это не считается преступлением.
— Вы так уверены, что я соглашусь? — руки Джи Ука, вопреки его словам, легли на её талию, а большие пальцы описали круги на рёбрах, от чего Бон Хи беззвучно вздохнула в его шею.
— Я же сказала, что ради смягчения наказания готова на всё, — она прихватила губами кожу на его ключице и потянула рубашку из брюк. Рука спустилась ниже, накрывая натянувший ткань член, и вдруг крепко обхватила его, заставив Джи Ука издать странный звук, нечто среднее между шумным выдохом и шипением.
— У вас нечестные методы, — дрогнувшим голосом проговорил он, запуская пальцы в волосы на её затылке и притягивая к себе. — Не думаю, что они смягчат ваше наказание, наоборот, — он заставил её поднять голову и посмотреть прямо в глаза, прежде чем выдохнул прямо в приоткрытые губы, — усугубят.
Поцелуй вышел жадным, грубым, дающим понять, что с разговорами покончено. Бон Хи прижалась к нему всем телом, отвечая на каждое движение его языка, чувствуя, как внизу живота всё скручивается в плотный, пульсирующий клубок. Пальцы Джи Ука порхали по её рубашке, расстёгивая пуговицы, пока горячая ладонь не накрыла грудь. Вторая легла на спину, обжигая кожу. Бон Хи откинула голову, подставляя шею под град поспешных, жадных поцелуев, завозилась с ремнём, рванула на себя, расстёгивая. Юбка поползла наверх, сбилась на бёдрах. Джи Ук рванул Бон Хи на себя, толкнулся, прижимаясь сильно, почти больно.
Воздух заканчивался. Бон Хи задыхалась, широко раскрывая рот, плавилась в его руках, снова и снова ловила губы, коротко, влажно целуя. Справившись, наконец, с пуговицей и молнией на брюках, потянула их вниз вместе с бельём, протяжно застонала, когда его губы накрыли её сосок сквозь кружево бюстгальтера. Горячий язык снова и снова обводил его контур, рассылая по телу сладкую дрожь, концентрирующуюся между ног. Джи Ук поднял на неё глаза — чернильно-чёрные, сумасшедшие. Запустил руки под юбку, стягивая трусики, отбросил их на пол и снова притянул её к себе, потёрся, размазывая её влагу по члену. Бон Хи вцепилась в его плечи, коротко вскрикнула, когда он вошёл в неё, обвила ногами и широко распахнула глаза.
Смотреть на него сейчас: на то, как прикусывает нижнюю губу, как морщит лоб, как закидывает голову, и под кожей на шее перекатывается кадык оказалось отдельным, особым сортом удовольствия. Бон Хи заставляла себя держаться, но игнорировать болезненно-сладкие волны, сотрясающие тело, становилось всё труднее. В конце концов, она сдалась, завела руки за спину, впиваясь в край стола. Её ноги взлетели на его плечи, широкие ладони стиснули ягодицы, задавая сумасшедший, бешеный темп. За сдвоенными стонами и хриплым, рваным дыханием жалобное поскрипывание стола осталось совершенно незамеченным. Бон Хи до хруста выгибала спину, рассыпаясь на сотню крохотных осколков и снова собираясь в одно целое с Джи Уком с каждым его движением глубоко внутри. Кажется, она что-то выкрикивала, но смысл слов ускользал, мир растворялся, а тело становилось всё легче и легче.
Джи Ук завёл руку под спину, поднял Бон Хи, прижимая к себе, обнимая обеими руками. Его дыхание, всё ещё тяжёлое, обожгло обнажённые плечи. Под её ладонями горела его кожа, он дрожал, стискивая её так сильно, что казалось — ещё немного и треснут рёбра. Наконец они затихли. Сердце снова забилось в привычном ритме, воздух вернулся в лёгкие.
— Ты очень испорченная девочка, Бон Хи, — прошептал Джи Ук и осторожно отстранился, заглядывая в глаза. — Жизнь с тобой так непредсказуема, что я и представить не берусь, что ты выкинешь завтра.
— Не представляй, — улыбнулась она. — Пусть это будет сюрприз.
Поёрзав, Бон Хи опустила ноги на пол и пошатнулась, едва успев схватить Джи Ука за плечо. Подняла на него хитрый взгляд и капризно протянула: — Прокурор Но, вы совсем лишили меня сил. Может, отнесёте в спальню?
— Сначала в душ. — Он ухмыльнулся. — И нет, Бон Хи, ты пойдёшь сама.
— Это слишком жестоко даже для вас. — Она надула губы.
— Я же предупреждал, что я самый строгий прокурор в нашем округе?
— Порой мне кажется, что во всей стране.
— Бон Хи, — вздохнул Джи Ук, застегнув брюки, — твои прекрасные глаза меня не разжалобят.
— Прекрасные? — она с надеждой захлопала ресницами. — Ну пожалуйста, меня правда ноги не держат.
— Ладно, — снова вздохнул он. — Только из-за того, что твоё заявление звучит для меня слишком лестно.
— Я умею льстить, — с готовностью сказала Бон Хи, обвивая его шею руками, когда он поднял её. — Хочешь, скажу, что это был самый потрясающий секс с начала наших отношений?
— Это не лесть! — обиженно воскликнул Джи Ук и добавил: — Вообще-то это звучит оскорбительно.
— Ладно, я перегнула палку, согласна, — тут же зачастила Бон Хи. — Правда в том, что этот — один из самых лучших.
— Значит, бывают и плохие разы? — угрюмо спросил Джи Ук, поднимаясь по лестнице и стараясь не задеть её ногами картины.
— Нет. — Бон Хи округлила честные глаза. — Плохих не бывает совсем. Вот совсем. Ни разу плохого не было.
— Бон Хи, ты совсем не умеешь врать.
— Я научусь. Честно-честно.
— Не надо! — он поставил её на пол в ванной и укоризненно посмотрел, склонив голову набок. — Теперь придётся снова сдавать мантию в химчистку.
Три дня спустя
Бон Хи сидела в зале и не отрываясь смотрела на Джи Ука, выступавшего с обвинительной речью. «И всё равно он выглядит в ней невероятно сексуально», — вздохнула она про себя. Джи Ук замолчал, слово взял адвокат. Взгляды пересеклись, Бон Хи выразительно поиграла бровями, красноречиво пожирая его глазами, и Джи Ук кашлянул, резко отвернувшись.
— Знаешь, — тихо сказал Ын Хёк, — про стол я понял сразу, но неужели ты заставила его надеть мантию?